На границе Пустоты

Лучезарный Арэ… Помню, как однажды открыл писание, которое в Империи называлось «Истинным Путем», внимательно прочел его от корки до корки несколько раз, пытаясь понять, есть ли в нем хоть что-нибудь про Творцов и Источников… И ничего конкретного так и не отыскал. Как и в любой доктрине, в Истинном Пути утверждалось, что эта религия самая верная, истинная, и что Бог един. В увесистом талмуде было написано, что Лучезарный Арэ — Бог, который создал сущее, что его милостью во всем мире поддерживается равновесие, что он присматривает за каждой душой, внимательно следит за ее деяниями, а после определяет и посмертие. Ничего нового или неожиданного. Последователи Лучезарного Арэ верили в реинкарнацию, как в более понятном мне буддизме, и степень просветления определялась усердием в служении, чистотой мирской жизни и истовой верой в божественного создателя. Ладно. Допустим, по книге все выглядело не так уж и плохо, хотя… Диер мне рассказывала про гонение сестер, и это сильно перекликалось с «охотой на ведьм». Опять же… История Ниреха… И Гедур велел про способности помалкивать… Говорил, что в остальной Империи меня могут счесть демоном… Означает ли это, что такие как я существуют, и им, мягко говоря, не рады? *** — Гедур, расскажи мне про Священный Клир и культ Арэ? — Что ты хочешь узнать, Рикхард? — Князь, сидя за столом, нахмурился и, оторвавшись от письма, с неодобрением глянул в мою сторону. — Все, что ты мог бы рассказать… Названный отец огладил пальцами отросшую бороду и, отложив бумагу на стол, задумался. Я же стоял, облокотившись на спинку гостевого кресла, и ожидал ответа с пристальным вниманием: мне было важно узнать его мнение о местной религии и церкви. — Культ стал процветать около полутора сотен лет назад, когда на Эрде случилась страшная десятилетняя засуха, которую вспоминают в Империи и по сей день. Так и говорят — «мореная декада». Мор и голод буйствовали — в ту пору погибло много людей, почти две трети от всего населения. Первым Святейшим Пророком стал Дейе Благовестник, который истово проповедовал новое учение, его считали святым чудотворцем, способным исцелять болезни, приносить на землю долгожданный дождь и заговаривать штурмующее море. Именно он составил Писание от имени Лучезарного Арэ. После был образован совет, Священный Клир, опекающий доктрину верования, следящий за порядками среди паствы и продолжающий сеять зерно нового культа в рыхлую почву людских умов. Сейчас во главе Клира стоит Пресветлый Экзарх Таер. Он руководит церковниками уже более тридцати лет, и в этом ему помогают трое прелатов — советников и министров, каждый по своим вопросам. Прелат Норс отягощен казначейской дикастерией, Герор — дикастерией вопросов доктрины и веры, а Джерор — глава Светлейшего верховного трибунала… — Трибунала? — Переспросил я. — Светлейший трибунал — это суд, Рикхард, в котором оценивают не по светским законам Империи, а по мерилам доктрины Истинного Пути. На него в основном попадают последователи Арэ, имеющие духовный сан, преступившие заповеди учения. — Диер рассказывала мне о гонениях на сестер в Империи… Это тоже находится в компетенции Трибунала? Гедур с любопытством прищурился и ответил: — Вы и об этом успели… Ну да ладно… Понимаешь, мальчик, все не так просто. Официально это выглядит как инициатива фанатиков Арэ, а сам Клир осуждает насилие, однако… Я не думаю, что такие идеи действительно могут спонтанно появиться в разных частях страны в одно и тоже время, понимаешь? Я кивнул. — За последние тридцать лет вера в Арэ укрепилась настолько, что уже почти невозможно найти селения, в котором не стояло бы его святилища. Разве что несколько городов близ Таверии, да и сам купеческий город довольно свободен в нравах. То и понятно — слишком много чужеземцев… Меня беспокоит другое, — князь сложил руки в замок, — А именно, насколько близко подобрались церковники к Короне. Они имеют слишком сильное влияние на Императора. Ормир пока стоит, но нам многое позволено — за оружие, поставляемое на запад, да за отборных воинов, бьющихся на Имперских границах… Нам многое сходит с рук, лишь бы вели себя тихо… — князь нехорошо ухмыльнулся. — А что насчет таких как я? — Что ты имеешь ввиду? — Ты говорил, что меня могут принять за демона… Уже были случаи? Кто-то похожий на меня появлялся в Империи? Гедур покачал головой… — Больше всего на тебя похожи меченые. Они умеют ворожить. Я не знаю подробностей… Но известно, что метку получают самые верные и способные последователи Арэ… — Что значит «умеют ворожить»? — мне показалось, я наконец подобрался максимально близко к сути. — Говорят, носящие метку обладают особым даром — каждый меченый своим. Как правило, они работают в парах, изредка группой. Один из них — очень сильный и умелый воин, против которого даже Проклятому Клинку сложно выстоять в одиночку, а другой — пророк, который многое видит. Их уважают. Они много путешествуют по Империи — отыскивают, как они утверждают, талантливые и достойные души среди детей, иногда подростков и забирают в монастыри на обучение. — И что, их просто отдают? — не поверил я сперва. — В Империи это считается удачей. Жизнь при монастыре обещает ребенку безбедное сытое существование в будущем, а возможно даже и успешную карьеру в Клире. Некоторые после возвращаются в родной край и проповедует среди жителей. Благодаря этому, учение Арэ быстро распространяется по Эрде… Я задумался. Эти меченые… Они уж больно похожи на Пары на Земле… Возможно ли, что это они и есть? Не знаю… Воин и пророк… — Нирех рассказывал мне про энергию и про его исследования. Он упомянул, что Священный Клир торгует энергетическими кристаллами… — Все верно. Даже Ормир закупает энергию у святош… — князь поморщился. — И мне это, признаюсь, сильно не нравится. Но прогресс не стоит на месте и отставать нельзя. Энергия — наша слабость, Рикхард. Пока мы зависим от Клира, мы уязвимы. — Поэтому ты поощряешь исследования мэтра? — Именно. Потому, если Нирех прав, то у нас будет шанс не связываться со Священным Клиром в дальнейшем. Или, по крайней мере, иметь резервную мощность на случай конфликта… — Почему ты так не любишь святош? В том смысле… Гедур похоже сразу понял, о чем я — окончания вопроса он не дождался и перебил: — Помнишь, я говорил тебе про то, как погиб мой отец? Вместо ответа я молча кивнул. — Серт, граф Нирейа, правящий в ту пору, был ярым поборником Истинного Пути. Конечно, после неудачи и гибели Нирейского серта Клир открестился от влияния на политические дела, представил убедительные доказательства своей непричастности, однако я верю, что все далеко не так радужно, как пытаются обрисовать святоши… — Гедур скомкал бумагу и выбросил ее на пол. — В общем, нечего к нам лезть со своим уставом, мы с давних пор безбожники, и впредь в богах не нуждаемся. Я сощурился… — А как же насчет поездки к капищу? Да и Диер упоминала про Эйраде… — То был совет Озерной Ведьмы. Когда-то действительно был распространен культ Четырех… Но сейчас последователей почти не осталось — разве что сестры еще как-то сохранили традиции. Старые жертвенники даже у нас считаются проклятым местом. Помнишь то чудовище? Думается, оно облюбовалось там неспроста — боги разгневались на людей. Никто не ходит туда, Рикхард. Многие святилища разрушены и заброшены… Я думаю, что единственное целое капище сейчас — это подгорное, но туда тем более нет ходоков. — Подгорное? — В ходах под серой горой было одно, созданное, когда предки отстраивали Цитадель. Хмм… Кивнув, я решил еще уточнить: — Когда ты говорил про сестер, ты имел в виду женщин Теплого дома? И что за традиции? — Да, но о них тебе лучше расспросить Киер, она больше знает. Я задумался и, обойдя кресло, сел напротив стола, заваленного бумагами, а князь принялся вновь вычитывать какой-то документ. — Хорошо, а если вернуться к разговору про меченых, то как думаешь, что со мной станется, если прознают про мою силу? Гедур, не выпустив документ из рук, облокотился на спинку, надолго замолчал и, провожая тяжелым взглядом бег густой высокой тучи за окном, проговорил: — Я не знаю, Рикхард, просто не представляю. Но исходя из того, что я понимаю о Клире, могу предположить, что это ничем хорошим не закончится. Ни для тебя, ни для Ормира. Пока, по крайней мере. Видишь ли, церковники жаждут исключительного права на чудо, а ты со своим даром, мой мальчик, не вписываешься в стройную систему. И значит, для тебя будет уготовано два варианта… — Или стать ее частью, или исчезнуть… Гедур молча кивнул, подтверждая мои выводы. Я тоже откинулся в кресло и невидящим взглядом вперился в потолок. И как мне быть, если святоши обо мне узнают?.. Я пока очень слаб, чтобы противопоставить что-нибудь церковникам. За мной стоит княжество, а Ормир — это, в первую очередь, люди… Нельзя Клиру давать повод обратить свой взгляд на север… *** Еще с середины весны, когда в нашем подгорье сошел снег и высохла слякоть, тренировки переместились на задний двор Цитадели. Теперь там было установлено пару еловых стволов, на которых можно было оттачивать удары, постепенно мочаля бревна в щепу. Месяц назад Мирех сообщил, что мы закончили с коротким строевым мечом, который мне еще предстояло продолжать осваивать через год, во время службы, и вручил клинок длиннее и массивнее. Полуторный меч. — Посмотри сюда. — Мэтр обхватил рукоять одной рукой. — Ты знаешь в чем отличие? Я кивнул. Я уже читал… Да и Шиз… — Это самый универсальный для одиночного боя меч. Ты можешь держать его как одной рукой, так и двумя — на рукояти достаточно места. Он довольно тяжел для мощных рубящих ударов, но, в отличие от двуручника, все еще гибок и тонок для колющих и режущих. — Мэтр замахнулся и за три маха продемонстрировал каждый. Если ты положишь большой палец на гарду параллельно, то придашь мощи рубящему, если же плашмя на лезвие — добавишь клинку маневренности. То же и с руками — обхватишь левой за навершие, меч станет проще гулять, перехватишь обеими за рукоять, сделаешь удар сильнее. Я вновь молча кивнул. — Посмотри на гарду. Видишь? Плечи крестовины намного шире. Их тоже можно использовать, как и навершие. На. Держи. Этот с балансом на переходе рукоять-клинок. Будет твоим учебным. Я примерил меч на руке — действительно тяжелее короткого раза в полтора, а это весьма значительно. — Начнем с простых мулинетов. Примерься к клинку. Мулинетами назывались подготовительные упражнения при обучении фехтованию — как ката в карате. Самые простые движения, которые доводят до бессознательного автоматизма, а после соединяют в более сложные связки. Я перехватил рукоять правой и поднял левую до уровня подбородка. — Как обычно. Прямые «восьмерки» в прямом хвате. Сколько можешь. И не перетяни запястье, без фанатизма. Затем тоже самое левой. Поехали. Я вздохнул. Опять все заново... *** Выпад. Удар. Еще выпад. Блок. — Неплохо, но можешь лучше. — Констатировал Мирех. — Ты можешь быстрее. Я перехватил тренировочный полуторник поудобней и довольно улыбнулся. В устах мэтра эти слова звучали, как похвала. — Я тебе сейчас кое-что покажу. Бей сверху справа двумя из третьей позиции. И смотри. Я молча поднял полутроник так, чтобы крестовина находилась около правого уха. Мирех с готовностью кивнул, и я со всей инерцией тяжелого обычного «железа», с разгоном опустил меч. Тупая кромка с глухим свистом рассекла воздух, и я слишком поздно понял, что именно собирается делать мой преподаватель. Я не успел вовремя уйти влево: мой клинок острой частью напоролся на плоскую поверхность меча противника, который в это самое время изменил его наклон, заставляя меня соскользнуть вдоль дола вниз, и когда я, уже сообразив что происходит, собрался прикрыть левый бок, Мирех крутанул свой меч так, что я, потеряв равновесие, моментально получил гардой по шее слева, а еще, в заключении ко всему, и навершием рукояти в челюсть. Мирех воспользовался плечом гарды, как молотом или булавой, взяв лезвие в руки. Если бы бой не был учебным, меня сейчас вырубило, а так Мирех только несильно коснулся защитной накладки. — Этот прием хорош, если ты стоишь голым против латника. В случае, если ты без доспеха, и все, что у тебя есть, это меч, а боя избежать не удается, упражняться в парировании — гиблое дело. Используй меч, как молот. Удар гардой по шлему будет более эффективным, чем попытки продырявить железо. Мэтр ничего мне не говорил про мои успехи в стрельбе и фехтовании, однако я сам понимал, что благодаря Шизу, меньше чем за полгода очень неплохо освоился. Наверное, даже слишком. Мирех, кажется, принял меня всерьез и теперь периодически показывал полезные финты, которые, по его мнению, могут пригодиться в жизни. А я внимал. — Ты понял, как я это сделал? — спросил наставник. — Мне кажется, что да. — Тогда покажи. Мы встали напротив друг друга. Замах, удар, лезвие приняло кромку чужого клинка, не сопротивляясь дало скользить ему по инерции вниз, а затем переворот, хват обеими руками за лезвие, удар с натиском в область виска и завершающий в челюсть. Я немного перестарался с силой, и если бы не опытность Миреха и его защитная маска, возможно, разбил ему подбородок. Глава стражи ловко ушел от удара, вовремя отстранившись, и вновь замер в исходной позиции. — Еще. Я повторял и повторял показанный финт, а после шестнадцатого раза просто перестал считать. В самую последнюю попытку Мирех, сместив корпус влево, перебросил центр тяжести назад, вытянул меч на себя, обманным движением заставил меня приоткрыться справа, и я тут же получил укол в бедро. — На всякий финт может найтись контрфинт, так что не теряй бдительности. Десять раз сработало, в одиннадцатый тебя могут обойти. С этим довольно. Завтра повторим еще раз. — Спасибо, мэтр. — Ладно. Завтра начнем тренировки в полной амуниции. Возьмешь у Гарета простой пехотный доспех. В твоем случае скорость и ловкость — неоспоримые преимущества. Добьешься этих же скоростей в железе, сумрачку вообще не заметишь. Я стянул защитную маску. Сумрачкой тут ласково называли проклятую сталь за туманный серый перелив, йарн делал ее вес в шесть раз легче. Железом же звалось оружие и доспехи из обычного стандартного Имперского сплава, и тренировались мы таким специально, чтобы, как говорил Мирех, «жизнь медом не казалась». Мэтр повесил меч за гарду на специальный стенд, который потом уберут слуги и, скидывая легкую защиту, проговорил: — Сходи сейчас к Гарету в арсенал. Пускай подберет тебе что-нибудь. Я кивнул и, также повесив учебный клинок, отозвался: — Хорошо. Он только кивнул в ответ. Складывалось впечатление, что навыки переданные мне ребятами, заставляли и тело и разум подстраиваться под них так, чтобы стать воплощенными в реальности. Я теперь без труда мог встать на руки, свободно изгибаясь назад через спину, мог довольно долго держать обычный полуторный меч на вытянутой руке без тремора и чувства усталости. Я вымахал с начала весны почти на голову, и несмотря на то, что мое телосложение никогда нельзя было назвать коренастым или плотным, на теле проявились мышцы. Спина выпрямилась, и мне уже не хотелось постоянно сгибать плечи, делая походку вялой и понурой. Пропала и привычка смотреть исподлобья, я все реже уходил в себя во время пеших прогулок, а наоборот, все чаще обращал свой взгляд во вне. Как-то раз, разглядывая себя в зеркале, я даже обнаружил, что в области живота проявились отчетливые шесть клеточек пресса и, хотя меня подобные атрибуты каноничной красоты никогда особо не впечатляли, сделалось неожиданно приятно. У этих метаморфоз был только один побочный эффект — сильно болели суставы, но мэтр Дорк, замковый лекарь, сказал, все из-за того, что я расту, а Кей довольно ловко убирал неприятные болезненные ощущения. Так что нельзя сказать, что я мучился слишком сильно. Я привык к своему внешнему виду, к белым волосам, которые теперь совсем отросли, и я забирал их в косы по вискам на манер местной моды (никогда не думал, что буду учиться заплетать на себе косички) и стягивал шнурком на затылке в хвост. В целом, моя внешность была вполне обыкновенной, если бы не альбинизм, который, как оказалось, тут тоже встречается, хотя и очень редко. Разрез глаз был выражен у меня не слишком сильно, благодаря дедовским генам, и никого особо не удивлял — все знали, что чужеземцы из Дархина, восточного материка, поголовно имели суженое веко и смуглую кожу, и окружающие верили, что я обыкновенный полукровка. Только альбинос. Как-то раз в городе я встретил заезжего купца из Дархина, так он мне обрадовался, как родному, и долго пытался узнать, есть ли тут еще земляки — Шарех с Добом его еле от меня оторвали. Одним словом, я постепенно начинал себе нравиться, хотя периодически до сих пор по-тихому комплексовал, особенно в незнакомой обстановке. Нирех смеялся, что это с возрастом пройдет. Я больше не напоминал себе усталого, постоянно вымученного паренька, которым помнил себя на Земле. Депрессии, апатии, постоянной непрекращающейся рефлексии не было места в этой новой жизни. И мне это нравилось. *** Арсенал располагался в нижнем, подземном этаже Цитадели. Тут всегда было прохладно и немного влажно. Стены не были затянуты цветной тканью, а, наоборот, полностью обнажались, открывая взгляду серый ормирский кварцит, уложенный большими массивными тесаными блоками. Когда я зашел в двустворчатую дверь, обитую железом, то очутился в небольшом холле — приемной мэтра Гарета. У прохода с противоположной стороны коротали время двое солдат из внутренней стражи замка. Сидя на невысоких тумбах, они неспешно переглядывались, явно скучая, но, завидев меня, удивленно встрепенулись и поднялись с насиженных мест. Я поприветствовал их первым: — Доброе утро, господа. Из приемной можно было попасть либо в кабинет мэтра Гарета, либо в оружейный склад, который круглосуточно охранялся внутренней стражей. — Мэтр Гарет у себя? — Здравия желаем, никак нет, ваш-Светлость. Я теперь совершеннолетний, и ко мне обращались по всей форме. Честно говоря, мне до сих пор от этого бывает неуютно. Я чуть нахмурился: — Он скоро вернется? — Не имеем чести знать… — Отрапортовал тот, что справа. — Жаль… Я прикинул, стоит ли дожидаться главного оружейника и глянул в сторону выхода, думая, что, возможно, стоит зайти попозже. Я уже хотел распрощаться с караульными, как в голову пришла мысль: — Скажите, а можно я пока осмотрю арсенал? Это дозволяется? Двое у входа в хранилище переглянулись, и один из них, пожал плечами. — Как изволит Ваша Светлость. Вас проводить? — Нет, спасибо. Я просто полюбопытсвовать. Я там и не был толком. Просто интересно… Стражник понятливо улыбнулся, кивнул и приотворил дверь. — Если что, зовите, Ваш-сть… — Благодарю. — Отозвался я и, задержавшись в дверях, добавил, — Сообщите, пожалуйста, мэтру о моем визите, если он вернется. — Будет сделано… Я шагнул в полумрак оружейного склада. Тут пахло кожей, прогорклым маслом и влажностью. Потолок огромного помещения поддерживался тяжелыми колоннами, а кое-где и дополнительными несущими стенами, вдоль которых рядами стояли длинному деревянные стеллажи — метров по двадцать каждый. Я пошел по первому, самому ближнему, ряду, где в специальных коробах в несколько линий висели мечи. Я с любопытством схватился за ближайшую рукоять и неприятно сморщился — оказалось, она была обильно смазана то ли жиром, то ли густым маслом. Я посмотрел на испачканную ладонь и вновь раздосадованно скривился. Вот черт… Неприятное ощущение. Липкое… В прямом смысле — вляпался… Масло пахло горько и тухло. Я огляделся по сторонам в поисках тряпки, но ничего не найдя, обрадовался, что сейчас леди Киер не стоит у меня за спиной, и самозабвенно вытер руку о штанину тренировочных брюк… А потом еще разочек о другую — так, чтобы до конца. Я понюхал руку. Вроде не пахнет… Оружия тут действительно очень много. Все было сгружено плотными слоями в шкафах, и мне казалось, что тут можно экипировать целую армию… Мечи всех видов, ножи всех мастей, копья и алебарды… Вдалеке, в неярком свете я различил четыре ряда стендов с луками, краем глаза зацепил целый отдел с броней… Вот он-то мне и нужен… Я направился вглубь арсенала, чтобы посмотреть, что там есть из «железяк», и когда почти дошел до цели, приметил виднеющийся за самым дальним стеллажом широкий дверной проем. Еще один холл? Я тихо присвистнул. Судя по всему, нижний этаж замка действительно превышает периметр верхней постройки — мне не показалось. Снедаемый любопытством, я решил, что броню и так успею посмотреть на обратном пути, и мышкой прокрался ко входу. Подземный этаж настолько огромен?.. Еще за пять метров я отчетливо ощутил, как от дверей сквозит. Холодок пробежался по обнаженным участкам кожи, оставляя после себя легкий озноб, и я потер щеки ладонями. Интересно, заперто? К моему удивлению, деревянная створка легко поддалась и с глухим скрипом открылась внутрь. Просторный коридор. Тоннель, освещаемый редкими светильниками на деревянных арках, которые отбрасывали размытые световые пятна на пол, напомнил мне подземный переход. Присмотревшись, я обнаружил, что на стенах кое-где оставлены крепежи для факелов — наверное, остались с того времени, когда люди не использовали кристаллические светильники. Я сделал пару шагов и провел рукой по стене. Ровная, но шершавая и без стыков. Я сощурился и, приблизившись, понял, что проход просто вырублен в толще горной породы. Я медленно сделал шаг внутрь. А мне точно можно дальше? Мой дом — моя крепость? Не сумев побороть любопытство, я легкими быстрыми шагами заскользил вдоль стены, стараясь избегать световых пятен. Я пытался не топать, но шаги все равно разлетались эхом в пространстве. В лицо слабо дуло холодным влажным ветром, а метра через три меня ошарашило громким хлопком, словно выстрелом — я забыл закрыть дверь, и сквозняк услужливо проделал это вместо меня. Еще метров через тридцать я заметил, как проход стал постепенно расширяться, послышалось журчание и будто бы капель: кап-буль-кап. А дальше, после крутого поворота… Настоящий грот. В нем, в самой глубине, в отсветах желтого света приглушенно мерцала гладью подземная заводь. Кап-буль-кап… — Кто идет? — голос показался мне громоподобным: он разлетался под потолком и отражался ото всех стен звучным рефреном. Меня прошиб холодный пот. Несмотря на осознание, что Цитадель в общем-то является моим домом, все равно чудилось, будто пробрался я в это подземелье незаконно — как бандит или расхититель. — Ар’Ту­рин И’р Рик­хард, с кем имею честь говорить? — я очень старался, чтобы голос не дрогнул. В полумраке нарисовалось две мужские фигуры. — О… — голос замялся. — Здравия желаем, Ваша Светлость! — дружно отрапортовал нестройный дуэт из грубоватого баса и мягкого тенора. Тоже стража… Я замер у прохода и только сейчас обратил внимание на довольно большую металлическую пристройку у самого края озера, от которой поверху под самым сводом змеились медные трубы. Трубопровод? Отсюда Цитадель черпает воду? Не из реки? Кап-буль-кап… — Господа… Прошу прощения за беспокойство, но где я? — Это водохранилище, Ваша Светлость, — отозвался бас. — Отсюда берется вода в замке? — Все верно… Теперь караульные подошли совсем близко, и я мог неплохо их разглядеть. Стандартная форма — синие камзолы, сумрачные пластины, прикрывающая область сердца, высокие сапоги, полуторные мечи, штатные ножи, с лезвиями длинною в предплечье, и единственное, что казалось не по сезону — меховые плащи, но оно и понятно: тут в пещере было влажно и холодно. А так, стандартная замковая экипировка в мирное время. — Я посмотрю? — Конечно, Ваша Светлость, пожалуйста, — и тот что повыше и помоложе, пригласительно развел руками. Я прошелся вдоль кромки заводи, и меня осенило: вода только ненадолго выходит на поверхность, образовывая собой запруду глубокой подземной стремнины. Возможно, она берет начало где-то в горах и, минуя эту пещеру, уходит куда-то в долину. — Вы знаете, изливается ли эта река на поверхность? — я присел и коснулся к ледяной воде пальцами. — Да, княжич. Она выходит в Сером лесу, там есть небольшая речушка, Ужья. Горняки выясняли - то ли воду красили, то ли еще какую-то муть добавляли, чтобы определить… — Город начал образовываться с поселения у пещеры? — я поднялся и сжал пальцы в кулак, чтобы согреть. — Все верно. Тут был узкий лаз, а внутри укрытие и вода. Его расширили. Потом появилась деревня, а затем и город. Интересно… Надо будет почитать про образование Ормира — начал-то я с глобальной географии… — Пещера эта глубокая? Плохо видно, где она заканчивается с той стороны… Там что, еще один проход? Там еще проем… — я указал за спину своим собеседникам. Молодой стражник оглянулся и проговорил: — Там целая сеть ходов, Ваша Светлость. — И наверняка есть выход на поверхность? — Его проделали. Он далеко в горах, где точно не знаю — карта переходов есть только у членов Малого совета, да у старших офицеров внутренней стражи. Ход нужен, если город возьмут в осаду, чтобы мирные люди могли покинуть стены, нет от них толку во время войны — только провиант зря переводить. — А обратно внутрь попасть можно? — Можно, но сложно. Без знающего проводника не пройти… — И никто не пробовал взять Цитадель через этот ход? Тенор задумался. — Нет, насколько я знаю. Армию по нашим горам тайно не проведешь, а малым отрядом с нашим гарнизоном не справиться, так что, думается, это бессмысленно. Да и шахтенные шлюзы можно открыть только с внутренней стороны… Так что… Нет, таких самонадеянных идиотов еще не было. Кхм… Простите… — Ясно… Я встал и с интересом подошел к горному ходу: арка, выложенная из каменных блоков, была плотно перекрыта монолитной кварцитовой стеной, плотно подогнанной по размеру портала. — Это и есть шлюз? — Да, Ваша Светлость. — А можно ли заглянуть внутрь? Проход как-то открывается? - спросил я с сомнением. Стражники, следовавшие за мной, напряглись. — Княже… Да, но... Я мысленно кивнул сам себе. То есть, открывается, и они знают каким образом... — Я не пойду глубоко внутрь. — Уверенно проговорил я. "Тенор" растерянно оглянулся на сослуживца, а затем вновь на меня. Его лицо отображало неуверенность и смятение. Я понимал его чувства — у них наверняка были какие-то особые распоряжения на счет этого прохода, но сейчас их спрашивал княжеский сын… — Вы же не пойдете внутрь? На моей памяти один как-то решил там прогуляться… Горбар его звали… Так больше его никто не видел, Ваша Светлость… Сгинул там. — Я сказал, что не собираюсь гулять, господа. Молодой нервно поскреб щеку и посмотрел на товарища. — Ладно… Но Ваша Светлость, умоляю… — напряженно и как-то предостерегающе проговорил старший, а затем, отойдя влево, потянул за рычаг в стене, который был скрыт за выступом. У моего плеча что-то негромко заклокотало, а затем монолитная кварцитовая стена с грубым шорохом медленно отъехала вглубь и вправо, скрываясь в толще, словно там существовала специальная ниша. Там что, какие-то подшипники? Я ожидал тугого скрипа… Сделав шаг вперед, я увидел в отсветах фонарей водохранилища неровные серые кварцитовые стены лаза. Оттуда пахло затхлой плесенью и стоячей водой. — С’а Мирех нас живьем сожрет… — услышал я за спиной усталый голос баса и сочувственно улыбнулся. Пройдя несколько метров, я коснулся влажной стены рукой, а затем, спрятавшись в темноте, закрыл глаза. Сконцентрировавшись и сгустив силу, я вдарил ей по пространству. Все. Метка оставлена. Надо возвращаться, а то я и так заставил нервничать караульных своей выходкой. — Ваша Светлость, Ваша Светлость, за вами пришли… Возвращайтесь, пожалуйста… Ваша Светлость… — Иду! — Отозвался я и спустя несколько шагов вновь вступил в свет арочного проема. Надо раздобыть у Ниреха карту, и можно будет ночью устроить себе приключение. Надо отыскать подгорное капище, о котором говорил Гедур.