***
Ближе к наступлению вечера, четыре соседки находились в комнате, молчаливо уставившись в книги и конспекты, стараясь запомнить как можно больше. Вылететь с первого семестра — верх идиотизма и глупости. Но когда приближается настоящее испытание для твоей головы, в ней поселяется только неуверенность в своих силах и в том, что ты будешь именно той, кого с позором прогонят прочь. Амели, потягиваясь на кровати, смотрела в потолок, задумавшись, что именно она здесь делала. Маленький дом, три соседки в придачу. Надоедливые, назойливые, словно мухи над ухом. И при этом… «- Почему бы тебе просто не снять квартиру неподалеку от Академии? Мне кажется, Лакруа в состоянии сделать это. Все же лучше, чем ютиться в лачужке с простыми девушками, — произнес Хандзо, наливая ей саке. Француженка, думая об этом, тут же вспомнила, как стояла и наблюдала за тем, как в первую ночь ее чертовы соседки проникли в чужой домик и почти провалились. Что-то подтолкнуло ее вперед, что-то в их глазах, когда они увидели опасность. Чувствовала что-то… Знакомое? Сама не понимала, что именно двигало ей, когда взяла камешек с дороги и кинула в окно, дабы спасти этих дур. Почему? Зачем она это сделала?» Закрывая глаза, Амели расслабила ладонь, чуть не выронив телефон с наушниками в нем. Мгновенно очнувшись, холодная дама обернулась, всматриваясь в женскую руку, схватившую смартфон. — Аккуратнее, а то уснешь на одеяле, а уже почти октябрь. Здесь довольно холодно по ночам, — Циглер, улыбнувшись, протянула ей телефон. Лакруа, лишь на секунду уставившись ей в голубые глаза, отвела их, схватывая свою вещь: — Ага. Спасибо, — как можно холоднее. Почему они так с ней обращаются, черт бы их побрал? Лена, отвлекаясь, повернулась к ним, зевая: — Девчонки, может… — Нет, в последний раз после этих слов мы выбегали из соседнего домика, несясь с украденными вещами, — протянула Сатья, снимая наконец золотые серьги. Сегодняшний день официально закончен. Англичанка, потянувшись, села на краю, отмахиваясь от индианки: — Да не, Сатья, ты как обычно. Погнали в магазин, купим чего-нибудь вкусненького и поедим, а? А то я уже не могу видеть ваши кислые мины, ей богу! Француженка, смахивая вороные волосы со лба, улеглась на подушку: — Ты записана в команду Академии, не забыла? — Окстон, нахмурившись, чуть приподняла футболку, обхватывая живот пальцами: — Прости нас, Госпожа Лакруа, сегодня мы правда очень хотим чего-то вкусного! Что, запретишь нам с хозяйкой скушать мороженого? А что на это скажет твой живот? У? — наигранно бубня, англичанка подошла к соседке, продолжая что-то говорить через свой пупок, как та шлепнула ее по нему: — Отойди от меня. Как хочешь, мне все равно. С легкой надеждой оборачиваясь на Сатью, первокурсница заметила пожимающие плечи и легкий налет сомнения: — Не знаю, Лена, мне кажется, что сейчас уже слишком поздно и тем более есть на ночь это довольно вредно… Я превращаюсь в Ангелу, да? Я превращаюсь в тебя, слышишь? — свисая с кровати, Вашвани пыталась обратить на себя внимание швейцарки. Блондинка, отмахиваясь от нее, усмехнулась, но тут же приняла серьезный вид, едва на нее посмотрела Окстон: — Я не буду мешать вам веселиться, я не ваша Мать. Считая этой маленькой победой, англичанка открыла шкаф, увернувшись от падающей оттуда одежды: — Чур тогда я выбираю вкус, понятно? Проведем небольшой девичник, а, бабенки? Никаких парней, только мы и ЕДА! — натягивая пушистый свитер, студентка высматривала джинсы.***
Двигаясь по ярко-освещенной парковке перед выходом из Академии, четыре девушки разговаривали о своем, пока каблуки Амели активно цокали по асфальту. Лена, едва сдерживая улыбку, посмотрела на нее: — Ты когда мусор выкидываешь, тоже одеваешься как на бал, принцесса? — Лакруа, скосившись на нее ледяным взглядом, дала понять, что лучше прекратить такие шутки. — На моей родине не так уж сильно распространено мороженое. Просто держу вас в курсе для того, чтобы наша «спортсменка» выбирала тщательнее, — озираясь по сторонам, чтобы никто не заметил ее без шикарного наряда и макияжа, индианка дернулась, когда их одернул охранник: — Эй, стой кто идет! Куда намылились, девчата? — Ангела, обернувшись на его небольшую коморку, включила телефон, сверяясь со временем: — До закрытия еще два часа, Мистер Броук. Так что все в рамках ваших законов… — Да, не бурчи ты как старик, Броук! Все будет оки-доки, обещаю! — прервала ее Лена, подпрыгивая к огромным воротам, металл на которых изгибался в форме знака Академии. Усталый работник, закатив глаза, указал на девушку пальцем: — От тебя мне не нужно обещаний, Окстон, знаю я таких, как ты! Помяните мое слово, девчонки, она может завести вас в самую глубокую жо… — Мы в курсе насчет этого. Поэтому идем в качестве сопровождения, — скрестила руки на груди Амели, пока из ее рта вырвался густой пар. Из довольно теплой осени Калифорния одаривала их странно-холодной зимой, стучавшей в окно. — Лакруа, — с явным неудовольствием протянул Мистер Броук, кивая на ворота. — Ладно, только если опоздаете хоть на пять минут, я вас оставлю на морозе, отсиживайте свои задницы в холоде! Четверо студенток, покидая территорию Академии, махали ему на прощание, как Окстон крикнула, показывая на ягодицы: — Разве ты сможешь оставить такие персики на улице, Броук? Я… — ее тут же схватила за руку Сатья, утаскивая прочь.***
— Давайте только заречемся, что про сессию, экзамены и про насущные проблемы мы не говорим, окей? — улыбнулась Окстон, идя по улице со своими соседками, пока караваны машин даже в такое время колесили по дороге. Сатья, вздохнув, укуталась в кофту все глубже, отвечая: — Ну, я пожалуй, помолчу… — Амели, вставляя в свои наушники, с полным недовольством посмотрела на Лену, отнявшую у нее музыку: — А, а, а, Леди Лакруа, сегодня ты тоже в теме, так что не юли! — продолжая идти, француженка склонилась к ее уху, шепча: — Представляла свою смерть когда-нибудь? — эта юркая англичанка, улыбнувшись, закрыла глаза, протягивая: — Да-а-а-а… Я лежу на мягкой кровати, старая, морщинистая, как чернослив, а за окном… — ненароком ухмыльнувшись, Амели попыталась вновь сохранить невозмутимость, пока Окстон все кружила возле трех соседок, огибая и заглядывая в сотни ярких витрин. На нее невозможно злиться, невозможно долго испытывать злость. Даже если ты сам этого хочешь, чертова англичанка портила все своей лучезарной улыбкой. Первая, кто заговорил с ней. Та, кто хотела узнать о ней побольше просто для того, чтобы стать ближе. Бледная первокурсница, отвлекаясь от их разговоров всего на секунду, словно попала в прошлое, проживая теплые моменты раз за разом… Мотнув головой, девушка пришла в себя. -…не знаю насчет тебя, Сатья, а я считаю, что Лусио явно заглядывается на нашу Ангелу, — улыбнулась низенькая девушка, пытаясь хоть как-нибудь завязать разговор со своей обиженной соседкой. Индианка, подняв бровь, пожала плечами, посмотрев на свое отражение в чистом стекле очередного магазина: — Да пусть смотрятся, как хотят, мне то что… — Он часто спрашивает о тебе, — подала голос блондинка. Сатья, посмотрев на нее, спросила: — Серьезно? — Окстон, смеясь, вышла вперед, кружась на месте: — Да-а-а-а… В этой Калифорнии и правда очень необычно! Амели, чуть не столкнувшись с парнем, что не дал ей пройти, спросила: — И чем же? — Лена, огибая людей, засмотрелась на проезжающую машину, улыбаясь: — В Лондоне в это время года проливные дожди. И в другое время тоже… Э-э-эмм… Всегда дожди, собственно… — задумавшись, девушка чуть не угодила в лужу, как ее вытянула Вашвани: — Как тогда в теплой и уютной Франции могла родиться Амели, а в дождливом Лондоне — ты? — Лакруа, недовольно фыркнув, пропустила это замечание мимо ушей. Холод крепчал, словно чем дальше они уходили от Академии вглубь города, тем меньше становилась температура. Черное небо, на котором пока не было видно ни одной звезды, завлекало и словно надвигалось на твою голову, норовя обрушиться. К этому нельзя было привыкнуть, сколько бы ты не жил здесь. — Вообще, грех жить в Калифорнии и не искупаться ни разу, — сказала Окстон, косясь на едва заметную полоску Тихого океана на горизонте. Вашвани, поежившись, пробубнила: — Плавать в этой грязной воде, как обычный прислуга? Фу-у-у… — Ангела, слегка ударив ее в плечо локтем, произнесла: — Напомнить, что у вас в Индии есть река, где хоронят мертвых? — после этого Сатья притихла, что-то шепча себе под нос. Наконец, четверо девушек, останавливаясь возле небольшой и цветастой витрины, увидели надпись «Ледяное Королевство, круглосуточно!» Лена, удовлетворенно кивала, пока Амели прошла вперед, поднимая брови: — Почему я не удивлена, что ты знаешь подобные места на зубок, — та, улыбаясь, горделиво надула мышцы: — Ну, кто-то из нас четверых должен отвечать за вкусности. Не думаю, что это была бы ты, — Сатья, дергая ручку, услышала характерный звон колокольчика, пока небольшая компания зашла внутрь. Там их приветствовали кучи холодильников и приветливые взмахи продавцов, очищающих прилавки от грязи: — Добрый вечер! — Уже ночь, — холодно ответила Лакруа, проходя сразу к мороженому. Парень, опешив от такого ледяного приветствия, застыл на месте, как к нему подоспела Сатья: — Не волнуйся, продавец мороженого, она у нас всегда такая. Всегда бьет в точку, — Лена, подкравшись сзади, прошептала: — Подруга, не обязательно его называть «продавец мороженого», это не его имя. Просто сообщаю для справки, — увиливая к вариантам рожков, Окстон закусила губу. Ангела, остановившись у входа, посмотрела на Лену, улыбающуюся, смеющуюся. Но… Это была не та англичанка, что влетела к ним в домик, стараясь подружиться со всеми. Сейчас в ее глазах читалась грусть и пелена раздумий. И все это — полностью ее собственная вина, да. Но почему самой блондинке от этого не легче? Почему же она пытается заглушить те слова, что произнесла неделю назад соседка, понимая, что она отчасти была права? Она не знает, к чему стремиться. Не знает, как быть. Она просто хочет стать собой, как и подсказал ей Лусио. Только он понимал все тонкости ее нежной души. И только этот парень смог сыграть на них, облегчив ее страдания. Сейчас его не хватало, но Лена была прямо здесь и сейчас. И она… Не знает, что ей нужно делать… Окстон, посмотрев на швейцарку, заметила лишь закрывающуюся дверь, отозвавшуюся грустным колокольчиком. Вашвани, обдумывая свой выбор, разрывалась между двумя почти идеальными шариками, думая о своем. — Бери шоколадный, советую! — проходя мимо нее, Лена взглянула на Амели, заметившую отсутствие Ангелы. Француженка, встретившись с ней глазами, вздохнула, кивая. — Смотри, лучшие вкусы во Франции — клубника и сливки, — помогая Сатье, чуть ли не прошипела Лакруа. Выходя на холодную улицу вновь, девушка пыталась найти Ангелу, что чуть не скрылась в толпе. Пробежав пару спин, протягивая к ней руку, Лена почти дотянулась, но сплошной поток людей оторвал ее от соседки, унося с собой. — Ангела! — крикнула Окстон, собираясь с силами и проталкиваясь через мясную массу, наконец хватая ее ладонь. Девушка, обернувшись, увидела подругу, вырвавшуюся из толчеи. Сровнявшись с ней, англичанка отдышалась, поднимаясь к лицу Циглер. Ее пальцы, крепко держа теплую руку, не позволяли ей никуда деться. — Что? — спросила блондинка, сжимая скулы. Каштановые волосы студентки развевались по холодному ветру, заполнившему улочку. Люди, будто исчезнув, были просто фоном. Не нужным горизонтом, в котором на первом плане были голубые глаза Ангелы. — Я… Я была не права черт тебя возьми! Тогда, когда я сказала это… Я много чего сболтнула, много того, чего я не считаю правдой. Я понимаю, ты хочешь услышать от меня другое, я понимаю, но пожалуйста… — Я не хочу тебя слушать, Лена, — сказала студентка, смотря на ее краснеющие щеки. Англичанка, свободной рукой смахивая волосы, опустила голову, учащенно моргая: — Да… Я понимаю тебя… Понимаю… Слова — просто слова, ничего не значат. Я понимаю это… Понимаю, честно… Но терять свою подругу из-за них я не хочу… — Ангела, замечая одинокую слезу на ее щеке, глубоко вздохнула, сдерживая себя: — А мы подруги? — Окстон сжимая ее пальцы, закивала, боясь поднять голову: — Я служила в Училище четыре года. И там никто не стал мне так близок, как три девчонки, которых я знаю всего два месяца, но будто всю жизнь. И это тоже просто слова… Ангела, судорожно выдохнув, хотела что-то сказать, как Лена обняла ее, крепко обхватив за талию, притянув к себе. Острый подбородок, легший на ее плечо, горячее дыхание на шее, слезы, проникающие даже сквозь одежду. Все это была Лена Окстон. — Я ведь понимаю, что ты самая целеустремленная из нас, хоть ты и сама не поняла этого. Я вижу все это, знаю, что ты справишься со всеми трудностями, что встанут у тебя на пути. Доктор Циглер обязательно увидит свет, и я обещаю, что я буду твоим первым клиентом… Пожалуйста, Ангела… Пожалуйста, исполни свою мечту, какой бы она не была… Я всегда буду с тобой, обещаю… Ее пальцы, вновь сжав ее ладонь, несли тепло и сожаление, пока сердце бешено билось, входя в такт с ее. Циглер, застыв, не могла ничего сказать, просто уставившись сквозь соседку. Что-то холодное на голове… Подняв взгляд, Циглер улыбнулась, замечая небольшие, едва заметные хлопья снега, падающих на город. Кружась в своем танце, он завораживал, заставлял почувствовать себя больше, чем ты есть на самом деле. Будто ты и правда стоишь в самом центре зарождающегося зимнего сезона. Являешься его частью… Окстон, поднимая голову, хотела уйти, понимая, что все это было бесполезно, как Циглер чмокнула ее в лоб, прижимая к себе: — Я тоже обещаю тебе. Обещаю, что обслужу тебя лучше остальных, как первого клиента. Да еще и бесплатно… — две девушки, стоя в двигающейся толпе, были одни, чувствуя теплоту друг друга, пока из их глаз лились слезы.