Бафомет хранит секрет

Монотонный бубнёж под дверью закончился только под утро. Да и вообще — не самая лучшая ночка в моей жизни выдалась. Головокружение, озноб с холодным потом и тошнота отступили лишь около час, но до сих пор дрожали руки от самых плечей, и ногти были синие. Я сидела на полу, оперевшись о бортик ванной и закрыв руками лицо. Как стало отпускать, кое-как поднялась, чтобы умыться. Такое ощущение, что в черепушке было абсолютно пусто. Постучишь — звоном отдастся. Я медленно подняла глаза к старенькому зеркалу над раковиной. Слой пыли, трещина в углу, я. Ух, какой видок. Будь я на месте демона, мне стыдно было бы в такое вселяться. — Ты всё ещё там? – осторожно осведомилась на всякий случай. — Нет, блять, на Марс улетел! — фыркнули мне в ответ. Я снова уронила голову на руки. Кажется, если ещё минут пять проведу в четырёх стенах хрущёвского санузла — и окончательно башкой тронусь. Я ступила с холодной плитки на драный линолеум. Снаружи по коридору уже дымкой расстелился дневной свет. Серый. Зиму бы эту пережить... Юля дремала на полу с Библией в руках. Я на секунду проскользнула в комнату, чтобы вытащить оттуда первый попавшийся клетчатый плед и прикрыть её, потому что из входной двери тянуло сквозняком. Затем пошла на кухню, потому что несмотря на весёлую ночь над унитазом, снова нечеловечески хотелось есть. В холодильнике кроме порезанного лимона в банке было шаром покати, поэтому я с кряхтением полезла в морозилку в надежде, что хоть пельмени найду, но и нижние камеры были не шибко богаты на еду. Все, чем удалось разжиться – какая-то невнятная тайская смесь из риса, гороха с кукурузой и морковных кубиков. Обещанные кусочки курицы попадались как назло очень редко. Я высыпала на сковородку сразу весь пакет, всё равно сейчас придут горе-экзорцисты, которым тоже надо что-то жрать. Я лениво перемешивала мороженые овощи лопаткой, наслаждаясь удивительной тишиной, которую мне ещё не доводилось слышать в стенах этого дома. Правда, длилась эта нирвана недолго, в коридоре послышались шаркающие шаги и кашель. Я завела глаза к потолку, уже заранее зная, кто сейчас явится. Майоров, дохая в кулак, полез сначала в холодильник, потом в шкаф рядом с ним – за какао. – Отравить нас вздумала, ведьма? – наконец сварливо осведомился он, даже не оборачиваясь. Наверное, так долго молчал, потому что реплику поумнее не мог придумать. – Почему вас? – приветливо отозвалась я. – Только тебя. Что предпочитаешь: мышьяк, цианистый калий, мой сарказм? – Вы как будто десять лет в браке, – на кухню, язвительно усмехаясь, зашла Осколкова и повторила бесплодную инспекцию холодильника. – Кстати, как тебя там, – Юрец щёлкнул в воздухе пальцами, притворяясь, что забыл моё имя, – всё хотел тебя спросить... Почему моя сестра на полу спит?! – Чем спрашивать, лучше б на кровать переложил, – вяло огрызнулась я. – Я чё, невнятно сказала? – Марина хлопнула дверцей холодильника. – Ваш срач уже достал! – она хотела ещё что-то добавить, наверняка, более весомое, но в кармане её цветастых шорт заиграл мобильник. Она молча приложила его к уху, молча выслушала, мрачнее, потом сунула обратно в карман. – Там на товарной какой-то тип троим головы поснимал, Тимофей сказал прибыть срочно и в полном составе, – объявила она и повернулась к Майоров. – Поднимай Саню, Юльку оставим, пускай спит, и так всю ночь из-за некоторых промаялась, – тут последовал злобный взгляд в мою сторону. – Скажем, ты вместо неё. – Будто это прям по моей вине, – возмутилась я, но Осколкова и слушать ничего не хотела. – Одевайтесь, не стойте! – рявкнула она. – По шеям давно не получали? Саня громче всех расстраивался, что не успел позавтракать, хотя хуже, наверное, было мне – от голода буквально подкашивались колени. Я отыскала в коридорной свалке какую-то невзрачную серую куртку с меховым воротником и отлетевшей собачкой. Всё лучше, чем моя родная, с разошедшимся по швам рукавом, в которой я бомжа напоминала куда больше, чем экзорциста. Я вообще чинила настоящее насилие над собой, вываливаясь на лестничную клетку, только из желания взглянуть ещё раз на местного босса, который лоббирует замечательную идею моего проживания в трёшке у лифта, где мне так активно не рады. Они раздражают меня, я раздражаю их, и вряд ли из этого выйдет продуктивное сотрудничество. – Курить хочу, – сквозь зубы процедила Марина, запирая входную дверь. – Вороньё! Когда вы уже сдохнете все, твари?! Ублюдки поганые! – у соседнего подъезда стояла древняя сущность в сером платке и очень громко распиналась противным голосом о ненависти ко всему, что двигается. – Скоро па-а-асха, молодые люди, – резко сменив тон при виде нас, объявила бабуся, но тут же подозрительно сощурилась, вглядываясь в Марину, как будто та впереди неё в очередь влезла. – Она сумку какую-то несёт, дохлый пёс мёртвый у неё в этой сумке. Ну, это она человеческую собаку убила, задушила своими руками и отвернула голову. Потом сожрала, – задумчиво и с чувством объявил божий одуванчик, и хотя слова доносились уже нам в спину, от интонаций, если честно, прямо мурашки по спине прошлись. – Она какая-то одержимая... – я украдкой оглянулась на бабку, которая продолжала эмоционально распинаться про собак и пенсию. – Нет, Алёнушка, – сладким голосом уверила Осколкова, похлопав меня по спине, – одержимая здесь только ты. А у неё просто шизофрения. Путь лежал через дворы, в которых после ночной непогоды почти в буквальном смысле снегу было по колено. Судя по всему, мои новые «друзья» были сторонниками коротких, но не слишком легких путей. Но в этом были и плюсы, потому что все догнивающие конечности, глазные яблоки и прочая мерзостны припорошило снегом и хотя бы с первого взгляда их были не рассмотреть. Ещё была несусветная рань, затишье перед утренним часом-пик, ни людей, ни машин, ни света в окнах, как будто весь город вымер. – Иногда я думаю, как хорошо быть экзорцистом, – распинался Алекс, свободный график, стабильное рабочее место. А с другой стороны, в любое время могут выдернуть из постели и отправить ловить этих... – Саня запнулся посреди фразы, споткнувшись обо что-то, и тут же отскочил оттуда с матюками. Пожалуйста, не говорите мне, что там что-то мерзкое, пусть будет доска какая-нибудь или мешок мусорный на худой конец. – Видали, дохлая псина? – развеивая все мои надежды, слегка ошалело спросил Саня. Я шла сзади, и поэтому зрелищем дохлой псины ещё не успела в полной мере насладиться. Но Юрец с Мариной, как назло, расступились, открывая сногсшибательный вид на несчастное околевшее тело животного, припорошённое снегом. Стеклянные глаза, и высунутый опухший язык, сбившаяся рыжая шерсть прилипла к костям, очертив скелет, словно месяцами до этого пёс ничего не ел. – Или как будто из него высосали всю кровь, – ровным голосом заметил демон. – Так делают для некоторых ритуалов. Крови-то как раз видно не было. – Или ты замолчишь, или меня сейчас снова вырвет, – мысленно пригрозила я и для весомости добавила. – Тогда умру от обезвоживания. – Она не из тонкого мира, – Юрец ткнул носком ботинка в выступающие рёбра. – Настоящая. – Ну, видимо, она Прасковью Захаровну и впечатлила... – вынес свой вердикт Алекс, задумчиво склоняясь над животным. – Видимо, от голода загнулась собачка-то. – У вас дел больше нет, кроме как на псину пялиться? – мрачно осведомилась Осколкова. – Если через пять минут не будем на месте, Тимошка из вас приблизительно то же сделает. – Злой ты человек, Марина. Фундаментальное отсутсвие у экзорцистов сострадания и брезгливости говорило о многом. Но главное, что они очень много пережили и своего рода профессиональная деформация уже наступила. Звуки поезда, которые я теперь не могла воспринимать без внутреннего содрогания, возвестили о том, что мы уже близко к товарной. – Вроде в двух шагах живёте, а добирались как будто с другого конца Москвы, – безрадостно встретил босс. – ждёте, пока людей будет много? Рядом с ним стояла какая-то женщина средних лет в сиреневой беретка и с криво накрашенными узкими губами. Она мялась с ноги на ногу и недоверчиво изучала нас, переводя взгляд с одного на другого. И её несложно было понять, будь я на её месте, точно также пялилась бы. Вряд ли мы были похожи на личностей, стоящих доверия. – Выкладывайте, что там у вас? – Марина закатила глаза, явно демонстрируя, что от упрёков скорее хочет перейти к делу. – Саша, – коротко кивнул босс, и Алекс сложил пальцами странную фигуру, тихо себе под нос произнеся пару фраз на латыни. Но даже зная язык, я не расслышала. – Вот, что тут у нас, – устало и немного раздражённо объявил Тимофей, сдёргивая позади себя какое-то брезентовое покрывало, уже заметённое немного липким мартовским снегом, и... мёртвая собака показалась мне ерундой. Там, под ним, лежали три тела. С отделёнными головами. Сначала к горлу снова подкатил комок, но я резко вздохнула, прижимая ладонь ко рту. Всё-таки будущий медик, и пугаться такого стыдно. Всё думала, какую квалификацию выбрать. Похоже, всё уже выбрали за меня, стану судмедэкспертом. – Края у ран совсем свежие, – я подошла поближе и наклонилась, чтобы лучше рассмотреть. – Час или полтора назад всё произошло, насколько я могу судить. – Но, может, и больше, температуры низкие, снег кругом, – неуверенно возразил Алекс, потирая подбородок. – Нет, всё верно. Вспышка энергии была около часа назад, – подтвердил мои догадки босс. Он казался очень напряжённым для видавшего виды профессионала. Как будто его что-то слишком беспокоило. Да и Алекс стал какой-то дёрганный. Всё это время непробиваемую морду кирпичом сохранял только Юрец. – Словно чем-то ровным, идеально заточенным. Даже не могу представить, чем, кроме гильотины, так можно поработать, – пробормотала я, выпрямляясь. – Крылом, – как-то сдавленно отозвалась Осколкова, будто что-то мешало ей говорить. – Они выпустили Василиска? – Да, – холодно отчеканил Тимофей Вячеславович, тщательно и зло проговаривая каждое слово. – И сейчас он летает по округе, и неизвестно, сколько ещё у нас таких жертв, а вы двадцать минут не могли притащить сюда свои задницы. – Он что, настолько страшен? – шёпотом спросила я, даже не зная, к кому обращаюсь. Откликнулся Саша, подавленно: – Очень страшен. В прошлый раз, когда мы его ловили, пришлось даже подпольно объединяться с адскими. Он и у них тоже многих положил. – Мы ведь тогда уничтожили его хозяина, – не дрожащим, но дребезжащим каким-то голосом сказала Осколкова, почти не разжимая зубы. – Значит, Марина, у него новый хозяин, – ответил босс так, как будто имел в виду он гораздо больше, чем озвучил, особенным ударением выделяя имя подопечной. Потом повернулся наконец к женщине. – Расскажите, что видели. – Я шла, да, – она кивнула как-то растерянно и несчастно. – Мне надо на рынок ехать, яблоками торговать. А эти стояли тут у платформы, курили... Потом орёл что ли какой-то... ну, птица большая... Появился сверху, подлетел к ним, раз – и упали. Кружил-кружил вверху над крышами, потом к прудам улетел, туда, – женщина махнула рукой, указывая направление. Она вообще всё время тискала свои руки, и что-то в этом не давало мне покоя, слушая в пол-уха сумбурный путанный рассказ, я не могла оторвать взгляд от её пальцев. – Перстень, – подсказал неожиданно Бафомет. Перстень? Чёрт возьми, перстень! Такой же, как у той вчерашней гадалки, зелёный, с чёрными прожилками. Я уже даже вдохнула воздух, по пути соображая, стоит ли во всеуслышание озвучить или кому-нибудь на ухо. Но сказать ничего не успела. Воздух будто взорвался продолжительным глухим воем, в первые секунды я подумала, что это сирена или сигнализация, но взметнувшиеся вокруг нас потоки воздуха красноречиво свидетельствовали о другом. Он был здесь. Я запрокинула голову, щурясь на проходящее сквозь тучи солнце, но в отдалении за деревьями не удавалось ничего толком рассмотреть, только огромный размах серых блестящих крыльев, словно выплавленных из металла, и длинный шипастый хвост. Потом меня вообще довольно грубо дёрнули вниз и зашипели «пригнись». Едва сбивающие с ног потоки воздуха утихли немного, Тимофей Вячеславович скомандовал: – За ним, живо. Вой отдалялся, и чтобы держать эту огромную махину в зоне видимости, приходилось очень быстро двигать ногами. Как отпетый прогульщик физры, я была к такому не готова ни морально, ни физически. Подгонял только страх получить отборных пиздюлей от Тимки. В голове, путаясь може собой, роились вопросы. Что это за тварь и что мы собираемся с ней делать, когда догоним. Очередной неразгреьаемый ворох, и хоть кто-нибудь бы объяснил, прежде чем кидать в самое пекло. Ни черта ж непонятно! – Василиск – это существо из тонкого мира. Даже, скорее, не существо, а вид, но встречается крайне редко. Ему нужен хозяин, какой-то очень сильный экстрасенс, чтобы вывести птичку на материальный уровень и позволить вот так поснимать головы. Справиться с василиском тяжело, всяко легче подобраться к хозяину и убить его. Но в таком случае, когда-нибудь может объявиться новый хозяин, и тогда всё повторится, как сейчас. – Спасибо за объяснения, – буркнула я на ходу, чуть не врезавшись в Санькову спину. Остановились перед дорогой, пропуская «Ладу», которой приспичило вот прям сейчас вписываться в этот узкий, заваленный снегом поворот. – Где он? – Марина вскинула голову, спешно и нервно озираясь. Монстр к тому времени уже скрылся за крышами. – Полетел туда, за девятиэтажку, – Алекс сделал слабый жест рукой и тут же наклонился, опираясь на собственные колени. Все запыхались, дышали глубоко и часто холодным утренним воздухом. Едва я успела подумать, что так и простуду схлопотать недолго, как втянула в себя чей-то забористый отвратительный табачный дым. Горло схватил невольный спазм, и я закашлялась. – Можно не курить под носом? – рявкнула Осколкова. – Где хочу, там и курю, – по-блядки растягивая слова, огрызнулась проходящая мимо пухлощёкая тётка, вынимая сигарету изо рта, – не нравится, отойди. И Марина бы не осталась в долгу, но от хрипа, который раздался за нашими спинами, мурашки пошли даже у меня. – Где баллончик? – она тут же схватила его за ворот пальто, еле сдерживаясь, чтоб не начать трясти. – Юра, где баллончик? Он только помотал головой головой, говорить уже не мог. Приступы такой силы и частоты, только не говорите мне, что он ничем, кроме ингалятора не лечится. – С-с-сука! – Осколкова в сердцах пнула бордюр. – И чё нам теперь с ним делать? – бестолково и испуганно спросил Алекс, помогая Майоровой опуститься на обледеневший асфальт. – Он же откинется сейчас. – Че-че, аптека где ближайшая, умник?! – рявкнула Марина, дрожащей рукой доставая из кармана шубы телефон. – Пока я до неё добегу... – несмело начал Саня, беспомощно оглядываясь кругом. Мне показалось, Осколкова ему врежет. Судя по их реакции, что-то подобное уже происходило раньше, и теперь они всерьёз боялись, что их дебил безвозвратно склеит ласты. – Отойдите все, – вздохнула я, сгибаясь над придурком. Приступ начался совсем недавно, значит, можно ещё успеть. Прикинув нужный угол и силу, я с размаха ударила ему кулаком в грудь. Юрец коротко, прерывисто, но задышал. Когда и говорить смог, первым, что он сказал, поднимаясь на ноги, было сварливое: – Я вообще-то от тебя помощи не просил. Я всю ночь провела над унитазов, пытаясь вытащить из себя эти омерзительные склизкие волосы, я не позавтракала даже, хотя от голода с ног валюсь, и вместо того, чтобы спать в кровать, я вынуждена гонятся в дебильной куртке за чудищем, которое убьёт нас всех, если только того захочет, а теперь на меня ещё и выёбывается только что чуть не сдохший по своей тупости пиздюк в своих даунских белых перчатках. Я с размаху повторила удар, только целилась теперь в скулу. – Как ты меня заебал, Майоров, – сообщила, глядя в его ошалевшее лицо, – кто тут собирался тебе помогать? Я добить тебя хотела, чтоб ты поскорее сдох уже наконец! Собиралась вылить на него ещё пару ушат помоев, но Осколкова взяла меня за руку и настойчиво оттащила в сторону. – Моё увожение, дамочка, – тихо сообщила она мне на ухо, видимо, демонстрируя свою высшую форму признательности. А потом обернулась ко всем и добавила уже громко. – Но Василиска мы упустили.