Неправильный

К сожалению, такое понятие, как связи и влияние, имеют место не только в мире обычных людей, Сумеречный мир эта беда тоже не обошла стороной. Решение по делу Ивана вынесли в кратчайшие сроки — два дня. Наказанием его стал пожизненный запрет покидать Идрис, в частности его столицу, Аликанте. Если Милу подобное просто возмутило до глубины души, то Алек был в бешенстве. Вина Ивана была доказана, никто не мог солгать с Мечом Душ в руках, и он не стал исключением. Хотя, он чуть было не избежал этого. Связи его родителей были очень велики, и только вмешательство Лайтвудов, чей сын был напрямую замешан в истории, и которые тоже занимали не последнее место в иерархии Идриса, заставило Конклав допрашивать Ивана таким образом. И, узнав о том, чем закончилось его дело, Алек наверное, минут пять сочно и зло ругался. Он был убеждён, такое мерзкое преступление заслуживает вечного заключения в Городе Костей или снятия рун с последующим изгнанием в мир примитивных, а в идеале и вовсе — казни. Мила слишком расплывчато помнила, что происходило после того, как Алек остановил Ивана. Друзья потом ей рассказали, что она в полубессознательном состоянии цеплялась за руку Алека, которого хотели выставить из лазарета после хорошего выговора о безалаберном отношении к своему здоровью, не давая ему уйти. Тогда он забрал её в свою комнату, где Мила и проснулась, не сразу понимая, куда попала, ведь до этого в комнате Алека она ни разу не была. Вокруг был идеальный порядок и минимум тёмной мебели из явно дорогих пород дерева. Сама комната была выполнена в сине-белой гамме с уже привычными витражными стёклами, и, по мнению Милы, очень подходила Алеку. Обнаружив себя спящей в его постели, она сильно смутилась, и, завозившись, нечаянно разбудила хозяина комнаты. Алек, по-доброму посмеиваясь над её покрасневшими щеками, отправил Милу в душ и обещал потом сопроводить её в бывшую комнату. Мысль вернуться в ту каморку пугала и она чётко знала, как бы всё не сложилось в дальнейшем, жить там больше не станет. Не сможет. А ещё перед тем, как уйти смывать прошлый жуткий вечер, от одних только мыслей о котором, Милу начинало потряхивать, она повернулась к Алеку и, глядя ему прямо в глаза, произнесла: — Спасибо тебе, Алек. Ты спас меня от худшего кошмара. — Абсолютно не за что, — чуть улыбнулся он. — На моём месте так поступил бы каждый, а мне так сам Ангел велел о тебе заботиться. — Я правда тебе безумно благодарна, если бы не ты… — тут голос Милы сорвался, но Алек лёгким кивком избавил её от необходимости продолжать. — И я знаю о том, как ты стремишься любой ценой защитить близких, но пообещай мне, Алек, не рисковать понапрасну. — Не было риска, — фыркнул он. — И всё же, — настаивала Мила. Слишком хорошо она помнила свой ужас от мысли о смерти Алека, и, несмотря на всю безмерную благодарность, чётко понимала, Иван мог серьёзно ранить не совсем выздоровевшего Алека. Сердце сжималось от таких мыслей. — Хорошо, — кивнул Алек, а потом на его лице заиграла хитрая улыбка. — В замен ты пойдёшь со мной на свидание, скажем, через два дня. Тогда Мила, лишь покачав головой, рассмеялась и дала согласие. И вот сейчас она собирается на это самое свидание, испытывая неожиданное по своей силе волнение. Она поймала себя на мысли, что даже перед первым свиданием с Иваном так не волновалась. Может, потому что у Милы на глазах были огромные розовые очки и она была уверена, всё в любом случае будет идеально. С Алеком всё было совсем иначе. С самого начала с ним было связано огромное множество сомнений. Он был слишком другим, совсем не таким, как люди, которые Милу окружали до этого момента. Да ещё встала эта извечная проблема всех женщин мира — чего надеть? Миле хотелось выглядеть не охотницей и не приятельницей, а девушкой, красивой и женственной. Только понравится ли это Алеку, учитывая его прошлые… эээ предпочтения в личной жизни? Может, было бы логичнее одеть джинсы, рубашку и кеды, завязав волосы в хвост? А потом Мила разозлилась на себя за такие мысли. Если Алека до встречи с ней всегда привлекали парни, она не обязана выглядеть как пацанка в попытке ему угодить. Она девушка, и Алек обязан это и понимать и принимать. И если в платье, на шпильках и с укладкой она покажется ему не сильно привлекательной, то имеет ли смысл вообще пытаться? В итоге Мила одела лёгкое платье цвета морской волны с широким поясом, туфли на высокой шпильке и лёгкую кожаную куртку сверху. Сделала довольно броский вечерний макияж, а волосы оставила распущенными, слегка завив локоны. — Вау! — выдал остолбеневший Алек, когда увидел Милу, открывшую ему дверь. — Ты выглядишь потрясающе! Он сказал чистую правду. Увидев Милу, Алек не мог отвести от неё восхищенного взгляда. Она выглядела как ожившая мечта всей мужской части населения планеты. — Спасибо, — расцвела польщённая его реакцией Мила. — Идём? Перед этой встречей волновалась не только Мила, Алек тоже сильно переживал. До этого он ходил на свидания только с Магнусом, и инициатором того, где и как они будут проводить время, всегда был маг. Впрочем, это и немудрено, с его возможностью взмахом руки открыть портал в любую точку миру. А сейчас необходимость решать куда пойти и как проводить время пала на плечи Алека, и это вызывало у него некий ступор. Помощь пришла со стороны Клэри. Пусть Алек, Джейс и Иззи знали каждую улочку Нью-Йорка, но только она прожила в этом городе почти всю жизнь, считая себя обыкновенной примитивной. И знала много хороших мест, где можно было хорошо отдохнуть, не нарвавшись на ненужную работу. Привёл Алек Милу в небольшое и уютное кафе на набережной Ист-Ривер. Здесь можно было вкусно поесть и выпить, потанцевать под живую хорошую музыку, а также полюбоваться видом реки и огнями Манхеттена на том берегу. — Красиво, — оценила Мила вид из окна, усаживаясь за столик. — И спасибо, что не какой-нибудь помпезный ресторан. После выходки Ивана она испытывала к подобным местам достаточно сильный негатив. Алек это запомнил. Поначалу и Мила, и Алек чувствовали себя немного скованно, так как не понимали, как им себя с друг другом вести и о чём говорить. Но постепенно после довольно вкусных блюд и восхитительного вина дело пошло на лад. Конечно же, они не могли в обычном человеческом кафе обсуждать будни сумеречных охотников, но ведь есть огромное множество других тем для общения. С огромным удовольствием слушала Мила рассказы Алека о своём детстве и семье, о встрече с Джейсом и о проделках трёх маленьких нефилимов. Её завораживала мягкая улыбк Алека, искренний свет любви в его взгляде, когда он говорил о дорогих людях. В ответ Мила делилась забавными моментами из собственного детства и юношества. Алек не мог поверить, что в самом начале они не знали, что говорить, потому что сейчас общение шло очень бурно. Они говорили обо всём на свете, перебивали друг друга и много смеялись. Ему было невероятно хорошо и уютно в обществе Милы. Она была ему словно родная, никакого внутреннего напряжения или смущения. Более того, Алеку безумно хотелось, чтобы этот вечер не кончался. Он чувствовал себя на редкость беззаботным и счастливым, словно и не было в его жизни вечного сражения и бесконечных проблем. — Потанцуем? — произнёс Алек, когда в кафе заиграла особенно красивая и медленная мелодия. Обольстительно улыбнувшись, Мила подала ему свою руку. Порой она даже ловила себя на мысли, что ей совсем не нравится, как на Алека пялятся другие девушки, да и не только девушки. А посмотреть было на что. Алек был непростительно хорош собой в светло-серых брюках и молочного цвета рубашке на выпуск. Мила, наверное, вообще впервые видела, чтобы он изменил своей привычной темной гамме в выборе одежды, и выглядел он при этом необычно, но преступно хорошо. — Должен признаться, я не очень хорошо танцую, — чуть виновато улыбнулся Алек. — Магнус пытался меня научить, но мне до него далеко. Потом он поймал немного недоуменный взгляд Милы, и ему захотелось дать себе пинка. Идиот! Ну кто говорит на свидании о бывших? — Прости, — покаянно произнёс Алек. — Я просто дурак. — Да ерунда, — мягко ответила Мила. Не могла она понять, откуда взялась эта самокритика в отношении танцев. Алек уверенно и грациозно вёл её в танце, заставляя её чувствовать себя счастливой и какой-то почти невесомой. И пусть они танцевали не вальс на балу, обстановка и размеры помещения не позволяли, но и не топтались на месте, как большинство пар. На них обращали внимание, и Мила поняла, ей это нравится. Она вообще ощущала себя принцессой, попавшей в сказку. Потом они снова выпили, много общались и снова танцевали. Они оба для себя уже поняли, этот вечер запомнится им как один из лучших в их жизни. Из кафе они вышли уже за полночь, только расходиться совсем не хотелось, и молодые люди решили прогуляться по набережной. Ночной Нью-Йорк с этого ракурса завораживал и умиротворял. И вскоре Мила и Алек молча медленно шли вдоль реки, держась за руки. Молчание это не было угнетающим, когда невольно ищешь, чем бы закрыть неловкую паузу, оно было тёплым и уютным. Казалось, сам воздух пропитался некой романтикой, делая всё вокруг иным, каким-то волшебным. Миле было невероятно хорошо. Она была искренне рада каждой минуте, что провела с Алеком, и страхи, которые обуревали её недавно казались такими смешными. Это ощущение внутреннего тепла заставляло улыбаться миру. А потом словно холодком откуда-то повеяло, Мила была готова поклясться, что это внутреннее ощущение. Только не чувство опасности или страха, а словно какая-то тихая грусть, определить источник которой она не могла. Потом посмотрела на Алека, который шёл, глядя вперёд с каким-то отрешённым видом, и задумалась, не от него ли негатив пришёл? И если так, то её каким образом зацепило, заразно это что-ли? Да и вообще, с чего Алеку загоняться? — Ты в порядке? — обратилась Мила к нему. — А? Да, — невпопад отозвался Алек, очнувшись от своих мыслей. — Тебя что-то тревожит? — мягко спросила Мила. Вместо ответа он мягко потянул Милу в сторону одной из скамеек, на которую сел, предварительно придирчиво осмотрев её на предмет чистоты. Она присела рядом. Алек так и продолжал держать её руку, нежно перебирая её пальцы, устремив взгляд куда-то вдаль. — Я просто задумался о превратностях судьбы, — тихо произнёс Алек. — О том, как оказался в здесь и сейчас. — В смысле? — не поняла Мила. — Что ты знаешь о парабатаях? — спросил её Алек. — Эээ… То же, что и все, — чуть растерянно отозвалась она. — Эта пара воинов-нефилимов, связанных с друг другом эмоционально и физически руной и клятвами. Что их сила, когда они действуют сообща, возрастает, и они способны чувствовать друг друга. Что это более чем близкие люди. — А ещё, что между парабатаями запрещены любовные связи, — совсем тихо произнёс Алек. Потом он замолчал, и Мила уже думала, он передумал разговаривать, как услышала голос Алека: — Ты уже знаешь, мы с Джейсом вместе с самого детства. В начале он мне стал лучшим другом, и я уже тогда захотел, чтобы в будущем мы стали парабатаями. Мы росли и взрослели, постепенно Джейс начал интересоваться девушками, тогда как у меня они не вызывали никакого интереса. Более того, его подружки меня дико раздражали, они крали его у меня, его время, которое я хотел, чтобы было моим. Когда мне было шестнадцать, мы прошли церемонию и стали навеки неразлучны, но стало ещё хуже. С тех времён каждая девица, появляющаяся рядом с Джейсом, вызывала сильную злость. Я пытался бороться с этим, стал тоже активно интересоваться девушками, только кроме скуки, а порой и сильнейшего желания избавиться от их общества не испытывал ничего. Всё чаще я стал ловить себя на ненормально сильном желании быть с ним рядом двадцать четыре часа в сутки, касаться его. Я убеждал себя, руна всему виной. Но настал момент, когда самоубеждение перестало работать, и я осознал жуткую реальность. Я ревновал Джейса, меня влекло к нему, я был влюблён в собственного парабатая. И это привело меня в ужас. Мила не могла точно сказать, слышала она о чём-то подобном или это просто жило где-то в её подсознании, но догадываться одно, а слышать вот так, прямо, другое. Она и представить себе боялась, каково было тогда Алеку. Он и сейчас-то старается следовать правилам, тогда же, по рассказам Джейса и Иззи, он был вовсе помешан на их исполнении. И сейчас Алек, глядя невидящим взглядом вдаль, снова переживал тот кошмар. Ну зачем он так себя мучает? — Ты себе представить не можешь, каково это, осознавать себя уродом и извращенцем, постыдной ошибкой природы, — снова тихо заговорил Алек. — Тогда я поклялся себе, что Джейс никогда не узнает о моих чувствах, и годами я следовал этой клятве. Это был кошмар наяву. Он всегда нравился девушкам и умел с ними общаться, а мне оставалось только смотреть, как он меняет подружек, умирая от ревности. Я знал, у меня нет ни единого шанса на взаимность. Алек снова замолчал, плотно зажмурившись. Мила видела, каждое слово даётся ему с трудом, но не торопила. Она вообще не настаивала на этой исповеди, но он почему-то решил открыть ей душу. — О, Алек… — прошептала Мила, у которой всё сжималось внутри, она словно чувствовала его боль. — Не стоит. Не вспоминай. Всё в прошлом. — Стоит, Мила, — отозвался Алек. — Наверное, мне давно стоило кому-то всё рассказать. Но слишком страшно и стыдно. И снова тишина, наполненная тяжёлыми мыслями обоих и ярким сочувствием Милы. Только сейчас она начала понимать, как долго Алек был никем не понят и одинок. — Появление Клэри стало для меня ударом, — продолжил он свой рассказ. — Я возненавидел её, потому что видел, как Джейс на неё смотрит. Не так, как на всех остальных. И я понимал, у этой девчонки есть все шансы украсть его у меня. Глупые и эгоистичные мысли, учитывая, что моим, в том самом плане, он никогда не был и быть не мог. Только вот чувства не поддаются логике. Я злился, ненавидел и сходил с ума, а потом встретил Магнуса, который вполне откровенно проявлял ко мне интерес. Сначала мне стало любопытно, любопытство переросло в интерес, а интерес в чувства. Эти новые чувства помогли мне освободиться от кошмара, в котором я жил много лет. Я понял, что те эмоции, которые я испытываю к Джейсу, сильно отличаются от того, что я чувствую к Магнусу. Джейс был мне братом, почти родным человеком, я любил его, но не так, как Магнуса. Просто из-за невозможности найти человека, который принял бы меня таким, какой я есть, в моей голове случилась какая-то подмена понятий, и только появление Магнуса расставило всё на свои места. Я знал, это недопустимо, ни родители, ни Конклав не примут моей ориентации, и боролся с этим как мог. Чуть не женился, ты явно об этом слышала. Но в последний момент не выдержал. Сдался своим чувствам и потребностям, признаваясь на весь мир, что я вот такой вот, неправильный. В последствии мы с Магнусом многое пережили и преодолели вместе: предрассудки, чужое осуждение, битвы и множество личностных различий. Я многим обязан ему. Он помог мне выйти за жесткие и глупые рамки, установленные Конклавом, принять себя и обрести подобие гармонии. Я был счастлив, а потом всё рухнуло и неузнаваемо изменилось, и вот я здесь, с тобой. — Ты скучаешь по Магнусу, — прошептала Мила с упавшим сердцем, чувствуя, как всё внутри сковывает льдом. — Жалеешь… Магнус Бейн… Он всегда будет в сердце Алека. Всегда будет стоять между ними. А может, и не будет стоять, просто временно отошёл в сторону, чтобы потом вернуться и дать Миле отставку. Хотелось бы ей, чтобы сидящий рядом Алек хотя бы немного любил её, но его слова… Вряд ли он когда-нибудь сможет отпустить Магнуса. Вопрос только в том: врёт Алек ей или себе? Или, может, это она, Мила, снова накручивает себя? Ох, если бы… — Нет! — поспешил Алек перебить Милу, поняв ход её мыслей. — Я не жалею о том, что сейчас с тобой. Просто… — он замялся, подбирая слова. — Всё это так странно, понимаешь? Я годами был убеждён, что являюсь стопроцентным геем. Страдал по собственному парабатаю, потом встретил Магнуса, ставшего моим возлюбленным и мужчиной, а теперь я тут, с тобой, и мне хорошо. Ощущаю себя счастливым. Если бы кто-то не так давно сказал мне, что такое возможно, я бы ни за что не поверил. — И всё же что-то заставляет тебя тосковать, — тихо произнесла Мила, чуть сжимая руку Алека. — Это скорее не тоска, а лёгкая грусть, — улыбнулся Алек. — Он правда многое сделал для меня, помог во многом разобраться. Благодаря Магнусу я теперь могу спокойно смотреть на Джейса и Клэри, не испытывая боли, злости или стыда. И за одно только это я ему буду благодарен до самой смерти. Как и за многое другое. Но чем больше я думаю обо всём произошедшем, тем сильнее склоняюсь к мысли, что расставание было неизбежно. Мила не нашлась с ответом. Её слишком потрясла эта откровенность Алека. Неужели он настолько доверяет ей, что просто взял и рассказал настолько личные вещи? Это заставляло её кусать губы, чувствуя волну слишком сильной нежности и благодарности за проявленное доверие. — Думаешь, Джейс не знает о том, что ты чувствовал в прошлом? — спросила Мила, пообещав себе, что больше не будет ворошить эту тему. — Не знаю, — тихо ответил Алек. — Мы с ним никогда об этом не говорили. Если и догадывается, то он слишком благороден, чтобы высказывать мне подобное, а если нет, пусть так оно и будет. Потом Алек испытующе посмотрел Миле в глаза, молча прося её хранить его тайну. — Алек, всё сказанное тобой здесь и сейчас навсегда останется только между нами, — произнесла Мила, так же глядя в голубые глаза Алека. — И я бесконечно благодарна тебе за такое доверие. Это много для меня значит. Улыбнувшись, Алек наклонился и коснулся её губ невинным и благодарным поцелуем. После они ещё немного поговорили уже не на столь тяжёлые и личные темы, и Алек, как истинный джентльмен, проводил Милу до двери её квартиры, где, поцеловав на прощание, пожелал спокойной ночи и растворился во тьме Нью-Йоркской ночи.