Беда — гость непостоянный, невежливый. Она приходит без разрешения, когда её совсем не ждут, вваливается в дом (даже к незнакомцам!) и сеет хаос повсюду. Её не любят. Её проклинают. Но, как ни старайся, выгнать заглянувшего на чай гостя не представляется возможным. Словно чума, он захватывает собой всё пространство и не уходит, пока не убедится, что затронул всех обитателей жилища, каждого в разной степени.
И в середине июня своей жертвой беда выбрала маленький домик на краю деревушки недалеко от Ливерпуля — домик мистера и миссис Данглиш, где временно обосновались Юмико и Дазай.
Правда в тот день беда решила проявить вежливость. После полудня в доме раздался дверной звонок. Юмико и Дазай, пристроившиеся на своём обычном месте на крыльце, не поднялись — в госте не было ничего необычного. Сегодня миссис Данглиш осталась дома, а к ней временами приходили соседи, чтобы обменяться саженцами прекрасных цветов их садов или просто выпить чаю в компании.
Только мальчик будто почувствовал неладное — почему-то вопросительно посмотрел на Юмико, оторвавшись от газеты. Девушка в ответ лишь пожала плечами.
— Продолжай читать, Дазай, — сказала она и сама вперила взгляд в своё чтиво. Только глаза не стали скользить по строкам — застыли, когда Юмико аккуратно прислушалась, ожидая уловить знакомый голос одной из пожилых соседок — в этой деревушке сейчас обитали только старики и дети, оказавшиеся в эвакуации. Вот только голоса не последовало. Лишь немного вопросительный тембр миссис Данглиш.
— Чем я могу помочь вам, господа?
Что сказали в ответ Юмико не услышала — лишь напряглась сильнее, когда почувствовала незнакомые нотки мужского и женского голосов, явно не принадлежавших пенсионерам.
— О да, дети дома.
Что происходило? Кто были те люди?
— Ах! Какое горе, Господи! Это… это совершенно точно?
Что-то случилось с мистером Данглишем? Нет, не могло, иначе реакция миссис Данглиш была бы гораздо более яркой, менее сдержанной — всё-таки, эти люди невероятно любили друг друга. Тогда что… Юмико разрывалась между своими мыслями, отбивавшими набат в её сознании, и голосами, которые она пыталась уловить с другого конца дома, так, чтобы Дазай не понял, что что-то происходит — ему не нужно было лишний раз пугаться.
Детей у Данглишей не было… Что за горе могло произойти? Смерть одного из соседей?
— Вы проходите, конечно, проходите в гостиную. Хотите чаю?
Голоса стали ближе — две незнакомые пары ног, обе одетые в сапоги, прошли вглубь дома. Миссис Данглиш отвечала молодая (судя по голосу) женщина.
— Нет, благодарю. Вы же знаете, как много у нас нынче работы.
— Ох, конечно, представляю, — вновь раздались причитания старушки, —
Как много детей теперь теряют родителей!
Юмико почувствовала, как холодок пробежал по её спине, а сама она будто вмёрзла в скамейку, на которой сидела. Что происходило?! — ещё более панически раздавалось у неё в голове.
— Юмико? — рядом раздался тихий, робкий голос, заставивший девушку вздрогнуть и опустить напряженный взгляд — её встретила пара взволнованных глаз. Было ясно, что мальчик тоже слышал.
— Всё в порядке, — тут же прошептала она, обхватывая Дазая за плечи и полуобнимая его. Ей нужно было, чтобы он замолчал. Чтобы не мешал. И не пугался. — Сиди тихо.
— Но мы с мужем готовы их принять у себя! — звучал голос миссис Данглиш.
— Не волнуйтесь, если вы хотите усыновить их, с этим не будет проблем. Однако на данный момент эти дети не имеют законного представителя, поэтому изъятие является официальной обязательной процедурой, которой нельзя избежать.
Законные представители? Усыновление? Изъятие? Каждое слово будто вбивало гвоздь в крышку гроба над головой Юмико, а в груди её сжималось сердце — так, что хотелось бить, бежать, метаться, но она не могла заставить себя даже дёрнуться с места. Было ясно, что говорили о них — о ней и Дазае — но смысл слов никак не мог уложиться в разуме девушки. И голоса продолжали звучать — молодая женщина не замолкала:
— Вы знаете, многие семьи, взявшие к себе эвакуированных детей, потом отказываются брать их, когда их забирают в приюты после смерти родителей. А вы уже готовы оставить их себе — очень благородно. Я уверена, органы опеки пойдут вам навстречу, и дети снова окажутся в доме уже через пару недель.
— Да, это точно.
Раздался новый — мужской, низкий голос, а за ним последовал хриплый, совсем недобрый смех, будто человек смеялся над чем-то, что было ещё неизвестно другим собеседникам. Юмико знала этот смех. Это был смех жестокости, издёвки, смерти.
— А это совершенно точно? — спросила беспокойно миссис Данглиш.
— Ведь, знаете, бывают случаи, когда приходят ложные уведомления о смерти. Может, вы реагируете раньше времени?
— Боюсь, — моментально отвечал неумолимый, непреклонный женский голос,
— в этом случае всё довольно точно. Дороти Джеймс погибла на поле боя и её тело было опознано, в этом нет сомнений.
Сердце Юмико, до этого сжимавшееся, будто перестало биться — пропустило пару ударов — а затем вновь заработало с бешеной частотой. Это не могло быть правдой! Не могло… Дороти не могла умереть! Нет, нет, нет. Это не могло быть реальностью. Неужели Юмико снова оставалась одна?!
Лишь через мгновение Юмико почувствовала, что маленькое тело, прислонившееся к ней и начавшее дрожать, потянуло её за рукав рубашки, желая привлечь внимание, но не издавая ни звука. Милый мальчик даже на грани паники продолжал исполнять её просьбу — даже дыхания его не было слышно.
— Юмико, — беззвучно шептал он, смотря на неё огромными, испуганными глазами. — Что происходит?
— Вы покажете нам детей? Боюсь, мы торопимся, нам бы не хотелось тут задерживаться, — раздался женский голос.
Он звучал мило, добро, спокойно, но из головы Юмико не могла выбросить ужасный, пугающий смех, раздавшийся всего пару мгновений назад. Этот смех не мог принадлежать человеку, занимавшемуся защитой детей. Чувство опасности, зародившееся в груди девушки при его звучании, не угасло — лишь сильнее распалилось, хотя мужчина более не сказал ни слова. Что-то говорило ей на краю сознания, что-то кричало «Опасность! Что-то не так!» И Юмико предстояло принять решение.
Она опустила взгляд на Дазая. Он взволнованно оглядывался, сильнее цепляясь за её одежду, явно пытаясь понять, что же происходило, но будучи пока не в силах обработать полученную информацию. Его молодой разум пытался её отвергнуть, но тело понимало — понимало и не переставало дрожать. Тогда девушка приняла решение.
Лишние меры предосторожности никогда ещё не причиняли вреда. Лучшим решением было перестраховаться.
— Дазай, — тихо позвала его Юмико. Шоколадные глаза тут же нашли голубые.
— Да, конечно, проходите сюда, они обычно играют в саду.
Времени было мало. Катастрофически мало.
— Бежим, — и она потянула мальчика за собой, поднимая его со скамейки и стремительно уводя сквозь лужайку в подлесок, не обращая внимания ни на задетые ногами цветы, ни на рассыпавшиеся позади у стола газеты. В её голове всё ближе звучали шаги — теперь она их различала. Тяжёлая походка мужчины, будто молот, отбивала набат, а женщина шла, как лисица, лишь цокая небольшим каблуком ботинок.
Им нужно было бежать. Быстрее укрыться в кустах, за деревьями в глубине леса.
— Дороти-сан не могла умереть, — запричитал Дазай, мотая головой, когда они остановились. — Не могла, не могла!
— Я верю, верю, — тут же зашептала девушка, обхватив маленькое личико руками, — только сейчас нужно вести себя очень тихо. Ты понял?
Ответом служил лишь кивок.
Отбежав всего на пару десятков метров, она усадила Дазая за широким старым деревом, обрамлённым кустами, а сама села на корточки у соседней сосны. Настало время ждать.
— Вы говорили, они играют на крыльце, — зазвучал женский голос.
Осаму перевёл испуганный взгляд на Юмико и та, не спускавшая с него глаз всё это время, медленно подняла указательный палец к губам, призывая к молчанию. Мальчик крепче сжал маленькие ладошки в кулаки и кивнул.
— Да, так и было. В доме их нет, — вторила ему миссис Данглиш. —
Ох, вы же знаете детей. Вероятно, они разбежались играть в прятки.
— В таком случае, стоит позвать их, — непреклонно твердила женщина, и было слышно, как она медленно, размеренно прошлась от одного края веранды к другому, но Юмико эта поступь показалась походкой хищника, выслеживавшего добычу.
— Юмико! Дазай! К нам пришли гости, мне нужно, чтобы вы на время остановили игру и подошли сюда!
Никто из них не двинулся. Девушка закрыла глаза, прислушиваясь к шагам вдалеке на крыльце. Тысячи мыслей сейчас, в момент затишья, поднялись, словно рой саранчи, и одна за одной всплывали в сознании. Что будет, если они не выйдут? Что, если они параноики, и на самом деле это реальные инспекторы по опеке, занимающиеся своей работой? Что, если Дороти на самом деле умерла? Тогда что нужно было делать?
Она решила лишь одно: нужно ждать. Любое последующее действие пришедших незваных гостей должно было определить их судьбу.
— Дети! — беспомощно воскликнула миссис Данглиш вновь. —
Что же это такое? Они всегда такие послушные. Юмико уже почти взрослая, они не могли уйти далеко.
— Они точно вас слышали? — раздался женский голос, и в ответ на вопрос, видимо, кивнули, потому что за ним последовал новый. —
А они не могли убежать на соседнюю улицу? С лужайки вашего дома легко можно туда добраться.
— Поверьте, это самые послушные дети, которых я видела. Они никогда не ушли бы без разрешения.
Юмико не видела, не слышала, но отчётливо представила, как ухмыльнулся пугающий мужчина после этих слов. В её теле бушевала нервная энергия, и она понимала, что начинает паниковать. Странные, противоречивые образы продолжали возникать в её сознании, мешая мыслить рационально. Девушка закрыла глаза рукой, с силой сжала лоб, пытаясь усмирить дрожь, пробежавшую по телу, и грубый, раздражающий белый шум, заполнивший уши, мешавший слушать разговоры незнакомцев.
Она не различала звуки, не знала, сколько времени прошло, но понимала, что миссис Данглиш попыталась позвать их ещё несколько раз. Юмико дышала, периодически задерживая дыхание, всячески пытаясь успокоиться, пока вдалеке вновь не зазвучал голос, только на это раз мужской. И слова его напугали её ещё больше.
— Похоже, дети оказались умнее, чем мы думали.
— Вероятно, так, — послышался вздох женщины, и у Юмико возникло нехорошее предчувствие.
— Что ж, тогда придётся принять меры.
Девушка вновь представила, как обеспокоенно завертелась миссис Данглиш.
— Какие меры? О чём вы говорите?
— Боюсь, — отчеканила незнакомка,
— мы немного дезинформировали вас, мадам. Не все дети смогут вернуться к вам.
Юмико напряглась. Она всё больше начинала убеждаться, что в их доме были ненастоящие инспекторы по делам детей, но это странно сформулированное предложение подразумевало, что Дороти всё-таки была мертва. Что всё это значило?
— О чём вы говорите?
— Девушка, состоящая у вас на попечении, находится здесь незаконно, — сердце Юмико пропустило удар.
— Ранее она содержалась в надлежащем месте как особо опасный эспер.
Особо опасный? Юмико хотелось истерически рассмеяться. Она никогда не была особо опасной, её способность всегда, до начала разложения, являлась исключительно мирной. Девушка была прирождённым садовником, а не убийцей.
— Более полугода назад она сбежала из места содержания и была найдена только сейчас. Её следует задержать и передать властям.
— О Боже! — запричитала миссис Данглиш.
— Но Юмико и мухи не обидит!
Девушка медленно выдохнула, опуская голову. Внутри неё поднялась волна благодарности к пожилой женщине, приютившей их по просьбе Дороти, и в тоже время целое цунами мысленно обрушилось на незнакомых ей людей. Они пытались выставить её преступником, убийцей, представлявшей опасность обществу. Вот таким теперь стал современный мир? (Или он всегда таким был?) Мир, где людей считали виноватыми в желании выйти на свободу после многих лет несправедливого заключения.
С другой стороны, её разуму вернулась рациональность. Если они пришли за ней, то Дазай им не нужен. Значит, он был в безопасности, и это всё, что было важно. Его жизнь имела ценность.
— Мадам, если дети не выйдут, боюсь, нам придётся начать обыск, — настояла женщина.
Это было нехорошо. Даже так, это было очень, очень плохо. Миссис Данглиш попыталась позвать их снова, напряженным, полным отчаяния голосом, но никто вышел. Юмико перевела взгляд на Дазая — тот сидел спокойно, не отрывая от неё глаз. Он тоже внимательно слушал.
Вдруг мужской голос прозвучал снова — нетерпеливо, зло, и его слова несли за собой ураган, готовый разрушить всё вокруг до основания.
— Мне надоел этот фарс, так мы до ночи не закончим, — и по всей округе оглушительным для Юмико звуком прокатился щелчок взвода курка пистолета.
— Что вы делаете?! — закричала миссис Данглиш.
— Юмико Курахаси, раз уж нас отчётливо убедили, что ты здесь, значит, ты слушаешь, — мужчина говорил грубо, хрипло, и у девушки всё сжималось внутри от этого голоса. Хотелось закрыть уши, сжаться в комок, только бы никогда больше не слышать его, но не слушать она не могла.
— У тебя есть минута, чтобы выйти на наши глаза, иначе эта милейшая женщина будет лежать мёртвой у твоих ног, и её кровь будет на твоей совести.
Юмико даже не услышала шокированный, панический вскрик миссис Данглиш, уловив лишь испуганный вздох неподалёку, и повернулась к Дазаю.
— Сиди тихо, — одними губами прошептала она, вновь приказывая ему молчать. Раз этим людям нужна была она одна, Осаму должен был остаться. Выходить следовало только ей.
И она вышла.
Медленно пробираясь сквозь деревья к заполненному цветами саду, она изучала людей, представших перед ней. Молодой голос принадлежал женщине-брюнетке лет тридцати, одетой в одежду официальную, но достаточно удобную и просторную, чтобы скрыть под ней оружие при необходимости. Она стояла, скрестив руки на груди, и лицо её одновременно выражало облегчение и раздражение. Было очевидно, что поступок напарника ей не понравился, но тот факт, что он оказался действенным, сгладил впечатление.
А вот напарник был совсем другим. Чем ближе Юмико подходила, тем больше капель холодного пота она начинала чувствовать на спине под рубашкой. Мужчина, почти на голову выше и примерно на десять лет старше своей коллеги, казался нерушимой гранитной статуей. Предупреждая любые резкие движения, он продолжал целиться в миссис Данглиш, испуганно сжавшуюся у стены, но взгляд холодных, будто выплавленных из стали, серых глаз ни на секунду не покидал девушку.
— Ну вот и мы, — протянул незнакомец, ухмыльнувшись.
Юмико остановилась в центре лужайки, всеми силами стараясь не выдать собственный испуг.
— Где мальчишка? — нахмурившись, вопросила женщина.
— Я не знаю.
— Где он? — прорычала незнакомка, и девушке показалось, что ещё чуть-чуть и перед ней предстанет хищная пантера.
— Я не знаю, — упрямо вторила Юмико. — Я ведь здесь. Зачем он вам?
Недовольно цыкнув, женщина полезла в карман пиджака за телефоном и стала что-то печатать на нём. У Юмико вновь проснулось нехорошее предчувствие, разбуженное паническим незнанием того, что же происходило, и она решила попытаться добыть информацию.
— Зачем он вам? Вы знаете, что это попытка похищения? Кто ваш заказчик? На кого вы работаете? — с каждым вопросом она подходила всё ближе к крыльцу, и в какой-то момент мужчина не выдержал и огрызнулся:
— Не твоё собачье дело, на кого мы работаем.
— На государство, если тебе так интересно, — вдруг заговорила женщина, закончив печатать, и телефон в её руке в мгновение ока сменился пистолетом, нацеленным прямо на девушку. — И я бы не советовала тебе подходить ближе.
Юмико остановилась и почувствовала, будто её ноги онемели, вмёрзнув в землю. Видеть, как кто-то держит на мушке другого, никогда не сравнится с чувством, испытываемым, когда дуло оружия смотрит прямо меж твоих глаз. Одна секунда, один щелчок отделяет человека от смерти.
— Я повторю вопрос, — продолжила женщина, — где мальчишка?
— А я повторю ответ, — размеренно отвечала Юмико, — я не знаю.
— В таком случае скажу по-другому: либо ты говоришь, где он, — и вдруг она повысила голос, — либо он выходит сам, либо жизнь этой женщины обрывается.
Юмико стояла, опустив голову. Ни на секунду она не могла поднять взгляд на миссис Данглиш — чувство вины съело бы её заживо. Всё, что она могла сделать — это молча извиняться перед невинной пожилой женщиной, не сделавшей ничего плохого в своей жизни. «Простите, простите» — не замолкало в её голове. Она не могла выдать Дазая. Просто не могла. Девушка понятия не имела, зачем он понадобился этим людям, но если хоть один из них был связан с теми лабораториями, из которых она сбежала, то она готова была отдать жизнь любого, лишь бы не допустить попадания Дазая в то место. Наряду с бесконечными извинениями она молилась, чтобы мальчик сам не вышел. Чтобы сидел, как она ему приказала.
И он сидел.
Сидел, вжавшись спиной в дерево, зажмурившись, закрыв уши руками. Он не хотел ничего слышать, не хотел ничего видеть. Страх плотным кольцом обхватил его со всех сторон, и Дазаю, как ребёнку, которым он и являлся, панически хотелось домой. Хотелось, чтобы ничего этого не происходило, чтобы Дороти не оставляла его с незнакомцами полгода назад, хотелось убежать, закричать, найти Дороти и спрятаться за её спиной, как он делал когда-то давно. Однако это было невозможно, и пока казалось, что он попал в свой самый страшный кошмар, будто кто-то снова бросил его в море тьмы и боли, из которого он совсем недавно выбрался.
— Это последнее предупреждение! — закричал женский голос вдалеке, и мальчик сильнее сжал волосы в руках. Он держал в голове лишь одно: Дороти приказала ни с кем не уходить, а эти люди хотели забрать его. Им нельзя было верить. Он должен был ждать Дороти, она обещала прийти за ним.
Раздался выстрел.
Мальчик вздрогнул, и дрожь пробежала по его телу. Он давно не слышал выстрелов, и этот звук отправил его прямиком в события полуторалетней давности, когда пули летали вокруг него со всех сторон, а он стоял в самом эпицентре, охваченный болью и страхом.
Дазай не знал, сколько просидел, зажмурившись, неосознанно отрезав себя от всех звуков вокруг. Он не слышал ни грохота упавшего на деревянный пол веранды тела, ни голоса кричавших друг на друга Юмико и незнакомки, ни подозрительно звучащие шорохи совсем с другой стороны от дома, с каждой минутой становившиеся всё ближе к нему. Тем более неожиданным для него оказался чей-то хитрый, полный триумфа голос, раздавшийся прямо над ухом.
— А вот и ты, — и его тут же подняли за шкирку, как котёнка.
******
Юмико стояла, зажмурившись, почти готовая заплакать от злости и страха. Прямо перед ней стояли мужчина и женщина с нацеленными на её голову пистолетами, а под их ногами расползалась лужа крови от ни в чем не виноватой миссис Данглиш, чья жертва была абсолютно напрасной. Позади неё на лужайку бросили маленькое, коротко вскрикнувшее тело Дазая, и сердце Юмико ещё больше наполнилось отчаянием. Она не подумала, что пришедших гостей может быть больше двух и остальные просто ждали нужного приказа. Был ли выдвинутый им до этого ультиматум лишь предлогом, чтобы избавиться от свидетеля? Она не знала. И не хотела знать. Могла лишь молча просить прощения у миссис Данглиш и её овдовевшего мужа и пытаться сосредоточиться на том, что происходило в данный момент.
Медленно вдохнув и выдохнув, она наконец открыла глаза и коротко обернулась. Позади неё Осаму уже поднялся с земли и подошёл к ней, тут же уткнувшись ей в бок, будто всё ещё пытаясь спрятаться от поймавших его двух незнакомцев, оставшихся стоять сзади. Юмико приобняла его за плечи.
— Что-то маловато людей вы привели для «особо опасного эспера», — с издёвкой произнесла она. — Или у вас уже людей не хватает?
— Да как ты!.. — зло начал мужчина, но женская рука, ухватившая его за предплечье, вынудила замолчать. Незнакомка убрала пистолет в кобуру за спиной, и выудила из сумки наручники.
Юмико стояла ровно, прислушиваясь к себе, пытаясь аккуратно дотронуться до монстра, пустившего в ней свои корни, чтобы понять, спит ли он и не вырвется ли на свободу. Она предпочитала не применять свою способность для насилия, но это не значит, что её не заставляли когда-то это делать. Нужно было только выбрать подходящий цветок.
Или несколько.
— Мы с вами не пойдём, — отчеканила девушка, поворачиваясь вместе с Дазаем так, чтобы он стоял за её спиной, а за ним не было никого. — Даже не пытайтесь.
Женщина усмехнулась.
— И всё же мы попробуем.
Дазай не понял, что произошло потом. В один момент он вжимался в Юмико, пытаясь как можно больше спрятаться от незнакомцев, сверливших его взглядами, а в другой — уже лежал у ствола дерева на краю сада, будучи отброшенным какой-то страшной силой. Он ударился обо что-то головой, и у него перед глазом всё помутнело и закружилось. Лёжа на земле, мальчик пытался прийти в себя, почти не слыша громыхавшие совсем близко выстрелы и что-то очень острое, врезавшееся в стволы соседних деревьев каждую секунду.
А потом рядом с ним упало чьё-то тело. Всё ещё дышавшее тело. Осаму приподнялся, пытаясь отползти дальше, как вдруг различил шорох позади. Обернувшись, он встретился взглядом с хищными глазами мужчины, подбиравшегося к нему сквозь летавшие, словно рой саранчи, бутоны цветов с шипами и колючими стеблями. Адреналин моментально забегал по венам мальчика. Он почти неосознанно, будто делал это тысячи раз в своей жизни, подхватил с земли пистолет, выпавший из руки находившегося без сознания человека, и нацелил его на незнакомца напротив.
Оружие совсем незнакомой модели, тем не менее, легло в маленькую руку легко, словно всегда принадлежало ему, а тело по привычке, как когда-то, встало в правильную стойку.
— И что ты сделаешь, малыш? — просипел мужчина, подбираясь всё ближе. Дазай даже не замечал, как шипы растений, едва касаясь его, исчезали, гонимые способностью. — Неужели выстрелишь?
А вот выстрелить он как раз не мог. Прошло слишком много времени, Осаму слишком привык к мирной жизни и наставлениям Дороти, слишком боялся того, что она разозлится и отвернётся от него, когда узнает, что он снова кого-то убил. Его рука лежала на спусковом крючке, но он даже дёрнуться не мог, чтобы на него нажать.
— Ну давай! — кричал незнакомец, подбираясь всё ближе. — Стрел…
Голос прервался вскриком, когда волна огромного колючего растения впечатала мужчину в ствол дерева. Стебли, будто паразиты, забегали по его телу, обвивая со всех сторон, обхватывая, стягивая кожу, подбираясь к шее. Дазай опустил пистолет и повернулся к Юмико, стоявшей в центре сада. Одной рукой она держала прижатой к земле ту самую незнакомку, всё ещё живую, другую же вытянула вперёд, чтобы проконтролировать смерть двух мужчин вблизи мальчика. Тело третьего — самого пугающего и большого — лежало у самой веранды, обезображенное почти до неузнаваемости. Было ясно, что девушка убила его первым.
Теперь в живых осталась лишь женщина.
— Дороти Джеймс и правда мертва? — зазвучал голос Юмико, лишь наполовину похожий на её настоящий. Другую его часть будто заполнял знакомый, нечеловеческий шелест, который Дазай уже слышал пару недель назад. Мальчик не решался подойти ближе, но видел, что лишь один глаз Юмико сменил цвет на сиреневый. Она ещё могла контролировать себя.
— Тебе это знать не надо, — выплюнула женщина, и Осаму различил струйку крови, стёкшую по её щеке изо рта. Вокруг её шеи всё туже скручивался шипастый стебель.
— Знаешь, я могу причинять боль, но не убивать, очень долгое время, — зашелестела Юмико. — Поэтому я повторю вопрос: Дороти Джеймс мертва?
Будто зная все самые больные человеческие места, девушка давила туда, куда нужно, и через пару мгновений незнакомка закричала от боли. Дазай не выбросил пистолет, не закрыл уши руками, даже не зажмурился, — старые привычки проснулись и звук стал для него обыденным. Пустым взглядом он наблюдал всю картину, пока крик женщины не перешёл в нечеловеческий вой и она не сдалась.
— Нет! Нет! Она жива, жива! Это была уловка! Пожалуйста, перестаньте! — её спина выгнулась от боли, и она ожидала, что сейчас, в награду за информацию, всё закончится, но страдания продолжились. Монстр, будто поняв, что Юмико получила самую нужную информацию, не дал ей продолжить допрос — вступил в полное владение, захватив разум хозяйки. Через пару мгновений тело женщины осталось лежать бездыханным.
Дазай обеспокоенно сделал шаг вперёд.
— Юмико?
Но Юмико больше не слышала. Количество кружащихся вокруг цветков и стеблей с колючками начало увеличиваться экспоненциально, и было ясно, что контроль утерян.
Мальчик, поняв это, устремился к девушке, пробираясь нетронутым сквозь растения, и, выронив пистолет, тут же ухватил её за запястье.
Способность:
Исповедь неполноценного человека
Юмико тут же истощённо выдохнула и, стоило сирени в её глазах, сверкнув, исчезнуть, обессиленно осела на землю, всё ещё придерживаемая Дазаем. Медленно, девушка оглянулась вокруг себя, замечая лишь трупы и брызги крови, окропившей стволы деревьев и лепестки цветов полуразрушенного сада. Что-то изменилось в её глазах, та искра, всего пару часов назад наполнявшая голубой взгляд, будто была похищена тем монстром, оставив после себя лишь пустоту. В тот же миг Юмико вновь посмотрела на мальчика подле себя.
— Дазай, ты цел?
Стоило мальчику кивнуть, как он оказался захвачен крепкими объятиями. Никто из них не считал, сколько они просидели так, держась друг за друга, среди мёртвых тел. Но вечно так сидеть было нельзя. Нужно было уходить.
Осаму медленно помог ей встать, и они направились к дому. Однако стоило Дазаю убрать руку, как глаза девушки вновь вспыхнули и в воздух поднялись десятки цветов. Мальчик испуганно схватил её за запястье.
— Юмико, что…
Девушка озиралась по сторонам пустым взглядом, не в силах отдышаться, как две недели назад. Медленно она перевела взгляд на дом в нескольких метрах от них, а потом на Дазая.
— Давай, — тихо выдохнула она, — давай тут посидим пока что.
— Ты думаешь, что…
Что-то, что не в силах был произнести вслух никто. Что лишь Осаму поддерживал её сознание в теле, а монстр, притаившись, ожидал любого момента, чтобы наконец полностью захватить власть.
— Мне кажется, да, — прошептала Юмико. — Но мы можем подождать.
И они ждали. Сидели, молча прижавшись друг к другу, думая каждый о своём. Ни у кого не было сил говорить. Когда мальчику стало скучно, он решил по одной вырывать травинки из земли свободной рукой. Считая до ста, он начинал сначала. Так они провели час, пока Юмико не осмелилась предпринять новую попытку отпустить руку Дазая. Но это вновь не сработало.
— Дазай, я думаю, это конец, — тихо изрекла она.
— Нет, мы ждём.
— Дазай…
— Мы будем ждать! — сердито закричал он, поднимая на неё взгляд.
И они опять ждали. Ждали, чтобы снова позволить Юмико быть поглощённой способностью, стоило руке мальчика исчезнуть.
Наблюдая за попытками девушки восстановить вновь потревоженное дыхание, Дазай не осознавал, как стремительно внутри него поднималась паника. Он не знал, что делать. Это всё было неправильно. Весь сегодняшний день был неправильным! Превратившим их жизнь в нереальный, страшный кошмар. И именно в этот день монстр решил погубить Юмико. Осаму не мог поверить. Она должна, должна была быть в порядке! В конце концов, Дороти же была жива? Значит, всё было ложью. Неправдой должно было оказаться и это.
— Дазай, мы не можем просидеть тут вечно, — заговорила Юмико.
— Почему нет?! — воскликнул он, сжимая свободную руку в кулак.
Юмико не ответила, лишь посмотрела на него своими пока голубыми глазами, столь печальными, что даже у мальчика, не осознавшего этот взгляд, всё сжалось в груди. Тревожная энергия наполнила его тело.
— Мы… — начал он, подбирая слова. — Мы подождём. Мистер Данглиш вернётся домой и поможет нам!
— Я не уверена, что он сможет, Дазай. Он ведь обычный человек. И он только что потерял жену… — Юмико медленно повернула голову к телу женщины, лежавшей на веранде. Мысленно она вновь извинилась перед ней и её мужем. — Я уже не поправлюсь, Дазай.
— Нет, нет, это несправедливо, — замотал головой мальчик.
Девушка печально улыбнулась.
— Многое в нашей жизни несправедливо. Помнишь, что я тебе говорила? Я приму смерть такой, какой она уготована судьбой.
Осторожно, она потянулась вперёд и под ошарашенный взгляд Дазая взяла в свободную руку пистолет и повертела в руках. Это была знакомая модель. Стандартный Браунинг, стоящий на вооружении британской армии. Она никогда не убивала никого из пистолета, но недолгий промежуток времени её учили держать его в руках и стрелять по мишеням.
— Ведь способность убивает только мой разум, не тело, — объяснила девушка. — Без меня она начнёт сеять хаос. Я не могу этого допустить.
В этот раз мишенью была она сама. Мальчик, сидевший рядом с ней, настолько опешил, что даже не двинулся, когда Юмико поднесла дуло к виску и закрыла глаза. Ещё не взведя курок, она вдруг нацелила оружие себе в грудь. Решила уберечь Дазая от вида её тела с изуродованной силой выстрела головой. Однако после взвода курка выстрела не последовало. Рука девушки дрожала, и всю её мелко потрясывало.
— Я не могу, — опустив пистолет, она почти истерически засмеялась, растягивая губы в нервной улыбке. — Чёрт, я не могу, мне страшно.
— Ты говорила, что там тебя ждёт спокойствие и свобода, — прошептал Дазай совсем рядом.
— Да, да, говорила, — тихо ответила Юмико, пытаясь вбить его слова в голову, убедить себя. Но рука продолжала дрожать, немея, не готовая нажать на спусковой крючок.
Вдруг девушка будто что-то вспомнила.
— Дазай, — начала она, — я видела, как ты держал пистолет. Дороти учила тебя этому?
Мальчик недоумённо нахмурился, не поняв, к чему был вопрос. Но ответил моментально:
— Нет.
— Кто-то другой учил?
— Да, — едва слышно пробормотал мальчик.
— Ты убивал раньше?
Нет ответа.
— Дазай?
Медленный, робкий кивок.
— Я думаю, ты сможешь мне помочь.
И она переместила руку так, чтобы Дазай тоже обхватил рукоятку свободной рукой. Мальчик вдруг понял, для чего был нужен вопрос, что на самом деле хотела от него девушка. И тут же отдёрнул руку, будто её ошпарили кипятком, вскрикивая:
— Я… Я не буду тебя убивать!
— Дазай, — вдруг нахмурилась Юмико, словно преподавая урок непослушному ребёнку в школе. Словно ругала его за какую-то невинную шалость, а не пыталась заставить выстрелить. — Помнишь, что я тебе говорила? Ты пообещал остановить мою способность. Любой ценой.
— Но… но… — робко бормотал Осаму, силясь выдавить хоть слово.
— Ты пообещал.
В глазах у мальчика начали собираться слёзы. Он не понимал, отказывался принимать, что это происходило. Сердце испуганно билось, будто он бежал несколько сотен метров без остановки, а в голове, подобно молоту, бьющему по наковальне, не переставал звучать панический, пульсирующий вой. Он не хотел делать то, что от него просили. Не хотел. Не хотел!
— Не бойся, пожалуйста, — ласково заговорила девушка. — Я слабая, к тому же трусиха, поэтому боюсь. Дальше, в самой смерти, мне будет легче. Так правильно.
Она вновь заставила его обхватить рукой пистолет, и он не нашёл в себе силы сказать нет. Его тело пронизывала крупная дрожь, но та ладонь, что сейчас держала оружие вместе с чужой, большой ладонью, и целилась прямо в грудь девушки, не дёргалась совсем. Вопреки желаниям Дазая, старые рефлексы вновь взяли своё, и он ненавидел это. Ненавидел всей душой. Маленький палец опустился на крючок, но курок ещё не был взведён.
Вдруг мальчик, которого почти потрясывало от эмоций, заговорил.
— Я хочу пойти с тобой.
Глаза девушки шокировано округлились.
— Нет! — тут же воскликнула она. — Ни в коем случае! Что подумает Дороти? Неужели ты оставишь её?
Первая слеза скатилась по щеке мальчика.
— Я не знаю, — зашептал он. — Я просто не хочу бросать тебя.
Он не понимал, что следовало думать. Он хотел, чтобы Дороти была рядом. Чтобы сказала, что нужно было делать. Чтобы увела отсюда куда угодно. С другой стороны, он не мог оставить Юмико. Она ведь обещала спокойствия в смерти. Это всё, чего он хотел сейчас. Чтобы всё прекратилось.
— Ты меня не бросаешь, Дазай, — заговорила она в ответ. — Я сама ухожу. И хочу этого понимаешь? Хочу. Ты не делаешь ничего плохого.
— Я тоже хочу, — всхлипнул мальчик.
— Пожалуйста, Осаму. Ты не должен идти за мной. Смерть хороша, но путь к ней — тяжёлый и болезненный. Ты ведь не любишь боль! У тебя вся жизнь впереди. Может быть, ты найдёшь, ради чего жить?
Дазай какое-то время молчал, пытаясь совладать с комом, вставшим в горле, мешавшим говорить внятно.
— Я не знаю, — наконец прошептал он, тихо плача.
— Правильно. Но можешь узнать, — кивнула девушка, а через мгновение добавила. — Подожди-ка.
И отцепила ладонь мальчика от рукоятки. Проверив, что в магазине пистолета осталось четыре пули, Юмико сделала три выстрела в сторону леса, не обращая внимания на то, как вздрагивал Дазай, жмурясь, каждый раз, когда пуля входила в ствол дерева. Она не могла знать, сколько пуль оставалось в пистолетах, оставшихся у трупов вокруг, но надеялась, что у Осаму не хватит ума и сил вспомнить про них.
Через пару мгновений они вновь оказались в прежней ситуации — с дулом оружия, направленным в её грудь, и двумя ладонями, обхватившими рукоятку.
— Тебе нужно просто… — выдохнула девушка. — Просто нажать на курок.
— Я не хочу, — заскулил мальчик, пытаясь вырваться, но крепкая рука девушки удержала его на месте.
— Ты не делаешь ничего плохого, — по слогам повторила Юмико, вглядываясь в незакрытый повязкой глаз Дазая. — Ты меня не бросаешь. Ты меня не убиваешь, я ведь уже мертва. Я не хочу возвращаться в лабораторию и снова быть подопытным кроликом. Ты делаешь хорошее дело, спасаешь других от разрушений моей способности.
— Мне такое не нравится, — зашептал Осаму, и слёзы не переставали катиться из его глаз, просачиваясь сквозь бинты и стекая по подбородку.
— Что, делать хорошие дела? — усмехнулась девушка.
Мальчик не смог выдавить ни слова в ответ, лишь кивнул, подняв их сцепленные руки, не занятые пистолетом, чтобы безрезультатно вытереть глаза.
— Ничего, всё в порядке, — ласково проговорила Юмико, гладя его по щеке. — Потом ты поймёшь. Просто делай то, что должен сделать. То, что ты пообещал.
Они смотрели друг на друга долго, очень долго. Никто не говорил не слова, а Дазай продолжал молча плакать, изредка всхлипывая. Он плакал тихо, почти не издавая звуков, хотя по тому, как дрожал его подбородок, без труда можно было сказать, что он готов был зарыдать вслух. Но Осаму этого не делал, будто всё ещё выполнял приказание девушки сидеть тихо, раздавшееся впервые кто знает сколько часов назад. В одно мгновение он перевёл взгляд в сторону дома, но не услышал ни шороха. Никто не приходил. Никто ничего не слышал. Никто не был готов им помочь. И Дазаю нужно было что-то делать. У него даже не было выбора.
Юмико так и не попрощалась. Лишь улыбнулась уголками губ. И пара ладоней нажала на спусковой крючок.
