***
Лусио, завязывая черные и жесткие патлы в пучок, размял плечи, ощущая на своем теле новую ткань. Как оказалось, во время соревнований ему нельзя будет пользоваться наушниками. Музыка, являясь почти половиной его души, возмущено играла из телефона, пока Гэндзи прижимал колено к груди, слыша хруст. Их бои были самой последней частью первого дня Фестиваля, поэтому завершительный аккорд был на них с Лусио. Азарт, жажда победы и желание стать лучшим не давали ему покоя, раззадоривая горячую кровь. Хандзо же, спокойный как покойник, сидел у шкафчика, думая о чем-то своем. Шимада-младший, сжимая зубы, подошел к нему, кивая: — Эй, удачи тебе там, — его Брат, взглянув наверх, кивнул, натягивая перчатки: — Спасибо. Но лучше смотри за собой, — скривившись от такого напутствия, Гэндзи побрел к выходу. Им нельзя проиграть. Не сейчас.***
Когда они показались на зеленом поле, разделенным специально для различных спортивных дисциплин, студенты Академии из Америки пришли в восторг, что смешался с тревогой и нагнетанием толпы. Команда из Африки вышла на люди первой, уже спускаясь в свои раздевалки. Япония, следуя за ними по пятам, кротко поклонилась, исчезая подобно теням. Китай, которого они также не видели, был на подходе. Оценить соперников хотя бы взглядом было почти невозможно, отчего поднимающаяся на протяженной лестнице Лена нервничала все больше. И, чем выше она восходила, слыша рев многочисленной толпы, тем сильнее ее храбрость стремилась покинуть тело. Перед ее лицом представала только Фария, что решила выйти наверх, дабы поболеть за участницу. Позади слышался смех Бригитты, о чем-то беседующей с Сашей. Оливия, оставшись в одиночестве, продолжала спать в раздевалке. На разделении раздевалок Окстон заметила стоявших парней, уже ждущих ее. Лусио, переживая за нее словно еще больше, чем она сама, не находил себе места. Поспешив к ней, дос Сантос сжал маленькую ладонь в своей, сглатывая слюну: — Слышишь? — Лена, недоуменно наклонив голову, пожала плечами: — Ты о чем? — диджей, подняв палец вверх, призвал ее к тишине. Англичанка, закрыв глаза, могла почувствовать только оглушительный рев трибун, из-за волнительных движений которых тряслась сама земля. Еще чуть-чуть, и этот поток унесет ее прочь, лишая даже малейшей возможности на спокойствие, ведь… — Прислушайся к кое-чему другому, Лена, — улыбнувшись, Лусио сжал ее голову в руках, соединившись лбами. — Услышь только тех, кто приехал с тобой сюда. Увидь друзей, увидь тех, кто болеет только за тебя. Это придаст сил и прогонит страх. Постарайся, хорошо? Голубые глаза Ангелы, что проникали так глубоко и сжимали сердце. Одобряющая улыбка Сатьи, которая снисходила на похвалу не так часто. И… Чувствуя на коже холодное прикосновение Амели, этой ледяной королевы, девушка могла только гореть. Неизвестно почему, но прохладные пальцы француженки теплили в ней противоположные чувства, не давая голове успокоиться. Сейчас она сидит там, рядом с остальными. Ждет ее выхода, может, даже будет болеть за нее… «- Я просто хочу, чтобы люди вокруг были счастливыми и все… — Ну, а когда ты найдешь время для самой себя?» Нужно будет поговорить с ней об этом после окончания этого Фестиваля. Да, им определенно нужно будет поговорить… — Я обещаю, что постараюсь, — кивнула Лена, обнимая друга в ответ. Шимада, стоя неподалеку, улыбнулся, подходя следующим. Окстон, посмотрев на него, чувствовала что-то утерянное, промелькнувшее всего на долю секунды. Пора уже отпустить его с концами. Теперь он совсем другой. И она была рада, что Ангела смогла каким-то образом повлиять на него. — Я не умею подбадривать людей. Я вообще красиво говорить не умею, ты сама знаешь, — засмеявшись, скорее от нервов, девушка кивнула: — Не буду с тобой спорить. Хотя, как-то на поцелуй ты меня разговорил однажды, — почесав затылок, Гэндзи ухмыльнулся: — Да-а-а-а… В общем, я ничего не скажу тебе. Я и так знаю, что ты лучшая. Просто покажи свой уровень и все. Я уверен в тебе, маленькая бегунья, — Окстон, смотря в пол, обняла его так крепко, как только могла. Теперь, когда между ними не было ничего, кроме дружбы, объятья вселяли в нее намного больше уверенности. Может потому, что парень говорил от чистого сердца? Выдыхая, Окстон отдала честь Фарии, прочеканив: — Разрешите надрать пару задниц, Капитан? — Амари, улыбаясь, ответила тем же движением, кивая: — Столько, сколько потребуется, кадет. Удачи! — Александра и Бригитта, похлопав ее по плечу, явно хотели его сломать. Чувствуя жар бразильского солнца на своей коже, Лена наконец выбежала наверх, заливаясь криками толпы и чернотой покрытия для бега. Сейчас начнется… Продолжая разминаться на ходу, девушка заметила огромного Тренера, что выделялся из толпы остальных, неизвестных ей преподавателей. Сейчас в его глазах читалась только спортивная ярость и жажда показать всем, на что способны его детишки. «Я не подведу, Старик…» — подумала Окстон, замечая группу различных студентов. Сблизившись с ними, англичанка кивнула, увидев знакомого по вчерашнему вечеру Мамаи Хода, бегуна из японского Университета. Розовая прядь волос, соперничая с белоснежными, притягивали внимание на этого низкорослого, но длинноногого спортсмена, заметно выделявшегося среди прочих студентов. Высокий и грузный африканец, чьи ноги были толщиной почти с талию Окстон, снисходительно взглянул в ее сторону. На его грозном и явно недоброжелательном лице красовалась красная нарисованная линия, шедшая через переносицу и исчезающая в мочках ушей. Возвышающаяся на голову девушка из Китая, протерев длинный нос, отвернулась ото всех, стараясь что-то разглядеть на трибунах. Хилый на первый взгляд немец с татуированной головой, взглянул на нее голубыми, почти такими же как у Ангелы, глазами. — Чего тут все такие напряженные? — спросила студентка у японского спортсмена. Мамаи, пожав плечами, кивнул в сторону соперников: — Тот, что темнокожий — Замбадо, Капитан. Девушка — Тсанг Че, она была лучшей в прошлом году. Голубоглазый — Фридрих Катц, не стоит недооценивать его внешний вид. Тренер говорил, что он оставался на втором курсе специально, чтобы участвовать в Фестивале. После Фарии, Бригтты и Шимада он здесь самый старший. Держи ухо востро. Я бы чего рассказал про себя, но, думаю, ты узнала вчера достаточно, да? — покраснев, Окстон поняла, почему Амели так вела себя с самого утра. Но почему она должна отчитываться ей о том, с кем она танцевала и болтала? — Спасибо, Мамаи. Удачи в забеге! — поклонившись, парень хрустнул шеей, готовясь занимать свое место.***
Ангела, едва не налетев на поднимающиеся руки соседа-болельщика, хмыкнула, пытаясь разглядеть среди спортсменов Лену. Им нельзя было видеться в раздевалках, поэтому теперь Циглер испытывала дискомфорт, не пожелав ей удачи лично. Амели, незаинтересованно уставившись в книгу, заткнула уши наушниками, перелистнув очередную страницу. Швейцарка не стала спрашивать, почему эти двое не разговаривают друг с другом, потому что нарваться на ледяной взгляд Лакруа было себе дороже. Сатья, не находя себе места среди окружившей ее толпы разгоряченных бразильцев, подсела ближе к Ангеле, прижавшись как можно теснее к беспокоящейся подруге. — Она же победит, да? — спросила Вашвани, повернув голову швейцарки в нужно направлении. Та, благодарно кивнув, пожала плечами: — Я верю в нее. Но этот парень с татуированной головой… Мне кажется, я где-то его видела. Он из немецкой Академии? — не способная ответить, индианка достала телефон, готовая к началу забега.***
Фария, покинув стадион, направилась в раздевалку. Туда, где обитала одинокая Оливия. Сейчас чувство беспокойства одолевало Капитана еще больше, чем обычно. «- Что? Вы просите меня присматривать за Коломар? — недоуменно спросила дочь Профессора Амари, пока ее мать, стоя рядом, слушала Директора. Мужчина, коснувшись шрама на своем лице, тяжело выдохнул, кивая. Снег, только начиная оседать на пустынных улочках студенческого городка, мгновенно таял в грязи и слабеющей траве. — Именно. Я понимаю, что такое я могу доверить только тебе, Фарра. Понимаешь, ситуация требует максимальной уверенности. И ты, как самая способная из учеников, да и еще прошедшая военную подготовку, можешь выполнить эту просьбу, — Ана, скрестив руки на груди, скосилась на свою дочь. Та, нахмурив татуировку, пожала плечами: — Просьбу? Может, все же приказ, Дядя Джек? — улыбнувшись, мужчина скосился на монитор компьютера, в который, по его мнению, кто-то вломился. — Времена, когда я мог кем-то командовать, давно прошли, девочка моя. Сейчас я просто твой директор и не больше. Скоро вы покинете страну, я хотел бы быть спокойным насчет этой девушки. Судя по ее досье, которые может быть поддельным, она отлично разбирается в компьютерах, а еще больше в том, как их взломать. Ты сможешь мне помочь? Фария, оценив все варианты, сделала шаг вперед, нахмурив брови: — Но как вы себе это представляете? Я не могу вот так просто стать ее подругой… — Это не требуется. Просто оставайся поблизости, но так, чтобы Оливия ничего не заподозрила. Если выпадет возможность, можешь завести с ней разговор, выпытать, откуда она и что хочет получить в Академии, — встряла Ана, похлопывая девушку по плечу. Согласившись со старой подругой, Моррисон что-то открыл на рабочем столе компьютера, внимательно изучая. — Не было бы счастья… Так точно! — отдав честь, Амари-младшая направилась к выходу, услышав только: — Спасибо. Когда кабинет опустел от студентки, Джек откинулся в кресле, закрывая глаза от усталости. Теперь только этого не хватало… — Думаешь, что это могла сделать она? — спросила Амари, подходя к столу из красного дерева. Директор, смахнув серебристые волосы, пожал плечами: — Чего я меньше всего хочу, так это подозревать собственную ученицу. — Что именно пропало? — заинтересовалась Профессор. Стуча крепкими пальцами по лакированному столу, Джек замотал головой: — Вот именно. Ничего не пропало. Кто-то мог что-то узнать, запомнить или добавить информацию. Чтобы узнать это, придется проверять каждый файл по отдельности. И я не знаю, сколько потребуется времени. Если взлом повторится тогда, когда Коломар окажется в Бразилии, то подозрения спадут… Но что-то мне все это не нравится, Ана…» Открыв дверь раздевалки, Фария заметила дремлющую Оливию. Подойдя к ней, Капитан рявкнула: — Подъем!!! — скучающе открыв один васильковый глаз, мексиканка зевнула, отворачиваясь: — Отвали… — усмехнувшись, Амари села неподалеку, разминая шею: — Ты готова? — девушка, смотря в стену, прошептала: — Не знаю, о чем ты, Капитанша, — усмехнувшись, но слишком искусственно, Фарра подумала: «Как я заведу разговор с такой своеобразной особой, Джек? Мать вашу…»