***
Сейчас, стоя в самом центре огромного и продолжительного зала, двое сыновей уставились в пол. Так было всегда, когда Отец просто смотрел на них, молчаливо взрываясь внутренним гневом. Неизвестно, сколько еще таких проступков он выдержит в таком возрасте, но… — Вы… — начал старик, как Содзиро произнес, кривя избитое лицо: — Это я начал, Пап, — Кенши, вздохнув горящими легкими, стер с пореза на щеке кровь, мотая головой: — Не правда. Мы могли просто уехать оттуда, но я… Дал волю чувствам. Настоящий Лидер так не поступает. Принимаю всю… — седой мужчина, широко открыв рот с золотыми зубами, закричал на все Имение: — Кто дал вам право говорить?! Вы — самое большое разочарование Семьи за долгие годы! Уж я знаю, о чем говорю! Чтобы мои наследники, представители Шимада, Шимада! Возвращались домой, как побитые собаки? Как вы смеете?! Лучше бы вы остались там зализывать свои раны и ныть о своих ничтожных проблемах! — младший, хмуря брови, повернулся на уставшую женщину, чьи каштановые волосы спускались практически до пола. Она, обеспокоенно встретившись с сыном взглядом, едва сдержала слезу. Да, ей сейчас намного больнее, чем им двоим. Это понимал даже не дальновидный Содзиро, продолжавший выслушивать оскорбления в свою сторону. — Мне без разницы, кто это был! Самое главное — они вас не уважают! Посмели поднять руку на Шимада! И что теперь будут говорить? Что два недоноска из моего дома были побиты уличной шпаной? Да хоть самим чертовым Они! — его сухие руки, наполненные татуировками, тряслись в такт голоса, нехотя напоминая о преклонном возрасте нынешнего Главы. Множество слуг, стоя вокруг и скрываясь за кроваво-красными колонами, хотели пожелать своему Господину успокоиться, но просто боялись. В гневе Ичизоку мог применить любое наказание, которое взбредет ему в голову. И простым изгнанием из Имения никто не обойдется. — Мы понимаем свою ошибку и принимаем любой твой приказ, Отец, — стараясь поклониться, Кенши стиснул кулаки. Боль, пройдясь по всему телу подобно выстрелу, мгновенно привела его в чувство. Уставившись на своего брата, старший ожидал его покаяния. Содзиро, усмехнувшись, сделал шаг вперед, шмыгнув наполненным кровью носом: — Мне кажется… — Наследник, закатывая глаза, прошептал: — Начинается, — Глава, борясь с желанием выпороть этого наглеца прямо здесь и сейчас, слушал его: — Мне кажется, что все это бред. Ты можешь отчитать и наказать нас за то, что мы опять покинули Имение без спроса. Но за то, что мы подрались с несколькими Младшими Сынами и надрали их задницы — только похвалить. Они начали оскорблять Маму… — седовласый, откинувшись в кресле, закашлял, пытаясь придать голосу более внушительный оттенок: — Они просто болваны, которые не понимают всей сложности нашего мира! Вы родились в нем! Пора повзрослеть и принять то, что вы не можете делать то, что делают простые люди! Идиоты… — стиснув зубы, младший сделал еще один шаг навстречу Отцу, отчего их Мать, поднявшись со своего места, была остановлена одним движением пальца Главы: — Что такое, щенок? Ты хочешь что-то сказать? Я слушаю тебя. Если смелости хватит. Грузно роняя капли крови с разбитой губы, Содзиро пытался выдержать свирепый взгляд Ичизоку. В этих старческих глазах, что переставали видеть даже самые малые очертания вещей, все еще теплилась жизнь. И тот груз ответственности, что водрузил на себя проклятый старик. Молчаливо развернувшись, парень даже не поклонился своему Главе, что считалось грубейшим оскорблением. Подняв почти исчезнувшую бровь, мужчина смотрел вслед уходящему сыну. Понимал, что так просто это оставлять нельзя. — У меня сейчас других забот полно. Я не собираюсь нянчиться с вами и подтирать слюни таким лбам. Иди отсюда и вразуми своего брата! — учтиво склонив голову, Кенши стер кровь с подбородка, уходя следом. Мать двух братьев, медленно поднимаясь со своего места, не поднимая глаз на своего Господина, спросила: — Может, не стоило так обращаться с ними, мой Глава? — Ичизоку, массируя переносицу, отмахнулся ладонью, хрипя: — Все из-за тебя. Ты воспитала их слишком своевольными и дерзкими, — вглядываясь в многочисленных слуг, окруживших старика, женщина уставилась в пол: — Разве не такими должны быть наследники Клана? — закрывая уставшие от продолжительного и яркого освещения глаза, ее муж усмехнулся: — Мы слишком по разному видим будущее моей Семьи. Мягкотелость — не милосердие, а слабость. И если они будут кидаться на каждого, кто оскорбит Клан, то вскоре сгинут в пучине. Им не дано понять, что не все разделяют наше главенство и принимают. Недовольные всегда были и будут. На них нет смысла сосредотачивать наш взор… — Но ведь мы управляем этим городом. Мы — те, на кого многие могут ровняться, а не только бояться и фанатично молиться, я… Нахмурив множество складок на своем лбу, Ичизоку закончил разговор кивком головы: — Ты свободна. Я устал слушать столько нелепицы за один вечер. Женщина, проглотив свои слова в горле, покорно встала, не встречаясь глазами с супругом. Двери, закрывшись за ней, принесли только тишину и теплоту прекрасного летнего вечера. Все же, есть что-то великолепное в этой обители неверных изречений. Может, она надеялась, что хоть как-то сможет уберечь детей от влияния мужа. Этому городу нужна крепкая рука, которую Ичизоку больше не мог предоставить. Но Кенши… Он еще слишком юн и горяч, чтобы быть Главой. А Содзиро… Будто вымеряя каждый свой шаг, женщина направилась на огонек комнаты, видневшийся за полупрозрачной дверью.***
Младший сын, скривившись, осмотрел запачкавшуюся его пальцами стенку. Тонкая ткань, сохранив бордовые отпечатки ладоней, могла не отстираться. Опять напрягать прислугу… Подойдя к открытому окну, через который в пустую комнату попадал свежий воздух, Содзиро вздохнул. Очередной день в Имении подошел к концу. Снова наставления Отца. Снова ноющее тело и снова осуждающий взгляд Матери. Почему же здесь все такое одинаковое! Стиснув кулаки, парень развязал резинку, удерживающую его волосы в относительном порядке. Длинные локоны, сливаясь с кожей его куртки, утонули в снимающейся одежде. Чуть рыча, младший сын Главы скинул сковывающий кокон прочь. Сейчас было слишком больно. Но ничего, все это пройдет. Как и всегда… Уставившись на огни не засыпающего города, Содзиро впитывал его свободу. Хоть там он может чувствовать себя живым. Человеком, а не бесполезной куклой, которую держат при себе ради забавы. Что его удерживало в Имении? Главой скоро станет Кенши, а он… Просто станет его правой рукой? Разве это все, что требовалось ему для счастья? Все это так однобоко и глупо! — Эй, братишка, — повернувшись на уставший голос, парень кивнул: — Давно там стоишь? — пожав плечами, старший вошел в комнату, уставившись на потеки стенки. Опустив брови, Наследник сказал: — Все в порядке? — безучастно что-то промычав, Содзиро уселся на подоконник. Всего лишь какие-то метры стен отделяют его от настоящего веселья и жизни. Но именно это решало все. Ведь не только камнем оковы его были едины… Протирая синяк на скуле, Кенши оперся плечом к раме. Но, осознав свою ошибку, тут же потер занывшее ранение: — Прости, что из-за меня мы опять попали в переделку и Отец снова начал на нас ор… — его брат, улыбнувшись, посмотрел на свои руки. Те, покрываясь мозолями и царапинами, горели. Но это было приятно. — Это было самым классным за сегодняшний вечер. Хоть что-то новое, что-то не надоедающее и заставляющее кровь бежать по венам. Ну и по рожам тех придурков, — засмеявшись, Кенши потрепал его по волосам, отчего младший недовольно отмахнулся. Детские привычки никуда не уйдут и через сотню лет. — И все же… Я виноват перед тобой. Еще бы чуть-чуть и мы просто уехали оттуда, но… Во мне словно копится вся эта ярость и я… Хочу выпустить ее наружу, понимаешь? Боюсь, что она меня сожрет, не оставив и косточек. И из-за этого страдаешь ты, — закатив карие глаза, Содзиро мягко ударил брата по груди кулаком: — Не ссы. Все правда в норме. Просто… — оборвав фразу на полуслове, парень помотал головой. — Просто будем держаться вместе, вот и все. И даже Па не будет нам указом. Согласен? Наигранно думая и сомневаясь, Кенши улыбнулся, кинув взгляд на Ханамуру. Что именно младший брат нашел в этом рассаднике порока и неуважения истоков? Он никогда не поймет этого… — Согласен, — ударившись кулачками, двое кивнули друг другу. Мужчина, выходя из комнаты, услышал в спину слишком тяжелый вопрос. Такой, на который никогда не сможет дать ответ: — Ты же все равно останешься Кенши, когда станешь Главой, да? — застыв на месте, Наследник Шимада улыбнулся, не смотря в глаза парню: — Разумеется, братец. Тот, видя всю эту фальшь и сомнения, не мог его винить. Ответственность и власть могла сломать любого. Конечно, их Отец родился эгоистичным и деспотичным Лидером, который ставил страх превыше всего, но… Кенши, будучи почти полным отражением своего младшего брата, был другим. Сам Содзиро не мог уловить ту тонкую грань, которая отделяет и преумножает их различия. Может, все дело в зависимости от Клана? Сколько парень себя помнил, то никогда не мог понять, что именно такого важного в их Семье. Ведь главнее всего… Сидя на полу и стараясь успокоить свое сердцебиение, младший сын резко повернулся к вновь открывшийся двери. Там, сжимая пальцы почти до посинения, стояла его Мать. Красивая женщина, которая не заслуживала всего того кошмара Шимада. Должна была получить только умиротворение и спокойствие… — Мам, я знаю, что поступил очень и очень плохо, но… Те идиоты, которые оскорбляли нас и Клан, они… Они надругались над тобой. Мне плевать на честь Шимада, плевать, когда желчь льется на меня. Но когда поганые псы смеют открывать свои чертовы рты на членов моей семьи, то я не оставлю им шанса. Что есть Клан, как не его люди? Именно, ничего. Я не собираюсь драться за что-то абстрактное. Только за вас. Прости, прости своего глупого сына… — женщина, аккуратно и нежно поцеловав его в лоб, улыбнулась кроваво-красными губами, что так контрастировали на белоснежной коже: — Я пришла не ругать тебя, Содзиро. Просто решила помочь залатать раны, — заметив в широких рукавах бинты и повязки, парень поднял на нее карие глаза. Да. Не стены и правила удерживали его в этом месте, а люди, которые нуждаются в защите. И ничего больше.***
Следующим утром, едва Содзиро вышел из своей комнаты, то увидел длинную процессию из людей в черных костюмах. Кажется, что это были совсем не верзилы Отца. Нахмурившись, парень спустился на мелкий гравий, ощущая его тепло даже через плотную подошву ботинок. Солнце, застилая взор, не давало сосредоточиться на лицах незваных гостей, появившихся будто из воздуха. Прикрывая глаза ладонью, словно козырьком, младший сын бесстрашно подошел к самому плечистому и высокому, спрашивая: — Кто вы такие? — тот, снисходительно поправив очки, вальяжно поклонился, кивая ему: — Юный Господин, не беспокойтесь. Мы здесь исключительно по приглашению вашего Отца. Ведите себя так, словно нас здесь и не существует, — оглядев несколько десятков человек за спиной мордоворота, Содзиро протянул, почесывая затылок: — Это будет довольно проблематично. И ты не ответил, кто вы такие и зачем именно явились в Имение Шимада, — резким движением вынимая платок из нагрудного кармана своего костюма, мужчина протер пот, пробасив: — Мы — телохранители послов и госпожи Тенши лично. Как бы нам не хотелось сейчас присутствовать на собрании лично, наш Глава приказал оставаться снаружи. Похоже, что он доверяет Вам, — чувствуя напряжение в его голосе, парень хрустнул больной шеей: — Какие-то проблемы? — оглянувшись на своих коллег, гигант пожал плечами, не воспринимая ребенка всерьез: — Просто хотим выполнять свою работу. Тем более, что мы совсем не в своем Имении. Сами понимаете, — удивленно подняв брови, Содзиро уже не слушал пренебрежительный тон этого невежды. Стискивая зубы и кулаки, младший сын направился в Драконий Дом, чтобы убедиться во всем этом лично. На пути у него появились Санжи и Кирото, виновато покачав головами: — Простите, юный Господин, но сейчас вам туда нельзя, — скрестив руки на груди, парень спросил: — Чей приказ, ребята? — те, переглянувшись, оценивали риски. Видимо, приказа молчать не было: — Ваш Брат, Господин, — возмущенно раскинув ладони в стороны, второй Наследник закричал: — А что еще он вам приказал? Расстрелять на месте? Я имею право знать, о чем Отец ведет переговоры. Пустите меня, приказываю, — но те, вновь встав на пути, вздохнули: — Прости, Содзиро, но мы не хотим вылететь из Имения. Сам же знаешь, что шутки с Главой плохи, — кивнув, парень побежал прочь, надеясь на то, что окно третьего этажа не было закрыто. Оглядевшись по сторонам, младший сын скрылся в тени дерева. Может он и был позором для чести всей Семьи, но обучение не прошло даром. Отскочив от ствола, Содзиро зацепился горящими от боли пальцами за небольшие и едва приметные выступы на стене. Забираясь почти по отвесной преграде, он преодолел ее, запыхавшись. Спрыгнув на древесный пол, чужак в собственном доме вышел на свет. Кенши, мгновенно услышав его грузный прыжок, обернулся. Заметив неодобрение в его глазах, Содзиро повел рукой. Будет знать, как запрещать собственному брату находиться на собраниях. — Приветствую всех собравшихся, так сказать, — поклонившись, парень даже не стал смотреть на своего Отца, гневно стиснувшего подлокотники своего кресла. Благородные мужи, дернувшись от неожиданности, стали перешептываться между собой. — Не волнуйтесь. Это — мой младший сын, Содзиро. Он плохо себя чувствовал, поэтому не мог сразу явиться на нашу встречу, — произнес Ичизоку, резким кивком указав парню на место рядом с собой. Довольно скалясь, младший уставился на Кенши, намереваясь поговорить с ним позже. Тот же, виновато проводив его лишь взглядом, давал понять причину такого поступка. Парень, замечая среди гостей кого-то особенного, чуть свесился к столу, чтобы получше разглядеть. Застыв, Шимада чуть не упал, понимая. В самом конце стола, освещаемая лишь солнечным светом, пробивающимся через открытое окно, сидела молодая девушка. Волосы цвета вороного крыла, совсем как у него и брата. Тонкие пальцы, длинная шея… Но что заставило парня сглотнуть слюну, так это удивительной чистоты и красоты глаза неизвестной особы. Сияя изумрудами, зеленоватый оттенок пробирался даже в этой темноте. Будто чешуя настоящего Дракона на белоснежном лице предстала перед опешившим Шимада. Никогда еще девушка не сидела за этим столом. Что же тут происходит? — Отец, позволь поинтересоваться? — Ичизоку, повернувшись к избитому сыну, прошипел: — Конечно, — нагло кивнув на молчаливую деву, Содзиро улыбнулся: — Кто эта девица и что она делает в Имении, — гости, закрывая рты от возмущения, понурили головы, когда Глава стал молвить: — Это юная особа — Юри Тенши, дочь Ибарьюки Тенши. Они просят нас о вступлении в союз. И сейчас этот вопрос решается как никогда успешно, — потерев нос, парень спросил: — Драконий Дом не знал девушек за своим столом, что же изменилось? — Кенши, закрывая лицо рукой, произнес: — То, что Госпожа Юри скоро станет моей женой и частью Клана Шимада, — Содзиро, обернувшись на эту девицу, которую в первый раз видел в своей жизни, закрыл свой рот, замолчав до конца переговоров.