Неправильный

Перед глазами Милы так и стоял момент, где Алек, ухватив Магнуса за лацканы пиджака, привлекает его к себе и целует. И при всём желании поцелуй этот принять за невинный невозможно. Вот вам и «Я просто с ним поговорю». Добило Милу то, что потом Алек положил руку Магнуса себе прямо на грудь. Такой необычный, и вместе с тем почти интимный жест. Не желая больше ничего видеть, она развернулась и тихо побрела в сторону. Сейчас Мила жалела, что одела простую кофточку с кожаной курткой, вместо толстовки с капюшоном, ей очень хотелось слиться с толпой, а её волосы выделялись ярким пятном на фоне окружающей серости. И если от обычных людей можно скрыться с помощью руны, то от охотников или нежити эта мера бессильна. — И куда ты собралась? — Алек возник буквально из ниоткуда, тут же разворачивая её к себе лицом. Он не смог сдержать заковыристого ругательства, когда, закончив разговор с Магнусом, оглянулся и не увидел Милы. Алек заранее знал, она сделает в корне неверные выводы, и ему опять придётся с ней объясняться. И он надеялся, подобная ситуация станет последней. — Пусти, — Мила постаралась скинуть его руки. — Нет, — сжал Алек губы в тонкую полосочку. Наконец ей удалось вырваться из хватки Алека. Обида в её душе мутировала в злость. Этими самыми руками он только что чуть ли не лапал Магнуса, а теперь удерживает её! Сколько можно играть с её чувствами? «Верь мне», и через пару минут целует бывшего! Потому, получив свободу, Мила влепила Алеку хлёсткую пощёчину. Щёку обожгло, но Алек не оставил попыток удержать её. Снова поймав руки Милы, он просто крепко прижал её к себе. Некоторое время она ещё брыкалась, пытаясь освободиться, а потом затихла. Приступ злости прошёл, оставляя после себя горький осадок. — Алек, хватит, — вздохнула Мила, они уже начали привлекать внимание толпы. — Я не слепая. Не надо говорить, что это всё Магнус. Я чётко видела, ты сам его поцеловал. У меня нет желания быть частью идиотского любовного треугольника. На слова Милы, в которых сквозили обида и боль, Алеку оставалось только терпеливо вздохнуть. Ему бы тоже не понравилось, если бы она целовала другого парня. — Мила, успокойся и выслушай меня, — попросил Алек. Потом он почти дословно пересказал ей свой разговор с Магнусом, включая его просьбу-требование. Глаза Милы при этом удивлённо округлились. — Теперь понимаешь? — чуть печально спросил Алек. — Я не знал, как ещё донести до Магнуса, что между нами на самом деле всё кончено. Иначе он бы просто не понял и продолжал пытаться вернуть отношения между нами. Можешь считать это прощальным поцелуем. Не знала Мила, что и думать. Она верила Алеку, но поцелуй, который словно отпечатался на сетчатке глаз, продолжал причинять ей боль. И всё же это глупость и ребячество, лелеять свою обиду и отталкивать Алека, потому она вымученно улыбнулась ему. — Дай мне время, — произнесла Мила. — Сколько угодно, — отозвался Алек с облегчением, крепко обнимая её. — Я никуда не денусь. Запомни только наконец, мне нужна ты и только ты. На какое-то время они так и застыли посреди улицы, крепко обнявшись. Людская толпа обтекала их, как горный поток, но они не замечала окружающих. — Ну что, пошли гулять? — улыбнулся Алек. — Может, лучше вернёмся в Институт? — произнесла Мила, от радужного настроения которой не осталось и следа. — Так не пойдёт, — притворно нахмурился Алек. — У нас свидание, и оно ещё даже не началось, чтобы возвращаться домой. Так что идём. Ей ничего не оставалось, кроме как согласиться. Да и чего она теряет? Она любит Алека, а разве есть лучший способ избавиться от уколов боли в душе из-за него, чем хороший вечер в его же обществе? Погода на улице стояла по-весеннему тёплая, радовала ласковыми лучами солнца. Они направились в небольшой парк, где Мила заставила Алека впервые в жизни попробовать сладкую вату. Её поражало и умиляло, сколько же казалось бы обыденных и приятных мелочей жизни прошло мимо Алека. Иногда он был искренне озадачен и удивлён этими мелочами, и Мила не могла не улыбнуться на это. А ещё Алек изо всех сил старался поднять ей настроение. Много улыбался и шутил. Не сразу, но Мила с изумлением осознала, что он банально дурачится. Расскажи кому, что Александр Гидеон Лайтвуд способен быть вот таким весёлым и лёгким в общении, не поверят. Мила сомневалась, что даже его семья в курсе того, что он может быть таким. Вскоре плохого настроения как не бывало. Прощальный поцелуй? Пусть так. Плевать. В конце концов, Алек не ушёл с Магнусом, он сейчас здесь с ней, и говорит, что никуда не исчезнет. Мила верила ему.

***

Отношения с Алеком были одни из самых странных, о каких Мила только слышала. Более странной, можно было, наверное, назвать только историю Джейса и Клэри. Они начали с неприязни, которая переросла в уважение и дружбу. Решили встречаться и почти сразу оказались в постели, чтобы потом временно притормозить с этим и попытаться сделать всё правильно. Они ходили на свидания и с каждой встречей узнавали друг о друге новое. И если Миле было особенно нечего рассказывать о себе, не было в её жизни ничего странного, по её мнению, то жизнь Алека — сплошные противоречия. Он, напротив, считал её жизнь очень насыщенной и богатой на события. Пока он из кожи вон лез, борясь с собой и своими чувствами к Джейсу, делая всё, лишь бы угодить родителям и Конклаву, Мила познавала мир примитивных. Чем больше они общались, тем сильнее удивлялся Алек. Как много всего, оказывается, он о жизни не знает! Он никогда не был в аквапарке, или парке аттракционов. Не пробовал много вредных вкусностей. Не смотрел фильмов и не веселился на вечеринках. У него не было компании друзей, с которыми можно было просто поговорить о пустяках и посмеяться над всякой ерундой. Как, оказывается, в его жизни много «не» и «никогда». Каждое свидание с Алеком было маленьким праздником для Милы. С ним никогда не было скучно, им всегда было о чём поговорить. И даже молчание всегда было наполнено уютом. Она получала искреннее удовольствие, показывая Алеку стороны жизни, до этого скрытые от него. Мила очень надеялась, со временем ей удастся изменить его отношение к «примитивной» жизни, да и к людям в целом. Нельзя презирать тех, кого рождён защищать. В этот раз Алек превзошёл сам себя. Сейчас они вдвоём медленно прогуливались по улицам Москвы, её любимого города в мире. Города, где прошла вся её жизнь. Конечно же, Мила, как и любой сумеречный охотник, очень любила Идрис, но в сердце у неё была Москва. Ведь именно тут прошли лучшие моменты её жизни. Миле оставалось только догадываться, как Алек уговорил Марию открыть для них портал. В том, что это была именно Мария, сомнений не было, ведь именно она встречала их на этой стороне. Алек напомнил Миле её обещание показать самые лучшие и любимые места города, и они уже не первый час исследовали большие и маленькие улочки, величественные площади и маленькие скверики. Мила со сверкающими глазами рассказывала о каждом из мест и том, что произошло с ней и её друзьями в этой точке города. Алеку очень нравилось слушать её, ему казалось, так он становится немного ближе к Миле. Под самый вечер Мила немного выдохлась, и взяв по хот-догу, они устроились на одной из скамеек. Не знала Мила как, но постепенно общение снова сошло на сумеречный мир. Когда разговор зашёл о самых запомнившихся нападениях демонов, Алек заметно сник. Мила никак не могла понять причину, пока он не поведал ей историю о том, как погибла Джослин Фэйрчайлд, мать Клэри. Всё в голосе и позе Алека говорило и бесконечном сожалении и чувстве вины, от которого время и слова самой Клэри так и не смогли его избавить. — Ты по-любому слышал это уже не раз и не два, но всё равно скажу — Алек, ты не виноват. Винить нужно демона и только его, — серьёзно произнесла Мила. — Ты не понимаешь, — тихо, почти шёпотом отозвался оо, — никто не понимает. Я злился на Джослин за Джейса… Я… я впустил демона, который направил мою злость. Что бы кто ни говорил, но я виноват не меньше демона. — Алек, ты сам говорил, демон питался злостью и ненавистью, но все мы иногда испытываем негативные эмоции, это неизбежно. Не надо казнить себя за давнюю историю. Клэри давно тебя простила и отпустила это, сделай так и ты, — пыталась достучаться до него Мила, сердце которой сжималось от сочувствия. Ей даже казалось, она чувствует его вину и боль. Сколько же ещё горечи и сожалений носит Алек в своём сердце? — И это меня убивает, — так же тихо отозвался Алек. — Я на фоне Клэри ощущаю себя полным ничтожеством. Я невзлюбил её с первого взгляда, почти возненавидел. И даже когда в моей жизни появился Магнус и чувства к Джейсу обрели правильный смысл, продолжал ощущать в сторону Клэри негатив. Невзлюбил и её мать, но она хоть повод дала. И я… Будь я на месте Клэри, я бы никогда не смог простить, я бы ненавидел и сделал всё, чтобы превратить жизнь человека в Ад. А она просто взяла и простила, показав мне, кто из нас по-настоящему слабая личность. О боже! Алек, ну зачем же ты так душу себе травишь? Зачем говоришь и думаешь о себе хуже, чем есть на самом деле? Мила всей душой, каждой частичкой сердца верила, Алек — хороший человек, добрый, отзывчивый и справедливый. Склонен к самопожертвованию во имя любимых. И уж он точно не слабая личность. — Никогда не смей так говорить, — серьёзно и даже немного строго произнесла Мила. — Ты — один из самых лучших людей, каких я встречала. Ты слишком строг к себе. Ты бы никогда никого и пальцем не тронул, так что смерть Джослин не твоя вина. А неприязнь… Алек, все мы кого-то любим, кого-то нет. Я почему-то уверена, при любом раскладе, ты бы не смог долго ненавидеть Клэри, ведь её любит Джейс, и одно это сыграло бы свою роль. — Ты ко мне слишком добра, — грустно улыбнулся Алек. — Вовсе нет, — отозвалась Мила. — Я говорю то, что я вижу.

***

После того, что натворил Антуан, сумеречный мир, наверное, ещё долго лихорадить будет. Некоторых магов Конклав помиловал, и они под чутким присмотром продолжают жить и заниматься своими делами, некоторых мятежников казнили. Но было огромное количество тех, кто был в бегах и продолжал скрываться. И они, по мнению не только Конклава и охотников, но и по мнению нежити, представляли опасность. Потому искать их продолжали очень усиленно. Так же потрясением для всех стало, что единственный в мире дневной вампир стал нефилимом. Иззи, Клэри и Саймон посвятили в это Милу, Алека и Джейса, и во время одного из обсуждений с пометкой «как быть» их подслушали и доложили о произошедшем в Конклав. В конечном итоге было решено, что самым безобидным будет рассказать всё, как есть. Можно было попробовать придумать красивую легенду, но где гарантия, что вопросы будут задавать не при помощи Меча Душ? Так и оказалось. Изабель была сама не своя, когда решался вопрос, как быть с Саймоном. Нервы её были натянуты до предела, её страх окружающие чувствовали почти физически. Никто не знал, что решит Конклав. Иззи в случае чего даже хотела драться и бежать. К всеобщему облегчению, Саймона решили оставить в живых и поручили обучить его всему, что должен знать и уметь сумеречный охотник. Возможно, свою роль сыграл острый дефицит взрослых охотников после атак Антуана на Институты мира. Изабель было плевать на мотивы Конклава, она была просто счастлива, что теперь жизни любимого ничего не угрожает, а значит ничего не мешает им прожить вместе всю жизнь. Отношения Алека и Милы становились всё более крепкими. Они словно сроднились с друг другом. Каждый жест и взгляд был наполнен нежностью и заботой, и постепенно даже самые упёртые скептики, убеждённые в том, что их отношения — фикция для отвода глаз, начали сомневаться в своей правоте. Как Мила и думала, постепенно их отношения перешли грань близости, только уже взвешенно и осознанно. Ни у Алека, ни у Милы не было обширного сексуального опыта, потому они вместе учились любить друг друга на физическом уровне. И это у них получалось, потому что каждая новая ночь в объятиях друг друга была наполнена феерией чувств и эмоций. К сожалению, в этой бочке мёда была и своя ложка дёгтя, по мнению Милы. Чем ближе они с Алеком становились, тем сильнее он опекал её. Алек пристально следил, чтобы она хорошо питалась и спала. На тренировках настаивал, чтобы она вставала в спарринг с ним или его близкими, другим он не доверял. Аргументировал тем, что они не знают её техники и по ошибке могут травмировать её, и вообще, на миссии они ходят всегда сообща, и им надо тренироваться одной командой. Но даже не это было самым худшим. Если на вылазку они отправлялись втроём, в составе Мила, Изабель и Алек, он всеми силами старался задвинуть Милу себе за спину. А если у Алека находились дела в Институте, и отправлялись только Мила с Иззи, он, пользуясь тем, что его влияние по прежнему велико, просто саботировал их работу, по мнению Милы. Им банально подсовывали патрулировать районы города, где никогда ничего не случалось. Порой Мила приходила просто в отчаяние. Любое свидание или время наедине с Алеком казалось ей сказкой, но когда дело доходило до работы, они словно переставали слышать друг друга. Алек банально отказывался понимать, что она сумеречная охотница, причём достаточно опытная. Она рождена, чтобы охотиться на демонов, и он убивает, душит её своей опекой. Алек же был свято убеждён, он обязан сделать всё от него зависящее, чтобы уберечь Милу от любой лишней опасности. Он слишком хорошо помнил, как однажды она чуть не погибла из-за своей излишней самонадеянности, и пытался всеми силами исключить возможность повторения ситуации. Алек не сомневался в боевых навыках Милы, но, по его мнению, она была слишком импульсивной, склонной к необоснованному риску, потому он и стремился всё контролировать. Сейчас настроение Алека находилось в глубоком минусе. Сенсоры в Институте показали сильнейшую демоническую активность на окраине города. От пяти до семи особей неизвестного вида скрывались в заброшенном строении. Была очередь Алека, Изабель и Милы идти на миссию, но он категорически отказался брать с собой последнюю. Это было слишком опасно. Потому он попросил помочь Джейса с Клэри, решив оставить Милу в Институте. Услышав это, она буквально задохнулась от возмущения. Как итог — они поссорились. При чём впервые настолько сильно. Это тяжёлым камнем легло на сердце Алека. А от слов ребят, которые уже открыто говорили, что он перегибает палку, становилось только хуже. Выполнять распоряжение Алека Мила не собиралась. Её душила сильнейшая обида. Он перешёл все границы! В данный момент Мила его почти ненавидела. Она внезапно поймала себя на мысли, что близка к тому, чтобы начать сожалеть о том, что они пара. И это напугало её до чёртиков. Мила поспешно прогнала подобные мысли. Она любит Алека, но обязана заставить его понять, что она сумеречная охотница, а не нежная барышня, нуждающаяся в опеке. Потому Мила, дождавшись, когда Алек и компания покинут Институт, поднялась на крышу и тоже устремилась к месту скопления демонов на максимально возможной скорости. Если она разберётся с этим гнездом прежде, чем они придут, Алеку придётся признать свою неправоту. Они ещё не успели вплотную подойти к заброшке, в которой должны были находиться демоны, как услышали громкое шипение, рычание и звуки борьбы. У Алека оборвалось всё внутри, когда он услышал короткий женский вскрик, в котором пока, слава Ангелам, звучал лишь азарт. И всё равно сердце Алека заработало сверхурочно от страха, и он со всех ног бросился в здание, забыв обо всём на свете. Впрочем, он знал, ребята последуют за ним. На полной скорости Алек забежал в помещение и, мгновенно вскинув лук, поразил ближайшего демона. Следом вбежали его близкие, завязалась короткая и ожесточённая борьба, окончившаяся победой охотников. При том ребята успели отметить, что Мила, оказавшаяся тут неведомо каким образом раньше них, успела разделаться с несколькими демонами, при этом не получив ни царапинки. Алек был страшно зол на неё за безрассудство и самоуправство и уже хотел было подойти к ней, чтобы высказать всё, что он по этому поводу думает, как заметил, как из темноты, с балки под потолком на Милу прыгнул уцелевший перевёртыш. Весь мир для Алека замер. С неимоверным ужасом он смотрел на нацелившегося на демона и саму Милу, которая с улыбкой смотрела на Иззи. Горло сжал спазм, и он даже крикнуть ничего не мог. Но тело и натренированные годами рефлексы взяли своё, Алек одним метким выстрелом убил тварь. Осознав, что рано расслабились и упустили из виду демона, они тщательно обследовали каждый сантиметр помещения. Когда убедились, что тот перевёртыш был последним, все, кроме Алека и Милы, поспешили прочь. Каждый понимал, этим двоим необходимо поговорить. От пережитого страха у Алека мелко подрагивали руки. Мила была так близка к гибели! И сейчас, когда опасность миновала, ор коршуном накинулся на неё. — Дура! Идиотка! — закричал Алек ей в лицо, взяв её за плечи и несколько раз чувствительно встряхнув. — Ты чем вообще думала?! — Не кричи на меня! — огрызнулась в ответ Мила. — Я всего лишь выполняла свою работу, которую ты мне мешаешь делать! — Ты могла погибнуть, — произнёс Алек севшим голосом. — Почти погибла. Как ты не понимаешь… Не делай так больше. Пожалуйста. Я не переживу, если с тобой что-то случится. — Алек, — серьёзно, но так же тихо отозвалась Мила, — я не могу отсиживаться в Институте, когда в городе орудуют демоны. Пойми, наконец, я рождена охотницей и буду ей всегда. Ты не сможешь оградить меня от этого. Да я и сама не хочу. Он смотрел ей в глаза и понимал — она серьёзна как никогда. Даже близкая гибель не заставила её изменить своё мнение. И как бы Алек того не хотел, Мила права, он не в силах оградить её от жизни сумеречного охотника. — Мила, — обратился к ней Алек, — возможно, где-то я и перегибаю палку, стараясь уберечь тебя. Но это потому, что я просто не смогу без тебя. Никогда в жизни я не чувствовал такого, и меня это даже пугает, но без тебя всё потеряет смысл. Семья, долг, Конклав и предназначение, всё станет неважным, если не станет тебя. Потому прошу, не рискуй понапрасну. Мила была потрясена словами Алека. Всё смотрела в его глаза и искала подвох, но видела только искренность и тень пережитого ужаса. — Что ты такое говоришь, — прошептала она. — Ты правда не понимаешь? — поинтересовался Алек. — Не очень, — призналась Мила. — Глупая, я люблю тебя, — произнёс Алек, прислоняясь своим лбом ко лбу Милы и продолжая смотреть ей в глаза. — Безумно сильно, невообразимо и одержимо люблю тебя. Без тебя мне вообще ничего не нужно. Она, поражённая словами Алека, широко распахнула глаза. Мила знала, что он что-то чувствует к ней. Ощущала его нежность, заботу, страсть. Знала, он дорожит ей и их отношениями. Но она и мечтать боялась о любви. Даже несмотря на то, что сама была давно и безнадёжно влюблена в него. — И я тебя люблю, Алек, — прошептала Мила, чувствуя, как её сердце буквально распирает от чувств. — Обещаю, я больше не буду необдуманно рисковать, но и ты научись верить в меня. — Я верю в тебя, — ответил он, чувствуя, как от ответного признания внутри разливается эйфория и счастье, — просто безумно боюсь потерять. Но я буду работать над этим. Обещаю. В ответ Мила закинула руки на шею Алека и поцеловала его. Вокруг была разруха, стены, забрызганные кровью демонов, но они не замечали ничего вокруг. Сейчас они были в своём мире, одном на двоих. Мире, где они любят и любимы.