Не фанат

      Дверь в спальню резко распахнулась и, издав дикий вопль, Штефан с разбегу плюхнулся на белоснежные простыни, придавливая собой брата, который лежал, плотно закутавшись в кокон одеяла.       – Как ты можешь так спать? Там ведь целая парилка внутри! – удивлялся паренек, пытаясь пробить пуховую преграду и вытащить брюнета из его крепости, но тот лишь сильнее зарывался, не желая прерывать сон. – Да чтоб тебя! Время три часа дня, а ты тут дрыхнешь вовсю. У меня сегодня, вообще-то, первый учебный день был, и нужно кое-что обсудить!       – Сколько?! – Билл резко стянул одеяло, высвобождая макушку вороньего гнезда вместо привычного растрепанного, но все же порядка на голове, утыкаясь сонным взглядом в свежее лицо младшего брата.       – Ну и видок у тебя! – хохотнул парнишка. – Обед уже, пора бы перекусить. Я по пути пончиков захватил. Это же лучше, чем ничего? – Штефан встал с кровати, позволяя брату откинуть одеяло в сторону, и покинул комнату, скользя носками по полу.       – Прости! – громко сказал вдогонку Билл, прежде чем тот успел скрыться из виду.       – Чайник вскипел, вставай давай! – донеслось откуда-то с кухни, и, перевернувшись на живот, он утонул лицом в подушке, выдавливая из себя жалостливый стон.       Когда Билл зашел на кухню, Штефан уже успел съесть половину из того, что было в десертной коробочке, и усердно продолжал уничтожать сладкое, напоминая хомяка своими надутыми щеками.       – Я превратился в ужасного старшего брата, никогда не бери с меня пример, – усевшись напротив, брюнет пододвинул к себе кружку с налитым кофе, тут же делая пару больших глотков.       – У тебя все в порядке? – умытый, причесанный, он выглядел лучше, но темные круги под глазами, которые не желали сходить который день, все же навевали сомнения. – Вроде бы мы не нуждаемся в срочной сумме денег, а ты только тем и занимаешься, что работаешь ночами. Во сколько же спать ложишься, что тебя еле в обед можно разбудить?       – Все отлично, не переживай, просто немного сбился режим дня, – отказавшись от протянутого пончика, который в два присеста был отправлен братом в рот, Билл прикрыл утомленные глаза, и стало немножечко легче.       – Да ты словно этого и добивался, знаешь, чтобы спутать день с ночью. Что с тобой творится последнюю неделю? – Каулитц-младший откинулся на спинку стула, дожевывая сладость, которая сытым чувством растекалась по желудку. Он ждал ответа, но Билл не спешил, продолжая сидеть с опущенными веками.       С братом явно что-то происходило, но что именно – было даже предположить сложно, потому что, казалось, в их размеренных буднях все оставалось по-прежнему. Билл получал заказы на электронную почту, делал их, отправлял готовый результат, после чего на карточку поступали деньги. По необходимости ходил в магазин, изучал что-то в интернете, связанное с фотографией, чтобы совсем не растерять знания. Они могли провести вечер за просмотром фильма, поедая чипсы или соленый попкорн, болтать и шутить над актерами, выйти на короткую вечернюю прогулку. Все шло по накатанной, кроме одного – всегда трепетное отношение к своему режиму сна сменилось ночным бодрствованием, отчего брат стал рассеянной, вечно уставшей “совой”. Тот упорно проводил ночи за работой, хотя Штефан мог поспорить на что угодно – причина таких поздних посиделок кроется в чем-то другом. У них было личное пространство, свои секреты друг от друга, однако если это начинает крошить самого Билла, у которого уже чуть ли не иммунитет выработался на любые невзгоды, то Штефан обязан вмешаться и предложить возможную помощь. В конце концов, он никогда не видел брата даже в элементарной депрессии.       – Ты там не уснул?       – Если честно, то почти, – брюнет слегка усмехнулся, приоткрыв один глаз, заставив младшего неодобрительно качнуть головой.       Руки крепче сжали посудину, температура напитка в которой постепенно становилась ниже, и как то угрюмо взглянув на черную жидкость в ней, брюнет отставил чашку в сторону.       – Отлично, теперь ты совсем аппетит теряешь! Дальше наркотики? Попытки суицида? Ты хоть предупреди, чего именно ждать, – он не мог понять в чем дело и это злило.       – Я расклеился, – Билл резко выдохнул и глянул исподлобья виновато. Укусы совести ощущались физически, и казалось, на зудящих местах обязательно останутся видимые следы. – Обещаю, что завтра же дома появится обед и все перекусы останутся в прошлом. Хочешь, можем выбраться в кино? Не знаю, что там идет, но полностью полагаюсь на твой вкус. Как идея?       – Плохая. Завтра я иду на студенческую вечеринку, – сделав небольшую паузу, уверенно добавил, – И ты тоже.       – Нет-нет-нет, – в подтверждение словам, Билл отрицательно покачал головой несколько раз, словно это могло помочь, – я не люблю все это, ты же знаешь!       – Я считаю, что тебе нужно выбираться почаще из дома, а для этого нужны новые знакомства.       – С твоими одногодками? Меня поймут не правильно! Да и о чем мне с ними разговаривать? Футбол и девушки – это не то, что меня интересует, а им вряд ли будет интересно слушать о фотогеничности заката и парнях!       – Боже, не будь таким занудным! Ты приехал в новый город и можно же типа начать все с чистого листа, побыть нормальным! Не нужно думать о работе, и я не предлагаю найти член прям с порога, – обоих парней заметно перекосило на этих словах. – Забудь! Там будет достаточно старшекурсников. Вы с ними одного возраста и найдете о чем потрещать. Просто расслабься и напейся, или наоборот – как тебе удобнее.       – Сомневаюсь, что все будет так просто, – вспомнив клоунское поведение ребят на поле, Билл напряженно поджал губы и потупил взгляд.       – Ну что?! – не выдержав, воскликнул подросток.       – Ты хорошо знаешь то, как недалекие люди на меня обычно реагируют. Так вот спортсмены…, – брюнет слегка замялся, правильно подбирая слова, – это та категория, которая обычно на 95% состоит из таких.       – Окей, оставайся дома! Сиди тут, тухни, будь в трауре, блять!       – Штефан!       – Нихрена! Или ты сейчас рассказываешь, что у нас за срань происходит, или принимаешь мой вариант, где тебя воротит от этого переезда и четырех стен, но тогда тащишь свой зад на гребаную вечеринку без отговорок!       – Когда ты успел стать таким противным? – поставив локоть на глянцевую поверхность стола, Билл подпер щеку рукой, смотря на брата сквозь узкие щелочки глаз.       – Не думай, что когда мне исполнится 18, станет легче.       – Даже не надеялся на это!       – Значит договорились! – подросток хлопнул ладонями по коленкам, и вполне довольный исходом разговора, бодро подскочил со своего места, хватая со стола обе чашки.       Билл подошел к брату, когда тот водил губкой по посуде, хорошенько ее намыливая средством. Облокотившись о выпирающий край старенькой кухонной тумбы, он пропустил пальцы сквозь темно-русую шевелюру младшего.       – Когда планируешь сходить подстричься?       – Мне так нравится, пусть будет, – Штефан машинально дернул головой в сторону, не стараясь особо оградиться от контакта, но руку Билл все же убрал.       – А я думал “настоящий мужчина не должен быть похож на Адама Ламберта”, – по-доброму усмехнулся Каулитц-старший, цитируя когда-то услышанные слова, тут же получая порцию брызг и предупреждающий прищур выразительных серых глаз. – Шучу-шучу! Тебе так хорошо.       Брюнет видел брата на протяжении жизни каждый день и не сказать, что тот как то резко менялся с годами – все шло также, как и у любого обычного подростка в период созревания:плечи в ширь, голос грубее, осанка крепче, свои “тараканы” в голове; но он явно упустил тот момент, когда брат повзрослел настолько, что они смогли поменяться ролями и мир не рухнул. Осознание этого не пугало, наоборот, Билл стоял сейчас и чувствовал легкость – груз ответственности был уже не таким увесистым.       – Иди отдыхай, завтра нас ждет великий день!       И старший не посмел возразить, молча отправившись в свою спальню.       Переступив порог комнаты, Билл прикрыл дверь, услышав легкий щелчок.       Маленький прикроватный столик и аккуратной стопкой лежащие журналы. Рядом небольшой, но вместительный шкаф-купе с самым обычным зеркалом по центру. Навесная книжная полка, компьютерный стол, где всегда царил абсолютнейший порядок, как бы сильно Билл не погружался в работу, придвинутое вплотную черное кресло на колесиках. Обитель человека, привыкшего к уюту, во главе которого лежало правило, гласящее: “каждая вещь имеет свое постоянное место”. Лишь развороченная кровать выбивалась из общей картины, напоминая о том, какой беспорядок творится в собственной голове.       Подойдя к столу маленькими шажочками, почти крадучись, Билл занес руку над ноутбуком, и замер в нерешительности, словно дотронься он до него сейчас, оттуда тотчас полезут страшные создания из мира пикселей и утащат за собой. Отбросив бредовые мысли в сторону, он подцепил край крышки, поднимая монитор, тут же встречаясь глазами с человеком, уничтожившим его покой. “Дьявол”, как его окрестил младший брат, смотрел на него своим спокойным, но одинаково твердым взглядом, вновь заставляя чувствовать себя утопающим в самом сердце Северного Ледовитого океана. Такой великолепный, укрывший собой целую горную страну, он давил льдами со всех сторон, заставляя погрузиться в пробирающий до самых костей холод с головой. И Билл нырял в него каждую ночь, собственноручно обрекая себя.       В тот день он вернулся домой на дрожащих ногах, еле их переставляя. Да что там! Его всего шатало так, словно был пассажиром несущегося на огромной скорости экспресса, путь которого пролегал через волнистые кочки. В мыслях полный хаос, во рту сухость, доходящая почти до самого горла, и вода из графина не стала помощником. Спустя пару часов удалось немного успокоиться и все решить. Билл не собирался идти на постыдную сделку, даже если к его горлу приставят стальное оружие. Не позволяли моральные принципы, воспитание и понимание того, что смотреть после этого в глаза брату он точно не сможет. Ведь какого будет узнать Штефану, что место в достойной команде он получил не за талант, а благодаря привлекательной заднице старшего брата? Если говорить честно, брюнет ни разу не позволял себе одноразовых сексуальных интрижек, и уж точно не станет использовать свое тело, как валюту на рынке. Каулитц не мог так низко поступить ни с одним из них.       А потом началась эта череда бессонных ночей, в которых он терял сам себя. Нет, Билл не собирался менять своего решения, но пальцы уверенно вбивали в поисковую строку заветные имя и фамилию, выводя на экран разнообразное множество фотографий с вечеринок, клубов, спортивных корпоративов, матчей и других мест, где папарацци ловили известную личность в кадр. Зачастую его окружали девушки – блондинки, брюнетки, рыжие, как на подбор модельной внешности. Билл увидел множественные образы, каким Том ходил в разные промежутки времени. Массивную копну пшеничных дрэд сменили собой черные, менее громоздкие. Затем появились атласные на вид брэйды. Были фотки со слегка вьющимися до плеч волосами, явно натурального цвета. Тоненькие аккуратные пряди черных дрэд, чаще завязанные в пучок на затылке – самые свежие кадры. А главное, будь он в одежде на пару размеров больше, напоминающей огромный мешок, или классическом костюме, подчеркивающим статную спортивную фигуру – тот выглядел идеально во всем!Каулитц изучил много информации о вкусах и предпочтениях Трюмпера, но не нашел ни единого упоминания о том, что он гей, или хоть какой намек на романтическую связь с мужчиной. Хотя удивляться об отсутствии романтики не стоило – проще было приручить дикого коня, хранящего преданность свободным ветрам, чем увидеть спортсмена с одной и той же пассией дважды.       Щелкнув пару раз мышкой, брюнет закрыл вкладку браузера, тут же выключая ноутбук. Уставившись сосредоточенным взглядом в бежевые обои, словно перед ним сейчас висела наполненная смыслом картина великого художника, он вспомнил своих одноклассниц. Наверное, не было ни одной девчонки в школе, которая бы не тащилась по красавцу-солисту из новоиспеченной попсовой группы, и их класс это не обошло стороной. В тот день даже самые скромные девушки превратились в злющих фурий и спор дошел чуть ли не до драки, когда дамы решили порассуждать, кому из них тот отдал бы предпочтение. В пору было вызывать группу санитаров и везти их всей гурьбой в психиатрическое отделение, настолько больной казалась эта стадия фанатизма. Билл этого не понимал никогда, но сейчас ему казалось, что он предельно близок к той черте, хотя до сих пор не был фанатом футбола. Именно! Ему абсолютно точно не был интересен футбол. Он абсолютно точно не был фанатом Тома Трюмпера.       ***        – Только не говори, что ты замерз! – Штефан покосился на то, как брат с каждым шагом все сильнее кутается в тоненькую белую курточку, и сам поежился, – Прекрати! На улице наконец-то стало свежее, но не зима же наступила, а глядя на тебя мне самому холодно!        – Еще не поздно вернуться, – вполне серьезно предложил Билл, получив за это коленкой под зад.        – Иди лучше молча, нам немного осталось.        Парни шли по осеннему саду, мимо хорошо освещающих дорогу фонарных столбов. На горизонте показался высоченный каменный забор, и уже можно было расслышать звуки музыки, доносящейся из глубины дома. Миновав преграду, они тут же наткнулись на красивую скульптуру чаши, по центру которой била небольшая струя,а удерживали ее три русалки, совсем не похожие на тех, кого Билл видел обычно в детских мультиках. Эти русалочки скорее всего были позаимствованы из какой-нибудь сказки для взрослых, абсолютно не стесняясь выставлять свои прелести напоказ.        – Ты уверен, что все это легально? Я не хочу отправиться в отделение полиции по завершении этого вечера, - брюнет стоял, разинув рот, рассматривая приличных размеров дом, в котором проходила вечеринка.       – Это частная территория, ближайшие соседи в паре десятков километров и копы сюда не заявятся. Старший курс всегда арендует этот дом под вечеринки, все проходит гладко, не переживай, – заметив складочку сомнения на лбу брата, паренек цокну, – Да я все разузнал, ну! Убери эту мину с лица! – и подтолкнул его в спину, вынуждая продолжить путь.       Возле порога им встретилась небольшая компания. Ребята оживленно что-то обсуждали и не обратили никакого внимания на вновь прибывших.        – Вот это да! – попав внутрь, Штефан присвистнул. – Домой мы точно попадем не скоро! А может даже и не завтра.        – И не мечтай!        Билл медленно скользил взглядом по обстановке, подмечая лаконичность и красоту окружающего. Архитектурное решение было весьма простым – вестибюль с арочным выходом в гостиную, которая занимала больше, чем половину этажа, чуть дальше еще пара дверей с висящими на них табличками“WC”. Много разнообразных картин на пепельно-серых стенах и деревянная лестница на второй этаж, которая также служила дополнительным украшением интерьера. Пол полностью устлан темным ковром, поверх которого по бокам расставлены мягкие желтые диванчики и небольшие столики перед ними. В каждом углу здоровый музыкальный буфер, благодаря чему клубная мелодия легко заполняла собой все пространство дома. Возле одной из стен во всю длину шла барная стойка с подсветкой, оттенки которой переливались цветами радуги, и именно там сейчас сосредоточилась основная часть гостей. Два бармена шустро управлялись с напитками, при этом успевая выделывать различные фокусы с бутылками алкоголя.        Взгляд Штефана тоже зацепился за барную стойку, и громко выкрикнув в сторону брата: “Я достану нам выпить!”, – он тут же нырнул в толпу танцующих, оставляя Билла одного.        Брюнет так и продолжал топтаться возле входа, отлично понимая, что уйди он сейчас, и найти его в этом тусклом освещении и толпе людей станет сложно. Он пытался высмотреть брата, но безуспешно. Весомый толчок в плечо заставил резко обернуться, и Билл начал терять равновесие, в свободном полете заваливаясь назад, и если бы не руки, вовремя ухватившие за воротник куртки, он бы уже лежал плашмя. Но увидев, кто именно стоит перед ним, брюнет пожалел, что участь коврика для обуви милостиво обошла его стороной. Трюмпер смотрел на него, издеваясь над кольцом пирсинга в губе, а Билл, словно загипнотизированный, неотрывно следил за кончиком языка, не в силах оторваться. Лишь пара мгновений. Рука с воротника исчезла, как и язык, скрывшийся за губами, на которых сразу появилась игривая усмешка. Не сказав ему ни слова, спортсмен прошел мимо, присоединяясь к шумной компании на диванчиках неподалеку, откуда сразу послышались громкие приветствия. Тогда в голове и щелкнуло, что Трюмпер тоже старшекурсник. Отчего-то очень захотелось заскулить.       В этот вечер судьба решила окончательно его добить, подкинув свободный столик как раз по соседству.Сколько бы Билл не переключал внимание на безумные конкурсы, участники которых выполняли самые немыслимые задания, а оно все равно преданно ползло обратно, подмечая каждую девицу, что висла на шее спортсмена, старательно протирая своими округлыми бедрами ткань его белых штанов, словно от этого они могли стать еще белее. Тот не проявлял особой инициативы, но и против точно не был. Маленький хитрый засранец под названием брат вскоре исчез, оставляя Билла на попечение какой-то изрядно подвыпившей барышне, которая то и дело трогала его дрэды руками, стараясь разделить по цветовой гамме, при этом постоянно сравнивая их с макаронами. Это хорошо отвлекало, но все же начинало напрягать. Мягкий алкогольный напиток в бокале закончился, как и мучения, когда девчонка замертво вырубилась у него на плече. Достав из ее пальцев платиновый локон своей прически, он аккуратно уложил блондинистую голову на спинку дивана, покидая насиженное место. Мельком зацепив взглядом Трюмпера, который за весь вечер даже не взглянул в его сторону, двинулся по направлению туалетной комнаты, рассчитывая после сразу же оставить стены царящего дурдома.       Вежливый голос в трубке сообщил, что машина подъедет через полчаса. Кинув в ответ короткое “спасибо!”, Билл сбросил вызов.       Покинув туалетную кабинку, парень опешил, почти врезаясь в чужую грудь, но грубым движением его затолкнули обратно, не давая возможности сообразить что к чему. Раздался щелчок внутреннего замка. Каулитца тряхнуло от резкого разворота и, накрытый полным непониманием происходящего, он чудом не впечатался лицом с такой силой, что непременно бы оставило отметину в виде синяка. Сверху навалилось явно мужское тело, блокируя возможность как то сопротивляться, и Билл почувствовал, как паника своими противными щупальцами сковывает внутренности.       – Обдумал мое предложение? – раздалось где-то в районе затылка, и он полностью обмяк, максимально сливаясь со стенкой туалетной кабинки. Спасение пришло оттуда, откуда до этого вошла беда.       – Отпусти же ты меня! – чуть придя в себя, возмутился брюнет, сразу ощутив легкость от отсутствия ноши, и развернулся лицом. – Это так всегда делают в вашем обществе, когда хотят поговорить с человеком?       – В “нашем” обществе? – переспросил Том. – То есть “ваше” общество, оно другое?       – Именно! В моем обществе не ведут себя, как стадо неандертальцев, случайно оказавшихся в чудесном замке, не вытирают людьми стены, словно тряпкой, не предлагают заняться сексом в обмен на какую-то услугу, и уж точно в моем обществе геи не баюкают на своих коленках задницы полуголых дам! – Билл никогда не был зачинщиком конфликта, но слова вылетали, как снаряды свинца из пулемета. Казалось эмоции устроили бунт на корабле, попросту свергнув своего капитана.       – О-о-о, тогда тебе будет интересно пополнить список того, что еще у вас там не делают.       Том снова навалился сверху, движением бедер фиксируя задницу брюнета и обхватив тонкие запястья двумя руками, заводя их над головой. Билл пыхтел, пытался извиваться, в ответ получая поцелуи в шею, больше смахивающие на укусы. И чем сильнее парень сопротивлялся, тем более напористыми и грубыми они становились, обещая завтра превратиться в красочные засосы, и позволить себя пересчитать. Спортсмен прикусил нежную мочку и влез языком в ухо. Билл ахнул, откинул голову назад, насколько позволила преграда в виде стенки, и тут же почувствовал влажную дорожку от ямочки между ключицами до подбородка. Трюмпер оставлял откровенно чувствительные укусы, уже не церемонясь, следом зализывая шершавым языком. Перехватив запястья одной рукой, вторую переместил на горло парня, чуть сдавив. Рот брюнета рефлекторно распахнулся, впуская порцию воздуха на вдохе, а следом и язык Тома, тут же встретивший сопротивление в виде собственного языка, который пытался вытолкнуть его, но зубы, предупреждающе вонзившиеся в нижнюю губу, подавили эти попытки, превращая борьбу в страстный поцелуй.       Звуки голосов по ту сторону кабинки заставили вздрогнуть, и Билл машинально повернул голову, прерывая контакт. Когда он вновь взглянул на Трюмпера, то заметил безумный блеск в глазах, и наконец почувствовал, как внушительный стояк парня болезненно упирается в свой собственный.       – Надеюсь, ты умеешь тихо стонать, – фраза точно дала понять, что это еще не конец.       – Нет, Том, я не собираюсь заниматься сексом с тобой! – слышимо прошептал, но вопреки словам прогнулся, позволяя потянуть с себя грубую джинсовую ткань.       – Помоги снять чертовы узкие шмотки! – зашипел спортсмен спустя несколько неудачных попыток. – Я не буду трахать тебя здесь, только сними уже это!       Билл послушался, дрожащими руками приспуская ткань до бедер. Его руки бесцеремонно отодвинули в сторону, спуская следом боксеры. Обхватив ладонью оба члена, Том чередовал резкие движения с мучительно медленными, наблюдая за реакцией брюнета почти с садистским наслаждением. Сквозь перегородки слышалось все больше голосов, двери соседних кабинок поочередно гремели, а Билл стискивал зубы, стараясь заглушить свои жадные стоны, которые иногда прорывались наружу и если бы не музыка, легко сюда проникающая, обязательно были услышаны остальными. Свободная рука спортсмена гладила везде, куда могла достать, пробираясь под оставшуюся одежду. На щеках брюнета выступил легкий румянец, а губы стали красными от постоянных покусываний, что невероятно контрастировало с бледной кожей. Голоса вокруг стихли, и спустя пару сильных поступательных движений, Том почувствовал пульсацию в ладони и на собственном члене. Раздался громкий стон, тонкое тело в его руках задрожало, пачкая обоих спермой, а следом прошибла порция собственного оргазма. Заглушив свой звук сомкнутыми губами, он успел подставить руку, кончая в нее.       Билл тщательно вытирался бумажным полотенцем под пытливым взглядом карих глаз. Спортсмен не спешил уходить, а Каулитц не мог заставить себя взглянуть на него.       – У тебя очень красивое лицо, когда ты кончаешь, – услышал на прощание брюнет, прежде чем остаться один.