***
Голова Лены, покоясь на остром плече Амели, норовила подставить собственную владелицу. Постепенно сползая все ниже и ниже, англичанка вздрогнула во сне. Кажется, ей видится явно что-то не из самого приятного. Лакруа, улыбаясь, поправила ее каштановый волос, всегда мечтавший о чуть большей свободе, чем остальная часть челки. Когда эта бегунья мирно сопела рядом, нельзя было даже подумать о том, что она пережила. Вряд ли во всем мире найдется хоть один человек, способный понять ее… — Отдыхаешь, подруга? — плюхнувшись, спросила Оливия. Француженка, одарив ее максимально холодным взглядом, заиграла скулами на бледном лице: — Что ты здесь делаешь, — усмехнувшись, девушка занесла руки за голову, откидываясь в спинке кресла: — Какая ты бесчувственная! Это вас так в Париже воспитывают или конкретно на тебе оторвались? Все-все, не испепеляй, а то у меня аж живот забурлил. Пришла наведаться к члену моей любимой команды, разумеется. Только вот та индианка к нему не подпускает. Сидит там день и ночь, сумасшедшая, — покосившись на закрытую дверь палаты, Амели сверкнула белоснежными зубами, пока очередной посетитель прошел мимо них: — Хоть что-то Сатья сделала правильно. Не усмехайся, я говорю про тебя. Иди обратно в отель и не раздражай меня своим присутствием, — Коломар, наигранно обидевшись, посмотрела на спящую Окстон, облизывая губы: — Да ты и сама бы не прочь пойти в свое гнездышко, а? Не ожидала такого от снежной королевы. Неужели маленькая англичанка смогла растопить твое сердце? — палец, почти коснувшийся тонкого слоя пушка на щеке спортсменки, окропился бордовой каплей. Дернувшись, мексиканка стиснула кулак, отправляя другую ладонь в рот. Француженка, вытирая кровь со своего длинного ногтя, прохрипела в полутьме: — Я не посмотрю на нашу «дружбу» и вспорю тебе глотку. Не зли меня, Оливия. Хочешь развлекаться — беги и ломай жизнь своему Шимада. Вы друг друга стоите, — поднявшись, девушка со светящимися волосами подошла к студентке, похлопывая себя по пояснице: — Не забывайся, красавица. Напомнить, что ближняя дистанция — моя территория? То-то же. Ну, в целом, ты права. Пойду-ка развлекаться. Лусио привет, если он очнется, конечно, — помахав ей ногтями, покрашенными подаренным лаком, особа испарилась за углом. Лена, открыв глаза, осмотрелась вокруг, спрашивая у подруги: — Ты кого-то встретила? — натягивая улыбку на надменное лицо, студентка помотала головой: — Тебе показалось. Чего встрепенулась? Кажется я тебя еще не будила, — потянувшись на месте, Окстон попыталась размять затекшие конечности: — Сати еще не выходила? — повторив движение, уроженка Франции вновь ответила отказом: — Дай ей немного времени. У них ведь все не как у людей. Нельзя просто поговорить и успокоиться. Всем вечно приходится драться. Как будто по-другому никто не умеет. Ну, а теперь Вашвани пытается наверстать упущенное, только вот момент не очень подходящий… — закатив карие глаза, бегунья уткнулась лбом ей в ключицу: — Ты та-а-а-к много говоришь. Но это происходит, когда ты волнуешься. С Лусио ты не так часто пересекалась, а вот с Сати… Переживаешь за нее? Вижу, что переживаешь, не увиливай! — вздохнув, Амели ненароком окинула взглядом сумку, которую Окстон взяла с собой. Пыталась припомнить, когда эта непоседа брала нечто подобное. Разумеется… — Просто не хочу, чтобы в нашем домике появилась еще одна бледная и угрюмая особа. Это место уже занято.***
Сатья, пытающая не смыкать глаз, истуканом уставилась на неподвижного парня. Лусио, едва покинув ринг, тут же отключился, больше не приходя в сознание. Возможно, это из-за полученных травм, а возможно… Он наконец смог насладиться спокойным сном. Сейчас ответить на этот вопрос мог только сам диджей, который старательно избегал разговора. Приборы, к которым он был подключен, своей размеренной трелью убаюкивали намного лучше любой сказки, что рассказывали ей прислуги на ночь. И ободранная спинка кресла служила своей цели лучше любой перины или матраса. Все норовило сломать индианку и ввести ее в спасительный сон. Но сейчас нельзя было оставить студента ни на секунду. Ведь он верит в нее. И только она сможет уловить то мгновение, когда глаза диджея наконец откроются. Тогда она расскажет ему все. То, что таилось в ней почти с самого начала их прибытия в это проклятое место, отмеченное клеймом Вишкар. Протирая уставшие от бесконечной бессонницы глаза, Вашвани обреченно вздохнула. Сколько еще ошибок она совершит? Сколько еще будет поддаваться страху? Неужели она не верит в дос Сантоса? Не доверяет ему, не может решиться, не может сказать?! Все, что она делала всю свою жизнь — лишь нытье и жалкие потуги быть серьезной. Напыщенное эго, сочившееся изо всех щелей. То, отчего она не смогла избавиться, даже явившись в Академию. Другая страна, другая культура, другие люди. Это могло быть ее шансом на исправление. Но все, что она продолжала делать… Быть той, кем ее воспитывали. Капризной и властной девушкой, не ставившей других выше грязи под туфлями. И сейчас, когда человек, выведший ее из этого чертова круга из надменности, лежит в больнице и не просыпается, она считает себя виноватой во всем. Пытается найти ту дорогу, которая привела их обоих сюда и стереть ее из памяти. Корит за ком в горле, который останавливал ее все это время. Слеза, плавно соединяясь вместе со своими собратьями, обрушилась на ее смуглые ладони, которые не переставали молиться. Сколько еще богов проигнорирует ее? Сколько еще она будет вынуждена страдать, надеясь на пробуждение дорогого ей человека? СКОЛЬКО?! — Я знаю, что оскорбила тебя, едва мы впервые встретились. Называла плебеем, держала дистанцию, потому что меня тошнило от твоей самоуверенности и того, чего у меня никогда не было. Веры в то, что во всех есть что-то хорошее. Законченный оптимизм, который всегда не к месту. И даже когда ты подрался из-за меня, я пыталась пропустить все это мимо ушей. Боялась признаться самой себе, что есть люди, которые делают что-то не ради моих денег. Не для того, чтобы их не уволили и с позором выгнали прочь. Ты даже не был до конца уверен, кто я такая, но все равно старался спасти меня от самой себя. И когда я нашла тебя на том кладбище, разбитого и полностью сломанного, я начала понимать, что даже в тебе есть что-то темное. Та сторона, которую ты старательно прячешь, выгораживая смехом и улыбкой. Но со мной тебе не нужно было притворяться. Мы были из двух разных миров, которые никогда бы не встретились. Но свет, который ты мне показал… Тот закат и рассвет, который я видела сотни раз… С тобой они казались красивее в тысячи раз. Я и сама не поняла, как хотела стать ближе. Сама не поняла, как краснела при одном только твоем виде… И когда ты меня поцеловал… Я правда была счастлива. Впервые в жизни. Но, разумеется, все не могло быть так хорошо. У меня всегда бывает по-другому. Все это время, когда ты старался преодолеть самого себя, стать лучше, я просто… Я просто… Боролась с собой, пытаясь не уйти на дно. Ненавидела себя за то, что не могу сказать тебе всего, что думаю. Не так я была воспитана, не так… И теперь, когда ты лежишь здесь, а я жду твоего возвращения, все выглядит таким нелепо-простым. Все те слова, которые должны были быть произнесены. Все то, что я обязана была сказать… Но ты просто лежишь и не двигаешься, потому что ты… Ты намного сильнее любого, кого я знаю или узнаю когда-либо! Я бы хотела, чтобы мы встретились намного раньше, Лусио Коррея дос Сантос. И тогда, возможно, все было бы совсем иначе… — смахивая вороные волосы со лба, девушка пыталась не сбиваться. Все то, что копилось в ней все это время, хлестало наружу неостановимым фонтаном. И она не хотела его затыкать. Не сейчас. Не в тот момент, когда все могло кончиться. — Ты рассказывал мне про свою семью. Про то, что ты пережил и зачем наносил себе все эти татуировки. Тоже пытался убежать от самого себя. В этом мы, к сожалению, похожи. Но самое главное — это то, чем мы различаемся. Ты вышел на бой со своим прошлым и победил. Рискнул всем, чтобы прекратить бессмысленные кошмары и стать наконец не блеклой тенью всех тех, кто не смог дожить до твоего триумфа. И я была рада находиться рядом с тобой в этот момент. Знай, что я тоже была среди всех, кто верил в тебя. Среди твоих родных и твоих близких. Я тоже… Когда ты вложил все свои силы в один последний удар, я чувствовала это на трибунах. Тогда, когда ты начал набирать воздух в легкие, я затаила дыхание. И когда ты сломил этого Аканде, я ощутила всю твою боль. Потому что радость разделить не смогла бы, как не хотела. И все потому… Потому… — обхватив горло руками, девушка выдавливала слова силой, борясь с бешенным ритмом сердца. Паника охватила ее, но это был совсем иной страх. Боязнь того, что она будет жить с этим до самого конца. Врать самой себе и врать ЕМУ. Нет, ей не хватит на это сил… — Когда твой дом собирались уничтожить, я слышала часть разговора моих родителей. И я знаю… Знаю, что это был их план. Уничтожить… Уничтожить ваши трущобы подчистую, пока шли атаки Омников. Никто бы не заметил этого, никто бы не узнал. И даже тогда я ужаснулась этому, потому что понимала. Смутно представляла, чего стоит человеческая жизнь, но понимала, что это было чудовищно. И знаешь… Знаешь, что я сделала потом? Я… Я просто пошла спать. Забыла об этом, как о страшном сне. Это помогло мне справиться с этим и продолжить искать что-то идеальное. То, чего не существует, а только пытается приблизиться к нему. Ты — один из того, что я искала. Ты не симметричен, как и мы все, но сейчас… Это не имеет такого значения. Я просто хочу, чтобы ты знал… Вишкар… Мои родители… Они работают на Организацию, которая уничтожила твой дом и семью. И я… Я просто часть всего этого. Та, что не могла остановить их… Потому что я просто трусливая тварь, которая пытается быть нечто большим… Прости, прости, прости, прости… Прости… — рыдая, Вашвани даже не пыталась сдерживать саму себя. Плевать, что большая часть коридора услышит ее. Плевать-плевать-плевать! На все плевать!!! — Я… Я всегда это знал… — прошептал дос Сантос, приоткрывший один глаз. Индианка, вздрогнув от его голоса, едва было не упала на плитку. Схватившись за сердце, Сатья припала коленями к полу, обхватив его разбитые пальцы: — Ты… Ты… — улыбаясь через силу, бразилец с трудом выдохнул, ощущая неприятное покалывание в легких: — Думаешь… Думаешь, я не искал виновных? Не знал, кто это сделал? Все это время… Когда я встретил тебя… Я знал, кто ты такая, Сати… И я… Не виню тебя ни в чем. Ты не Вишкар. Ты не свои родители. И ты не та, что смогла бы остановить целую Организацию… Ты та… Кха-кха… Ты та, кто посмотрела на оборванца вроде меня и рассказала ему правду… А я тот, кто всегда тебя выслушает… Забавно, да? — засмеявшись, парень скривился. Лучше не торопить события и отлежаться. Задыхаясь, индианка не могла нормально смотреть на этого диджея. Перед глазами все плыло. Из-за слез ли, из-за счастья, из-за боли… Не важно. Ничего это не важно…***
Лена, слыша крики подруги, ринулась в палату, схватив Амели за руку. Та, замечая в проеме улыбающееся лицо соседки, довольно кивнула.***
— Что? Когда? Сейчас? Поняла! Все, не кричи в трубку, Лена, я поняла! Давай, — Гэндзи, встретившись взглядами с Ангелой, увидел там только облегчение и схлынувшую боль. Скрестив руки на груди, Шимада усмехнулся: — Хоть что-то сможет навредить этому выпендрежнику?