Бафомет хранит секрет

Я как-то пыталась кататься на американских горках, ничего хорошего из этого не вышло. Потом ещё неделю даже думать о них не могла – мутило. Ощущения от поездки на спине Василиска были похожие, только хуже раз в десять. Из головы никак не шли отсутсвие креплений безопасности и склонность зверушки к неожиданным резким виражам. Мокрыми от волнения руками я впивалась в рога Василиска, но пару раз всё равно едва не соскользнула с его шерсти вниз, уже успев попрощаться с жизнью. Было бы забавно после всего склеить ласты, случайно хлопнувшись с летающего монстра. Большую часть полёта провела с крепко зажмуренными глазами, стараясь не смотреть вниз, на только-только начавший оттаивать от снега город, серый и мрачный. По улицам уже ползли сумерки, зажигались ржавым светом фонари во дворах. Василиск сбросил меня в грязный сугроб где-то на обочине, ткнулся клювом в плечо и, отступив немного, взвился обратно в воздух, тут же исчезая за крышами. Я бездумно уставилась на отпечаток когтистой лапы в сухом снегу, не торопясь выбираться из сугроба и меланхолично ожидая, когда карусель перед глазами наконец остановит свои адские пляски и можно будет выяснить, хотя бы на какой улице я нахожусь. «Востряковский проезд, семнадцать» – на синей едва заметной табличке в углу дома. Заставило задолбанно поморщиться – значит, тащиться ещё минимум два с половиной квартала по сумеречному Бирюлёво. Удовольствие не из приятных. – Скажи спасибо, что он тебя не сожрал, – со смешком вдруг заметил герцог, от бубнежа которого я уже и отвыкнуть успела. – О, куда это ты подевался? – с кряхтением поднялась наконец из сугроба, начав уже ловить на себе странные взгляды прохожих. – Давно тебя слышно не было. – Меня блокировал своей непомерной святой силой твой новый друг. – Он мне не друг, – я недовольно выдохнула от того, что мои мысли практически насильно вернули к доставучему Святославу. Перебежала дорогу на красный и запрокинула голову, подставляя злющему ветру шею без шарфа. Не нравится. Не нравится, не нравится, не нравится! Этот Хмельницкий запутал меня вконец! – Бафомет! Такое ощущение, что у меня мозги чешутся. Как будто я что-то упускаю прямо из-под носа! Что-то важное! Но... – Хорошо, давай рассуждать медленно и по порядку, – терпеливо вздохнул демон. Казалось, что для него что-то так упорно ускользающее от меня лежало на самой поверхности. – Прямо как мудрый сенсей из мультиков, – не удержалась я и просто физически ощутила, как герцог в этот момент закатил глаза. – Раньше он с экзорцистами был. – Так, – преувеличенно заботливо подбодрил герцог. – Потом ушёл к Отверженным из-за отсутствия перспектив. И вот теперь ему надо убить кого-то, с кем он, скорее всего, очень тесно был когда-то связан. Юрца тренировал, с Мариной вообще мутил... Это условие о том, что он должен убрать кого-то из штаба – странно ставить его мне. Почему я должна переживать из-за кучки невнятных ребят, которые меня чуть ли не ненавидят? Если Василиск какого-нибудь Майорова хлопнет, я только рада буду... – Ну-ну, – сладким голосом вновь подбодрил герцог, намекая на то, что я уже совсем близко в правильному выводу. – Это условие ему поставили, а не мне. Получается, он загнан в угол? Не знает, что делать? Кажется, Отверженные не очень-то дружным и доброжелательным коллективом оказались. Он бы ушёл, но, значит, не отпускают. Или его всё устраивает, кроме этого. Попросил бы помощи, но... Кстати, почему он не попросил помощи? Скрип качелей, звук тормозов. – А ты бы не стала злиться, если бы твой близкий друг бросил, практически предал тебя из-за своих чрезмерных амбиций? Запах сигарет и жареной картошки из окон. – Стала бы, но разве это та ситуация? Речь о жизни и смерти, тут не до обидок. Может... он просто... втягивать их не хочет? Сам же сказал, что у него непомерная святая сила, его вот-вот в Капеллу должны были перевести. Если уж он сам справиться не может, значит, там кто-то очень опасный. Слава не хочет их ввязывать? Хочет уберечь? Всё так? Или я опять ничего не понимаю? Холодный порывистый восточный ветер от которого леденеют руки. Знакомый подъезд. Пришла. Надо будет зарядить телефон, чтоб в следующий раз топать по навигатору, а не ориентируясь на герцогскую чуйку экзорцистов. Он предпочёл оставить мой ворох вопросов без единого ответа. Может, это значило, что я зашла слишком далеко в поисках глубинного смысла, или что я наконец пришла к истине. В любом случае, картина прояснилась ровно настолько, чтобы я уже могла перестать докапываться до демона. Тем более, что мне предстоял не самый приятный разговор с экзорцистами. Входная дверь была не заперта, так что тарабанить в неё не пришлось. В коридоре чуть не навернулась о кучу сваленных друг на друга вещей – было темно, сюда пробиралась только узкая полоска света из приоткрытой двери в кухню. Оттуда же, судя по интонациям, доносились обрывки очень напряженного диалога, щедро приправленного матюками. «Если Тимка узнает, он нам таких люлей вставит...» «Да по сравнению с тем, кто нам в действительности люлей за это вставит, Тимка — просто ангел». «Блин, Юрец, ты же рядом был...» Я толкнула дверь. Экзорцисты сидели вокруг стола за тарелками с недоеденной гречкой. Из чьего-то мобильника тихо играло оксимироновское «Переплетено». – Ку-ку, ёпта, – мрачно поздоровалась я. Все на секунду замерли, как будто кто-то за кадром нажал на паузу. Потом Марина резко вскочила с места, роняя свой стул, и сгребла меня за грудки. – Я тебе голову разобью об этот стол. Ты где шляешься, сучка?! Знаешь, что бы с нами сделали, если бы... – Да мне посрать, – я высвободилась, резко обрывая её на полуслове. – Меня сейчас другое интересует. Какого чёрта вы мне тут мозги промываете своей эзотерикой? – они молчали, хотя судя по лицам, прекрасно поняли, про что я. – О том, что колдуете над мозгами, можно было и предупредить. Хрен ли вы поступаете, как мрази? – Хорош бесноваться, – Юрец взял свой телефон с тумбочки, отключая трек. – Кто тебе рассказал? – Хозяин Василиска. Мы тут по его инициативе познакомились сегодня, – я придвинула к себе стул, опустилась на него, ловя на себе тяжёлые взгляды команды экзорцистов. – Что? Мне показалось, вы его хорошо знаете, Хмельницкого Славу. Осколкова резко втянула воздух, как будто ей кто-то пощёчину отвесил. – Он умер. Погиб два года назад, когда мы сражались с этим долбанным Василиском. И сейчас лежит в могиле, – не своим, низким и хриплым голосом отчеканила Марина, нервно доставая из кармана и тут же сминая в пальцах опустевшую сигаретную пачку. – Чтоб его... – Без обид, на мёртвого он был не слишком-то похож. – Значит, он сейчас с Отверженными? – протяжно вздохнул Алекс. – Вот же... Осколкова шарахнула кулаком по кухонному столу, не дав закончить. – Ублюдок, – зло и устало выдохнула себе под нос. – Он сказал, что если я не освою силы Бафомета, ему придётся убить кого-то из вас, – я чувствовала себя, как будто добивала и так надломленную Осколкову, но едва ли сейчас стоило медлить, чтобы и это выложить. – Очаровательно, – Марина усмехнулась бледными губами, подняла с пола свой стул и упала на него, закрыв лицо руками. Плечи затряслись, и сложно было сказать, плачет она или истерически смеётся. Никто не решался сказать и слова, пока она сама вновь не заговорила, отняв ладони от щёк. – Пусть приходит. Я ему сама шею сверну. Ну и друзья у Славки. Не приведи господи. – Зачем ты так категорична? Может, ему помощь ваша нужна? Может, его ещё не поздно вытащить? – Помощь нужна?! – срывающимся, исполненным гневом голоса переспросила Марина. – А теперь подумай, сколько у него было возможностей о ней попросить. Сколько было времени, чтобы дать знать, что он... Да он бросил нас, предал! Обещал, что никогда не уйдёт к врагам, которые убили столько наших товарищей, а вместо этого разыграл, мать его, собственную смерть и побежал за ними, виляя хвостиком! Мудак. Заставил меня пройти через ад, а теперь ты спрашиваешь меня, хули я так категорична?! Да я бы убила его собственными руками, — глаза Осколковой блестели от слёз, в голосе отчетливо слышались нотки зарождающейся истерики. О, она была страшна в гневе. Юля, притихнув, забилась к окну и смотрела оттуда испуганным взглядом, комкая кухонную салфетку. – Марина права, он поступил, как урод, – поддержал Алекс, ресторанном и безотрывно глядя прямо перед собой, в одну точку. – И это вообще не та вещь, которая может вызывать сочувствие. Я явно что-то упускала из виду, учитывая такую реакцию. – Вы же ему по-прежнему дороги, иначе он и предупреждать не стал бы, – но Хмельницкий по-прежнему казался мне больше оступившимся по жизни и жалеющим теперь об этом, чем конченым ублюдком, каким он представал в глазах экзорцистов. Поймала на себе угрюмый взгляд Майорова, от которого ворох мурашек разбежался под воротником, даже несмотря на то, что умом испугаться я не успела. – Думаю, эту тему нам лучше закрыть, Алёна, – твёрдо, без колебаний в голосе объявил Алекс. – Будь ты на нашем месте, говорила бы иначе. Но ты же не знаешь ничего, он околдовал тебя, как он это превосходно умеет, и запудрил мозги получше меня. Пока мы вместе, нам с его стороны ничего не угрожает. А он пусть разбирается, как хочет. – У экзорцистов очень сложная жизнь. Верность стоит слишком дорого, – Юля прокралась тихонько из глубины кухни и положила худую руку на моё плечо прямо поверх изодранной куртки. – И если ты один раз оступился, то это будет твоим последним разом. Свят больше не один из нас. Ты сама видела, как Василиск людей убивает по его приказу. Оттуда, куда он забрался, уже не вытаскивают. – Что, перспективы у Отверженных оказались не столь радужными и никто не хочет подтирать ему сопли? – усмехнулась Марина, исполненный горечи голос дребезжал, как будто сейчас лопнут голосовые связки. – Пусть мучается теперь. Это был его собственный выбор. Он заслужил. – Ну вы и отбросы, – шокировано произнесла я. – Он до сих пор считает вас семьей. Вместо того чтобы простить, вы его только глубже во тьму толкаете. Да, я нихрена не знаю! Да, ваш Свят кучу дерьма наворотил, если честно. Но я так посмотрю, друзья у него не лучше. Ну и сидите здесь, мерзкие облезлые крысы. Я сама пойду спасать его. На выходе из квартиры меня настигла мысль, что это, наверное, прозвучало тупо и слишком пафосно, и я усмехнулась ей, взявшись за ручку двери. – Стой, – прилетело в спину, ткнувшись между лопатками. – Нахер иди, Майоров, – злобно огрызнулась я. Его ещё не хватало. – Хочешь меня остановить, так давай, посмотрим, какой ты крутой экзорцист. Попробуй только перекрестить, я тебе пальцы нахер сломаю. – Я не хочу тебя останавливать, истеричка, – цокнул языком Юрец, подхватывая на ходу своё пальто. – Я иду с тобой. ...что? Нет-нет. Что?! Прежде, чем я опомнилась, прежде, чем хоть кто-либо опомнился, мы уже запились в душную кабинку лифта, и он, с мучительным скрипом захлопнув двери, двинулся к первому этажу. – И какой у тебя план? – спросил Майоров уже на улице, натягивая свои белые перчатки. – Пока ты не привязался, я думала идти в Корус. Теперь не знаю. Экзорцист посмотрел на меня без всякой надежды, как на отбитую, но потом смиловался, тяжело вздохнув. – Ладно, есть у меня одна идея.