your immortal soul

А кого вы прощаете, того и я прощаю. Ведь и я, что простил (если было мне что прощать), ради вас то простил пред Христом, чтобы не взял над нами верх сатана: козни его нам известны. Второе Послание к Коринфянам, Глава 2, стихи 10,11

      Прогуливаясь по аллеям знакомых улиц, Уилл Байерс едва ли слушает то, о чем переговариваются его друзья. Он смотрит себе под ноги, пинает носком ботинка небольшой камешек и не думает ни о чем конкретном. С того инцидента с бродягой проходит три дня и в жизни мальчика едва ли что-то меняется, он даже уже подзабыл некоторые детали произошедшего – не помнит за какой видеоигрой ходили с друзьями или в какого цвета куртке был тот странный мужчина, хотя, это особо и не важно. Уилл наслаждается жизнью, веселится с ребятами и с нетерпением, как и они все, ждёт выхода новых Звездных Войн в кинотеатре.       Сейчас он глядит на спины друзей; Майк ближе всех, к нему даже тянуться не нужно, стоит просто поднять руку, и уже коснешься плеча. Но Уилл не поднимает, даже не смотрит толком на него, словно специально избегая взглядом, как привык делать всегда, чтобы ненароком не привлечь лишнего внимания. Для Байерса это вроде как стало уже ритуалом; поднять взгляд, посмотреть не дольше четырех секунд и вновь отвести на долгие минут десять, прежде чем вновь повторить. Вот только сейчас отвести его он не успевает – Уилер замечает и улыбается.       – Что такое?       В ответ Байерс лишь пожимает плечами. Ничего такого, о чем следовало бы сказать, так считает Уилл, когда переводит взгляд в сторону, прямо на человека, стоящего вдалеке. Тот не походит на бродягу – в строгом костюме с тонким носом и чуть впалыми щеками, – он даже кажется знакомым. Мужчина замечает взгляд, слабо улыбается, чуть склоняя голову в приветствии, и Уилл растерянно отвечает ему улыбкой; неужели и впрямь знакомы? На всякий случай Байерс поднимает руку и неуверенно взмахивает ей, предполагая, что просто мог забыть, кем является мужчина, ведь незнакомец не станет так приветливо улыбаться.       – Ты чего? – голос Майка доносится как из-под толщи воды и перехватывает к себе не сразу, после настойчивого касания к предплечью. – Уилл?       – Я… просто человек показался знакомым, – чуть хмурится, почесывая лоб, Байерс.       Майк глядит в ту сторону, куда смотрел друг, оглядывает почти всю улицу, но не замечает никого, лишь прогуливающуюся женщину с коляской, но Уилер уверен, что речь шла не о ней. Он смотрит обратно на Уилла, прикусывает внутреннюю сторону щеки и не знает, что сказать. Вместо этого он просто приобнимает его за плечо, притягивает ближе к своему боку и отвлекает от навязчивых мыслей приглашением остаться сегодня с ночёвкой.       Растерянный Байерс соглашается, даже расплывается в улыбке такой радостной, что Майк вздыхает с облегчением. Лукас и Дастин тоже соглашаются, планируют поиграть в нового Марио и решают перед тем, как идти к Уилеру, запастись газировкой и чипсами в 7-Eleven.       Этот вечер почти не отличается от других, которые они проводили все вместе; те же жаркие споры во время игры, те же перебрасывания кукурузными шариками, те же темы для разговоров. Они дурачатся на полу в комнате Майка, устраивают бой подушками и веселятся до тех пор, пока игры не заходят слишком далеко. От неожиданного удара Майк слегка отшатывается и падает на пол, не удержавшись на ногах и задевая рукой край кровати.       – Прости, я… – Уилл подлетает к нему первым, приседает рядом и выглядит таким виноватым, что Майк на мгновение теряет дар речи. – Я не знал, что застану тебя врасплох. Прости, пожалуйста. Ты больно ударился?       Байерс говорит и говорит, заглушая бормотание других мальчишек, и Майк смотрит на его руки – у Уилла содран локоть похуже его, Майка, и потому он лишь улыбается, стараясь успокоить взволнованного друга.       – Всё нормально, расслабься, – он похлопывает Байерса по плечу, оборачивается на Дастина и тут же запускает в него подушкой. – Открылся!       Ложатся они за полночь. Нэнси, старшая сестра Майка, успевает даже несколько раз к ним заглянуть с гневной тирадой о том, что некоторым в этом доме нужно поспать, но перед сном они все ещё продолжают беседовать. Рука Уилера отдаёт лёгкой болью, совсем призрачной и терпимой, и заснуть не мешает – слишком вымотался за день, чтобы обращать на такое внимание.       Майку нравится это окончание дня; он смотрит на Уилла и больше не видит того выражения на его лице, которое было этим вечером на пересечении третьей и Риверсайд-Роуд, когда только шли домой. И это приносит облегчение. Мальчик засыпает, глядя на лежащего не так далеко Байерса, на его расслабленные сном черты лица и падающую на прикрытые глаза чёлку, и думает о том, что все, наконец, нормально.       Просыпается Уилер посреди ночи из-за дикой жажды, словно целый день ни капли в рот не брал. Он приподнимается на кровати, сонно оглядывает спящих на полу ребят и аккуратно бредет мимо них к выходу из комнаты, надеясь никого не задеть. В доме необычайно тихо, даже телевизор не шумит в гостиной, как бывает обычно, когда отец остается смотреть футбольный матч. Майк двигается почти интуитивно, едва приоткрывая глаза, чтобы не оступиться на лестнице и не покатиться кубарем вниз, перебудив всех. Добирается до кухни он меньше чем за пять минут и поначалу даже не замечает ничего вокруг; открывает шкаф, достает стакан и наливает воду из-под крана. Даже поворачивается к раковине спиной и опирается на неё поясницей, успевая отпить воды и вроде как проснуться, прежде чем видит.       – Уилл?       Байерса он замечает у обеденного стола; тот стоит спиной, ровно, словно по струнке вытянувшись, и молчит. Майк хмурится, отставляет от себя стакан и отталкивается от раковины, ступая вперёд, ближе к другу. Это все кажется странным Уилеру, особенно после рассказа Байерса трехдневной давности и его сегодняшнего встревоженного выражения лица.       – У тебя всё нормально? Почему ты не спишь?       Подступая ближе и касаясь плеча, Майк ошарашено смотрит на затылок друга, едва ли реагирующего на прикосновение, и решает попросту обойти его, поняв, что оборачиваться тот не спешит. И это молчание, и эта напряженная атмосфера пугают Майка даже больше, чем сам Байерс. Тот продолжает стоять, чуть склонив голову так, что чёлка прикрывает глаза, но Майк всё равно видит, что те у Уилла закрыты. Это, своего рода, даже приносит облегчение.       – С каких пор ты ходишь во сне, а, Байерс? – аккуратно сжимая руку мальчика, Уилер медленно тянет того прочь из кухни.       Майк знает, что лучше не будить того сейчас, лучше отвести и уложить обратно – у Холли, младшей сестры Майка, в прошлом году тоже были такие приступы лунатизма, но это прошло, и Майк очень надеется, что больше не повторится, потому что то было довольно непростое время. Сейчас же, глядя на спящего, бледного в лунном свете Уильяма Байерса, стоящего посреди его кухни, Майк только вздыхает. Давно ли у Байерса подобное? Случались ли эти приступы ранее в его доме, с такими же ночевками?       Попытка потянуть Уилла за собой оканчивается провалом, и Майк ступает к нему ближе, касается плеча и слышит тихое, едва различимое бормотание. Он хмурится, склоняется немного, чтобы разобрать слова, и чувствует, как холод пробегает по спине.       –...сти меня, прости меня, прости меня, прости меня…       Он отшатывается от Уилла, задевая боком стул, и тот скрипит деревянными тяжёлыми ножками по полу, почти заглушая начавшее безумно биться сердце в груди Майка. Уилл бормочет, сжимает и разжимает пальцы, цепляясь за ткань пижамных штанов, и дышит тихо, почти неслышно, в отличие от самого Майка, который почти задыхается.       – Уилл… – он вновь ступает ближе к другу, встряхивает за плечо и слышит уже громче:       – Прости меня, прости меня, прости меня, Майк.       Неприятные мурашки ползут по рукам, по всему телу и в горле вновь пересыхает, все скручивается и даже начинает подташнивать. Пожалуйста, Уилл, прекрати! – так и хочется крикнуть, но с губ не срывается больше ни звука.       Когда Майк тянется коснуться лица Байерса, попробовать его разбудить, голос мальчика меняется. Меняется на такой, которого в арсенале Уилла Майк никогда не слышал. На грубый, мужской голос с хрипотцой и лёгким бульканьем.       – Он наблюдает за тобой. Извиняйся убедительнее, иначе твой грязный маленький бойфренд не поверит, – Уилер замирает, затаив дыхание смотрит на друга и чувствует, как трясутся руки. – Пора просыпаться.       Майк почти отскакивает от Байерса, вновь больно ударяется поясницей о стул, почти снося его с ножек, но вовремя придерживая, чтобы не завалился с грохотом. Он смотрит на Уилла выжидающе, неуверенный, что следует делать, потому что с подобным сталкивается впервые – Холли во сне тоже говорила, но это никогда не было так. Ничего, конечно, не происходит, виснет тишина на долгие минуты, которые кажутся Уилеру почти вечностью, прежде чем Байерс открывает глаза. Он тяжело дышит, бьется в крупной дрожи и глядит на Майка испуганно. Уилеру это напоминает те моменты, когда они все вместе смотрели фильмы ужасов, не какие-нибудь дешевые, с плохой операторской съемкой и глупыми диалогами, а по-настоящему страшные, чтобы мороз по коже. В такие вечера у Байерса выражение похожее, как сейчас, но Майк может поклясться, что сейчас, в эту самую секунду, ему страшно намного сильнее.       – М-Майк?       Прежний, привычный мальчишеский голос словно камень с души снимает, и Уилер ступает ближе; неуверенно, мелкими шажками, приглядываясь, всё ли в порядке сейчас. Замечая же бледные дрожащие губы и влажные глаза Уилла, он приближается уже уверенней и касается предплечья мягко, словно спрашивая, можно ли ступить ближе.       – Ты в порядке? Кажется, тебе приснилось что-то… Я не знаю.       Уилл смотрит на него, поднимает голову и, откидывая с глаз чёлку, качает головой. Не приснилось. Майк знает это, но не может сказать ему всё, потому что не знает, что вообще это было. А Уилл прикусывает губу и неуверенно ступает на шаг ближе, утыкается горячим лбом в плечо друга и тихонько скулит.       – Прости, я, кажется, напугал тебя.       Уилера передергивает от извинения и он вмиг отстраняется, руками придерживает друга за плечи, вглядываясь в его лицо. Он старается найти признаки того, что говорило, пока Байерс спал, но не находит, и оттого лишь натянуто выдавливает улыбку:       – Чепуха, всё нормально, Уилл. Только давай вернемся наверх, хорошо?       Байерс кивает, но с места не сдвигается, мнется и кусает губу, вмиг такой измученный, что Майку ничего не остается, кроме как шагнуть ближе и, перекинув руку через его плечо, потянуть за собой. Он запоздало думает о том, что, возможно, следовало бы предложить Уиллу горячего молока – Холли всегда его пила, когда её будили во время таких прогулок. Мама говорила, что молоко успокаивает и способствует крепкому сну, но они уже прошли половину лестницы и возвращаться просто не хотелось.       Уснуть вновь у Майка так и не получается, он весь остаток ночи наблюдает за таким же не способным сомкнуть глаз Уиллом и даже пару раз пытается шепотом завести с ним разговор, но Байерс отвечает вяло, и попытки Майк прекращает. Он думает о том, чему стал свидетелем, и не знает, как объяснить подобное, спрашивает Уилла и получает лишь удивленный взгляд – тот не помнит, что и не удивляет Уилера особо, ведь, с чего бы ему помнить, если он спал в это время. Эти мысли тревожат Майка до самого утра, пока дом не наполняется суетой, и парень не отметает эти раздумья на задний план, обещая себе вернуться к ним позже.