По одному шагу к пропасти

— Что? Ты в своем уме? — Да. — Четыре лакримы? Ты не выдержишь! — Я смогу, Полюшка! Не беспокойтесь обо мне! — Люси…       Спорить с этой девушкой было бесполезно. Решимость в ее глазах удивляла лекаршу. Слабый человек не может быть таким сильным.       Глупые людишки. Сначала делают, и лишь потом думают. — Люси, подумай еще. Если я вживлю лакримы, а через несколько лет ты вдруг захочешь вновь быть заклинателем, будет уже поздно, Люси. Когда человеку вживляют лакриму, — Полюшка показала на четыре кристалла размером чуть меньше ладони. — Они сплетают свои сгустки энергии с твоим сердцем и магическим сосудом. Обычно лакримы вживляют в человека без каких-либо магических способностей. А ты заклинатель от рождения, и мана течет у тебя в крови. И… Сначала мне нужно будет… Забрать у тебя твою силу заклинателя. — Как… Забрать? — сердце Люси предательски защемило. — Да. Лакримы не делают из воздуха. Их забирают у людей, которые либо не могут колдовать, либо у людей, которые умирают. Им все равно уже магия не понадобится. Или же люди сами отказываются от способностей. Лакрима — это маленькая капелька твоей души. И я не знаю, что именно будет с тобой, Люси. Может это заберет твое зрение, слух, воспоминания, способность двигаться или, в худшем случае, магия начнет отторгать тебя, и ты можешь умереть. Я не даю гарантии. Если ты умрешь, я буду не виновата, — женщина одарила Хартфилию холодным взглядом. — Ты все еще согласна? — При создании лакримы будет больно? — лекарша устало выдохнула. — Да, но эта боль ни во что ни сравнима с той болью, когда тебе вживляют лакриму. — Начнем? Я готова. — Снимай рубашку и ложись на спину. Я принесу кристалл.       Холодная кушетка вызывает мурашки по коже. От соприкосновения с почти ледяной поверхностью Люси вздрагивает, но это даже лучше. Так, быть может, Полюшка не заметит ее дрожь. Женщина не глупая, она прекрасно все видела и слышала шальное сердцебиение. Маленькое сердечко билось как птица в клетке, однако хозяйка была спокойна и уверена в себе. Самосуд какой-то.  — Глубоко вдохни и медленно выдыхай, высвобождай магию из сосуда. Да, вот так.       Кристалл был прозрачным, словно из хрусталя, а острые кончики впивались в мягкую кожу. Остро-тянущая боль пронзала грудную клетку, проявляясь отголосками где-то в позвоночнике. — Больно! — Терпи, сама захотела!       Сердце колотится как бешеное. Люси даже кажется, что она слышит, как ее собственная кровь бурлит в венах. — Как ты? — Полюшка прекрасно видит ее состояние, однако хочет услышать это из уст девушки. — Нормально… — бывшая заклинательница говорит на выдохе, морщась от колющего чувства в груди. Каждый вдох и выдох приносил боль. Девушке было очень жарко. Внутри растекается словно сама лава из жерла вулкана. Вены покраснели, кровь замедлила свое движение и перестала поступать к конечностям. — Можно… Пить? — Сейчас принесу, — женщина быстро сориентировалась, схватила графин с водой и поднесла ко рту Хартфилии. Последняя не могла пошевелить даже пальцем. — Говорить можешь? — в ответ был кивок пепельной макушки. — Что тебя на данный момент беспокоит? — Жарко, — вдох, — Грудь болит, — выдох. — Рук и ног… Не чувствую, — вдох, — Голова… Кружится… — Просто расслабься. Полежи, я принесу травы.       По наставлению Полюшки Люси пыталась расслабиться, и спустя уже пару минут бывшую заклинательницу начало клонить в сон. Я теперь не заклинательница… — Люси? — голос лекарши прозвучал резко. Девушка дернулась и перевела взгляд на женщину со стаканом в руке. — Выпей, и можешь поспать. Тебе нужно немного отдохнуть. Буквально два часа. Потом я разбужу тебя и вживлю тебе лакримы. — Так быстро? — Да. Ты без магии медленно умираешь, долго тянуть с этим нельзя. — Хорошо… — Спи.       Видимо, в растворе было сильное снотворное. Как только Хартфилия осушила стакан, ее резко начало клонить в сон, и уже через минуту она спала. Полюшка накрыла ее шерстяным пледом и ушла в другую комнату. Сначала нужно подготовить заклинание, потом медикаменты, а в конце уже лакримы.       После того, как маленькому Дреяру вживили лакриму громового дракона, Полюшка спрятала остальные лакримы в самый дальний и темный ящик. С тех пор прошло уже больше десяти лет, и она о них даже не вспоминала. До этого момента.       Насколько лекарша помнит, у нее оставалась еще как минимум пять лакрим с магией драконов и еще пара лакрим с магией стихий. Сама Хартфилия не говорила, какие ей вживлять, поэтому Полюшка подготовила все, что у нее имелись.       Уже спустя час лекарша будит бывшую заклинательницу. За семьдесят три минуты девушка заметно побледнела. Темные круги под глазами, впалые щеки, потускневшие карие глаза. На нее было больно смотреть.       Идти на такие жертвы ради слов безмозглого ящера. Глупо. Она слишком слаба, раз зависит от чужого мнения. — Хартфилия, ты больная! — девушка лишь невесело ухмыльнулась. — Четыре лакримы с магией дракона? Ты просто не выдержишь! — Я смогу! — Ты себя в зеркале видела? Нет. А я на тебя уже десять минут смотрю, и мне очень хочется прибить тебя метелкой, чтобы не мучилась! — Полюшка!       Лекарша сердито выдыхала сквозь плотно сжатые зубы и прожигала пациентку колючим взглядом. На что я подписываюсь? — Если помрешь, это будет не моя вина. — Если я умру… Передайте гильдии, что я очень люблю их. — Господи… Хартфилия… — Все нормально. Приступайте. — У меня есть лакримы с магией водного, лунного, кровавого, алмазного, рубинового дракона. Какие берешь? — Водного, рубинового, алмазного и… Лунного, — Люси обвела все лакримы взглядом. Хотелось взять все, но уж тогда она точно сдохнет, а это недопустимо. Нужно доказать всем, в том числе и себе, что она сильная. — Что ж… Подготовься морально к адской боли, милая, — Полюшка фыркнула. Ей бы самой не помешала моральная подготовка.       Она уже видела, она сама вживляла эту чертову лакриму Лексусу. Она помнит, как маленький мальчик орал от боли до тех пор, когда порвал голосовые связки, а после вырубился от болевого шока.       Но четыре лакримы — это безумие! Сумасшествие! Да это… Самоубийство! — Я надеюсь, ты готова, — ответа не последовало. — Повернись на живот. И да… Вот, возьми в рот, — женщина протянула деревянную палку. — Это чтобы ты язык себе не откусила.       Люси сказала бы спасибо, но целительница уже всунула ей в рот эту палку. Первое, что ощутила Хартфилия, — это сырое дерево с нотками плесени. Второе — это легкий сырой холод в спине, и уже через пару секунд Люси ощутила, как лакрима буквально всасывается в ее тело. Первые пару минут были терпимые, лишь когда лакрима вошла полностью, почувствовалось адское жжение внутри.       Девушка стиснула зубами палку и протяжно застонала. Не сказать, что было уж прямо и адски больно, как описывала Полюшка, но сердце ускорялось с каждой минутой, и подсознание говорило, что это все еще цветочки.       Чувство самосохранения уже напрямую орало, что по-моему и одной лакримы вполне достаточно, и надо валить отсюда нахрен. Куда глаза глядят, лишь бы подальше. Я смогу.       Когда Люси вживляли уже третью лакриму, она все же пожалела, что не послушала свое подсознание и сердце. Все, что она чувствовала, так это острую боль в спине. Словно ей вставляли в позвоночник железный кол, раз за разом. Каждый вдох отдавался остро колющей болью.       Внутри все казалось одной расплавленной жижей. Когда ей вживляли четвертую лакриму, она уже ничего не ощущала. Тьма опутала сознание и утянула куда-то на дно, где Люси стала задыхаться.       Она уже не слышала встревоженные крики Полюшки. Ощущала отчетливо лишь то, что ей холодно, она явно уже где-то не здесь (на койке у лекарши). Скорее всего, уже где-то на дне океана.       Открыть глаза было страшно. Спустя неизвестно сколько времени, девушка все же по ощущениям поняла, что она и правда в океане или в море, — суть не важна, главное, что она в воде. Больше всего она боялась захлебнуться. Была бы довольно нелепая смерть во сне. Прими меня. Вдохни.       Это ей подсознание говорит?       Но кто бы то не был, она все же решила сделать вдох. Стоило открыть рот, девушка сразу же стала задыхаться.