Статика

      Кэролайн покрепче стягивает густые волосы в хвост, опускает, словно налитые раскаленным железом, конечности и рвано улыбается собственному отражению в зеркале. Красивая. Форбс всегда была красивой, а превращение в вампира только поспособствовало тому, чтобы придать нечто волшебное и необычное ее внешности.       Как это, блять, мило.       До блевоты.       Улыбайся.       Обмазанные розовой помадой губы плотно сжаты между собой — уголки дергаются в такт бешено колотящемуся сердцу, руки сейчас, кажется, готовы лопнуть из-за напряжения. Разорваться на маленькие кусочки из мяса, костей и мышц, залить комнату кровью — она была бы не против, да только стены жалко. Их придется долго оттирать. Хотя, теперь у Форбс есть целая вечность.       И она восстановится.       Кэролайн теперь в любом случае восстановится.       В школе все странно косятся. На блистающую улыбку, на пустые голубые глаза мисс Мистик Фоллс. Кривая, деланная радость так не похожа на ту искреннюю, что раньше была вечной подругой Кэролайн. В действиях злость, усталость, ненависть — не на ситуацию.       На саму себя.       Выбор, кажется, был неправильный, правда? — Ты в порядке, Кэролайн? — Конечно, Елена.       Улыбайся.       Тяни блядские перламутровые уголки, шире, еще шире, пусть верят и обнадеживающе улыбаются в ответ. Пусть думают, что быть вампиром — хорошо.       Пусть верят в смирение.       Кэролайн Форбс цепляется за боль, потому что это единственное, что осталось. Она бьется молотом о заледеневшее и черствое сердце и разгоняет вместо него кровь. Сердце и тело мертво, но боль все еще живет в ней — дышит, двигается и ест за нее. Боль сдерживает бесконечное желание выключить человечность и остаться без ничего. Абсолютно пустой, как ночное небо во время плохой погоды, когда из-за туч ты не видишь звезд — ты видишь лишь тьму.       Кэролайн боится. Лишиться боли, потерять последние остатки себя и сдохнуть снова. Кто бы мог подумать, что мертвые могут жить и снова умирать. Раз за разом.       Кто бы мог подумать, что мертвые умеют жить.       Но Форбс любит свою боль. У нее есть только она — бьющаяся где-то поодаль от сердца, сжигающая, ранящая, дарующая ощущения. Хоть какие-то, блять, ощущения.       Лучше боль, чем пустота внутри.       И у нее не было выбора. Нет. Это был шанс. Просто шанс не оставить мать одну, не бросить свою человеческую жизнь. Подарок для самой себя после собственной смерти. Как иронично.       Доблевотыулыбайся       Главное — улыбаться. Делать вид, что в порядке. Что она, мать его, в полном порядке.       Так правильно.       Боль должна быть спрятанной, защищенной — боль надо ценить.       Кэролайн Форбс без нее просто вампир, лишенный хоть какого-либо намека на человечность.