***
На веранде главного строения фермы сидели двое. Он и она. И оба молча наблюдали за издевательствами над солдатами, замаскированными под тренировку. И если «он» просто хмурился не понимая, что происходит… Спонтанно пришедшая в голову «ответка» рядовым за их ночные шуточки вылилась… в нечто непонятное. Ведь, по его прикидкам, девочке такого возраста энергии должно было хватить, максимум, минут на пятнадцать такого темпа, после чего можно было брать назад бразды правления в свои руки, а по факту… уже пошёл второй час - и та совершенно не демонстрировала признаков какой-либо усталости, в отличие от солдат. Он бы и раньше её остановил, это уже переставало быть смешным, да и по нормативам утренняя тренировка должна быть по продолжительности около получаса, но тут уже не к месту вмешалась женщина-агент. Когда та после ночи вышла на крыльцо, а спала она, естественно, не в солдатских палатках, а по человечески — в доме, и увидела идущую тренировку, а точнее, кто и какими методами её ведёт, то она вначале даже не поверила своим глазам. Протирание глаз руками и мотание головой, в попытках согнать галлюцинации утреннего дурмана, никак не повлияли на увиденную картину. Понаблюдав пару минут за тем, как мелкая (особенно на фоне солдат) пигалица вполне профессионально командует солдатами, да ещё и выполняет наравне с ними все упражнения… В общем, на лейтенанта насели. С него скрупулёзно и въедливо выдавили всю информацию насухо, до капельки, о том, что происходило до этого, включая события ночи. Всё же, не обычному армейскому лейтенанту тягаться в противостоянии с человеком, обученным собирать и анализировать информацию. Ему предельно вежливо, но тоном, не допускающим двойного толкования, пояснили, что о любых происшествиях… ЛЮБЫХ… необходимо докладывать сразу, а не пытаться это скрыть или оттянуть в надежде, что «само собой всё уладится». Правда, затем, обиженному выволочкой лейтенанту подсластили пилюлю, заявив, что, возможно, его решение дать солдат «на поиграться» - было весьма правильным. При этом агент многозначительно посмотрела на предельно довольную мордашку Мирабель, которая в этот момент громко отчитывала, не стесняясь в выражениях, более подходящих матёрому сержанту со стажем, одного из солдат, который, по её мнению, недостаточно хорошо выполнял упражнение, надеясь, что она это в задних рядах не заметит. А солдаты… А что солдаты? Их долг - преодолевать трудности и тяготы службы, какими бы они ни были. И она запретила лейтенанту прерывать тренировку, потребовав от него, как от более компетентного лица, внимательно следить за происходящим и комментировать ей происходящее с точки зрения командира. Так что какое-то время тому пришлось работать спортивным комментатором для единственного слушателя. Если вначале он просто пересказывал происходящее, не особо вникая в происходящее, то чем дальше, тем отчётливее для него вырисовывалась определённая система. Девочка не отдала ни одного приказа просто так… все тренировочные нагрузки методично и поочерёдно распределялись по всем группам мышц, не создавая критичных перенапряжений, которые так свойственны новичкам-любителям. Но после такой тренировки, если она будет идти до победного - а это он понял отчётливо - солдаты будут полностью выведены из строя, так как завтра у них будет только два желания: «или валятся «бревном»,стараясь не шевелиться, или мечтать "сдохнуть побыстрее, чтобы не мучаться", ну или оба желания сразу, что он в итоге и озвучил. Женщина, хмуро молчавшая всё это время и пристально следившая за бесплатным то ли цирком то ли пыткой, угрюмо кивнула головой. — Я уже увидела, что хотела. И да, надо заканчивать. Иначе, боюсь, она их попросту загоняет. Возможно, это была и не шутка с её стороны, когда говорила, что с лёгкостью перебьёт вас всех. Очень, очень интересно и непонятно. Жаль, что нельзя досмотреть до конца, но вы мне сегодня ещё будете нужны… Удивлённый лейтенант вытаращился на соседку. Та, заметив его взгляд, раздражённо отмахнулась. — Не обращайте внимания. Это так, дурные мысли вслух. Просто то, что я увидела… Нет. Лучше идите, прекращайте весь этот балаган.***
Фигура лейтенанта приближается к мучителю и её «жертвам». Начинается, судя по энергичным взмахиваниям руками, экспрессивный разговор. Девочка явно недовольна, показывает руками на пошатывающихся, но всё ещё держащихся на ногах солдат. Мужчина задумывается и спустя пару мгновений отдаёт короткую команду. Все солдаты дружно валятся скошенными снопами на землю. Теперь уже очередь лейтенанта показывать на валяющиеся с выражением бесконечного счастья на лицах тела. Мелкая фигурка девочки обводит взглядом образовавшуюся кучу… похоже пытается возражать, а затем начинает пинать ногами ближайшее тело в попытках его поднять, но быстро прекращает под укоризненными взглядами «тела» и комментарии лейтенанта. Демонстративно кидает под ноги свой «букет» и удаляется прочь, гордо задрав носик. Проходя мимо продолжавшей сидеть на крыльце женщины, демонстративно фыркает даже не пытаясь поздороваться или изобразить вежливость, и исчезает в глубинах дома, откуда доносится резкий звук хлопка дверцы холодильника.***
— Ничего не понимаю… Сэм, вместе с Биллом, лежали на вершине одного из холмов среди кустов, и изучали в бинокли одинокую ферму в долине. Утром они поднялись ни свет ни заря, точнее, первым подорвался Сэм, а Билла он уже разбудил сам, «за компанию». Не обращая внимания на недовольное ворчание, он потащил его сначала завтракать в уже знакомое кафе, а затем… не зная, куда себя деть, буквально рыл копытом землю, каждую минуту вскакивая и накручивая круги вокруг меланхолично читающего новости и не обращающего на него внимания Билла. К десяти утра нетерпение Сэма достигло пика. Несчастные листки сообщения от Астории были уже неоднократно им осмотрены и даже обнюханы, после чего их у него, покрутив пальцем у виска, силой отобрали. Вручили чашку с местным отваром под кодовым именем «чай», приказали сидеть на пятой точке ровно и не мельтешить перед глазами. В десять утра, как им и было обещано, на листках исчез старый текст и возник новый. В нём сообщались координаты места, где находится Мирабель (Сэм в очередной раз помянул об издевательствах туманниц, ведь до указанного места ехать было от силы час). Вот только затем шла настойчивая рекомендация ехать не по основной дороге, а добираться по пересечённой местности (подробное описание маршрута прилагалось), оставить машину в указанной точке, и до самой фермы идти уже пешком, как писалось - «во избежание напрасных материальных потерь». Сэм хотел было на эти рекомендации наплевать и рвануть прям сразу, но тут снова вмешался Билл, на корню задавив его трепыхания аргументами и логикой. После чего развернул бурную деятельность по подготовке. Вначале полез в сеть за хоть и старыми, но вполне ещё актуальными спутниковыми снимками, на которых изучил предполагаемый маршрут и окрестности цели, сверяя их с рекомендациями туманниц. Ведь если бы всё так было просто, то им бы не предлагали такой обходной путь. Затем поволок Сэма в местный оружейный магазин, а точнее - охотничью лавку, до гордого звания «магазина» ей всё же не хватало разнообразия ассортимента. Там они купили себе пару камуфляжных костюмов, пару на удивление неплохих биноклей и, воспользовавшись служебными удостоверениями, во избежание лишних бюрократических формальностей, докупили патроны к штатному пистолету Сэма и две охотничьи винтовки с боекомплектом, переделанных из списанных армейских штурмовых. Далее совершили набег на местную аптеку, где им удалось разжиться бинтами и, благодаря всё тем же удостоверениям, небольшим количеством антисептиков, которые им вначале отказались продавать без рецепта врача. Собрав во всё том же кафе при мотеле походный пищевой набор охотника (была там такая услуга), Билл, наконец-то, к радости Сэма заявил, что они ни хрена не готовы, но большего пока не сделать, и можно выдвигаться. На месте разберутся. Хотя, если по прямой, ехать было относительно недалеко, то вот отсутствие нормальных дорог увеличило время поездки этак раза в два-три, и это несмотря на то, что в данной местности в последнее время практически не было дождей и пропёкшаяся земля была по твёрдости сравнима с бетоном, что не отменяло наличия естественных рытвин, ям и трещин, вынуждавших ехать на низкой скорости, внимательно осматривая путь. И вот они, взобравшись на вершину холма, расположенного с дальней стороны фермы, пристально наблюдали за происходящими на ней событиями.***
— Хм, — Билл подкрутил резкость своего бинокля. — Если я правильно понимаю, то на ферме находится армейская часть. На роту не похоже — мало. Взвод, два — по количеству. По крайней мере, наличие бронетехники с армейскими обозначениями, у рядовых бандитов маловероятно. — Это что, армейцы занимаются похищениями детей? — Это вряд ли. Больше похоже на операцию по захвату. Вон, видишь, слева… — Билл указал Сэму на группу обедающих людей в гражданском, явно пребывающих под присмотром караула вооружённых солдат. Тот, в свою очередь, подкрутил резкость, пытаясь рассмотреть получше. — Ммм. Или я ошибаюсь, или в центре пресловутый «Шанс». Плохо видно с этого ракурса, тень скрывает. — Странно. — Что именно? — Ситуация странная. Сам посуди… Твою Миру похитили вчера утром, причём там, «совершенно случайно», оказался прогуливающийся сотрудник ФБР, ну и так далее, вчера обсуждали. Одновременно туманницы наносят удар по твоему дому, и твою дочь куда-то в это время увозят. Зачем? А теперь представь, зная хоть немного неповоротливость нашей бюрократии, какая вероятность того, что за похитителями обычной девочки пошлют армейское подразделение, а не полицейский спецназ? Да ещё не тратя время на выяснение всех деталей, а практически сразу. А судя по стоящим палаткам, они здесь и ночевали, следовательно… сам должен понимать. — Но Мира же не совсем обычная… туманницы, что-то с ней делали… — Именно. Но кто об этом знает, а? Ты же не кричал об этом на всех углах. Тут больше похоже на то, что просто схватили, что было под рукой и помчались вслед. Некогда было ждать, пока всё пойдёт обычным порядком. Но это так… размышления. Может, эти похитители чего-то там обкурились в дороге и как-то повздорили с вояками, а те их и прищучили. Или те здесь были на учениях, и похитители на них сами нарвались. В жизни всякое бывает. — Хмм, — Сэм не стал комментировать услышанные предположения, продолжив изучать окрестности. А на ферме действительно творилось странное. Большая часть солдат, похоже, дрыхла в палатках, и это несмотря на полдень и изнуряющую жару. Ночью не спали, или после марш-броска? Далее… В тени длинного строения (скорее всего, выполнявшего функции фермы для содержания скота) несколько солдат занимались разделкой туш животных, которые выволакивала изнутри ещё одна пара солдат. Это что — армия занимается втихаря мародёркой? Ферма отдалённая, свидетелей быть не должно, а если и будут… Очень странно. Вроде, о нехватке продуктов у армейских ничего не было слышно, чтобы докатиться до такого. И потом, Мира… Её он заметил почти сразу, и не было похоже, что её удерживают силой. Фигурка дочери мелькала безостановочно по всей территории то тут, то там. Пыталась что-то говорить механикам, ковыряющимся в двигателях бронетранспортёров — прогнали. Затем влезла к солдатам, разделывающим туши — заметили и тоже отправили прочь. Тут Сэм с ними был солидарен - нечего его дочери смотреть на кровь и кишки. Попыталась стянуть в одной из палаток одежду спящих там солдат… успешно… почти. Стянуть — стянула, а вот смыться с награбленным уже нет — не успела. Перед ней возникла пара из мужчины-офицера, видимо, командира подразделения, и какой-то женщины. Стыренную одежду отобрали и вернули на место, а Миру, взяв в клещи, повели в дом. Уже на самом входе в строение девочка резко обернулась и, казалось, посмотрела прямо в глаза отцу, удовлетворённо кивнула, показала рукой знак «ок» и призывно замахала, указывая на дом. — Хм. Кажется, нас заметили и приглашают, — Билл тоже наблюдал всю эту сценку. — Очень интересно, как она смогла нас обнаружить, ведь никто другой ничего не заметил? — это он отметил поведение засуетившихся взрослых, которым Мирабель что-то сказала. Офицер заскочил в дом и спустя пару секунд вернулся обратно, сжимая в руках бинокль, через который принялся изучать холм, где скрывались «спасатели». — Она — никак! — уж в этом Сэм был точно уверен. Вероятность увидеть лежащего человека в камуфляже, среди растительности, без соответствующих приборов, да ещё и на большом расстоянии, была на грани нуля. — Чувствую себя обезьяной в аквариуме. Бесит, когда находишься постоянно под колпаком наблюдения, и ничего не можешь с этим сделать. Это же наверняка Астория ей как-то сообщила о том, что мы здесь. — Ладно, чего тут гадать. Лучше пошли — пообщаемся. Против армейской части мы не пляшем… — Билл поднялся на ноги, забрасывая винтовку на плечо. — Вот только одно меня беспокоит: зачем нас тогда предупреждали о героической бессмысленной гибели, и зачем тогда мою машину оставлять укрытой в овраге? Ошибка, перестраховка, или мы чего-то не знаем?***
Первый лейтенант Андерсон пребывал в несколько смешанных чувствах. Вся эта внезапно свалившаяся на него операция по освобождению похищенной девочки шла как-то не так, как должно. Срочный вызов вчера к полковнику, передача под командование двух взводов из второй роты, и их, всех вместе, уже в подчинение агенту Конгресса для выполнения срочной миссии по захвату шайки бандитов. На вопрос: «А почему именно им, ведь они же не контр-террористическое подразделение, а обычная пехота?», ему предсказуемо велели заткнуться и выполнять, что скажут. Сам захват прошёл без сучка и задоринки, было заметно, что банда совершенно не ждала такого «кавалерийского» налёта. Поэтому он уже составлял в уме бодрый рапорт об успешно проведённой, почти боевой, операции. Спасённая девочка была слегка напугана (правда, видел он её вчера только мельком, будучи занят организационными делами), но не пострадала. Агент тоже была вполне довольна. А вот дальше… началась сплошная чертовщина. Вначале вышли из строя все машины с бронетранспортёрами. Одновременно, скорее всего, пропала любая связь, но это уже заметили позже. Уже одно это нивелировало успех захвата. Будущий блестящий рапорт потускнел и покрылся сеткой трещин. Но ещё оставалась надежда… Щаззз. «Странный» вечер сменила «весёлая» ночь. Разумом он понимал, что солдатам нет резона таким образом шутить. После нескольких месяцев в армии, любой человек ни за что не стал бы жертвовать своим сном ради тупых шуток, да ещё над своим командиром. Но и никаких доказательств своих «видений» солдаты предоставить не могли. Он лично ходил с патрулями, ложился «спать» в некоторых палатках — и ничего. В его присутствии — никаких голосов, галлюцинаций или физических воздействий. Но стоило ему уйти, как всё, по словам солдат, начиналось заново. Один из сержантов, даже предложил всем расположиться вокруг лейтенанта кругом, раз эта чертовщина его избегает, как цыплятам вокруг квочки… Тот, как представил эту картину, а точнее, как это будет выглядеть со стороны и как это потом будут обсасывать в части… Вот он и вынужден был делать то, что обязан по должности в таких случаях — устраивать разносы «шутникам» и прочее. А итог был закономерен — ночью никто из состава двух взводов практически не спал. В лучшем случае, некоторым удавалось слегка вздремнуть, но в итоге им так было только хуже. Утро принесло невыспавшемуся лейтенанту новую порцию впечатлений, пускай и не настолько потусторонних. Девочка. Оказалось, что спасённая девочка запросто может претендовать на все золотые медали по лёгкой атлетике, да к тому же во взрослой категории. И это при отсутствии на её теле каких-либо следов регулярных тренировок. И агент явно была в курсе дела, правда, частично, судя по её оговоркам. Что было логично, так как вся эта операция, ради какой-то обычной девчонки… Он, конечно, чтил закон и порядок, даже не раз сам слушал от вышестоящих, да и сам толкал (уже солдатам) дежурные речи на плацу насчёт важности человеческой жизни, но прекрасно понимал, что ради абы кого, агент Конгресса не будет вламываться в первую попавшуюся военную часть, успешно требовать солдат в боевой экипировке, и нестись сломя голову за банальными киднепперами. Для этого есть полицейский спецназ и прочие контр-террористические подразделения. А последним гвоздём в крышку гроба «здравого смысла» стали слова женщины, которая «тактично» отвела его в сторонку, пока внезапно не объявившийся отец девочки (и как он их так быстро нашёл?) вместе со своим приятелем, общался с дочерью. Точнее, та пыталась отбиться от внимания заботливого отца. — Лейтенант, — начала она, искоса поглядывая на пресловутое семейство, — сейчас, я надеюсь, состоятся очень важные переговоры, и вы мне будете нужны в качестве свидетеля и… — она замолчала, пожевав губами в попытках сформулировать дальнейшую фразу, — и силового аргумента. Чего? — Я весьма надеюсь на ваше здравомыслие, и ещё напоминаю вам о том, что вы приносили присягу, где, в том числе, подразумевалось и хранение государственных тайн, если таковые вам станут известны. Что тут вообще происходит? Почему нельзя просто отпустить девочку с отцом? Ведь в этом же была цель миссии — освобождение заложника? А если нужны свидетельские показания о преступлении, ну так для этого есть полиция, ФБР на крайний случай. Не откажутся же «жертвы» от дачи показаний? Да их же можно прям сейчас взять, если так надо. — Не сочтите услышанное за бред, но ситуация сложная и может повернуться как угодно. Может мы вежливо раскланяемся и расстанемся навсегда… Это для меня будет провал, но провал положительный. А если я не ошибаюсь, а вероятность этого стремиться почти к нулю… вы тогда услышите очень много чего… внезапного для вас, и… — она отвернулась в противоположную сторону от девочки с отцом и еле шевеля губами, на грани слышимости, продолжила, — обстановка может сложиться так, что, возможно, я отдам вам приказ ликвидировать их всех, немедленно и без колебаний. У вас на это будут считанные секунды, если не меньше. Это не обсуждается. Всю ответственность за это решение я беру на себя. И вот… Она быстрым молниеносным движением сунула что-то ему в карман кителя. — Это диктофон с копией моих последних заметок и наблюдений. Ночью записывала. Он зашифрован моим личным кодом, даже не пытайтесь его прослушать. Это на тот случай, если убивать будут уже нас. Если я, вдруг, как-то погибну, постарайтесь любой ценой доставить его в отделение ФБР. Или, так будет даже лучше, передайте самому смышлёному подчинённому, которому доверяете, и отошлите его прямо сейчас подальше отсюда с каким-либо поручением. Если всё будет нормально, то он просто затем вернётся и отдаст мне диктофон назад. Пусть я буду тогда в ваших глазах перестраховщицей и дурой, но долг превыше всего. Убивать? Их? Кто? Он окинул быстрым профессиональным взглядом вооружение мужчин: охотничьи винтовки, ножи, вроде есть пистолеты (подозрительно топорщатся куртки в месте, где могла быть скрытая кобура) против двух взводов солдат, усиленных, пускай и обездвиженной, но бронетехникой — несерьёзно. Или у них есть ещё поддержка в холмах? Он закрутил головой, уже прикидывая направления возможных атак и зон обстрелов. — Нет, не они. Девочка! (Что?). Она здесь самая опасная. Вы же удивлялись, вроде как, бессмысленной бойне животных, которую мы здесь застали. Так вот, по словам захваченных, это сделала она, когда они её как-то разозлили. Не пошевелив даже пальцем. За секунду. Просто силой мысли. Или это была не она, а… — она снова замолчала глядя в пространство. — Это вы, возможно, узнаете потом и поймёте, что я имела в виду. В любом случае, сейчас, без суеты, поднимайте солдат, пусть будут готовы к немедленным действиям, и, самое главное, не порите горячку, чтобы вы потом не услышали, и не вздумайте проявлять самодеятельность. Дело слишком серьёзное. Ваша основная роль — молчать, запоминать и поддерживать все мои слова. Вам всё понятно? Да ни чёрта не понятно, но… — Так точно, мэм! Разрешите выполнять?