***
Разложив себя на разные места в гостиной, девушки залезли под одеяла, обильно трясясь от холода. Амели, смотря на своих соседок, накрыла себя пледом только лишь для того, чтобы на нее не косились с вопросами. — Ну, погодка-то просто огонь, да? — спросила трясущаяся Окстон, прижимаясь к Ангеле. Та, посмотрев на нее, улыбнулась, сидя на полу. Даже сейчас эта маленькая англичанка искрилась оптимизмом. Обхватив ее руками под одеялом, Циглер улеглась головой на ее острое плечо. Сатья, возлегая на диване под несколькими одеялами сразу, заметив, как блаженно успокоилась Окстон от тепла швейцарки, возмущенно посмотрела на Амели. Бледная девушка, встретившись с ней глазами, произнесла одними губами: — Даже не думай… Спустя несколько минут, Лакруа, лежа по середине между Окстон и Сатьей, сдерживала свой гнев, чтобы не взорваться. Разложив диван, куда еле-еле уместились все четверо, Лена, довольная собой, закрыла глаза. До тех пор, пока под покрывалами ее нога не коснулась ледяной ступни француженки. — Ой! — одернув нижнюю конечность, англичанка повернулась к бледной соседке, лежавшей так близко. Та, чувствуя теплое дыхание на своей шее, закатила глаза, повернувшись к лицу Лены: — Что? — та, ухмыляясь, молчаливо занесла длинную ногу на ее живот, обхватывая коленом ребра: — Да нет, ничего, — играя бровями, юркая девушка засмеялась, пока Амели не ударила ее своим лбом, слегка отодвигая от себя. Слегка… Циглер, лежа на левом краю дивана, смотрела в потолок, чувствуя бесконечное ворчание Сатьи и ерзанье Лены. — Ну вы там успокоитесь уже, девчонки? — спросила она, разворачиваясь на бок. Сатья, расположившись на правой стороне, шмыгнула носом, сглатывая слюну. Наконец, все расположились так, как было удобно. Кроме Амели, которой было комфортнее у себя в кровати… — Что за тупая идея… — прошептала она в тишину, пока Окстон ее не ущипнула: — Не куксись, mon amour, — скривившись, Лакруа обхватила ее подбородок своей ладонью, поворачивая к себе: — Не смей говорить со мной на моем же языке, поняла? Все равно твой акцент — просто ужасен, — засмеявшись, девушка улеглась на место, подложив подушку повыше. Тишина ночи за окном, темнота в их домике. Все это придавало ощущения какой-то таинственности и безнаказанности. Когда не видишь лица своего собеседника, становится легче откровенничать… — Раз уж пошло такое дело, то как насчет поговорить? — начала Окстон, как Сатья произнесла трясущимся голосом: — Кому-то завтра рано вставать на первый сбор команды, помнишь такую, Лена? — махнув рукой, англичанка подула губами: — Да ладно тебе, как-нибудь потом высплюсь. Если есть такая возможность, то почему бы не посекретничать немножко? Тем более, в этот раз мы ничем не рискуем и никуда не идем. Особенно в соседний домик, — Ангела, усмехнувшись, закрыла глаза. Все равно вокруг было слишком темно, чтобы что-то разглядеть. Швейцарка, касаясь грудью лопаток Окстон, чувствовала себя в полной безопасности и покое, чего не было уже достаточно давно. Навевает воспоминания… — Ну, если хотите, то я начну, тихони вы мои, — произнесла в черноту ночи англичанка, не давая никому уснуть. Амели, вздохнув громче обычного, заставила Сатью улыбнуться. — Ну, раз ты сама хочешь… — отозвалась индианка, чуть приподнимаясь на подушке. — Как ты умудрилась попасть в сети к этому идиоту, Шимада? Лена, чуть покраснев, пожала плечами, потом только осознавая, что никто этого не увидит: — Ну, когда я в первый день прибыла, он помог мне затащить сумки на лестницу. Да и был первым, кого я здесь встретила. Почему-то Гэндзи показался мне… Добрым? — Ангела, фыркнув ей в шею, извинилась. — То-есть тебя не смущает, что он из богатой семьи, которая является преступным синдикатом? Слово «якудза» тебе знакомо? — Окстон, почесав подбородок, случайно дотронулась до плеча Амели: — Ну да… — Только вот Шимада подмяли их под себя. Понимаешь, что это значит? — со знанием дела говорила Сатья, крутившаяся в высоких кругах. Лакруа, положив ладонь на грудь, ответила: — Хандзо утверждает, что уже почти десять лет их Клан не занимается ничем преступным. — Еще одна повелась на японскую харизму… Не думала, что именно я буду голосом разума среди вас четверых! Хотя, вон, Ангела до сих пор молчит, хоть ей больше всех не нравится лощенный красавчик. Я права? — приподнявшись из-под одеяла, сверкая домашней футболкой из легкого шелка, Вашвани старалась разглядеть реакцию блондинки. Та, проводя пальцами по подлокотнику дивана, повернулась к ней: — Ты быстро ожила, Сатья. Мне кажется, пора прописывать тебе постельный режим с градусником во рту… — Лена, повернувшись к Циглер, уставилась ей в глаза: — Тебе правда он настолько не нравится? — подруга, чувствуя горячее дыхание на своем лице, улыбнулась: — Не то чтобы… Просто мне кажется, что он… Не знаю, пытается казаться кем-то другим. И это раздражает меня еще сильнее! Неужели нельзя просто взять и не выпендриваться… — Имея столько денег, он имеет на это право, — сказала Амели. Окстон, повернувшись к ней, приблизилась слишком близко: — Но ведь ты тоже особо не бедная, так ведь? Я все боялась спросить, ну раз уж ты особо руками здесь не помашешь… Ты правда из какой-то богатой семьи? Сатья, заинтересовано повернувшись к ледяной француженке, ожидала всплеска негодования, но… — Да. Но не думаю, что сейчас это имеет значение… — перед ее глазами вновь и вновь всплывал мужчина с аккуратными усами, хлопавшему на всех ее выступлениях. Как же давно это было. Словно в другой жизни… Все эти рукоплескания, звон бокалов шампанского, запах цветов… Теплое солнце Франции, так приятно ласкающее кожу с утра в Шато… «- Доброе утро, Амели, — произнес тихий шепот, пока рука гладила ее по лицу» Открыв глаза, Лакруа смотрела в потолок, пытаясь найти в себе силы продолжить. Нет… — Ого, я ощущая себя какой-то лишней на этом празднике жизни, буду откровенна. Каждый второй то богач, то из преступников, — хихикнула Лена. — Что насчет тебя? — спросила Амели, повернувшись к Сатье. Индианка, недоуменно подняв на нее глаза, повела бровью: — А что я? — француженка, ухмыльнувшись, ответила: — Мне кажется, что вы с Циглер явно бегаете за одним парнем. Услышав такое, две противоположные стороны дивана прорвались тирадами о том, насколько она не права, пока их не разняла Окстон: — Ну, на самом деле, их можно понять, — Амели, опустив брови, сказала в темноту: — Только не говори, что ты составляешь им компанию, — англичанка, засмеявшись, помотала головой: — Не думаю. Бедного паренька и так разрывают на части две страны, — Сатья, фыркнув, отвернулась: — Чтобы этот плебей… Меня тошнит! — Циглер, приподнявшись, потянула свою ладонь через двоих соседок, хлопая индианку по заднице: — Не смей его так называть, Вашвани! Если ты не можешь себе признаться в том, как смотришь в его спину, то мы не слепые! — та, развернувшись, потянула одеяло на себя, лишая ног Амели должного тепла. Но та не жаловалась, ожидая продолжения цирка. — На тебя даже смотреть не надо! Постоянно ошиваешься возле него, смеешься и говоришь о чем-то! Хо-хо-хо, смотрите, мы оба учимся на меде, он такой хороший, не смей называть его плебеем, Сатья! Тьфу… — Окстон, разведя их между собой, произнесла: — Воу-воу-воу… А здесь и правда стало жарковато, да? Хорош собачиться из-за парня, дурочки! Неужели это настолько важно, а? Давайте просто признаемся друг другу, что… Вашвани втюрилась… Амели, усмехнувшись, удержала индианку от вооруженного нападения: — Успокойся, ты меня локтем бьешь, — уложив ее на место, француженка выдохнула: — В вечер встречи женского общежития и мужского, когда ТЫ напилась, — смуглая девушка смущенно закопалась глубже. — Я видела, как этот идиот побрел к тебе. И он получил по лицу из-за тебя. — Его никто не просил об этом… — Помолчи и дай мне договорить! — вспылила в первый раз за два месяца Лакруа. Трое соседок, замолчав, сглотнули слюну. — Хорошо… — протянула индианка. — Он мог бы просто забить на твою глупую голову и дальше сидеть за пультом, но он ушел. Ушел, потому что заметил, как тебе нужна помощь. И я точно знаю, что он не забыл твои слова, сказанные на физ-ре. Думаешь, что он идиот? Нет, просто он добрый идиот, который как-то терпит все твои оскорбления и старается подружиться со всеми. Похоже, что с Ангелой вышло лучше остальных… Циглер, покраснев, поерзала на месте: — Мы просто… Просто он хороший парень. Которого мало кто заслуживает, вот к чему я. И я думаю, что я точно не отношусь к тому числу. Но каждый раз, как он улыбается, когда помогает просто так… Я не знаю… — Не знаешь, что с тобой происходит, да? — отозвалась с другого конца дивана Сатья. — Да… — Лена, взглянув на Амели вновь, пожала плечами: — Оказывается, тут такие страсти происходят. Я точно попала В Академию, а не в дешевый сериал?***
Спустя несколько часов непрерывных разговоров, четыре девушки даже не думали спать, грея друг друга теплыми словами и собой, сближаясь все ближе и ближе. Даже Амели, которую окружили с двух сторон, не возмущалась так сильно, как обычно. — Да не, не может такого быть, — удивленно сказала Ангела. Лена, кивнув, уверенно продолжила: — Да! Мне об этом рассказала Оливия, которая напротив живет. Оказывается, наш директор до этого тоже служил, да не абы где, а в самом первом отряде «Overwatch»! Но это не все, есть еще хлеще. Он — Командир Джек Моррисон, смекаете? — Циглер, далекая ото всех имен в армейских кругах, пожала плечами. — Не очень, если честно. — Один из основателей первого отряда, — пояснила Сатья, пока Амели слушала разговоры этих троих. — Плюсом, похоже, часть персонала — бывшие военные, а? Как вам такое? — Лакруа, нахмурившись, спросила: — А откуда она это знает? — Окстон, посмотрев в окно, прошептала: — Рассказывала, как лазила в вечер встречи в его кабинет, чтобы найти документы насчет экзаменов. Вот и нашла там инфу. Кажись, ее не просто так взяли на информационные технологии! Циглер, поднимаясь на локте, сказала: — Звучит не очень законно, нет? — Лена, кивнув, улыбнулась: — Круто, да?***
Когда солнце озарило гостиную, на диване лежало четыре девушки, закутавшись в три одеяла. Снег, оседая тонким слоем на подоконник, походил на пух, пока на улице гудел прохладный ветерок. Соседки же, мирно сопя, обнимали друг друга, ненароком во сне стараясь согреться. Амели Лакруа, открыв один глаз, взглянула на прижимающуюся к ней Окстон, спокойно дышавшей в грудь. Посмотрев по сторонам, девушка поняла, что проснулась единственная. Вспоминая старые дни в своем Шато, француженка сжала кулак, вытащив его из одеяла. Столько всего взбредает в голову, столько всего… «- Почему… Почему, Амели? — шипящий и кашляющий мужчина, смотря на нее жалостливыми глазами, тянул свою ладонь к ее бледному лицу» Столько всего… Ненужного. Коснувшись холодными пальцами теплого лица Лены, Амели провела большим по ее губам, чувствуя прерывистое дыхание. Совсем как у нее в детстве. — Большой ребенок, — незаметно для себя, улыбнулась ледяная особа, обнимая англичанку, что первая не побоялась заговорить с ней.