Бафомет хранит секрет

Чё? В какой-то момент я пережила весь спектр эмоций, которым вот уже минут пять сполна наслаждались остальные экзорцисты, а потом точно также ошалело воззрилась на Майорова. Растерянность, смущение, усиливающееся чувство сюра. – Когда ты успел его подцепить? – спросила, будто святой покровитель был сродни какой-то заразной болячке. Юрцу такая формулировка тоже не понравилась. – Иди ты! – вспыхнул экзорцист, отодвигая от меня пачку с овсяными печеньями. – Он сам ко мне привязался. – Как грубо, – насупился Гоша и тут же вероломно отомстил своему подопечному. – Юрочку смущают заявления о нашей связи? – Звучит так, будто это твой бывший парень, – осторожно произнесла я, оглядывая внимательно всех присутствующих с мыслью, что если бы так и было, то я бы уже совсем не удивилась. – Хватит, прошу! – Майоров п о к р а с н е л, но насладиться зрелищем не дал, мгновенно уронил голову на руки. Боже, он такой безобидный в присутствии Георгия. Такой... сладулечка. – Произошёл троллинг... – сдавленно и как-то неуверенно резюмировал Саша в наступившей тишине. – Знаете, что? – решительно хлопнула ладонями по столешнице. – Я иду спать. Хватит с меня на сегодня. Я уже ничерта не соображаю. Мне на стену хочется кидаться от безысходности, но кинусь-ка я пока, пожалуй, в кровать. и вслед мне донеслось Гошино: – Спокойной ночи! Упав в горячие объятия раскладушки, я первым делом полезла в карман за телефоном. Одержимость здорово лечит зависимость от соцсетей, как оказалось, но если я не посижу перед сном вконтаче, то вскорости одичаю тут с этими ребятами окончательно. Тем более, что кажется, на данном этапе моей жизни ничто кроме тупых картинок не способно меня отвлечь и заставить думать о чём-то менее тленном, чем всё происходящее со мной в последние две недели. Телефон завибрировал в руках, из-за чего чуть было не оказался уронен прямо на переносицу – это уведомление пришло. Кто-то кинул заявку в друзя, и понажимав залипающий экран, я чуть было не выронила телефон второй раз, одновременно вжимаясь носом в подушку, готовая реветь, от того, что всё это показалось мне настолько безумным. Юра Майоров. Юрец. Юрасик. – Неужели благодать снизошла на меня?! – заорала в голос, давясь от смеха. – Закройся! – мгновенно крикнули в ответ с кухни. – Ты там вроде спать собиралась! Я снова уткнулась в подушку, заходясь беззвучным хохотом. Какой же он дурацкий... Приняла заявку, не без сожаления понимая, что страница пустая, ни тебе фоточек, ни пафосных статусов. Полезла в группы, уже предвкушая увидеть что-то вроде «Слово пацана», «Пятку поднял район потерял», «Кто одержим Бафометом, тот лох опущенный». Неожиданно для себя набрала сообщение. «приходи ко мне» Потом прикрыла глаза, всё ещё сжимая телефон в пальцах, и в груди какая-то странная тягучесть расползлась. Не придёт. Он же не совсем дурачок. Он должен ещё хоть что-то соображать, в отличие от меня. Экран телефона погас, и густую плотную темноту комнаты совсем перестало хоть что-нибудь разбавлять. Я нервно била хвостом по свисающей с раскладушки простыне и думала о том, как гулко колотилось его сердце, когда он обнимал меня на том покоцанном тротуаре. Я ведь так и не спросила его, какого хрена это было. По полу тихо скользнул узкий луч света из коридора, блестяще-оранжевый, как апельсиновая корка. Скользнул и тут же исчез, едва закрылась обратно немного растворившаяся дверь. Он пришёл. Нам пиздец. – Незаметно поправь её одеяло, – пробубнил себе под нос Майоров, опускаясь рядом со мной, на край скрипнувшей раскладушки. – За это себя предавая анафеме, – я с невесёлой ухмылочкой дополнила оборванную строчку, садясь в кровати. – Она вышла из пены, худой отпечаток плеча оставляя на кафеле. – И хана тебе, доигрался ты, старый дурак, вот и вся эпитафия. – На город падает тьма, засыпает шпана, просыпается мафия. Мы неловко замолчали, потому что вроде как вполне объяснились друг с другом, и теперь не совсем понятно было, что дальше. Ещё недавно я хотела ему врезать так, чтобы вывихнуло челюсть, а теперь хочу обнять и не отпускать. Он сидел на краю раскладушки, немного сгорбившись, растерянный и неловкий. Его собственный чувства поставили его в тупик, из которого не сбежишь. – Юр, а как давно уже? Только по-честному... – Мне кажется… Я так думаю, что… с самого начала, – подтвердил мои худшие опасения Майоров, наклоняясь ближе и тяжело вздыхая. – Точнее, я очень долго старался об этом не думать, и у меня даже получалось. Но потом, когда ты прибежала от Свята, такая… как валькирия… Его рука легла мне на затылок. Мне тоже неуютно и странно было не меньше, я ещё не отвыкла вздрагивать и отстраняться, когда он рядом. Но Майоров такой… домашний котёнок сейчас, виноватый и грустный. И его хочется целовать. Я вздохнула и покорно подалась вперёд, тыкаясь носом в щёку этому вечно злому недоразумению, замирая, перед тем, что должно произойти. Мы тёрлись друг об друга осторожно, отрывисто, готовые в любой момент отскочить. Кололо в кончиках пальцев, и сердце билось с замираниями, разнося по телу адреналин. – Алёна, ты же не собираешься... – в голове послышался голос, и я едва не вздрогнула от неожиданности, потому что последние сутки герцог предпочитал молчать, и для комментария выбрал буквально самый неподходящий момент. – Кто это тут у нас заговори-ил? – постаралась звучать как можно более язвительно, отвечая ему мысленно. – Именно это я, чёрт возьми, и собираюсь сделать. Мало ли секс с экзорцистом избавляет от незапланированной одержимости. Мы же пока не пробовали, – запоздало возникла мысль, что я зря такая дерзкая, ведь герцог вполне в состоянии сделать со мной вещи гораздо хуже, чем та ночь, проведённая над унитазом. – Имей совесть, ты не одна в этом теле, – вполне сдержанно заявили мне. – У тебя с этим какие-то проблемы? Ты же хотел его задницу, – кажется, я не успела додумать эту мысль, потому что Майоров наконец меня поцеловал. Тёплые, немного шершавые губы, убивающие остатки недоверия и напряжения между нами. Я замерла, чувствуя, как по венам потёк жидкий металл, разнося такое ненормальное адреналиновое счастье. Потому что я вообще не отдаю себе отчёта в том, как всё до этого дошло. Потому что о таких поступках обычно жалеют потом. Но в этом как раз и соль. Я подалась вперёд, делая наш поцелуй более горячим и глубоким. – Ещё сожрите друг друга… – тоном бабки у подъезда проворчал герцог. Мы в этот момент как раз прервались, судорожно пытаясь отдышаться, и перемежая прерывистые рваные вдохи с жадными поцелуями, куда придётся: кончик носа, скулы, родинка на щеке. Под нами жалобно скрипнула раскладушка. – Она сломается… и мне негде будет спать. – Сможешь спать у меня, – довольно промурлыкал Майоров, и я отчётливо ощутила его ладони у себя под майкой. Экстремально. – Саня, боюсь, не заценит, – мы переместились на кровать Осколковой, не отрываясь друг от друга. – Веснушки на плечах, серьезно? – задохнулась от нежности, стягивая с него рубашку. Может ли он умилять меня ещё больше? Бессовестный мальчик. Большой и вполне фактурный мальчик, под кожей которого вполне ощутимо перекатываются мышцы. – Хрен ли ты такой горячий, это вообще законно? – Тебя что-то не устраивает? – с усмешкой выдохнул Майоров, легонько прикусывая мне мочку уха. – А-а-ах! – я очень быстро прикусила язык, вспомнив, что за стенкой на кухне весьма оживлённо сейчас, несмотря на глубокую ночь. Хвост… За секунду до этого Майоров случайно задел его, беспорядочно бьющий по одеялу и вероломно раскрывающий моё весьма безумное внутреннее состояние. Желая подтвердить свои догадки, экзорцист провёл по жёсткой коричневой шерсти ещё раз, и я снова задрожала в его руках, полной грудью глотая воздух. – Охуенно, правда? – едко осведомились в голове. – Охуенно, – блаженно выдохнула я в губы Майорову, зарываясь пальцами в его спутавшиеся каштановые кудри. Он уже стянул с меня майку и не отказал себе в удовольствии от всей экзорцистской души уделить внимание тому, что под ней. Я положила ладони ему на спину, откидывая голову назад, запах моих волос мешался с запахом Марины, и это смущало немного. Но мне выцеловывали кожу на шее так ювелирно и верно попадая во все чувствительные точки, что это практически убивало меня, не оставляя места для других мыслей, не оставляя воздуха. Руки скользнули вниз по его спине, очерчивая выступающие лопатки, поясницу, каждый сантиметр горячей кожи, утягивая вниз пояс с наполовину расстёгнутым впопыхах ремнём. Да, задница у него отпадная не только на вид, но ещё и на ощупь. Мы встретились глазами, и моих губ коснулась суицидальная усмешка. – Ну? Уже испугался? Да чёрта с два. Он приподнял мои бёдра, и я втянула горячий воздух, выгибаясь. Мы немного поторопились, я даже рассмотреть его член не успела, но зато почувствовать во всей его сногсшибательности. Закусила указательный палец, одновременно подаваясь на встречу и захлёбываясь на вдохе. Соседи спят, а за стеной обретаются четыре человека, один из которых святой великомученик. И мы, наверное, не самое подходящее место и время выбрали, но в жилах пузырьковым шампанским вскипает кровь, под нами мерно и бессовестно скрипит кровать, и всё остальное отходит на задний план. Майоров снова задел мой новоприобретённый хвост, случайно или нарочно, но как бы там ни было, с губ сорвалось очередное томное "ах-х-х", и если у кого-то за стенкой ещё оставались сомнения в том, что здесь происходит, они должны были развеяться тотчас же. В отместку я надавила на Юрино плечо, приподнимаясь, и в считанные секунды оказалась сверху. Он рваным движением взъерошил волосы, явно заворожённый видом, и очень возбуждающе закусил губу. – Если бы ты не вёл себя как мудак… – с придыханием прошептала я, наклоняясь к его уху, – мы бы переспали в тот же вечер. – Значит, нужно навёрстывать упущенное, – ответил мне экзорцист, смазанно целуя в ключицу. Потом мы уже больше не говорили... Кровать была узкая и жёсткая, так что я лежала прямо на Майорове, и так мне нравилось гораздо больше. С непростительно довольной ухмылочкой выводить узоры кончиками пальцев на его лице, время от времени целуя в губы. – А Бафомет… – запоздало спохватился экзорцист, до которого внезапно дошло, что в комплекте со мной он только что трахнул адского герцога. – А... Он спит! – тут же нашлась я с весьма правдоподобной отмазой. – По твоей милости с мужиками! – запальчиво вскинулся герцог. Однако усомниться в правдивости моих слов юному экзорцисту не позволили обстоятельства. Дверь в комнату отворилась, и кто-то беззастенчиво включил верхний свет, потрёпанную люстру на потолке, так что пришлось жмуриться, тыкаясь в Майоровское плечо. Марина оперлась о косяк с такой дьявольской улыбкой, что от неё по затылку рассыпалась горсть мурашек. – Ну что, Юра, всех демонов разогнал? – елейным голосом осведомилась она, до пределов возможного саркастично и стебливо. – Ну слава богу, я уж думала, мне на кухне придётся спать. – Это же прелюбодеяние, – вслед за Осколковой в дверном проёме появился Саша с лицом а-ля «о боже, да вы грешники!», и я прищурилась, понимая, что их там внезапно целая делегация. – Порнуху на своём компе прелюбодеянием назовёшь, а это дар божий! – категорично не согласился Гоша, назидательно вскидывая вверх указательный палец, и делая всё происходящее ещё более неловким. – Он просто расстроился из-за того, что денег нам проиграл, мы ставки делали, – сдавая всю лавочку с потрохами, довольно сообщила майоровская сестрёнка. – Что Юрец одержимую завалит. – Кто ещё кого завалил тут. – с сомнением протянул Саня, вскидывая брови и обращаясь к Юрцу. – Чё, альфач, да? – Да вы дауны, – тот, недовольно фыркая, наклонился к полу и кинул в него моим тапком, причём довольно метко, прямо в лоб попал. – Вам заняться больше нечем?! – Ладно, придурки, я уступаю вам свою кровать, но только на одну ночь, – милостиво разрешила Марина, заваливаясь на раскладушку. – И простыни потом постирайте за собой. Всё, толпа расходится, Осколкова будет спать, а то вы задрали её своими выкрутасами.