call me, baby

— Привет, Чани-и! Чангюн косится на машущего ему с противоположного конца коридора Кихёна и делает вид, что всецело поглощён своими мыслями и книгой в руках. Эта игра в охотника и жертву продолжается уже недели две, и пока что Чангюну с трудом удаётся избегать настырного парня: Кихён умудряется подлавливать его везде и даже в самых, казалось бы, «безопасных» местах, в любое время и при любых обстоятельствах. — Не игнорируй своего хёна, сладкий! Кихён очаровательно улыбается, чуть раскачиваясь на подоконнике и растягивая слова в привычной манере, а вокруг уже раздаются смешки. Прекрасное он, конечно, время нашёл для призывных воплей через весь коридор, но Чангюн прекрасно понимает, что парень делает это нарочно. — Юхён нашёл себе новую игрушку? — слуха касается приглушённо-насмешливый шёпот где-то справа, а Чангюну больше всего сейчас хочется оказаться дома или просто куда-нибудь исчезнуть от адресованных ему косых взглядов и от самого Кихёна в первую очередь. — Ничего себе, — Чжухон появляется рядом совершенно внезапно и хлопает по плечу, заглядывая в книгу, — так у тебя какие-то мутки с Ю? — У него может и какие-то мутки, но у меня — нет. — бурчит Чангюн, поднимая глаза на рассевшегося на подоконнике светловолосого. Кихён ловит его взгляд и посылает в ответ воздушный поцелуй. — Что-то не похоже. — хихикает Чжухон, усаживаясь напротив и закапываясь в свой рюкзак. Чангюн признаётся, что Кихён и есть тот самый, подсунутый ему вместо девушки, парень, и пытается сосредоточиться на строчках книги, но буквы почему-то упорно рассыпаются и не желают связываться в осознанный текст. А взгляд украдкой то и дело возвращается к компании старшекурсников у окна. — А у тебя милый дружок! — снова приковывает к себе внимание Кихён и поднимает большой палец вверх. Дружок. Чангюн усмехается. Ну да, для всех тут Чжухон — его лучший друг. И только они сами знают о том, что происходило между ними до университета. Просто Чжухон и есть тот самый «опыт» Чангюна со своим же полом. Хотя по-настоящему они никогда и не встречались. — Если ты всё же надумал повестись на его милую моську или ахуенную задницу, то у тебя проблемы. Чангюн не сразу осознаёт, что Чжухон говорит это именно ему, а когда осознаёт — непонимающе приподнимает бровь. Парень лишь кивает назад, где Кихён уже в открытую виснет на Хосоке, их общем знакомом с пятого курса, и что-то увлечённо ему рассказывает. — Думаешь, он отличается верностью? — Они встречаются? — брюнет недоумевает совершенно искренне, присматриваясь к парням, и выпускает из рук книгу. И даже не знает, на какой ответ Хона надеется больше. — Что? Нет, — Чжухон едва заметно улыбается и утыкается взглядом в свои надписи в тетради, пытаясь разобрать собственный же почерк, — насколько я знаю, Хосок состоит в отношениях с тем высоким парнем со второго курса. Но ты думаешь, Кихён бывает обделён вниманием? Чангюн чувствует укол не то обиды, не то какой-то ревности: как клеиться к нему, так пожалуйста, но флиртовать со всеми вокруг Кихёну при этом совершенно ничего не мешает. Чангюн задерживает взгляд на торчащей изо рта светловолосого палочке от уже неизменного чупа-чупса и хочет покончить с собой в самом срочном порядке. И Чангюн наконец решает заканчивать заниматься упрямым мазохизмом и уйти в свою аудиторию, но внезапно присматривается к стоящему по другую сторону от Кихёна блондинистому парню. И, кажется, в нём нет ничего необычного — шумный и весёлый болтун с улыбкой до ушей — если бы не абсолютно пустой взгляд. Но через долю секунды всю троицу скрывают за собой начавшие движения толпы студентов разных курсов, и сам Чангюн торопливо собирается и уходит в противоположную сторону, чтобы не опоздать к началу лекции. Почти не слушает преподавателя, думая о вещах, совершенно далёких от теории лингвистики: о скором обеде и о том блондинистом парне. Чангюн припоминает, что видит его рядом с Кихёном почти всегда, значит.. один из друзей? Или просто однокурсник? А что с ним не так тогда..? Чангюн вдруг искренне жалеет, что вообще задумался об этом, потому что перед глазами невероятно чётко стоит хитрая лисья ухмылка и бессовестные фокусы с чупа-чупсом. Внизу живота уже предательски ведёт, и Чангюн сосредоточенно выводит хаотичные узоры на полях тетради, пытаясь хоть как-то отвлечься от назойливых мыслей. До конца пар удаётся досидеть с большим трудом: предметы сегодня невероятно скучные, заняться нечем и ничего не отвлекает от образа Кихёна в голове и разгулов воображения. Но дальше по расписанию дополнительные занятия по английскому, и Чангюн торопится в нужную аудиторию с абсолютно несвойственным ему энтузиазмом — пожалуй, это единственный предмет, который парень без шуток обожает. И умудрённого опытом лет преподавателя парень безгранично любит: от живой манеры речи до потрясающего американского акцента. Наверное, он просто очень сильно напоминает детство и дом в штатах. Чангюн привычно садится ближе к середине — сидеть впереди ему не особо нравится, а отвечать прекрасно можно и отсюда. К тому же, эти дополнительные посещает не так много студентов, и потому до конца аудитория никогда не заполняется. Чангюн вертит в руках ручку, прокручивая в голове последние прочитанные тексты на английском, и то и дело поглядывает на часы, ожидая начала занятия, но краем глаза вдруг замечает до ужаса знакомую пепельную макушку в проходе и честно сначала не верит в свою неудачу. Но следом за сумкой на стул рядом с Чангюном опускается и её хозяин, одаривая парня солнечной улыбкой. — Ты что тут делаешь? — шипит Чангюн, чуть сдвигая свои вещи в сторону, и сверлит лицо вновь прибывшего недовольным взглядом. — А ты? — Кихён, не глядя, выуживает из сумки общую тетрадь и несколько ручек, и вытаскивает изо рта чупа-чупс кислотно-фиолетового цвета. И откуда он их только успевает доставать? — Собираюсь заняться английским. — Чангюн хмурит брови, проходясь взглядом по губам старшего, и отворачивается. — Хочешь, удивлю тебя? Я тоже! — хихикает Кихён, быстрым движением убирая волосы назад. — Вокруг столько свободных мест, что тебя сюда-то принесло? — Чангюн демонстративно смотрит в пустой тетрадный лист и пытается распространять вокруг ауру враждебности. — Притяжение. — абсолютно серьёзно говорит Кихён, и, кажется, у него совершенно устойчивый иммунитет к волнам чангюнова недовольства. Чангюн собирается сказать что-нибудь ещё крайне нелюбезное, но видит наконец появившегося преподавателя и просто закрывает рот, решив игнорировать присутствие этого наглеца. Но проходит уже полчаса, и не совсем понятно, кто кого на самом деле игнорирует: Чангюн сидит как на иголках, то и дело облизывает губы и косится на своего соседа, всё ожидая, когда он начнёт приставать или докапываться, и пытаясь понять, что он задумал на этот раз. А сам же Кихён выглядит абсолютно спокойным и расслабленным и в сторону изнывающего от нервов младшего даже не глядит, вслушиваясь в речь преподавателя и покусывая кончик ручки в перерывах между записыванием. — Перестань! — Чангюн уже не выдерживает напряжения и злобно шепчет свои слова хёну на ухо, а тот оборачивается на него с самым искренним недоумением: — Я даже ничего не делаю, что перестать? — Не прикидывайся, — Чангюн смотрит на него холодно, ища скрытого в тёмно-карих глазах подвоха, — что ты задумал теперь, а? Что ты собираешься сделать? — А я должен что-то сделать? — играет бровями Кихён, чуть сдвигаясь в сторону брюнета. — Я знаю, у тебя точно есть что-то на уме, — Чангюн понижает голос ещё немного и с сомнением косится на передвинутый стул. — А ты, значит, ждёшь чего-то, сладкий? — мурлычет светловолосый, опуская ладонь на бедро Чангюна, чуть проводя вверх, — а я-то думаю, чего ты такой беспокойный.. — Я жду, когда ты уберешься отсюда, — на одной ноте бормочет Чангюн, скидывая руку и глядя чётко в пустоту перед собой. — Занятия только начались, не выйдет. — с наигранным сочувствием тянет старший, возвращая руку на прежнее место и придвигаясь уже вплотную. И в этот раз Чангюн не может сделать ничего, потому что ловит взгляд преподавателя и вынужден нацепить на лицо маску холодной сосредоточенности. — Хороший мальчик. — Кихён выдыхает почти на ухо, едва касаясь губами чувствительной кожи, и ведёт ладонью по бедру выше, не чувствуя сопротивления. — Хён, угомонись. — хрипит Чангюн, чуть отклоняясь в сторону и дёргая коленом, но успеха это не приносит совсем: в одной руке ручка в попытке записать фразу, а другая крепко зафиксирована Кихёном. — Но ты же ждал, я не могу оставить это без внимания. — Кихён мягко оглаживает внутреннюю сторону бедра и плавно поднимается к паху, а губами коротко касается так удачно подставленной беззащитной шеи и чутко ловит рваный вздох младшего. Чангюн искренне рад тому, что позади них никто не сидит, иначе бы это было полнейшим провалом, ёрзает на месте и кусает губы, всеми силами пытаясь держать себя в руках. Кихён же прекрасно видит все его метания и продолжает свою пытку, оставляя мягкие прикосновения губ на тонкой коже, а кончиками пальцев проходясь вдоль ширинки и вдруг ощутимо надавливая. Чангюн усиленно сжимает губы и откидывается назад, чувствует медленно захватывающие, но такие обжигающие волны возбуждения, и уже почти готов заскулить. Кихён довольно улыбается и чуть отстраняется, мазнув губами по скуле парня, но продолжает ловко и с нажимом двигать рукой. — Им Чангюн? — слышится чуть настороженный голос мужчины у широкой доски. Чангюн вздрагивает и устремляет мутный взгляд на него, кусая щёку изнутри и направляя все усилия на поддержание каменного выражения лица. — Да..? — Вы в порядке? Может, стоит пойти в медпункт? — с тихими нотками волнения выспрашивает преподаватель, а Чангюн мысленно матерится: только всеобщего внимания к его персоне сейчас не хватало. Кихён же выглядит настолько правдоподобно скучающим, будто не он сейчас под столом сжимает чужой возбуждённый член сквозь ткань джинс. — Нет, всё хорошо. — почти спокойно отвечает Чангюн и даже выдавливает улыбку, но вдруг захлёбывается воздухом — Кихён бессовестно сильно сжимает руку. — Если что, можете выйти. — помедлив, отвечает мужчина, и снова возвращается к своим надписям на доске. — Ты получишь. — угрожающе шепчет Чангюн, елозя на своём стуле и пытаясь выровнять сбившееся дыхание. Нет, безусловно, можно было бы прибегнуть к помощи преподавателя, но заявлять на всю аудиторию о том, что до тебя нагло домогаются, совершенно не хочется — как и не хочется лишний раз радовать кихёново самомнение. — Жду не дождусь. — Кихён невинно улыбается и убирает руку, оставляя младшего мучиться с ноющим возбуждением и пытаться натянуть рубашку на колени. До конца занятия Чангюну едва удаётся дотерпеть: стоит только преподавателю сказать о перерыве, как парень пулей вылетает из аудитории и запирается в кабинке ближайшего мужского туалета, справляясь с возбуждением своими силами. Только перед глазами упорно образ Кихёна с его блядскими коленками и пошлыми фокусами с проклятыми чупа-чупсами — Чангюн абсолютно уверен, что их придумал какой-то вкрай озабоченный фетишист, — и едва сдерживает глухие стоны, затравленно надеясь, что по ту сторону двери сейчас никого нет, и мысленно обещая Ю Кихёну страшнейшую месть. Чангюн ещё некоторое время сидит с закрытыми глазами и приходит в себя. Наконец, решившись выходить, на ощупь приводит себя в порядок, осторожно открывает дверцу и едва не хватается за сердце от внезапности: прямо напротив него на бортик раковины опирается Кихён. — А говорил, что парни тебя не интересуют. — мило улыбается он, перекатывая за щекой снова раздобытый где-то чупа-чупс. — Всё ещё говорю. — помедлив, отвечает Чангюн и думает о том, каким образом можно отомстить засранцу прямо сейчас, но Кихён вдруг тянется к краю его форменной рубашки и стирает пальцем несколько маленьких белых капелек. — Те, кого не интересуют парни, не дрочат на них в туалетах. — Кихён ухмыляется так нагло, что Чангюну хочется либо от души врезать ему, либо провалиться на месте от стыда — уж что-что, а именно этот факт должен был быть от него скрыт, если бы не проклятущая внимательность. — Если ты не угомонишь свой блядский язык, — Чангюн опирается на стену у головы Кихёна и наклоняется к нему, понижая голос, а в глазах плещется что-то не сулящее абсолютно ничего хорошего, — я тебе его откушу. И забирает карамельку из рук Кихёна, пряча её уже за собственной щекой и направляясь к выходу. *** Чангюн скучающе катает ручку по столу и никак не может заставить себя выучить последнюю тему к грядущему семинару. Наставленные вокруг пустые чашки молчаливо свидетельствуют о количестве выпитого за вечер чая и лени их хозяина — Им Чангюн, как истинный лентяй, таскает их с кухни до тех пор, пока в шкафу не заканчиваются все чистые. Чангюн уже думает бросить недоученный конспект и просто пойти спать, но телефон вдруг оживает откуда-то тихой вибрацией. Через несколько секунд Чангюн наконец находит его среди нагромождения тетрадей и видит на экране входящий вызов от Кихёна. Почему Чангюн не удалил и не заблокировал его номер сразу — остаётся загадкой даже для него самого. И может быть, стоило бы, но внутренний голос настойчиво шепчет, что кинуть в чёрный список всегда успеется, а потому пока с этим можно не торопиться. Чангюн шумно вздыхает и подносит телефон к уху. — А ты в курсе, что звонить так поздно очень неприлично? — недовольно говорит он сразу же, осторожно сдвигая стопку тетрадей подальше от края. — А почему ты принимаешь неприличные звонки так поздно? — чуть заторможенно смеётся Кихён на том конце, а Чангюн понимает, почему хён так активно заваливал его сообщениями последние полчаса: судя по голосу, парень пьян в хламину. — А мне сбросить? — Подожди, — Кихён пьяно хихикает и фоново шуршит чем-то, пропадая, затем снова возвращается, — солнце моё, забери своего хёна отсюда, будь так.. добр? — Я похож на доставщика алкашей? — пренебрежительно фыркает Чангюн и поражается безграничной наглости этого парня. — У меня есть минимум три проблемы, с которыми я не могу разобраться сам, я так жду тебя и твоей помощи. Язык у Кихёна явно заплетается и говорит он с приличными паузами, но пока что Чангюну удаётся собирать его слова воедино. — Мне делать больше нечего, кроме как вытаскивать непонятно откуда пьяных хёнов? — Чангюн уже начинает немного раздражаться, но пока держит себя в руках, — ты время вообще видел? Проси друзей своих! — Я бы с удовольствием, но я не смог позвонить никому, кроме тебя, — тянет Кихён, и его, судя по всему, куда-то клонит, — я даже не знал, кому именно дозвонюсь! Это был такой эффект неожи.. Внезапно на другом конце слышится какой-то неопознаваемый шум, глухой стук и сдавленный мат. Чангюн не успевает подумать о том, что там произошло, потому что парень внезапно негромко выдаёт: — Тут столько звёзд, они такие разные, — голос звучит необычно задумчиво, а потому следующие затем восторженные нотки ощущаются чересчур контрастно, — сегодня они все будут светить для тебя, Чани! Я вот так решил, ха-а! — Господи, где ты? — Чангюн зажимает мобильник плечом и быстро собирается, красочно представив в голове, как Кихён валяется посреди какой-то лужи и глазеет на звёзды. — Я точно не знаю, но тут хорошо..! Найти парня по его сбивчивым описаниям довольно трудно, потому что он постоянно путается в своих показаниях и отвлекается на совершенно посторонние сейчас фразы, только сбивая Чангюна с толку лишний раз. И Чангюн реально не понимает, зачем вообще блуждает сейчас в потёмках в поисках этого пьяного недоразумения — то ли чувствует некую ответственность, то ли подчиняется какому-то внутреннему порыву — но наконец находит его в каком-то полуосвещённом дворе сидящим на детских качелях и напевающим под нос какую-то знакомую песню. — Ну и где ты так набрался? — вздыхает Чангюн, приподнимая лицо светловолосого за подбородок и окидывая внимательным взглядом, приходя к выводу, что хён не только в луже успел поваляться (а может, и даже не в одной), но и подраться — судя по краснеющему над скулой синяку. — Могу перечислить места, но не факт, что в правильном порядке, — улыбается Кихён и протягивает младшему завёрнутый в упаковку чупа-чупс, — открой, а? Он мне не подчиняется. — Ты только ради этого меня вызвал? — Чангюн морщится от бьющего в нос перегара и разворачивает карамельку, возвращая её Кихёну и перехватывая искреннюю благодарность в мутном взгляде. — Почти, — соглашается парень, а Чангюн заворожённо смотрит на отражения маленьких звёздочек в глазах напротив, — ещё мне некуда пойти. — В смысле? — Чангюн трясёт головой, прогоняя наваждение, и на самом деле поражается до глубины души. — Ну просто.. Хосок будет в бешенстве, если я завалюсь посреди ночи в таком виде.. — грустно тянет Кихён и отталкивается от земли, чуть раскачиваясь, — но это ничего.. Главное, что я не помню, как дойти до дома.. — Господи, алкоголик, и зачем было так напиваться? — Чангюн шипит и матерится сквозь зубы и хочет просто послать всё к чертям и вернуться к себе, но почему-то не может бросить Кихёна в таком состоянии. Может, переживает, что он может наворотить дел и похуже, чем локальная драка и собранные по пути лужи. Может, просто переживает за него, за его целость и сохранность, и мало ли где его ещё изобьют или что посерьёзнее? Чангюн заставляет хёна встать, перекидывая его руку через свои плечи и прижимая к себе за талию, и почти волоком тащит в сторону общаги. — Ты живешь с Хосоком? — запоздало интересуется Чангюн, наконец переварив оставшиеся части фразы, и чувствует, как внутри тянется какое-то неприятное чувство. — Ну да. Снимать вдвоём проще. — Кихён утыкается носом в плечо младшего и, кажется, готов задремать прямо в таком положении, но Чангюн предупредительно тормошит его. — И спишь с ним? — Чангюн спохватывается, что произнёс это вслух, но потом думает, что может это и к лучшему: этот вопрос почему-то мучает довольно давно, а в голове против воли крутятся слова Чжухона. — Конечно, — серьёзно отвечает Кихён, с усилием фокусируя взгляд на лице парня, — надо же мне отрабатывать свою половину аренды. Неприятное чувство приобретает оттенок болезненного и сжимает грудную клетку тисками, но Чангюн лишь смотрит на дорогу перед собой и задаёт себе вопрос, а на что, он, собственно, надеялся, но светловолосый вдруг хихикает и трясёт головой: — Шучу. Мы просто платим пополам, а у него, вообще-то, парень есть. Почему Чангюн ощущает такое облегчение — он пытается не думать. Потому что перед ним сейчас стоят более насущные проблемы и вопросы. Например, как протащить пьяное тело мимо вечно бдящей вахтёрши. А ещё — где положить Кихёна. Кровати-то в их комнате всего две, и одна из них занята Чжухоном.