Бафомет хранит секрет

Всё сорвалось. В нижних этажах экзорцисткого генштаба вылезшая из Серого мира тварь разрушила системы коммуникаций, и их начало медленно подтапливать. Естественно, некому было чертить печати, расставлять свечи, готовить для обряда изгнания гримуары из библиотеки. В штабе царил такой переполох, что они и пропажу Семёна наверняка заметят лишь через несколько часов. Теперь вряд ли они его найдут. Сбежать в такой чертовски удачный момент – ему повезло. Мне, наверное, нет. Всё могло бы разрешиться уже с рассветом, но только сильнее запуталось. В штабе было не до нас, и по итогу меня отпустили домой. Домой... Я упёрлась подбородком с сложённые на столешнице руки, пытаясь поймать тот момент, в котором я начала называть ту трёшку у лифта домом. Юрец, хоть и произвёл впечатление на Капеллу тем, что героически заборол тварюгу из параллельного мира, всё же был отправлен вслед за мной с весомым аргументом, что без должного сопровождения в Бирюлёво я вообще вряд ли попаду из-за большого количества желающих пообщаться с герцогом. Мы с экзорцистом сидели в какой-то круглосуточной забегаловке на жёстких стульях без спинки. Кофе здесь не было, только странный чай в пластиковых стаканчиках, у которого заварка почему-то плавала комьями на поверхности и отдавала горечью. Юрец сказал, что дома всё равно жрать нечего, поэтому, если я снова голодная – а я снова была голодная – разумнее будет перекусить здесь. Потрёпанного вида круассан с прилавка за день, или сколько он там пролежал, изрядно зачерствел, поэтому его приходилось запивать. Я подносила к губам стаканчик, морщилась от горечи и издавала странные звуки, сродни шипению и бульканью, едва ли не тыкаясь лбом в столешницу, на что здешняя продавщица реагировала ровно никак. Она продолжала с каменным скучающим лицом протирать те два свободных стола, которые были в этом заведении помимо стойки. По радио шло пресное интервью с каким-то политиком, то и дело прерываемое помехами.. Майоров тленно молчал. Водил белой пластмассовой палочкой по чаинкам и иногда смотрел на меня. У него был тоже уставший и потрёпанный вид, как у круассана, и я почему-то поймала себя на мысли, что если бы его попыталась укусить за щеку – это было бы куда вкуснее. В кармане неожиданно затрещал мобильник, отвлекая голову от напрочь отбитых мыслей, и мне уже целую вечность никто не звонил, поэтому я вздрогнула, едва не выронив трубку, пока из кармана доставала её. Мама. Я мельком обернулась на Майорова, убеждаясь, что его мои семейные вопросы не интересуют. Вдыхая. Собираясь с духом и с мыслями. – Да? – сердце всё равно пропустило удар и голос дрогнул. Я могла бы позвонить ей и сама. Не хотела, пока всё не окончательно решится. – Ты не появляешься дома, ты знаешь, сколько уже?! – задохнулись на том конце, и у меня защемило сердце. – Я тут с ума сошла, я на корвалоле! – Мам, ты только успокойся, ладно? У меня всё хорошо. Я просто решила... экстренно привыкать ко взрослой жизни. – Я ходила в психоневрологический, к тому доктору в круглых очках, помнишь? Он сказал, что ты больна, но тебе можно помочь. Просто, ляжешь на недельку к ним, попьёшь таблеточки под присмотром... – она говорила заикаясь и как будто захлёбываясь словами, словно боялась, что я могу в любой момент трубку бросить. – Мам, я... Погоди, что? Я не сумасшедшая, – и ведь почти осеклась, случайно уперевшись взглядом в Майорова. – По крайней мере, не настолько. Юрец нагло заржал в кулак. – Пожалуйста, тебе там помогут, – взмолились в трубке. – Ты просишь меня в психушку лечь? На секундочку, это не я устроила в нашей квартире хоровод из экстрасенсов! Ты понимаешь, что ты очень внушаемая? Этот Висляковский просто на деньги пытается развесит тебя. – Это очень серьёзно, я прошу тебя, вернись домой, мы поговорим, может, ты прислушаешься... Я повесила трубку, мгновенно ощущая прилив едкого чувства вины. – Вы ведь сказали, что Саша был у неё, что она не должна беспокоиться. Или у его... чар, – я запнулась, так и не подобрав нужного слова с низкой степенью дурацкости, – ограниченное время действия? – Нет, кончаются только когда он сам их снимает... обычно, – Майоров озадаченно почесал и без того лохматый затылок. – Иначе бы за нами действительно вся полиция города уже бы давно гонялась. – Тогда я не понимаю, в чём дело. Какого хрена с ней происходит... – я злобно отпила чай из кружки крупным глотком и закашлялась от его жуткой терпкости. Закончила кашлять, только когда зарябило в глазах, и уже хотела было вдохнуть, но это не вышло у меня, горло словно сжало тисками, и грудь вспыхнула жгучей болью, словно в лёгкие хлынула вода, поэтому я снова согнулась над столешницей, зажимая рот и усилиями воли пытаясь подавить приступ. Стало только хуже. – Блин, одержимая, что за хрень, ты подавилась что ли? – это как же надо выглядеть, чтобы своим видом впечатлить закоренелого астматика, не очень-то воодушевляюще. Я с трудом помотала головой. – Давай-ка на воздух выйдем, – Майоров подхватил меня под мышки и буквально выволок из закусочной на тротуар. Там я продолжила задыхаться, сгибаясь пополам, уже совсем беззастенчиво. От кашля чуть ли не все внутренности наружу выворачивались. Огонь в груди становился только больше и страшнее, и я уже успела подумать, что это всё. Вот такое простое и нелепое всё, но в какой-то момент получилось вдохнуть, и я поняла, что приступ слабнет. Сплюнула на ладонь коричневый сгусток. Уставилась на него задолбанно и бездумно. – Что это вообще? Юра не ответил, но по его мрачному взгляду и без всяких слов стало понятно. – Это потому что твоё тело не выдерживает, – сдавленно пояснил экзорцист, глядя куда-то в сторону. – И что потом? Убьёшь меня и заберёшь в Ад? Так вы обычно делаете? – я мысленно обратилась к герцогу, но наткнулась только на глухую стену молчания. Конечно. Чего я вообще ждала от демона. Я почему-то не верила, что он может причинить мне вред, не хотелось думать, что всё так серьёзно. Но буквально пару дней назад на моих глазах умер Свят, мать мечтает упечь меня в сумасшедший дом, и сейчас мне жутко мешает заправленный в штанину хвост. А самое весёлое в том, что из всех моих проблем – это лишь самые незначительные. Хотелось плакать. Разныться, сопли распустить, как грёбаная первоклассница. По ощущениям был первый час ночи, и тишь стояла такая, что слышен был даже шелест птичьих крыльев. Майоров достал откуда-то из кармана платок и вытер мою ладонь. – Вот поэтому я и ненавижу его, – сказал тихо, – Их всех. Они забирают самое дорогое. А потом он вдруг обнял меня. Сердце пропустило удар, и мне на миг показалось, что я куда-то проваливаюсь, но это было неправдой. Оставалась всё на той же покоцаной плитке у самого бордюра, прижатая к чужой груди. Ещё пару секунд ушло на осознание, что экзорцист не пытается меня убить. Мозг стабильно выдавал вместо связных мыслей самый настоящий панический белый шум. Мы стояли на полуночном ветру под неоновым светом тротуарных фонарей, одни на всей улице, и у меня в голове истерично крутились обрывки мыслей. Что мне делать с этим? Как мне… Самым естественным вдруг показалось обнять в ответ, и я сделала это, медленно, как механическая кукла. Почувствовала под пальцами приятный материал его пальто и сжала крепко-крепко. Уткнулась лбом в майоровское плечо и только сильней прижалась к нему. Прошлое какое-то странное количество времени, прежде чем экзорцист наконец отпустил меня. Бесконечность длинной в несколько секунд. – Поздно уже, пойдём домой, – пробормотал под нос Юрец и, развернувшись, потопал к остановке ночной маршрутки. Он не объяснял мне, что всё это сейчас значило, ровно как и не спрашивал ничего у меня, словно случившееся было вполне естественно и закономерно. Или словно его не было вовсе. Я в состоянии полного недоумения на совершенно негнущихся ногах пошла за ним, пытаясь утихомирить гулко бьющееся сердце. У подъезда нас ждал престранный сюрприз. На встречу с обшарпанной, местами обледенелой лавочки поднялась тёмная фигура, своей внезапностью напугав меня и даже в какой-то степени экзорциста. – Здравствуй, Юра, – поздоровался незнакомец, вступая в полосу света, падающую от подъездного козырька, и стало видно, что это невысокий узкоплечий парень с огромными серыми глазами. В руках у него был пакет из ближайшего круглосуточного. Майоров от неожиданности отступил на шаг, оглядывая гостя таким взглядом, будто тот принёс ему повестку от военкомата. Потом выдал наконец какое-то глухое и испуганное: – Привет. – О, с барышней мы ещё не знакомы. Меня Гоша зовут, – он протянул руку, и я слабо пожала её. – Алёна. – Поднимешься? – как-то обречённо уточнил Майоров, прикладывая к подъездной двери магнитный ключ. – Да, если ты не против, – загадочно улыбнулся Гоша, придерживая мне дверь. – Юра, это кто? Твой знакомый? – спросила я, нагнав его на лестнице, потому что в лифт Майоров по какой-то причине не пошёл. – Это… – экзорцист глянул на нижний лестничный пролёт, и видимо, решив, что что бы он не ответил, полуночный гость в любом случае услышит это, прокряхтел, – неважно. – Может, потише будем? Вдруг все спят уже? – предложила я, когда мы наконец, основательно запыхавшись, добрались до девятого этажа. – Не спят, – с непоколебимой уверенностью заявил Майоров и затарабанил в дверь. – Какого хрена вы с собой ещё и гостей таскаете? – дверь нам открыла Марина, к большому облегчению, живая и здоровая. На ней всё ещё была орденская форма, что значит, она и сама не так давно вернулась. – Юра, знаешь ведь, что… – она осеклась на середине фразы, видимо, рассмотрев нового знакомого внимательней. – Добрый вечер. У Осколковой лицо вытянулось ровно также, как у Юрца, и вместе с этим всё происходящее сделалось ещё более странным. Они что, у этого дрыща большую сумму денег занимали? Марина, не дав возможности уточнить, немедленно скрылась в кухне, откуда доносились голоса остальных и вкусный запах печёной картошки и чеснока. Гоша прошёл вслед за ней, и начал методично выгружать из своего пакета кефир, пельмени, гречку с рисом, апельсины и персиковые йогурты. Последней на столе оказалась пачка зелёного чая. Пока он был поглощён этим занятием, экзорцисты очень выразительно переглянулись между собой, а потом хором воззрились на явившегося Майорова. Тот сделал страшные глаза и развёл руками. – Можно… узнать… что Вас к нам привело? – Марина делала над собой усилие, и было видно, как сложно ей подбирать слова. – В ордене твориться беспредел, который вышел уже вообще за любые рамки, – с отчётливой грустью в голосе сообщил парень, придвигая к себе упаковку с чаем и ногтем пытаясь зацепить полиэтилен. – Я не могу вмешиваться в события напрямую, таковы правила. А Юра до недавнего времени пребывал в сомнениях, но теперь, кажется, он уже всё для себя решил. Это и открыло мне возможность с ним увидеться. А заодно и разобраться с тем, что происходит в Трёх путях. Но без вашей помощи мне не справиться. У него странная манера речи, надо заметить. Как будто он гораздо больше читает комиксы, чем разговаривает с кем-то более-менее живым. – Юра рассказал мне, что одержимая официальных сделок с демоном не заключала, но это значит, что его к ней подселили насильно, – продолжил Гоша, справившись наконец с чайной упаковкой, и потянулся к кувшину, пока все экзорцисты замерли на своих местах, как восковые фигуры с напряжёнными лицами. – Когда это могло произойти? За последний год у тебя случались сильные моральные потрясения? Предательство со стороны близкого человека, несчастная любовь? – Да… – я опустила голову, усаживаясь на стул. – Девять месяцев назад в автокатастрофе погиб мой молодой человек. – Расскажи подробнее. Прости, что спрашиваю об этом, но в твоём деле важна любая деталь, – он придвинул ко мне корзинку овсяных печений, но это было какое-то странное извинение. Впрочем, одно я всё-таки взяла, откусила и пробормотала ворчливо. – Мне бы изгнать его, а не понять, как он подселился. – К сожалению, это неразрывно связанные параметры. Не про сам случай, про то, что было после. Я оглядела экзорцистов, соображая, в той ли я кондиции, чтобы делиться при этой компании своими откровениями, или стоит бахнуть сначала чего-нибудь горячительного. Но потом стало всё равно. – Я места себе не находила. Панические атаки каждую ночь. Немели руки, и сердце начало болеть. В скорой сказали, что это соматическое, отправили к психотерапевту. И я попала на этого урода Висляковского, который дорогущие таблетки выписывал, которые нихрена не помогали, только хуже делали. Потом плюнула вообще на всё это, и само как-то прошло. Потом, когда стала лунатить из-за одержимости, маман меня снова к нему потащила. Погоди… Ты хочешь сказать, что… это мерзкий очкарик сделал? – я глубоко вздохнула, чувствуя, как начинают перегреваться мозги. – Вообще-то, ты сама это сказала, но в целом, да. Похоже на то. И должность у него очень удобная, чтобы отлавливать людей, у которых душа надломленная. – Вот же ж мудак, – раздосадовано выплюнула я. – Но даже если и так, я всё равно не понимаю, что нам это даёт. – Ну, он один не мог такое провернуть, – задумчиво протянул Гоша, кидая заварочный пакетик прямо в холодную воду. – У отверженных подобной силы нет. Это кто-то из ордена. Впрочем, такие опасения у меня были. Но надо признаться, то были худшие мои опасения. Этот парень точно не состоял в составе Капеллы, и выглядел младше того же Майорова на несколько лет, но говорил так, будто бы он чуть ли не магистром ордена является. Это рождало закономерные вопросы. – Можно слегка прямолинейное уточнение, а то я реально не выкупаю. Ты кто вообще такой? – Я? – ночной гость посмотрел на меня чистыми серыми глазами. – Я святой Георгий Победоносный, покровитель вот этого вот, – безмятежно кивнул, взглядом указывая на Юрца.