Иллюзорный волк

Апрель 2008 Утро начинается отнюдь не с кофе. Именно об этом я подумал, когда проснулся в своей пижаме где-то в весеннем лесу. Некоторое время мне даже казалось, что все происходящее - сон, или я окончательно спятил. Но даже спустя несколько десятков минут ходьбы босиком, я не наткнулся ни на одну человеческую постройку или людей. Именно тогда я начал понимать, что сейчас я не находился во сне. Реалистичные сновидения никогда не были такими долгими. Я пытался себя убедить в этом, но ни мозг, ни сердце меня не слушались. Да, подтверждение, что это не сон было довольно хрупким и, малость, не практичным. А страх оказаться сумасшедшим был куда сильней простой логики и фактов. Я это прекрасно понимал, но это не мешало мне бояться, пусть внешне, надеюсь, этого не было заметно. С другой стороны – полнолуние, о котором меня предупреждали, будет только через несколько дней. Однако, если верить рассказам моей стаи, только в ночь полной луны оборотни могут потерять рассудок, подавшись инстинктам, и только на утро прийти в себя, порой, в таких местах, где они в жизни не бывали. И только погода радует нежданного путешественника: яркое синие небо освещали утренние лучи солнца, облаков и вовсе не было. Температура не была слишком низкой, но и жаркой назвать ее нельзя было. Слабый ветерок помогал охладить голову. Идти босиком по голой земле в лесу, где можно было напороться на любую кочергу, веточку, или еще что-нибудь острое, удовольствием было малоприятным. Особенно не радовала возможная встреча с местной фауной, будь это медведь, пума или, того хуже, какая-нибудь змея или ядовитое насекомое. И признаться честно, когда мне на глаза попался койот, я даже немного обрадовался, ибо мысли о сне все еще преследовали меня. Мелкий волк, с лисьей мордой, подошел ко мне поближе, и остановившись в нескольких метрах, зарычал. Я не особо разбирался в поведении диких животных, но тот факт, что койот, например, не напал на меня со спины о многом говорит. Возможно, я просто зашел ему на территорию. Само животное не было высоким, примерно, полметра в холке. Серый мех с белыми пятнами, на удивление, был довольно ухоженным и чистым. Мысленно в копилку дел добавил пункт о нахождении информации про диких животных, хотя бы штата Калифорния. Запах от животного был довольно специфичным, никогда не чувствовал подобного от других животных, домашних, как правило, или людей. Медленно, не поворачиваясь к койоту спиной, я сделал несколько шагов назад, боясь сделать резких шаг в сторону. Само животное оставалось на месте, и чем дальше я уходил от него, тем спокойнее становился он. Когда животное уже было в добрых десяти метрах от меня, я перешел на нормальный шаг, и прост пошёл в другую, от территории зверя, сторону. Благодаря обостренным чувствам я вряд ли потеряюсь в лесу. Или во второй раз не потеряюсь, забыв откуда шел. Уже через несколько минут субъективно времени, я сумел наткнуться на пустую проезжую часть. Осмотревшись по сторонам и не найдя даже намека на людей или машину, я нервно вздохнул. Пусть в ногах не было усталости, но столь короткое путешествие убило кучу моих нервов. Мне только и хотелось, что лечь и бесцельно смотреть на небо. Внезапно мой желудок напомнил о себе, полностью отыграв серенаду умирающего кита. Я не разбираюсь в музыкальной грамоте, но что-то мне подсказывало, что подобной мелодии никто не поставит выше десяти, из ста, баллов. Пока я гадал в какую сторону все-таки идти, на горизонт выехала полицейская машина, с опознавательными знаками штата Калифорния. Мне даже не надо было поднимать руку, чтобы водитель, молодой мужчина, остановился около меня, ибо подросток, шатающийся в одной пижаме рано утром где-то на трассе – есть что-то странное, и признаться честно, подозрительно. И, честно признаться, я даже не удивился, когда полицейский назвал меня по имени. В итоге, заботливый полицай, угостив меня шоколадкой и водой, дал укрыться одеялом, сообщил о моем местонахождении диспетчеру, и только потом повез в сторону Бикон Хиллс. Немного пообщавшись с Адамом, так звали полицейского, я узнал, что меня разыскивают с утра, когда мой отец сообщил о моей пропаже на работу. Пока я шел по лесу, я думал, что можно было рассказать людям в подомной ситуации, хоть и рассчитывал, что папа сегодня опять не будет ночевать дома, и, как на зло, кроме теории о лунатизме, ничего в голову не лезло. Уже спустя двадцать минут мы оказались на территории города, еще через пятнадцать меня привезли прямо к дому, не став заезжать в полицейский участок или больницу, в бытие сына шерифа есть ряд плюсов. Не успел я выйти из машины, как меня крепко обнял отец. На миг мне даже пришла мысль, что, если я не был бы оборотнем, меня бы раздавили в медвежьих объятиях. Отец, конечно, был шерифом, и редко, когда лично бегал за правонарушителями и преступниками (считай - никогда), чаще командуя передовыми отрядами, но это не значит, что он не следит за собственной формой, особенно работая в полиции, где за этим строго следят. Меня осмотрели со всех сторон, явно ища раны, но не найдя ничего кроме грязи и пыли, облегченно вздохнули. Даже если раны и были - они уже зажили, а я надеялся, что следов крови на одежде не будет. Парни стояли в стороне, и честно признаться я был рад их присутствию, пусть и последнее время мы не часто общались. Интересно, как их отпустили со школы? Скотт даже обнял меня, похлопав по спине, совершенно не боясь испачкаться. Выглядели мы, наверно, довольно комично: я в испачканной пижаме и парень в довольно приличной джинсовой куртке. - Ты выглядишь ужасно, - улыбался он, осматривая меня с головы до ног. - Кто бы говорил, - произнес я, посмотрев на его грязную куртку, что минутой ранее была как новая. Мы нервно рассмеялись, напряжение царившее между нами исчезло. - Ты заставил нас понервничать, - говорит он, слабо улыбаясь и скрестив руки на груди. Несмотря на недовольное лицо, парень все-таки пошел искать меня, пропустив занятия или другие дела, что могли у него быть. - Извините, - единственное что смог ответить я, можно было попытаться оправдаться, но говорить ничего не хотелось. Как и лгать. Быстро переодевшись, и попрощавшись с друзьями, которые все таки ушли учиться, меня повезли в больницу, где и начали делать различные тесты. По пути в госпиталь, у нас с отцом состоял небольшой разговор. - Что ты там делал? - спросил он, едва выехав из дома, явно, дожидаясь когда не будет лишних ушей. - Не знаю, - честно ответил я, но почему-то был уверен, если бы он не сидел сейчас за рулем, то скорчил бы удивленную гримасу. - Не помню как там оказался, - продолжил я, все еще говоря правду, - заснул у себя в кровати, проснулся в лесу, не самое хорошее начало утра, было довольно свежо. Несмотря на попытку пошутить, атмосфера в автомобиле оказалась не самой радушной. Отец посерел и крепче сжал руль. И я мог понять почему. Едва прошло четыре года, как погибла мама. Ее смерть была долгой и мучительной. Сложнее всего было видеть как она страдает, при этом ничего не делая, ибо лекарство еще не придумали. - В признаках лобно-височной деменции нет лунатизма, - произнёс я, попытавшись хоть как-то разрядить обстановку, - насколько мне известно. Пусть его настроение не поднялось, но мужчина перестал походить на призрака из мультфильмов. Весь дальнейший путь мы ехали молча, отец даже не пытался что-либо еще расспрашивать, а я и не пытался рассказать, ни про койота, ни про то, как в одиночку шлялся по лесу все утро. Про оборотничество и вовсе боюсь заикаться. Что он бы подумал? Сын превратился в монстра. Я все еще помню его лицо, когда мы хоронили маму, и что-то мне подсказывает у него будет подобный настрой. А если он увидит меня в обращенном виде... Будет кошмар, самый натуральный кошмар. Мне самому становится не по себе, когда вспоминаю как посмотрел в зеркало, после обращения. Лицо вытянулось, словно морда волка, уши заострились, клыки стали крупнее и острее, как у некоторых хищников. Нос расширился, челюсть малость выперла вперед, брови значительно погустели, подбородок заострился. Но самое главное - цвет глаз изменился на ярко-желтый. Я помню тот страх, что испытал, увидев подобное у себя в ванной. Помню, как чуть не разбил зеркало и умывальник, не говоря уже об ванной, об которую практически ударился головой. Я даже не уверен узнал бы меня кто-нибудь из друзей, а если бы узнал - испугался ли, или подумал про странный косплей? В подобной мандраже я просидел вплоть до больницы, где с меня пытались взять анализы всех видов. Как-только мне сказали про сдачу крови, по моей спине прошел табун мурашек. Я сильно испугался, что вместо человеческой крови обнаружат нечто совсем иное, а там дело может дойти и до охотников, которыми меня пугали, и до правительства, возможно даже до рептилоидов из планеты Мибуру. В последнее время я уже ни в чем не уверен. Пришлось все таки солгать, и отойти в туалет, откуда пришлось, в панике, звонить Чарли. Рык последнего подействовал довольно отрезвляюще, и я, без заикания, рассказал про сдачу крови. - Из-за подобной глупости ты позвонил мне? - прорычал он в трубку, что у меня прошлись мурашки по всему телу. - Но..., - попытался высказаться я, но меня прервали. - Запомни уже наконец, - злобно выдавил он, - если бы нас было так легко обнаружить, везде в новостях только бы и трубили про оборотней! Не успел я даже сказать "спасибо", как услышал завершающие телефонный разговор гудки "Вот ведь мудак", - пронеслась мысль в моей голове. Другой проблемой оказалось сдать анализы, пока регенерация не начала свое дело, или это заметила медсестра, и не упасть в обморок при виде собственной крови. Оказалось всего-навсего надо было зажмурить глаза под веселые фырки медсестры. Ненавижу больницы. После всех анализов, меня послали к местному психологу, который довольно быстро подтвердил, что я вменяемый и не под наркотой или еще чем-нибудь, пусть и заметно нервничаю, но последнее было легко объяснимо боязнью крови. Пришедший анализ мочи подтвердил мое абсолютное здоровье. В итоге предварительным диагнозом поставили лунатизм. Оборотень – лунатик, ага. От подобной мысли меня подбило на нервное хихикание, но, видимо, я как-то странно выглядел, раз окружающие, в виде больных и медицинского персонала, странно на меня посматривали. Папа, явно, решил, что это нервное, раз просто проигнорировал происходящее. Домой мы возвращались, свернув в полицейский магазин, или в его аналог, признаться, не разбирался в этой теме, но отец купил мне наручники, чтобы я снова не вылез с кровати на ночь глядя. Попросил их надеть, прикрепив другой конец к кровати, перед сном. Конечно, решение было не очень дельное, учитывая мою силу, но он то об этом откуда знает. Да и другого выхода не было. Окно, по которому я выбрался из дома, невозможно было закрыть навсегда, без вызова специалиста. Папа намеривался купить еще и камеру, но я уговорил его не тратиться на столь дорогое оборудование, не говоря уже про оплату установки. - Ты нервничаешь, - произнес отец, отдавая мне наручники. - Я собственноручно приковываю себя к кровати, - с иронией в голосе сказал я, - разумеется меня немного шатает. Отец улыбнулся, но что-то внутри меня подсказывало, что ему отнюдь не весело. Ужин прошел довольно спокойно. Приготовить совместный ужин – для нас довольно редкое событие, к сожалению. Однако, как-бы я не был рад подобному событию, прямо сейчас я был готов на все, лишь бы папа ушел на дежурство снова, желательно на всю ночь. Пусть я плохо разбирался в оборончестве, и не знал могло ли мое превращение изменить меня и действительно превратить в лунатика, пусть Чарли обещал излечение от всех болезней. В самом худшем случае мои ночные гуляния по лесу – эффект на почти полную луну. Ужин проходил в приятной тихой атмосфере. Мы редко переговаривались, папа изредка рассказывал про дела на работе, а про мои школьные – он и так знает, постоянно находясь на связи с директором и мисс Морелл, ибо я нахожусь в особом списке «детей с наилучшей успеваемостью», иначе говорят некоторых детей, наиболее преуспевающих в учебе, спорте или в других областях. Нам даже дают стипендии, в зависимости от наших достижений, только вот в этом списке с нашей школы всего два человека – я и Лидия, одна из моих одноклассниц. Ковыряя ножом в тарелке, я быстро пришел в себя, чуть не подпрыгнув на стуле, когда телефон отца внезапно зазвонил. Что внутри меня расстроилось, но настроение быстро сменилось на смутную надежду. - Что случилось? – произнес он серьезным голосом, поднося трубку к уху, но услышав ответ, запросил адрес. - Прости, - произнес он, - я ведь… - Ничего, - даже не моргнув глазом быстро сказал я, - ты важный человек на работе, и я прекрасно понимаю, что ты нужен им, иначе они вновь чего-нибудь натворят, - хмыкнул я. Посмотрев на меня расстроенным взглядом, но с легко улыбкой на устах, мужчине ничего не оставалось кроме как устало вздохнуть. В нос ударил запах полыни, и я, не скрывая удивления, взглянул на отца, который быстро начал собираться в путь, и сложно было сказать, что может значить этот запах. Возможно сожаление или грусть, или и то и другое. Я даже не заметил, как закрыл дверь за отцом, и поднялся в свою комнату, доставая свой альбом. Карандаш, словно магическим образом, оказался в руке, и я начал творить. Альбом был довольно толстым, и был изрисован больше чем на половину. Все переживания, мечты и страхи были запечатлены в нем, и я до сих пор не понимаю, каким образом Мисс Морелл смогла убедить меня показать его, учитывая, что даже отец его не видел, хоть и знает о нем. Уже спустя несколько десятков минут рисунок, пусть и без огрехов, был готов. Я не без удовольствия, и с некоторой грустью рассматривал запечатлённую картину того, как мой отец одевает плащ в нашей прихожей. Нервно вздохнув, я посмотрел в окно, где нарастающая луна, а по факту – почти полная, освещала темные улицы города. Спать еще не хотелось, но судя по времени, это было ненадолго. Поставить телефон-раскладушку так, чтобы она даже не задумывала падать – было проблематично, но реализуемо, через пот и кровь, как говориться. Одевать наручники я не стал, банально боясь их сломать, но пришлось прикрепить их одной стороной к кровати, положив ключ на тумбочку. Удобно устроившись на кровати, я закрыл веки, но как на зло, сон никак не хотел приходить. В итоге провалялся я еще около часа, но не успел я даже сообразить, что вновь пришел в царство Морфея, как со спины раздался радостный знакомый голос. - Давно не виделись, малыш! Только мне было не до смеха.