***
Услышав что-то про новенькую актрису в их захолустном театре, Циглер не успела пробормотать и слова, как Лена умчалась прочь, прихватив кроссовки и хлопнув дверью, оставив соседку в полном одиночестве. Откинувшись на стуле к плитке стены кухни, Ангела выдохнула, смотря на чернеющие остатки ее утреннего кофе, в котором отражалась такая же черная шевелюра. Коснувшись обрезанных волос, бывшая студентка занесла их назад, пытаясь забыть про золотистые локоны, которые когда-то сверкали не хуже солнечного зенита. Все когда-то приходит к концу. Таков жизненный путь. Вглядываясь на время в своем смартфоне, девушка неубедительно улыбнулась сама себе, видя там лишь половину восьмого. Как скоро ей нужно будет возвращаться на работу? Может, стоит взять выходной и углубиться в изучение нового материала, поступившего не так давно в их больницу? Разумеется, новенький и неопытный персонал к нему не подпускали, но доктор Донован выложила ей всей карты на стол. Довольно выгодно быть любимицей ведущего хирурга во всем штате. Накинув наспех что-то мятое и относительно чистое, мед-работник ненароком взглянула в зеркало, замечая бледную кожу и нависшие круги под глазами. Словно два хорошо поставленных удара прилетели ей по лицу, но это всего лишь бессонница. Лучше бы удары… - Проснись и пой, Ангела Циглер. Ты снова возвращаешься на работу, - трясущимися от усталости пальцами она завязала шнурки, выходя из опустевшей квартирки, надеясь, что однажды ее перестанут раздражать отслаивающаяся краска на стенах, потертые коврики и скрипящий диван, который эхом вторил комнате Лены. Вот она – взрослая жизнь.***
Звук стремительных шагов по длинному коридору эхом разносился по всему этажу, насколько бы Ангела не пыталась быть тихой. Ее всегда поражало то, насколько иногда больница может быть пустынной и никому не нужной. Как вообще такое могло произойти? Неужели люди за какие-то семьдесят с лишним лет научились сами справляться с собственными проблемами, не доставляя их другим? Или же медицинская страховка уже не могла потянуть их услуги, отчего простые граждане с трепетом в глазах убегали в более дешевые клиники, где их лечили травкой и пенициллином? - Идиоты, - проскрипела девушка, проходя мимо двери с заветным привезенным материалом. Остановившись всего на пару мгновений, Циглер оглянулась, надеясь не увидеть никого, кроме себя самой на этом богом забытом этаже. О, чудо, молитвы были услышаны. Украдкой подойдя к запечатанной с помощью кодового замка панели, юная служительница Гиппократа почесала затылок, мимолетно набирая двенадцатизначное число, рассказанное ей Мирой Донован. Конечно, это было секретно, произнесено в разгаре диалога, но то, как подмигнула ей ее руководительница, не могло не зацепить уставшую от всего обычного работницу. С легким шипением дверца открылась, позволяя незваной гостье заглянуть внутрь, отчего сердце Ангелы забилось еще быстрее. Она понимала, что не должна была находиться здесь, но это легкое чувство опасности быть застуканной, таинственность, царившая вокруг неизвестного материала и давящее ощущение скорого самоуничтожения уставшего тела подгоняли вперед, не давая думать о последствиях. Увесистый кусок металла, имевшего форму множественного куба, слегка левитировал над магнитной поверхностью его прозрачного контейнера, созданного как раз для изучения. Откуда именно появился этот необычный элемент, Циглер не рассказала даже Донован, но на многочисленных собраниях, на которых она присутствовала по праву преемственности взглядов эксцентричной ирландки, пролетал разговор о какой-либо связи самой Миры Донован и поставщика, с которым она была в тесных отношениях. Как нечто ценное могли оставить в их ничем непримечательной больнице, оставалось для молодого врача непостижимой загадкой. - Расскажи-ка мне, какова твоя структура, малыш… Вижу, что ты чуть плотнее титана, но твоя молекулярная сетка… Словно подстраивается под положение в пространстве и светоощущение. – бубня себе под нос, говорила Ангела, выводя на мониторы инфографику по новоприбывшему «младенцу». – Судя по записям самой Донован, ты на жидкость реагируешь иначе, чем на кожный покров и мышечную ткань, как интересно… Но для чего именно ты сюда привезен? В нашу-то захудалую, по европейским меркам, конторку? Ну же, неужели никто не попытался скрестить тебя с… Услышав глухой шум за дверью, девушка встрепенулась, мгновенно пряча всю информацию, что успела выудить. Выключив интерфейс, швейцарка ринулась к стальным воротам, что отделяли ее от ненавистного крика кого-нибудь из ведущих врачей местного отделения, но… Аккуратно приоткрыв щелку, Ангела не заметила никого, кто мог бы сделать ей серьезный выговор и выпереть с работы на улицу, лишив при этом лицензии. Выдохнув, она осторожно сделала первый шаг в коридор, как ее потуги прервал мужской голос: - Позвольте уточнить, что именно вы там делали, доктор Циглер, - превращаясь в монолит из костей и мяса, не спавшая по-человечески работница закрыла глаза, готовясь к нотациям со стороны очередного дряхлого дармоеда, зачастую присваивающего чужие заслуги себе: - Послушайте, я оправдываться не стану… - увидев перед собой слишком высокого молодого мужчину, едко-черный еж шевелюры которого слегка дрожал от поступающего холодного воздуха из кондиционера, Ангела запнулась. Кажется, это был кто-то из ее пациентов, но настолько уверенный взгляд и широкие плечи она бы обязательно запомнила. Особенно слегка выглядывающую цепочку татуировок, никак не способных спрятаться даже под длинным воротом темной водолазки. Выжидающе скрестив руки на груди, мужчина кивнул, косясь на только-только закрывшуюся дверь: - «Оправдываться не стану» и..? – смутившись, девушка запустила руки в карманы своего белого халата, начиная интенсивно наступать. Лучшая защита – это нападение: - И… Вы, собственно, кто? Не привыкла разговаривать с незнакомцами, особенно с теми, кто не представляется при первой встрече, - нахмурившись, неизвестный вывел голографический кодовый замок на интерфейс, делая ловкие пасы руками. Как заметила уставшим взглядом бывшая блондинка – полных шрамов. - Я – тот, кто привез сюда аллисит, а также тот, кто отвечает за его сохранность. В добавок – заведующий отделением биоинженерии и нейрохирургии в госпитале Итальяно, если вам это о чем-то говорит. Могу уточнить, почему меня допрашивает врач-стажер, который только что вышел из помещения, где хранится крайне редкий материал, и почему врач-стажер вышел из того помещения, не имея прямого доступа к тому самому помещению, где хранится крайне редкий материал? Если вы не поняли последовательность вопросов, я могу повторить цепочку с того момента, когда я начал узнавать про врача-стажера, - заметив болтающийся на его груди бейджик, девушка оторопела, в самой глубине сознания пытаясь понять, как практически ее ровесник мог занимать НАСТОЛЬКО высокую должность в столь престижной клинике. Что это просыпается в ней? Зависть? - Не надо, не надо, я поняла все с первого раза… Виновата, что не сразу узнала вас, доктор… - взглянув на перевернутый бейджик, мужчина виновато вернул его на место, говоря: - Оскурас. Мигель Оскурас. – видя затянувшуюся заминку, он накренил голову, поправляя ворот водолазки. – Вы можете не представляться. Столь молодого врача не сыскать по всей клинике, доктор Циглер. Доктор Донован потратила не один час, рассказывая о ваших неестественных способностях в медицине, в особенности в биомеханике и протезировании, что не могло меня не заинтересовать. Смотря в надраенный до блеска пол, Ангела видела только свое уставшее от бессонницы лицо, которое практически сливалось цветом с той самой плиткой у нее же на кухне: - Доктор Донован слишком лестно отзывается обо мне. Если честно, то я не заслуживаю и половины всех тех слов, что она потенциально заносит в мою браваду… - Не буду спорить. То, что вы любите проникать в запрещенные для младшего персонала клиники она не сообщила, но, возможно, еще не успела. Как-нибудь уточню у нее при личной встрече. Но пока я не услышал ответа ни на один мой вопрос, мисс Циглер, - чувствуя легкое напряжение, которое воцарилось между ними, девушка поправила черный локон со своего лба, пытаясь хоть что-то родить в своем воображении, но в нем царила только пустота и легкая неприязнь к этому хваленному доктору, который легко сошел бы за какого-нибудь военного или заключенного, настолько его комплекция была нетипична для врачей, которых встречала бывшая студентка. - «Аллисит», да? Красивое название, но пока я не особо разобралась, почему его наименовали «Светом» с латыни. Из-за изменяющейся структуры молекулярной сетки, которая необычно деформируется при попадании ультрафиолета, или же из-за того, что еще никто не попробовал совместить его с чем-то более простым, чем верхним слоем эпидермиса или мышечной тканью… - улыбнувшись, Оскурас прошел мимо, говоря: - Я знаю доктора Донована давно. Слишком давно. Она никогда не заводила себе любимчиков. Но теперь можно понять, почему вы стали первой, доктор Циглер. Я советую вам поговорить с ней о вашем включении в список допускаемых к объекту лиц, о чем я подниму вопрос в эти выходные на очередном собрании. Только до этого момента прошу вас больше не нарушать целостность границ той комнаты, иначе моя репутация, как привратника и защитника аллисита будет подорвана на корню. Приятно было познакомиться, - учтиво кивнув, мужчина направился в глубь коридора, разнося странный механический звук от своих шагов. Ангела, оставшаяся потрясенная от своей безнаказанности, не смогла ничего произнести, всматриваясь в широкую спину уходящего Мигеля Оскураса, пытаясь не забыть спросить у Миры, откуда у нее в знакомых есть личности, которые носят перевернутые кресты вместо украшений на шее. Особенно так старательно их пряча.