your immortal soul

Просите - и дано вам будет, ищите - и найдете, стучитесь - и отворят вам. Ибо всякий, кто просит, получает, кто ищет, находит, и тому, кто стучится, отворяют. Евангелие от Матфея, Глава 7, стихи 7,8

      Этот день был отличным. Солнце светило сегодня ярко, несмотря на осенний прохладный ветер. Оно согревало своими лучами, ласкало кожу и путалось в волосах бликами. Учебный день только закончился, детвора начала высыпать на улицу, заполнять мирную тишину своими звонкими голосами, греть воздух горячим дыханием. Этот день явно был хорош, и четверо мальчишек, ещё даже не успев покинуть стены учебного заведения, решают, что проведут на улице, по меньшей мере, около двух часов, гуляя по центру города и обсуждая планы на эти выходные.       Майк Уилер, высокий парнишка с тёмными плавными кудрями, потягивается, перехватывает лямки рюкзака и заводит разговор о том, что в прокат недавно вышла новая игра – было бы неплохо зайти в торговый центр и посмотреть, появилась ли она на прилавках их небольшого городка. Друзья согласно кивают, но с пути не сворачивают – дорога, по которой катят на своих велосипедах, главная, и ведёт она прямиком к центру.       Их беседы непринужденные и лёгкие, какие бывают у ребят их возраста, и за этими разговорами мальчишки совсем не ощущают прохлады осени, улыбаются солнечному дню и едва ли замечают, сколько проходит времени прежде, чем они наконец подъезжают к “Восходу”. По торговому центру они не бродят; уверенным шагом заходят в единственный интересующих их магазин и замирают у стенда с играми. Другой мальчик, Дастин Хендерсон, начинает тираду о том, какая игра из серии Call of Duty лучше, вступает с друзьями в спор, такой бурный и оживленный, что ребята перестают замечать что-либо вокруг. Все, кроме одного, Уилла Байерса. Тот самый низкий в их компании, самый тихий, и, возможно, именно по этой причине мальчишки не сразу замечают то, что он отходит от них. Уилл проходится мимо стеллажей с дисками, разглядывает пестрые обложки комиксов и тормозит у самого выхода, глядя на улицу. Туда, где стоит мужчина и смотрит на него в ответ.       Тот ничем особо не примечательный; в грязных оборванных джинсах, в старой протертой куртке, с бородой и пучками чёрных сальных волос, небрежно торчащих в разные стороны. Обычный бродяга, застывший на другой стороне улицы. Но Уилл смотрит на него и чувствует, как внутри всё напрягается, потому что тот глядит в ответ; пристально, хмуро и так, что мурашки пробегают по телу, а сердце в груди колотится сильнее. И мальчик, правда, хочет отвести взгляд, но мужчина приковывает к себе, почти не отпускает, и Байерс чувствует, как начинают дрожать руки, как холодный пот скатывается по спине.       – Уилл?       Оборачиваясь, Байерс облегченно выдыхает, совсем не помня, когда успел затаить дыхание, и смотрит на подошедшего Майка с такой благодарностью, что не передать словами. Уилер же хмурится, оглядывает взволнованного друга и ступает ещё на шаг ближе, в его личное пространство, чтобы небрежно перекинуть руку через плечо и потянуть обратно, к друзьям, которые так и не прекратили спор.       – Ты чего ушёл, я думал, мы тебя потеряли, – Майк улыбается, глядя на мальчика и вновь слегка хмурится, замечая на его лице всё то же озабоченное выражение: – Всё нормально?       Уилл глядит сначала на Майка, потом переводит взгляд обратно на мужчину, но того не находит – оглядывает почти всю улицу; пустынную, лишь с редкими сейчас прохожими, и не видит даже кого-то отдаленно похожего на того бродягу.       – Д-да, всё нормально.       Возвращаются они к друзьям несколько притихшие; Уилл из-за странного мужчины, а Майк из-за поведения Байерса. Он всё ещё держит того близко к себе, приобнимая за плечо и чувствуя, как тот напряжен, и вплетает обоих в разговор легко, словно не отсутствовали несколько минут назад. Уилл забывает о человеке в протертой куртке легко, как все дети забывают тревожащее их чувство, находясь в компании друзей, и не вспоминает о нём вплоть до того момента, пока не наступает время возвращаться домой.       Он прощается с друзьями и, оставаясь один, медлит, оглядывается и чувствует, как сердце стучит в груди бешено, будто норовя проломить рёбра и броситься наутёк. Возможно, он мог бы доехать до дома на автобусе, но остановку они с друзьями уже проехали, да и сам велосипед не так-то просто занести будет в салон транспорта, и потому Уилл лишь тяжёло вздыхает и отталкивается от земли, начиная крутить педали. Просить кого-то из ребят немного его проводить Байерс считает нелепым – совсем не хочется показаться трусом перед другими мальчиками, оттого и едет сейчас один, сжимая челюсти.       Смеркается внезапно слишком быстро, словно тёмное бархатное покрывало затягивает небо. Проносящиеся мимо фонари светят мягким желтым светом, ветер подгоняет в спину прохладными потоками, а тишина дороги почти оглушает. Уилл тормозит лишь на мгновение, достаёт из внутреннего кармана телефон, надеясь разбавить тишину хоть какой-то музыкой, но лишь досадно вздыхает – батарея почти на нуле.       Вновь оглядывая пустынную улицу, – лишь редкие автомобили проезжают мимо, мигая ему фарами, – Уилл думает, что, возможно, стоило поехать по Главной и сделать небольшой крюк, ведь движение там было бы оживленней, но сейчас сожалеть об этом бессмысленно и он вновь седлает велосипед и продолжает свой путь дальше. Неясная тревога возвращается к нему в полной мере, когда мальчик сворачивается на Вейвард-лейн – небольшую улочку, от которой до его дома рукой подать. Он поджимает губы и дышит коротко, стараясь успокоиться, хотя не понимает, почему вообще начал волноваться. Понимает он позже, когда почти подъезжает к указателю с названиями улиц – на другой стороне, почти на подъездной дорожке одного из домов, стоит человек.       В темноте Байерс разглядеть не может, кого же видит, но по полному массивному телосложению, ему кажется, что это мужчина. Тот просто стоит и ничего не делает, и Уилл спешно отводит от него взгляд, ускоряясь на велосипеде и стараясь не думать о том, что тот выглядит довольно странно. Проезжая мимо, Байерс почти ничего не слышит за бешеным стуком сердца, потому что свет одного из фонарей все же падает на человека и Уилл видит – тот самый бродяга, что стоял на улице у торгового центра.       Мальчик охает и не сразу понимает, как оказывается на асфальте – засмотрелся на странного мужчину и потерял управление, наехав на приличного размера камень. Байерс мгновение глядит на свою преграду, – как камень оказался здесь, на проезжей части, где днём довольно сильный поток машин, он понятия не имеет, – а потом на свои порванные джинсы и начавшее кровоточить колено. Что он теперь скажет матери? Что отвлекся на какого-то бродягу? Мигом опомнившись, Уилл оборачивается на мужчину. Тот всё ещё стоит и смотрит на него, но как только мальчик начинает суетиться, чтобы подняться самому и поднять свой велосипед, он делает вперёд шаг.       Внутри всё обрывается, когда Уилл замечает приближающегося к себе человека и, вновь седлая велосипед, парнишка уже готов сорваться с места, но медлит. Он раздумывает, с чего вообще испугался, и решает задать один единственный вопрос, на всякий случай готовясь броситься отсюда прочь в любую секунду.       – Я… я могу Вам чем-то помочь?       То, что он слышит, разносит не мурашки по его коже, нет – дикий ужас и холод. Изо рта бродяги вырывается скрипящий гогот, рык почти не похожий на человеческий и булькающие фразы, которые разобрать сразу не получается.       – Он избрал тебя. Ты такой особенный.       Больше Уилл не слушает, он и эту фразу не дослушивает, уезжая прочь от мужчины, страшного жуткого бродяги, пока не выкатывает на более освещенную улицу, где уже виднеется его дом.       Он мчит к нему на всех парах, почти не замечая боли в ноге и руке – локоть тоже содрал при падении, – и позволяет себе перевести дыхание только, когда оказывается во дворе. Он бросает велосипед на лужайке, оборачивается, оглядывая всю улицу, и облегченно вздыхает. Никого.       Когда он уже входит в дом, мысль о том, что следовало бы набрать 911, посещает запоздало, Уилл к ней особо и не прислушивается, не уверенный, что стоит на такое заявлять – что вообще это было? Вместо этого он шлепает в ванную, стягивает с себя куртку и оглядывает локоть, закатывая рукав рубашки. Ничего катастрофического, простая царапина с мелкими каплями крови. С ногой серьезнее, и её Уилл обрабатывает антисептиком тщательно, стараясь не сделать больно, но морщится всё равно так, словно кто-то раз за разом отрезает от него по кусочку.       Безудержный стук сердца успокаивается, когда Уилл, наконец, проходит в свою комнату и падает на кровать, глядя в потолок около минуты – вспоминает те звуки, те безумные хрипы, вырывающиеся из горла незнакомца. Уилла передергивает, слегка потряхивает и он прикрывает лицо руками, чтобы, наконец, окончательно придти в себя. Ни матери, ни брата ещё нет дома, и это мальчика не удивляет; те на работе и не придут раньше одиннадцати часов, но оставаться одному не хочется, оттого, не имея особо большого выбора, Уилл потягивается на кровати, и открывает свой старенький ноутбук, обклеенный призовыми наклейками из комиксов и разных журналов. Проще скоротать время за просмотром какого-нибудь кино и отвлечься тем самым от мыслей.       И это помогает, Байерс прямо чувствует, как отпускает напряжение и на губах появляется улыбка от легких шуток, брошенных одним из актеров киноленты – произошедшее понемногу стирается из памяти. До тех пор пока ближе к десятому часу не звонит Майк. Поначалу Уилл не хотел никому рассказывать о случившемся, потому что особого значения этому придавать нет смысла, а ребята, несомненно, начнут над ним смеяться, что он испугался какого-то бродяги, но это Майк, а он над Байерсом никогда не смеялся, да и потребность в том, чтобы выплеснуть все эти эмоции и переживания наружу, уж очень сильная. И потому Уилл рассказывает, а Майк слушает, не перебивая и очень внимательно, чтобы мог дать какой-то дельный совет.       – И потом, когда он открыл рот, – Байерс переводит дыхание и в этот короткий промежуток времени думает, какое лучше подобрать слово, чтобы Уилер понял. – То, как он говорил, не было похоже на человека, Майк. Это походило на неисправное радио, которое барахлит, как бы ты не настраивал антенну. Или на… не знаю, на что-то утробное.       – Так ты говоришь, что это был тот самый человек, что и у “Восхода”? – голос Уилера в трубке приглушенный, словно тот уже лежит в постели и упирается сейчас подбородком в подушку. – Он, что, следил за тобой? Может, стоило заявить на него?       Уилл не знает; он переворачивается на спину и вновь упирается взглядом в потолок. Возможно, и стоило, но сейчас уже прошло достаточно времени, и бродяга мог просто уйти, куда-то спрятаться, возможно, больше и не покажется на глаза Байерсу.       – Ты расскажешь маме? Или Джонатану? – после минутного молчания вновь спрашивает Майк. В его голосе слышится толстым намеком на то, что стоит рассказать. Сам бы Уилер своим родителям ни о чем подобном говорить не стал бы, Уилл это знает, и причина этому не то, что это вроде бы не такая уж серьезная вещь, а скорее то, что родители едва ли услышат то, что попытается донести до них сын. Байерсы не такие, именно потому Майк и спрашивает.       – Не знаю, стоит ли…       – Так, Уилл! – голос друга вмиг становится тверже, громче и напористей, что не может не всколыхнуть мирное, почти сонное состояние Байерса. – Смотри, если ты не хочешь им говорить – ладно. Но знай, ты можешь рассказать мне, хорошо? Если что-то такое еще раз случится, ты можешь рассказать мне.       Уилл молчит почти целую минуту, слушая в трубке, прижатой к уху плечом, тихое дыхание Майка. Он глядит в одну точку на потолке – маленькую зазубрину в самом углу с левой стороны, – и чувствует, как слабая улыбка появляется на губах. Приятно.       – Спасибо, Майк.       – И, если в следующий раз тебе не захочется ехать одному домой, ты можешь просто сказать.       Уилл чувствует жар в щеках и приподнимается на локтях, желая стряхнуть его с себя, но тут же почти роняет из руки мобильный, когда боль от свежей царапины иглами проходится по руке – не стоило так опираться на нее. Он тихо охает в динамик и игнорирует вопрос Майка, встречая только пришедшую с работы Джойс. Та стоит в дверях его комнаты, смотрит на содранный локоть сына и готовится уже завалить его вопросами, но Уилл указывает на телефон и она понимающе кивает. С Уилером они прощаются несколько скомкано и впопыхах, договариваясь встретиться завтра перед школой, и отключаясь, Уилл, наконец, улыбается матери.       Та интересуется тем, как прошел его день, тянет в объятия и отправляет спешно в кровать – одиннадцать часов, а завтра в школу! Про локоть она вопросов не задает и отпускает сына, давая быстрые наставления на завтрашний день.       Уилл ей так ничего и не рассказывает, засыпая с мыслями довольно легкими; со словами Майка о том, что может проводить до дома без насмешек, о том, что всегда рад выслушать. Он засыпает с легкими мыслями, но спит эту ночь тревожно – снятся темные силуэты под фонарями, глядящие на него, и слышаться нечеловеческие рык и вопли. Поднимается Уилл с тяжелой головой и скверным настроением.