На границе Пустоты

Система. Персональный надел реальности, в которой энергия благодарно принимала любые очертания, всевозможные формы и законы существования. Она с готовностью ложилась в любые подаренные ей паттерны и, ликуя, приобретала материальность под упрямой волей своих Творцов. Я наконец понял, что имели ввиду парни, когда говорили о сырой первородной силе. До меня ясно и отчетливо дошел смысл их слов, когда носясь по простору нашего мирка, я щедро разливал ее, выплескивая из своих запасов, и скользил, позабыв обо всем на свете. В тот незабываемый момент система, не обращая внимания на бесполезную недолговечность нового яркого творения, радостно гудела, вторя моей воле. Сейчас же я лежал на своей постели и мысленно раз за разом погружался в пережитые ощущения, пытаясь представить себе в них привкус приказа или ограничения. Любой придуманный вариант мне, признаться, был совершенно не по вкусу. — Это в тебе говорит Источник, — благодушно выдал Кей, когда я поделился своими впечатлениями. — Понимаешь, любая крупица энергии для нас как воздух, мы живем и существуем за счет этой силы, Рик. Мы Творцы. Созидание для нас — это сама жизнь, даже если это созидание со знаком «минус» и несет смерть и разрушение. Кей присел рядом и начал задумчиво крутить прядь волос. — В миру, конечно, можно порадоваться и другим вещам… — Загадочно улыбнулся он. А затем вдруг посерьезнел и продолжил, — однако, внутренне мы всегда знаем, что наше предназначение — вершить реальность своей волей, и если у нас нет этой возможности, как в недавнем прошлом на протяжении долгого заточения здесь, то жизнь постепенно становится бессмысленной. Теряется сама ценность нашего существования, понимаешь? Так что, если бы не ты, Рик, мы через какое-то время окончательно истаяли, просто исчезли за ненадобностью. Ты очень большое везение и самая главная наша ценность, Источник. Я молчал, понимая, что слова Кея не требуют ответа, и просто смотрел в бесконечность темноты над головой, которая служила нам то ли потолком, то ли небосводом. «Источник…» После моего экспериментального полета, когда все немного пришли в себя, подуспокоились и решили относиться к данному событию более конструктивно, Гранж выдвинул гипотезу, что новые изменения не являются окончательно необратимыми. Он считал, что в некотором роде, они сами стали причиной произошедшей со мной метаморфозы — ребята «достраивали меня по своему образу и подобию», когда впервые столкнулись со мной на границе Пустоты. — Гранж, твою...! Если ты мальцу будешь что-нибудь еще объяснять про измерения, то такими темпами мы скоро окончательно без паренька останемся! Зашибется же ненароком! — Заявил тогда Шиз. — Что? — Я не разобрал, о чем речь, поскольку в очередной раз отвлекся на непривычно белую челку, пряди из которой все время попадали в поле моего зрения. — А Шиз говорит про то, что помимо четвертого, там еще штук восемь имеется… — ответил Кей и с каким-то неподдельным умилением посмотрел в мою сторону. Я встревожился, что он опять начнет меня тискать как домашнюю зверушку, и захотелось отодвинуться. Я недоуменно отвернулся от Второго и вопросительно посмотрел на Гранжа. — Кей! Мать твою за ногу! — взревел раскатистым баритоном Первый. А виновник внеочередной вспышки гнева только состроил умильное личико и обворожительно улыбнулся. — Шиз, великая гроза поднебесья, не кипятись. Рик уже понял, что с этим лучше не играть. Я думаю ему и этого эксперимента хватило, чтобы ощутить всю палитру возможных последствий. Особенно если лезть, куда не просят, без выяснения всех деталей и обстоятельств. Правда, братишка? Я в очередной раз почувствовал себя провинившимся щенком, который сделал неприлично большую лужу на любимом хозяйском ковре и, отводя глаза в сторону, пробубнил: — Да я понял уже, все понял… Я больше не буду… — Погоди с обещаниями. — Неожиданно сказал Третий и, внимательно посмотрев на меня, будто я был какой-то интересной формулой в тетради, добавил, — Я думаю, тебе придется повторить свой эксперимент снова, Рик. — Гранж? — Удивленно уставился на брата Первый и вдруг, словно усомнившись в своем возмущении, задумчиво спросил. — Объяснишь свою логику? Третий пожал плечами и продолжил: — Смотри, при данном стечении обстоятельств, мне представляется три варианта развития событий. Первый. Мы оставляем все как есть. И тогда, нам не остается ничего другого, кроме как попробовать отправить Рика в Мир — сидеть тут вчетвером абсолютно бессмысленно. А мы в свою очередь будем надеяться, что «А»: у него для этого хватит остатков резерва. «Б»: он сможет выжить в новом месте. «В»: Рик о нас не забудет, попробует как-то помочь с той стороны, и у него это получится. — Гранж прервался и, дождавшись утвердительного кивка от Первого, продолжил рассуждение. — Я думаю, ты согласишься, Шиз, что в этом варианте слишком много слабых мест и, честно говоря, настолько все непредсказуемо, что больше походит на авантюру. Так что этот план, я бы оставил на крайний случай. Я вылупился на Гранжа и, шевеля губами, как голодный карпик в пруду, попытался выразить свои ощущения: — Ч...что?.. Что ты имеешь в виду под «отправить в мир»? Гранж, зачем? Как это? Ребята… — Голос от волнения запрыгал вверх-вниз. — Рик. Твой резерв сойдет на «нет» куда быстрее нашего. — Гранж все также внимательно смотрел на меня. — Ты еще слишком неопытен. Пойми, оставлять тебя здесь сродни убийству. Длительному и весьма неприятному для всех. Смотреть на гибель Творца, это… не самое приятное зрелище. Кей грустно вздохнул и, подсев поближе, сочувственно положил мне руку на плечо. — Третий прав, братишка. Оставаться с нами здесь — чистой воды самоубийство. Я переводил растерянный взгляд с одного брата на другого, даже не успев до конца сообразить и прочувствовать всю серьезность ситуации. «Точно. Я же теперь, как они... Если мой резерв истает, я исчезну. Но… — Я с трудом сглотнул и почувствовал, как в горле скатывается комок из зябкого страха, — Но мне нельзя… Много почему нельзя! Из-за тебя! Из-за брата! И из-за себя, в конце концов! Я не хочу умирать…» Тем временем Гранж спокойно рассказывал дальше: — Вариант второй. Рик попробует проделать свою трансформацию в обратном направлении. Я тут посчитал и пришел к выводу: в связи с тем, что волновая тень, если рассматривать процессы в рамках специальной теории относительности, зеркально концентрирует фононы квантового колебательного движения из суперсостояний без обмена спинами на… — Умника похоже понесло, но заметив выражение лиц собеседников, тот прервался и дальше начал объяснять уже по-человечески. — Я думаю, что Рик может перекинуться обратно в Источник. Я судорожно выдохнул — я готов! Я за! Я не хочу отправляться невесть куда с невесть какими способностями! Мне и тут пока неплохо… — Так вот. В виду того, что по всем признакам обратный переход возможен, я думаю, имеет смысл именно эту часть плана сделать приоритетной тактикой дальнейших действий. — Закончил Гранж.  — Но, погоди, ты сказал про три варианта… — Напомнил в повисшей тишине размышлений Кей. Я опять напрягся. — А дальше у нас появляется вилка вероятностей, и события будут развиваться в зависимости от того, как организм Рика будет адаптироваться к переходу. Если он перенесет переворот с потерей силы находящейся в Источнике, то на этом и остановимся. Будем работать как работали, и пытаться своими силами пробить систему в Мир при достижении достаточного резерва. — Ну-ну… — Скептически выговорил Первый после минутного раздумья. — Ты веришь, что это вообще возможно? Третий недолго помолчал и вместо ответа продолжил: — Второе плечо развилки выглядит так. Если ты, Рик, после перехода поймешь, что как Источник, не понес ущерба, то будет смысл попробовать перекинуться туда-обратно еще раз. Я подумал вот о чем… Хочу заранее оговориться, что приводить этот план в действие мы будем исключительно только при условии твоего добровольного согласия. Никто не будет тебя заставлять или принуждать. — Гранж взял паузу, будто подбирая правильные слова и, кивнув сам себе, произнес, — Я считаю, самым правильным решением будет начать обучать тебя как Творца, Рик. — Что?! — Я вновь вытаращился на Третьего. Появилась уверенность, что еще немного и у меня выработается стойкая привычка сидеть с приподнятыми бровями, отрытым ртом и бескрайним удивлением в душе. — Это как? Гранж опять задумался, и было слышно, как часто я дышу в тишине ожидания. — Рик, если у тебя появились новые умения… Тебе не кажется странным их не осваивать? Вот как мне объяснить, что мне все кажется странным? То, что я Источник. То, что я Творец. Что я вообще оказался в позабытой всеми системе… Как мне выразить, что все произошедшее — какая-то безумная аллюзия на Дали, с его растекающимися часами, искаженной перспективой и горизонтами, которые, срослись с небом так плотно, что не разобрать, где между ними граница? Появилось ощущение, что все напряжение и недоумение скопившееся во мне, словно переродилось и с внутренним трением вывернулось в усталость, отчаяние и тоску. Тоску по привычному, простому и понятному миру. «Как вы там, ребята, Нацу, Йоджи? Все еще пьете свою газировку из банок?» — представил я Нулей, и мне вспомнились хищная улыбка одноглазого и строгий целеустремленный взгляд его Жертвы. «Вы там, наверное, совсем одни остались, да? Искали меня наверняка, а я…» Я не заметил, как губа предательски задрожала, а где-то в переносице начала скапливаться влага, которая делала попытку убежать, минуя возможность быть пролитой через веки. «Мама… Сеймей…» — Я задышал чуть чаще, больше не выдерживая натиск навалившейся на меня тоски и беспомощности, который давил на меня все время, проведенное в пустоте странного почти эфемерного пространства, отделенного от ужаса забвения лишь тоненьким слоем силы. Я закрыл глаза, пытаясь отстраниться от действительности, и в воображении ярким видением нарисовалась твоя квартирка с деревянным полом, узкой, почти солдатской кроватью и окном, через которое по утрам заглядывало живое теплое солнце. Сейчас его лучи по косой вырисовывали светлую, почти белую трапецию на полу единственной комнаты. Вокруг было чисто прибрано, отчего, будто со звяканьем намывающихся бокалов и тихим шелестом салфетки, которой протирают пыль, звенело в голове понимание, что тебя тут больше нет. Вон твоя рубашка осталась висеть на спинке стула, а тебя нет, и если облокотиться на него, будто ненарочно, притаиться, закрыв глаза, то можно распробовать твой запах… Ты знаешь, что пахнешь табаком и мятными леденцами? Этот запах хрустит, как снег под ногами, и во рту собирается слюна; а если не моргать, часто-часто хлопая ресницами, то глаза начинает пощипывать от холода. Я большим белым котом прыгнул на сиденье, зажмурившись прошелся впритирку своей пушистой усатой щекой по свисающему вороту рубахи и еще раз лизнул носом призрак твоего присутствия; затем, пару раз переступив лапами по рукаву, спрыгнул обратно на пол и, побродив вокруг ножки, осторожно ступил на яркое пятно света, в блеске которого кое-где летали крохотными искорками редкие пылинки. Почувствовав теплоту солнечных лучей, я, мурлыкнув, улегся в разлитом по доскам солнце, подставляя прозрачно-розовые уши под его почесывающие касания, и прикрыл веки. Очень сильно хотелось спать. Я устал. Я все это время скучал. Я устал, Соби… Очнулся я с ощущением что меня мерно гладят по голове, чуть натягивая волоски, которые спутывались под чьей-то ласковой ладонью. Я крепко зажмурился, чтобы инстинктивно не раскрыть веки, и убедиться в том, что по-прежнему нахожусь сейчас в системе. На долю секунды я позволил себе представить, что это твоя рука скользит меж спутанных прядей на макушке, и слезы упрямо просочились из-за сомкнутых ресниц. — Плачь, Рик. Плачь. — Спокойный мягкий голос Кея ненавязчиво подгонял слезы, и через мгновенье, вцепившись руками себе в плечи, я уже ревел в голос. — Плачь, дитя. Плачь человеческими слезами. Они промоют раны на душе, и те быстрее заживут… Система молчала, не отзываясь даже эхом. Позже я спросил у Кея, что он имел в виду, когда говорил про человеческие слезы, а он посмотрел на меня, вздохнул и совсем в какой-то не своей манере проговорил, смотря на меня серьезно и в упор: — Мы испугались, Рик. Ты сидел и улыбался, из тебя вытекала энергия, а на твоем лице проступали льдистые дорожки. Это было очень страшно. Мы думали, ты собрался истаять, отдав весь оставшийся резерв Пустоте. Я резко отвернулся от его взгляда, и произнес: — Я не сообразил, что происходит, я не понял… Это было, как… минутная слабость… Знаешь, я чудился себе котом… Котом, который очень хочет спать. Это так странно… — Я неуверенно пожал плечами, посмотрев в приграничье системы. — Я лежал и грелся на солнце… — Пустота чуть не отвоевала тебя себе. Ты потратил почти всю силу, чтобы попробовать сбежать от реальности. Ты построил у себя в внутри систему, которая чуть было не выпила тебя досуха, а на деле… А на деле, ты излил всю силу, так ничего и не изменив. Твое тело осталось здесь, а твои близкие не узнали о том, что ты выжил. Ровным счетом ничего не поменялось. Я постепенно осознавал, что имел в виду Кей. — Ты имеешь в виду… — Я имею в виду, что ты, жалея себя, решил бросить все силы на то, чтобы не замечать реальный мир, который был дан тебе в распоряжение, и замахнулся на создание своего собственного, и… — …И чуть не умер, потому как даже не понял, что со мной происходит… — закончил я. «Какой же я дурак! Все еще наивный маленький ребенок, который уже как минимум в третий раз, бросаясь в омут с головой, всплывает обратно только благодаря случайному стечению обстоятельств. Так нельзя! Так нельзя, Рицка. Если ты не выучишь этот урок, то в ближайшем будущем Пустота закусит тобой на ужин,» — закипал я, злясь и досадуя на свою опрометчивость. «Гранж был прав. Надо учиться. И я буду учиться, потому что у меня остались вещи, ради которых хочется жить.» Я сжал кулаки, ощущая внутри себя горькую решительность, и нашел глазами Третьего. Вперив в него взгляд, кивнул сам себе, и проговорил под нос: — Пришло время поработать. Опять. *** После всех детальных обсуждений, мы проделали все, как и планировал Гранж. Я нащупал канал у себя в груди, который вел, ну по крайней мере по моему восприятию, в какую-то бесконечность, и потянул его на себя. Это было в общем-то не сложно. А дальше понеслась череда странных ощущений: будто меня пережевывают, или выворачивают на изнанку в метафизическом смысле этого слова. Больно не было, только странно и немного щекотно. Через миг я вновь смотрел на свои смуглые пальцы и, оттянув прядь волос, с удовольствием осознал, что она привычного черного цвета. Третий, продиагностировав меня вдоль и поперек, удовлетворенно кивнул, заявив, что его расчеты оправдались, и Источник не понес урона. Это значит, что волноваться не о чем. Честно сказать, у меня камень с души свалился: похоже подсознательно я сильно переживал, что моя выходка принесет больше вреда, чем ожидалось в начале, так что… Так что, я уполз к себе в кровать думать над произошедшим и стараться уложить все это в своей многострадальной головушке, чтобы уже завтра начать новые тренировки. Единственное, что приносило облегчение — осознание, что судя по всему, учителя мне достались отменные.