Лишь звезд узор укажет путь

Умирать было скверно. И больно. Особенно, если ты помнишь, как именно умер. В мельчайших подробностях. Говорят, когда падаешь с огромной высоты, умираешь ещё в полёте. Так вот, лжецы, которые так говорят, явно не летали с крыши двадцатипятиэтажного дома. Не понимаю, кто вообще выдумал такую глупость, или это я такая уникальная, что даже несколько секунд после того, как моя тушка шмякнулась об асфальт, ещё видела затянутое серыми тучами небо и ощущала во всей красе каждую раздробленную косточку в моём бренном теле. Нет, это не было самоубийством. Отчасти. Просто неудачная потасовка за жизнь, за понятия окончилась для меня не слишком удачно. Хотя, это как посмотреть. Может, оно и к лучшему. Может, после моей смерти хоть что-то изменится. Впрочем, уже не важно. Я здесь, за Гранью, а они там, в мире живых, и стоит вообще забыть об их существовании, ведь меня самой для них уже нет. Хотя, небольшая горечь от столь ранней кончины всё же осталась. Может быть, если бы я не ломанулась, сломя голову, на крышу, то осталась жива и…может быть, зажила бы по-другому. Не так, как хочет кто-то, а так, как хочу я. Только сейчас я поняла, насколько был глуп мой поступок. Ведь у меня был шанс всё изменить, но я отчаянно хваталась за прошлое. Если бы… если бы всё можно было изменить, что бы я сделала? Возможно, я бы перестала тратить время на самокопание, занялась бы любимым делом и… была бы рядом с человеком, которого люблю. Меня окутало золотистое сияние, и чисто на интуитивном уровне я поняла, что меня ждёт новая жизнь. Ха, вот и не верь после этого в перерождения. И, тем не менее, именно моя интуиция и поведала мне, что что-то пошло совсем не так, как должно быть. Просто… я начала распадаться на мелкие кусочки, а когда исчезла полностью, то… открыла глаза. Да, именно так. Просто открыла глаза, как будто моргнула, и увидела перед собой улицу. На первый взгляд обычная, а на второй взгляд — не очень. Улица была вроде как в восточном стиле, но в то же время были видны и европейские зачатки культуры… и где ж это такое находится? Хотя, если приглядеться к людям, то я вовсе впала в ступор. Сплошь красноволосые, с разными оттенками алого. Мимо меня проскочили несколько теней и, оторвавшись от земли, запрыгнули на ближайшие крыши и поскакали уже по ним, аки обезьянки, но с большей ловкостью и очешуительной скоростью. М-да, интересно, куда же меня занесло? А занесло меня, как выяснилось через некоторое время, в Узушиогакуре, в клан Узумаки. И красные волосы — это их визитная карточка и отличительная черта, так что ещё через пару лет бродяжничества, я даже обвыклась. Было интересно наблюдать за бытом клана, а уж чего уж говорить о фуиндзюцу, которое эти люди щёлкали как семки. Познавательно было смотреть за тем, как они вырисовывают печати, ставят барьеры. Должна признать, это очень и очень удобная штука, что в бою, что в быту, оттого Узумаки и считают одними из сильнейших. Я уже молчу про их зверскую выносливость и нереальные запасы чакры. А вообще быть бестелесным призраком вполне себе удобно. Хоть сквозь стены, хоть сквозь барьеры проходи — хоть бы хны, ведь ни одни барьер не рассчитан на защиту от призраков. Хотя, были тут и такие, но они уже не относились к дзюцу, а были издержками местной религии. Впрочем, где они стояли, не было ничего интересного. А вот наблюдать за тем, как выполняют техники красноволосые было и интересно, и полезно. На память я никогда не жаловалась, а тут она мне пригодилась. Не всегда же мне бродить бестелесной массой, а уж сохранить память я попытаюсь, как и применить полученные знания. Как оказалось, не совсем я и бестелесна. Стоило, конечно, много усилий, научиться держать в руках кисточку, но о потраченных годах я не жалела. Тихонько тырила листы пергамента или пустые свитки, и, воспроизведя в памяти нужные мне знания, записывала их. Выкрасть нужную шкатулку тоже труда не составило, она была уже рассчитана на то, что в ней должны были долго, очень долго храниться знания. Ничего, не обеднеют, если так уж сильно надо, сделают новую, а вот мне, как призраку без системы циркуляции чакры да и вообще без чакры, это было сделать невозможно. Но вот оставить себе в будущем плюшек — очень даже, чем я и занималась всё свободное время. Да и вообще, перемещаться призраком намного удобнее: узнал, что тебе нужно, быстренько нырнул в Лимбо, очутился в нужном тебе месте, быстренько записал и вновь вернулся обратно, не успев пропустить самое интересное. А Лимбо… это, можно сказать, и есть мир духов и призраков. Просто я, по какой-то причине, имею возможность быть и там, и здесь, когда захочу. Интересно, с чего бы мне такая привилегия? Впрочем, я не сильно об этом задумываясь, а продолжала создавать себе в будущем комфортную жизнь. Таким образом у меня получилось несколько тайников, которые я раскидала по всему Узушио, с учётом того, что на Деревню могли напасть, а то и вовсе — разрушить её. Но я чётко запомнила то место, так что в любом случае найду. Поэтому со спокойным сердцем, я решила обследовать весь остальной мир и… о да, попала во временную петлю. В итоге закинуло меня аж в те времена, когда в этом мире не было чакры и шиноби. Хотя, было интересно узнать о том, с чего же всё началось. Я наблюдала за самыми разными людьми, фиксируя полезные знания, побывала в самых разных странах, увидела судьбы многих. Особенно интересно было наблюдать за тем, как основывались скрытые деревни, как прекратилась война кланов и целый мир преобразился. Хотя, наблюдать за межклановыми, а потом и политическими тёрками было немного скучновато, но в целом скучать не приходилось. Особенно наблюдая за отдельными личностями. Мадара зацепил меня сразу. Уж не знаю чем, но что-то заставило меня наблюдать за ним от самого его рождения. Иногда мне хотелось его прибить. За его упёртость и неприятие мнения, отличного от его. После он от этого, конечно, избавился, но выбесилась я тогда конкретно. В большинстве случаев, на протяжении всей его жизни, к окончанию которой я хваталась призрачной рукой за несуществующее сердце, я испытывала к нему сочувствие. Одновременно с уважением. Пережить столько лишений и не сломаться, да ещё и спланировав, по сути, порабощение мира. Недурно, милорд, очень даже недурно. Хотя его цель, конечная цель, заставила меня проникнуться к нему большей симпатией, чем изначально. Ведь желать мира без войны — это не плохо, а делать что-то для этого — вообще бесценно. И ещё одна приятная его черта — человек слова. Сказано — сделано. Сказал: «Вырву руки» — будьте добры искать недостающие конечности в ближайших кустах, если, конечно, выживите; пообещал защитить — можете спать спокойно. Но заслужить его доверие очень и очень трудно, точнее почти невозможно. Вздохнув уже бессчётное количество раз, я лениво проследила за внезапно напрягшимся шиноби, которого, может время и не пощадило, но рефлексов своих он не утратил. Я и не сразу поняла, что он смотрит именно на меня, так как я привыкла к тому, что меня не видят и не слышат, а от того и свободно проходят сквозь меня, если я не успевала отскочить. Потом мучилась от осознания того, что увидела внутренний мир живого человека, что в физическом смысле, что в духовном. Б-р-р-р. А потому, прошедший через мою грудь кунай вызвал у меня крайней степени возмущение. — Эй! Я тебе не мишень! Постой. Ты меня видишь? — ошарашенно спросила я, на что Учиха медленно и едва заметно кивнул. Видимо, тоже ошарашен, о чем и повествуют его эмоции.- А так? — скользнув по воздуху, и нырнув в Тень, я появилась уже прямо возле него, уставившись ему в глаза. Ответом мне был несколько недоуменный, но внимательно за мной следивший взгляд одного единственного шарингана. — Хм. Любопытно. — Кто ты? — Ну, судя по всему, призрак. Про имя не спрашивай, я забыла его пару сотен лет назад. — Призрак? — он насмешливо выгнул седую бровь.- Скорее уж галлюцинация на почве старческого маразма, — скептически хмыкнул он, а я улыбнулась. — А с кем ты бы предпочел разговаривать? — Ни с кем, — устало откинулся он на спинку трона-стула-кресла, я так и не поняла, что это такое. — Годы сделали тебя ещё более замкнутым, — печально произнесла я. Возможно, если бы он был более… хм… не открытым, а больше доверял своему единственному другу настолько, что поделился бы с ним своими переживаниями, может быть, у этой истории был бы другой конец. Но нет, Мадара ни за что бы так не поступил, и от того, мысли терзали его душу, и он варился в собственном соку несколько лет, а подогревало всю эту гремучую смесь растущее недоверие клана. Поэтому, и так не самый открытый человек вовсе заперся в себе, а от того и такая агрессивная реакция на то, что кто-то лезет к нему в душу. — Это не твое дело. И вообще — откуда тебе знать, каким я был раньше? — Ну, — я улыбнулась.- Сам посуди. Если я твоя галлюцинация, то вполне логично, что я знаю о тебе всё. А если я призрак, то… я наблюдала за тобой. От того и могу сказать, каким ты был раньше, и каким стал сейчас. Но, честно сказать, я не всегда понимала причин твоих поступков. Некоторых, во всяком случае. — Например? — Например то, как легко ты воспринял чужеродную массу за свою же чакру. Ответом мне был несколько недоумевающий взгляд. — Куро? — предположил он, а я кивнула. — Именно. Эта лужица имеет свою энергию и сознание и настолько искусно подкинула тебе мысль о преобразовании чакры в него, что ты даже забыл, что чакру трудно материализовать во что-то говорящее и думающее. Техники и печати — да, то же теневое клонирование, но никак во что-то одушевлённое и по-настоящему живое Что же, если он и был потрясён такими выводами, о чем и свидетельствуют его эмоции, то очень недолгое время. — Во всяком случае, что-то менять уже поздно, — он устало прикрыл глаза после слегка заинтересованно на меня посмотрел.- Ты была шиноби при жизни? Я улыбнулась, бесцеремонно усаживаясь на стол, который держался на честном слове, но бестелесного духа должен был выдержать. — Нет. Я вообще из другого мира. А о чакре знаю из наблюдений. За тобой в том числе. — И чем же я тебя так привлёк? — видимо, его уже не смущает то, что он разговаривает с призраком. Я пожала плечами. — Не знаю. На самом деле, после наблюдения за всем кланом в целом, я сначала увидела твою маму, — он даже как-то подобрался. Оно и понятно: матери он почти не помнил. — Маму? Я кивнула, смещаясь на стул и, пробежавшись глазами по столу, нашла искомые предметы. Чистая бумага нашлась сразу, как и кисточка с чернилами, а держать в руках именно эти предметы я научилась уже очень давно. Да и рисовать я всегда умела и любила, и не забрасывала этого дела даже тогда, когда лишилась тела. — У неё были очень длинные волосы, такие чёрные, словно ночь. И глаза у неё были такими же черными, а кожа белая, словно из мрамора. Она была шиноби до того, как вышла за Таджиму. Она была спокойной, но твёрдой, доброжелательной женщиной, настоящей хранительницей очага и просто хорошим человеком, никогда не отказывала в помощи нуждающимся. Казалось, ей вовсе чужды пороки. Она очень любила свою семью и клан и мечтала о прекращении бесконечного кровопролития, где гибнут дети, её в том числе. Так что, заключив союз с кланом Сенджу и основав скрытую деревню ты, в какой-то степени, воплотил её мечту. — Ещё не до конца, — качнул он головой. — Частично — да. Всё же иногда вспыхивающие войны — это не непрерывная бойня. Да и только пройдя войну, люди начинают ценить мир. Хотя… — Вот именно, — насмешливо истолковал Учиха мою заминку, а я пожала плечами. — Это лишь моё мнение, которое никого не интересует. И разболталась я оттого, что молчала с самого пришествия Кагуи. Кстати, Куро тебя опять наебал. — Где на этот раз? — обречённо и устало вздохнул он, а я уже почти закончила рисунок. — На монументе Учиха в храме Нака. На мой взгляд, совсем уж по-дилетантски замазав и написав нужное ему. Хотя, если учесть то, что ты увидел его в уже исправленном виде, сомнений в его подлинности у тебя не возникло. Вообще этот предсмертный высер Кагуи уже давно точит зуб на достаточно сильного и умного Учиху, которого Проклятье Ненависти поглотит с головой. И вот, рождаешься ты, и он понял, кто воплотит его планы в жизнь. — И чего хочет этот ублюдок? — от Мадары так и фонило злостью и ненавистью, что сбивало мне концентрацию. Уронив кисть, сделав рядом с рисунком кляксу, хвала смерти, не очень страшную, я зыркнула на Учиху. — Успокойся. Ты мне своей злостью мешаешь рисовать, — эх, придётся фон выкрашивать, дабы скрыть ту кляксу. Черт. Надо отдать ему должное — с возрастом он всё же научился контролировать вспышки эмоций. Все же он весьма вспыльчив. Так что, вновь обретя покой, я продолжила доводить рисунок до конца, нанося штрихи для фона. — А хочет он того, что хочет Кагуя — вернуться, надрать всем зад и снова стать владычицей мира, погрузив в сон всех, оставив лишь пару человек для продолжения рода, и сидеть, горя не знать. Возможно, она сделает это непосредственно через тебя. Возможно, с Луны подоспеет конвой Хомуры, но это далеко не факт. Лунные Оотсутсуки хоть и сильны, но даже они вряд ли остановят возрождённую Кагую. А она будет зла. И будет мстить. Женщины вообще по своей природе мстительны. — Вот как? — обречённо вздохнул Учиха, а я кивнула, отложив кисть и любуясь своей работой. После же любование перешло в поиск косяков. Уже через пару секунд я не так сильно любила свой рисунок, найдя пару несостыковок. Но в целом смотреть можно. — С чего я должен тебе верить? — Ты не должен, — пожала я плечами.- Это твоё право. По-хорошему, ты вообще всего этого знать не должен и всё должно идти так, как задумано. Но раз уж кто-то позволил тебе увидеть меня, то молчать я не собираюсь. Пусть это останется на совести высших сил. — С чего бы тебе говорить всё это? Ответила я не сразу. — Сейчас будет длинная речь, но, думаю, ты не против послушать, так как выбора у тебя нет, — и слегка усмехнулась.- Как ты успел понять, в бестелесном обличии в этом мире я довольно давно. Я видела Кагую ещё до того, как она вкусила запретный плод. Видела, как рос и развивался этот мир. Видела, как рос ты. Я видела всю твою жизнь, и мне понятны твои мотивы и причины действовать, — я замялась, подбирая следующие слова. Удивительно, но он серьёзно меня слушал, а не просто делал вид.- Я хочу помочь тебе. Не с твоим планом, насчет него у меня весьма неоднозначное мнение. Я хочу помочь именно тебе. Этот мир жесток и полон крови, и всю свою жизнь ты видел лишь его тёмную сторону. Конечно, зная изнанку, уже никогда не заживёшь обычной жизнью, но… Я хочу… чтобы ты увидел свет. Ни одна иллюзия не вернёт тебе брата, и сколько бы времени ни прошло, боль от его потери никогда не уйдёт, но в твоих силах создать свою семью, которую ты будешь любить не меньше, чем прошлую, которая не даст тебе вновь опуститься в омут тьмы и ненависти с головой. Он удивлён, хотя на лице такая маска спокойствия, словно мы о погоде говорим. Но эмоции лгать не могут. Ну что же, тут ничего удивительного нет, не каждый же день ему почти что признаются призраки. Но, что есть, то есть. — Обито скоро вернётся, — нарушила я довольно продолжительную тишину, ощутив приближение ещё одного Учихи, от которого фонило усталостью, злостью и скорбью. — Знаю, — кивнул он, а я как-то запоздало вспомнила о его способностях сенсора. — Что ты будешь делать? — Что-то делать уже поздно. Остается надеется на Обито, что он выполнит хотя бы часть плана и вернёт меня к жизни. А там уж и подумаю. А ты? — ого, какой он разговорчивый. Неопределённо пожала плечами. — Буду слоняться по этому миру, продолжу наблюдать. Изредка пугать мирных людей. Я ведь ничего больше не могу. Хотя, конечно, стоит попытаться отыскать Шинигами, чтобы либо забрал меня, либо дал тело. Надоело болтаться без дела и быть только наблюдателем. — Ты хочешь остаться в этом мире? — Хм… скорее всего да. Хотя бы на одну жизнь. Это мир, конечно, жесток, но очень интересен. Хотя, если так подумать, какой мир не жесток? — Ты сказала, что из другого мира, — от него повеяло любопытством.- Какой он? Непроизвольно поморщилась. — Отвратителен. Жалость сильнее сочувствия, похоть сильнее любви, отчаяние сильнее надежды, а деньги решают всё. Мрачно, давяще, и до невозможности скучно. Всё что можно открыть уже открыли, всё смешали, повоевали и теперь над ним висит угроза ядерного уничтожения, от которого человечество отделяют лишь руки нескольких разумных людей. Или такой была моя жизнь? Не помню. Я и умерла-то почти добровольно. — Почти? — Ну, знаешь, за семью, за любовь, за понятия попёрлась разнимать отца и брата, что устроили разборки на крыше дома, высотой в семьдесят пять метров. Я догадывалась, что меня ждёт, и надеялась, что моя смерть откроет им глаза и поможет забыть о вражде и этом чёртовом завещании, из-за которого они и сцепились. Хотя, очень сомневаюсь, что их это хоть как-то задело. Я очень сильно любила свою семью, а вот они меня — под большим вопросом, — вздохнула и посмотрела на открывшего двери парня. Тот стал стремительно приближаться и метил он явно на моё место, а потому я слевитировала со стула на ручку от кресла, на котором сидел Мадара. Тот, ясное дело, ничего не сказал, лишь глаз скосил и завёл разговор с юным Учихой. — Не знал, что ты умеешь рисовать, — внезапно сменил тему Обито, взяв в руки МОЙ рисунок. Аж передёрнуло от злости. — Положи, придурок, он ещё не высох! — меня, ясное дело не услышали и рисунок перекочевал к Мадаре. Тот посмотрел на него и еле заметно вздрогнул.- Некоторые детали всё же стерлись из памяти, но именно такой я её и запомнила. — Прошу тебя, осторожнее. — Кто это? — Никто, — небольшой импульс чакры в ладонь и моё творение пылает огнём. — Негодяй, — фыркнула я, а мужчина деловито отряхнул руки друг о друга, и, ясное дело, никак не отреагировал на мои слова, заведя разговор с Учихой. Из этого разговора я поняла, что больше задерживаться в этом мире он не намерен, ведь его жизнь поддерживает только чакра из Гедо Мазо. Даже грустно как-то, хотя я и знала что он вернётся через некоторое время. Если всё пойдет по плану, конечно же. Но что-то пошло не так. Душа не спешила покидать тело, причиняя ему боль, вместо того, чтобы просто позволить умереть. — Мадара! — не на шутку забеспокоилась я и прикоснулась к его плечу. Что удивительно, моя рука не прошла сквозь его тело, ловя пустоту, а ощутила тепло от другой души. Действуя скорее интуитивно, я схватила его за запястье и потянула на себя. Тяжёлый, зараза. Отчего-то душа не может самостоятельно покинуть тело и каким-то шестым чувством я ощущала, как именно можно помочь. Ведь находясь в мёртвом теле против воли, душа испытывает боль. Мадару я вытащила как-то резко, и если бы у меня было тело, которое подчинялось бы законам физики, я бы непременно упала. Но такого счастья я не имела, потому и смотрела на его душу с заинтересованностью. Выглядел он значительно моложе, чем на момент смерти, но и это объяснялось одной простой вещью — души бессмертны. — Спасибо, — и он красноречиво посмотрел на свою руку, которую я до сих пор сжимала. — Не за что, — улыбнулась я, отпуская его конечность, чтобы в следующий миг снова за неё схватиться, испуганно вскрикнув. — Вот что ты орёшь? — демонстративно теребя ухо спросил Шинигами, а в том, что это был именно он сомнений не было. Уж его-то харю сложно забыть. — А что ты со спины подкрадываешься? — немного успокоилась я, отпуская руку Мадары.- Прости, — уже обращаясь к Учихе, сказала я, но он даже не смотрел в мою сторону. — А ты упорно не хочешь умирать, — посетовал жнец, обращаясь к усмехнувшемуся мужчине. — Не очень к этому стремлюсь. — Да я уже понял. Сколько раз ты ускользал от меня… твоей упорности можно только позавидовать. А твоему стремлению его спасти — и подавно, — уже повернув голову ко мне, произнес посланник смерти. На вскинутые брови Мадары я лишь смущенно пожала плечами. — Ты был на грани смерти слишком часто. Я не могла просто так на это смотреть. На самом деле это получилось спонтанно. Если держать материальные предметы и ныкать их в Лимбо я научилась по вполне понятным причинам, то проводить махинации с человеческим телом и его энергией… это был порыв. Эмоциональный. Моя бестелесная оболочка бессильно металась, пока Мадара-подросток медленно умирал от потери крови. Распороли живот, и даже доспех ему не помог, только тугая тряпка удерживала его кишки в организме. Его отряду необходима была фора, и умирающий Мадара её обеспечил. Я не знаю, откуда у него взялись силы дать отпор погоне Сенджу, откуда у него взялось мужество вообще предложить это. Конечно, другой мир и менталитет совсем другой, воспитание и, соответственно, восприятие, но… для меня, выросшей при демократии и анти-насильственной политике, это было верхом героизма. Или безрассудства. Именно тогда я увидела Шинигами. «Он мой» — с ухмылкой до ушей сказал он, обращаясь ко мне. Я, всё ещё поражённая тем, что вытворял Мадара, ответила не сразу. Решение пришло спонтанно. «Нет. Не сейчас» — вспоминая Изуну, его младшего брата, которого Мадара до безумия любил, я наполнилась решимостью. И повторила уже громче и увереннее.- «Не сегодня» То, что я сделала дальше, было словно по наитию. Единственное, что я помнила — энергия из пустоты возникнуть не может. Её нужно откуда-то взять. В первый раз я не сообразила, что можно использовать природную энергию, предварительно пропустив её через себя, дабы обезопасить Мадару от её пагубного воздействия, ведь такая энергия в чистом виде смертельно опасна. По незнанию я использовала свою энергию, то есть энергию собственной души. Наверное, именно поэтому он и смог меня увидеть, пусть и в самом конце. «Всё имеет свою цену. И его жизнь, и твои поступки» — сказал мне тогда Шинигами, когда рана на животе и на артерии начала затягиваться. Противники его едва не убили и ушли дальше, так как были уверены — ему осталось недолго. И были правы, так как от таких ран попросту не выживают. И он бы умер, непременно умер, если бы… если бы не я.   «Это не последняя наша встреча» Я это знала, но в тот момент меня волновал лишь Мадара. Он не достался Шинигами в этот раз, но кто знает, когда наступит следующий. На запах крови могут прийти хищники, а побывавший на грани смерти юноша сейчас едва ли мог дать отпор. Может, за погоней шло подкрепление. Даже простой дождь мог стать его погибелью, ведь простуда с осложнениями и возможным заражением крови не пощадят его. Но ему повезло. Ни подкрепления, ни хищников, и даже небо слепило своей синевой. Да и я мало-помалу делилась с ним своей энергией и он выжил. Смог вернуться домой. И, видя как малыш Изуна из посеревшего и скорбящего буквально расцвёл на глазах; как Таджима не смог сдержать эмоций, я понимала, что поступила правильно. И я знала, что это не единственный раз, когда я буквально буду вырывать его из рук Шинигами. Столько, сколько потребуется. — И тем самым повесила на него Долг Жизни. — Долг Жизни? — спросили мы одновременно и Шинигами слегка поморщился. — Именно, хоть и не зная того. Однако факт остаётся фактом: Мадара твой должник. Учиха слегка поморщился, а я изумлённо моргнула. — И как выплатить этот… долг? — Пока она призрак — никак. Но и это проблема решаема, — он махнул рукой, и мы переместились в другое место. Туманная ночь, небольшое и явно заброшенное помещение и… три трупа на полу. Мужчина, женщина и девочка.- Поменяетесь местами. Девушка обретёт тело, а ты спаси её жизнь столько раз, сколько это сделала она. Тогда вы квиты. Мы переглянулись. — Что скажешь? — поинтересовалась я. — А что тут скажешь — не в должниках же мне всё время быть. — Отличненько, — жутко улыбаясь, хлопнул он в ладоши.- Когда долг будет уплачен, я приду за тобой. — Ограничения в сроках есть? — По сути нет. Но если всё пойдёт так, как задумал Мадара, то до его воскрешения вы должны уладить это проблему. И да, хочу сразу предупредить — намеренно нанести себе вред не получится. Ты просто потеряешь тело, если умрешь, а если нет, то это не будет считаться, как плата. Так что, ребятки, не мухлюете, играете честно, — он подмигнул нам и щёлкнул когтистыми пальцами. Прошла вибрация и меня буквально вынесло, вот только куда и в кого я увидеть не смогла. *** Приходить в себя было очень больно. Всё тело ломило, а горло словно огнем горело. Кажется, мне было больно только от того, что кровь, словно раскалённое железо, течёт по моим венам. Неимоверные усилия я тратила только на то, чтобы приоткрыть глаза. Впрочем, потом я снова провалилась беспокойную полудрёму, изредка приходя в сознание. С каждым разом становилось всё легче. Что же, как однажды сказал сам Мадара, если ты чувствуешь боль, значит, ты всё ещё жив. Неплохо. Я уже и забыла, какого это — иметь тело. И вот, уже почти безболезненно открыв глаза, я смогла осмотреться. Тусклый свет проникал в открытое окно, принося с собой утреннюю прохладу. Небольшая комната в светлых тонах и резкие запахи трав и медикаментов не дали усомниться в том, где я нахожусь. Вновь прикрыла глаза и чуть не подпрыгнула от ехидного голоса. — С добрым утром. — Подштанники Рикудо, — тихо и хрипло выругалась я, тут же ощутив болезненное першение в горле. У изножья больничной кровати обнаружился полупрозрачный Мадара. — Он их носил? — Не было нужды, в Стране Огня и зимы-то толком нет, — ответила я, морщась от неприятных ощущений. Какого черта? Мужчина удивлённо вскинул бровь и теперь усмехалась уже я. — Так что ты поосторожнее с вопросами. Я ведь и честно ответить могу. — Вода на тумбе, — перевёл он тему, кивнув куда-то рядом со мной. Повернув голову, я действительно обнаружила графин с водой, но сильно сомневалась в том, что смогу хотя бы налить воды или удержать стакан. Руки и так дрожали, я вообще даже не уверена в том, что смогу встать. Чуть нахмурившись, я всё же решила попытать счастья, но, как и ожидалось, даже не смогла нормально встать, только принять сидячее положение. — Сколько я здесь нахожусь? — Около месяца, неделю пролежала в критическом состоянии. — О, тогда нет ничего удивительного в моём состоянии, — тихо прохрипела я, смотря на свои дрожащие руки. От того, что уже сидела, а не лежала, немного кружилась голова и подташнивало, но это было не критично. Я жива. По-настоящему жива, имею тело, могу мыслить. И могу умереть. Из размышлений меня вывел стакан воды, который был передо мной. Для обычного обывателя он бы просто парил в воздухе, но я видела, что его держал Мадара. Удивлённо на него взглянула, осторожно принимая посуду из его руки. — Уже можешь брать материальные предметы? Так быстро? — Быстро? По-моему, на это ушло слишком много времени. — Сколько? — Две с половиной недели. — Я чувствую себя такой ущербной, — он оставил это без комментариев, а я осторожно отпила из стакана. И только сейчас обратила внимание на то, что он был уж слишком большим. Да и вообще… всё было большим. Но сначала вода. И тогда, когда стакан опустел и был осторожно опущен на поверхность тумбы, я уставилась на свои руки. Детские руки. Руки ребёнка. И светлые волосы, что обрамляли лицо и лезли в глаза. — Я ребёнок? — Да, — подтвердил мужчина, а я задумалась. Почему он дал мне тело ребёнка, когда там, рядом с трупом мужчины, лежала женщина? Весьма молодая, на вид — шиноби. Может, потому что мне было бы труднее адаптироваться к этому миру в теле взрослого человека, у которого уже было прошлое? Нет, бред. С чего бы Шинигами так заботится о какой-то там мне? Может, душу легче вселить в тело ребёнка? Или же… Душу ребёнка легче подавить. От этого осознания холодок невольно прошёлся по спине. Что же, вот и моё первое убийство в этом мире, и список моих жертв открывает невинная девочка, которая просто приглянулась Богу Смерти. Или же он наоборот оказал ей услугу, ведь, вспоминая её раны, я понимала, что смерть была неизбежна. Хотя, какая же это услуга? В её теле какая-то совершенно левая тётка, что теперь будет жить вместо неё! Кто бы такого захотел? Участилось дыхание, а сердцебиение набатом отдавалось в ушах. Впрочем, всё верно. Я чужая для этого мира, и если я хочу здесь находиться, необходимо освободить место. Каждый день умирают сотни и тысячи людей, что обычных, что шиноби, но всё это непрерывный цикл жизни и смерти, и вместо этих умерших займут родившиеся, пусть и в разное время, но они восполнят баланс людских жизней. Но я… чужая для этого мира. Меня изначально не было и не должно было быть здесь. Даже в виде призрака. И что бы тогда случилось. Если бы меня не было? Взглянула на Мадару. Он бы умер, тогда, в бою с Сенджу? Или он бы добрался до поселения Учиха и покинул этот мир там? На смену беспокойству пришла хрупкая уверенность. Нет. Всё так, как должно быть. Он должен был выжить, любой ценой. Даже ценой души этой девочки, в теле которой я сейчас нахожусь.