Академия "Overwatch"

      «Шевелить мозгами намного сложнее. Уравнивать и балансировать сложнейшие и многогранные строчки формул, химических элементов, их соединений – невыполнимая задача для новичка, для глупца – тем более. Если у тебя сильные руки, то различие между поднимаем ящика с шестью гирями или поднимания того же ящика, но с десятью гирями, не будет ощутимо разниться. Ты ведь просто сильный человек с довольно ограниченной фантазией и странным фетишем на таскание нелепых железок.       Такова была моя позиция, когда каждый раз я смотрела на очередную пробежку Лены перед рассветом, или на новую порцию пропахших потом футболок в женской раздевалке. Я должна полностью поддерживать этих маньяков, которые каждый божий день решают проснуться и пойти отжиматься или потягиваться, так как я врач и здоровая жизнь – то, чем я сама должна жить, но… К черту, мне просто нужно чем-то занять свою больную голову!»       Всего за секунду в мыслях Ангелы проносились титанические монологи, пробегали с невероятной скоростью медицинские трактаты и учебники, сотни исписанных тетрадей с законченными лекциями, которые едва помещались на полку в ее шкафу. Что угодно, лишь бы время просочилось через тонкую щелочку песочных часов как можно скорее. Пожалуйста! - Терпи, Циглер, тебе же лучше, - ухмылялась Фария, продолжая засекать чертово время. До этого швейцарка не замечала, как они с матерью похожи. Не татуировками, не волевым взглядом, от которого хочется провалиться под землю, а ощущением постоянного недовольства и требовательности к себе и остальным. Уж этого за многочисленные дни в спортивном зале Академии второкурсница почувствовала с лихвой. - Чем мне-то лучше… Умереть раньше и не… Мучаться? – прошипела сквозь зубы девушка, пока ее внутренности начинали гореть все ярче. Руки дрожали как листья на ветру, а на лоб лилось такое количество пота, что Ниагарский водопад казался жалкой бобровой плотиной. Еще чуть-чуть и ее позвоночник коснется ребер… - Тем, что с каждым разом получается лучше. Значит, ты сама становишься лучше. Разве тебе не понятна моя логика? Понимаю, это не пробирки нагревать на жухлом пламени, тут нужно постараться, - готовая нырнуть лицом в пол, Ангела встретила бы прохладу резинового покрытия с превеликой радостью, даже если часть передних зубов выпадут, а из носа потечет кровь. Что угодно, только не несколько дополнительных секунд в этой проклятой планке! - Профессору Амари ты тоже самое говоришь? – цокнув языком, Фарра уселась рядом, потягивая затекшие от безделья ноги. В скором времени у нее будет чуть больше предметов в расписании, так что индивидуальные занятие с Циглер – просто развлечение: - Никак нет. Мы с Профессором давно не занимались вместе, поэтому трудно сказать. Но раз она попросила помочь тебе, то я помогу, мне не сложно. Хотя случай довольно запущенный, признаюсь, - нервно водя подбородком, Ангела не могла не согласиться с таким непрямым оскорблением: - Думаю вот… Она тебя попросила или приказала? Потому что не думаю… Что будь у тебя хоть капля свободного времени, то ты… Ты бы тратила ее на такое недоразумение… Как я… - Есть силы болтать? Давай тогда прибавим на таймер еще пару секунд, не против? – закрывая голубые глаза, студентка истерично усмехнулась, в очередной раз оказавшись правой.       Это продолжалось чуть больше месяца. С того вечера, как блондинка встретилась с Профессором Амари у злополучных турников, на которые та поимела глупости попытаться запрыгнуть, начался настоящий кошмар. Отрезвляющий, бодрящий, заставляющий тело крепнуть кошмар.       Ана сдержала свое слово и посетила пару таких уроков, наказав дочери следить за продвижением своей ученицы, но по губам Ангела прочитала всего несколько слов: «солдат», «приказ» и «подзатыльник». Надеялась, что ни одно из них не относилось лично к ней. - Не переживай, Циглер. Если я не могу сделать из одного медика настоящего человека, то зачем вообще пытаться заменить Райнхардта? Не для этого я решила остаться в Академии, чтобы просиживать штаны у него на побегушках. Надеюсь, что не подведу ни Профессора Амари, ни старика. Так что можно воспринимать твою подготовку как личный вызов, который и покажет, гожусь я в тренеры или же моя прихоть взяла верх в этот раз. А ты молодец, можешь потихоньку закругляться. Потихоньку, я сказала, - медленно опускаясь, трясущаяся Ангела осторожно коснулась подбородком пола, распластавшись на нем после разрешения Фарии. Это была маленькая победа.       Поднимаясь на трибуны, блондинка судорожно прильнула к бутылке с водой, вновь ощущая себя человеком. Живым, немного дрожащим, валившимся с ног, но все же человеком. - Это довольно приятно, как оказалось, - произнесла она в тишину зала, как Амари-младшая повернулась к ней: - Нравится? Могу переработать твой план и добавить нагрузки – плевое дело, - замахав дряблыми и ослабевшими руками, швейцарка категорично отказалась, пытаясь казаться как можно деликатнее: - Не уверена, что ты не спутала меня с Окстон, если позволишь, - хмыкнув, Фарра встала на беговую дорожку, галантно приглашая и студентку: - Не буду врать, но твоя подруга и правда неплохая бегунья. Жаль, что Кубок Академий решили сдвинуть на два с лишним года. Тоже мне, напугали. К третьему курсу наберется новая команда, которая будет сильнее прежней. Я надеюсь…       Замечая в ее голосе тоску и грусть, Ангела встала на соседнюю дорожку, постепенно повышая скорость. Разумеется, после ухода Лусио и Гэндзи их потенциал заметно снизился, лишившись сразу двух бойцов одновременно. Это, и пропажа Хандзо, уход Бригитты и самой Фарии наводили заметную печаль в обычно жизнерадостных глазах Тренера. И если уж вечно кричащий рыцарь был чем-то расстроен, то дела были серьезными. - Может команда будет и новая, но Капитан-то останется прежним. Это уже половина победы, не так ли? – усмехнувшись, Амари практически не ощущала тех метров, что успела пробежать. Все было действительно очень легко: - С каких пор ты научилась так подмазываться, Циглер? - Перенимаю новые практики у своих соседок. Точнее – у одной прыткой англичанки, которая по неведомым мне причинам любит заниматься ЭТИМ добровольно, - засмеявшись, бывшая студентка прибавила скорость, переходя с трусцы на более решительный шаг: - Я давненько не видела ее в зале. Примерно с нашего Выпускного Окстон старательно избегает этого места и предпочитает свежий воздух. Не пойми неправильно, закаляться я люблю, но пробежки зимой лучше оставить на усмотрение врачей, как считаешь? – нахмурившись, Ангела смахнула ладонью пот с блестящего лба: - Не приходит? Странно, я думала, что после занятий она каждый вечер сбегает сюда, но… - поняв, что сболтнула лишнего, Фария незаметно ущипнула себя, говоря: - Скорее всего мы просто не совпадаем по графику, вот и все. Не принимай так близко к сердцу. А еще лучше – следи за дыханием, а то твое сердечко мы увидим на дорожке, болтающееся быстрее тельца! – кивнув, блондинка прибавила скорости, вдыхая и выдыхая. Еще есть чему поучиться.

***

      Махнув Фарре на прощание, девушка с чувством выполненного долга направилась в душ, мечтая как можно скорее избавиться от прилипшей к коже одежды. Длинный и безмолвный коридор, открывшаяся дверь раздевалки и десятки одиноких ящичков, которые словно приоткрылись в знак приветствия. Начинает сходить с ума от здорового образа жизни…       Потянувшись всеми ноющими мышцами, Ангела аккуратно сняла стискивающий грудь топ, задышав на полную катушку. Никогда не ценила кислород, как в эти самые моменты свободы. Хотя бы от плотной ткани.       Скинув прочь кроссовки и штаны, прихватила с собой сменную одежду и полотенце, начиная размышлять о мягкой кровати. Одеяло, прохладная простынь, которая таится под ним, увесистая перьевая подушка, в которую провалиться голова, конспекты и билеты, остатки подработки, которую она не успела сделать… Стоп!       Скривившись, девушка осознала, что до отдыха ей еще далеко. И зачем она вообще решила водрузить на хрупкие плечи такой немыслимый груз? Учеба, подработка, еще и эти вечерние упражнения – как такая худая и тонкая особа может потянуть такое в одиночку? Может поэтому Профессор Амари и решила заговорить с ней? Видела в ней такую же неуверенную девочку, которая решила взяться за непосильную для нее задачу, но не хочет или не может попросить о помощи? Поэтому она считала ее своей любимой ученицей?       Это одновременно и воодушевляло, и отталкивало. Быть потенциально сильной – значит начинать с самых низов, считаться слабой лишь для того, чтобы подняться выше и выше. Но если у нее не получится? Что если все это будет напрасно и она лишь усугубила свое незавидное положение? - Что мне делать… - прошептала девушка, пока потоки воды смывали с нее накатившую усталость. Если бы душ помог с остальным также легко, как это делал после тренировки. - Ангела, - вздрогнув от неожиданности, студентка резко повернулась, с нескрываемым беспокойством видя перед собой до боли знакомую фигуру: - Гэндзи? Что ты тут… - устало протирая механическую челюсть, парень поправил визор, прислонившись к стене: - Не помешал? – сглотнув комок в горле, швейцарка выключила воду, смущенно прикрывая ладонями свою наготу: - Немного неожиданно встретить тебя здесь. Как ты прошел мимо Фарры? – пожав плечами, он определенно не хотел отвечать на этот вопрос.       Нахмурившись, Циглер направилась к висящей неподалеку одежде, но скрежет протеза преградил ей путь: - Подожди, - выдавил бывший пациент из себя, медленно и неаккуратно шевеля искусственными пальцами. Сомневаясь в правильности подобного разговора в столь странных обстоятельствах, девушка вздохнула: - Что такое, Гэндзи? Почему ты решил прийти сюда? Как ты вообще узнал, где я нахожусь? – опустив голову, парень ответил: - Думаешь, раз я не могу нормально ходить, то и думать разучился? Не в этот раз, полагаю. - сделав несколько неуверенных шагов к ней, студент поднял подбородок, пытаясь разглядеть в мириадах пикселей былую красоту девушки. – Спросил у Лены, если тебя это так беспокоит. Стараюсь налаживать контакты заново, что довольно проблематично. - Почему? Все тебя прекрасно знают, особенно в нашем домике… - его живая ладонь осторожно коснулась ее плеча, сползая на ключицу, пока пальцы боязно ощущали влагу: - Ты сама знаешь, почему. - Не уверена, Гэндзи, - ее тело непроизвольно сжалось, когда парень спустился к груди. Давно она не ощущала его жара, думала, что тот угас, но сейчас… Все как будто бы было как прежде. Не было никаких забот, только Фестиваль и Бразилия, теплые вечера, такие же ночи. Шимада был точно таким, каким она и запомнила – казавшимся таким уверенным на людях, но кротким и неопытным в чем-то большем, чем мимолетное желание.       Грузно выдыхая из своих легких воздух, студент пересчитывал ее ребра, улыбаясь. От подобного редкого жеста блондинка опешила, не зная, что ей чувствовать. Сейчас даже такие мелочи приносили ей мимолетную искру счастья и надежды, что было довольно грустно и очевидно – вряд ли что-нибудь будет как прежде: - Все постоянно смотрят на меня, как на несчастного мученика, инвалида, немощного человека, который даже сам написать чертову лекцию не в состоянии. Ходящего на занятия, передвигающего ноги по студенческому городку, общающегося с друзьями – как же жалки эти попытки вернуть утраченное, да? Как же я пытаюсь цепляться за прошлое, которое ничего не даст мне в будущем, будет только причинять все новую и новую боль. Так они все думают, я знаю. Знаю, что ты и сама так думаешь, хотя боишься признаться в этом, даже самой себе. И я мог бы злиться, хотел бы этого, но… Я не могу. Не могу… - коснувшись его ладони, девушка спросила: - Почему? – трепля свои отрастающие заново волосы, короткими пучками торчащими из необожженных мест, он усмехнулся, пожимая плечами: - Вот именно. Я и сам не знаю. Может это потому, что мои чувства – это все, что осталось от былого меня? То единственное, что хочется нести в будущее из потерянного прошлого? Не знаю. Не понимаю. Не уверен в том, чего сам хочу, не знаю, не знаю… Я не знаю.       Проводя пальцем по плоскому животу, который теперь казался намного тверже, Гэндзи удивился: - Ты меняешься, Ангела. В хорошую сторону. Возможно, ты единственный человек на свете, который это может, и это просто удивительно, - смущенно краснея, Циглер не могла ничего сказать: - Это не так… - Становишься сильнее, пока я постепенно слабею. Хочешь взвалить на плечи еще и мое механическое тело, да? Не уверен, что оно того стоит, если честно. Ты и так слишком устала, я вижу это даже через неработающий до конца визор. Знаю, что ты не спишь, знаю, что ты стараешься – для себя, для меня, для всех остальных, но… Так ли это нужно? – его пальцы дрогнули, когда нащупали практически заживший шрам на ее животе. – Что это такое? Откуда?       Стискивая зубы, девушка хотела кричать, рыдать и говорить, что это – единственный след, который остался от проведенных над ней операций. Тех самых, что позволили одному из них жить, разделив не только разум, но и тело на две ровные части. Как же она хотела сказать ему это, как же хотела признаться во всем, мечтала скинуть хотя бы эту тайну прочь, не пытаться быть сильнее, чем на самом деле являлась, но… - Это произошло за те полтора года, что ты был без сознания. На подработке, один из пациентов не был зафиксирован как нужно и… Это только моя вина, не бери в голову, - с горечью всматриваясь в белесый рубец, Шимада упал на колени, прислоняясь головой к ее животу, хрипя: - Я мог бы быть тем, кто сделал это с тобой. Мог бы поранить, сам того не понимая, или… Еще что хуже. Я бы никогда себе не простил этого, понимаешь? Скажи мне честно, если бы ранение было чуть глубже, то… - Нет, не переживай. Удар пришелся на более безопасную зону, не задел ничего важного… - Если бы я был там с тобой, а не валялся на койке, как овощ, то может быть… Скажи мне, Ангела… - опускаясь к нему, девушка поцеловала его в лоб: - Да? – смотря на свою механическую руку, краска с которой заметно слезла, Гэндзи спросил: - Если бы у тебя был шанс что-то исправить в своей жизни, прийти к справедливости несправедливым путем, то ты бы сделала это? Решилась бы? – открыв рот, чтобы ответить что-то более ободряющее, Циглер замолчала. Сама не знала, что ответить? - Я… - стиснув ее ладонь в своей, парень посмотрел ей прямо в глаза, понимая почти все без слов: - Скажи… Ты бы смогла лишить жизни того человека, который убил твоих родителей в ту ночь? Смогла бы, если тебе дали пистолет, но этот пистолет уже был в крови? В чужой? Скажи мне… Прошу, помоги… Просто ответь. Я не знаю, что мне делать… - его содрогающаяся от всхлипов спина сама по себе была решением.       Гэндзи Шимада просил ответить на то, на что ответ ему был не нужен.