будь со мной

Ближе к новому году на работе начался невероятный завал: Бакуго приползал домой ближе к полуночи и почти сразу же отрубался после недолгого душа, а утром просыпался по будильнику и, сдерживая в себе ненависть ко всей вселенной, собирался и выходил из дома в эти чертовы декабрьские холода. Вместе с этим уволилась одна его коллега, поэтому пахать приходилось в разы больше, и даже надбавка к зарплате ничуть не улучшала Кацуки настроение. Все, чего он хотел, — спать. Спать, спать и спать. И, наверное, новый год — там ему поставили выходной, а в первые дни января их ресторан был закрыт. В шесть утра он проснулся от телефонного звонка и ругнулся себе под нос, когда увидел на экране имя Киришимы. Сбросив звонок, Бакуго уткнулся лицом в подушку и услышал стук в дверь. — Твою мать… — простонал Кацуки, поднимаясь и даже не удосуживаясь надеть штаны. Резко распахнув дверь, он проорал: — Че надо?! Шесть утра, твою ж мать! — Извини, — с лица Эйджиро быстро сползла приветственная улыбка, и он протянул Бакуго переноску с кошкой и небольшую спортивную сумку. Кацуки смотрел на него, не скрывая своего недоумения, и не спешил брать его вещи себе. — Че это? — Я уезжаю на пару недель, а Мина все никак не может забрать кошку к себе, — ответил Эйджиро, — я подумал, что было бы неплохо, если бы Мао побыла это время у тебя. Пожалуйста. В смысле уезжает? Какого хрена? Это что, целых две недели Кацуки не будет видеть его надоедливую рожу? Вау. Радость-то какая. Хмурясь, Бакуго опустил взгляд на переноску и, поразмыслив в течение нескольких секунд, взял ее себе. — Куда уезжаешь? Киришима сразу же радостно улыбнулся. — К матери, — ответил он и сразу продолжил: — Я там положил немного корма и миски в сумку, разберешься. А за тот корм, что ты купишь, я заплачу, как приеду, хорошо? — Ага. Еще немного помявшись в коридоре, Эйджиро наконец махнул рукой в качестве прощания: — Ну ладно. Извини, что разбудил так рано. Не скучай тут без меня. — И не собирался, — мгновенно рассердился Кацуки. «Скучать». Ха! Да он наконец-то отдохнет от Киришимы. Целых две чертовых недели. Потрясающе. Скучать. Ха. * * * Вернувшись с работы, Кацуки устало устроился на полу в прихожей, и Мао сразу же подбежала к нему, глазея любопытным взглядом. — Че надо, уродец? Купил я тебе еду, не смотри на меня так, — поморщился Бакуго, и кошка мяукнула. Недолго поборовшись с собой, Кацуки протянул к ней руку, начиная гладить, и слушал тихое успокаивающее мурлыканье. Шел уже пятый день с тех пор, как Киришима уехал. Он так ни разу и не написал даже, и у Кацуки выработалась совершенно отвратительная привычка каждые полчаса проверять сообщения, хотя понимал, что если что-то появится, ему придет оповещение. Бакуго настолько привык к тому, что Эйджиро ежечасно писал ему и ежедневно маячил перед глазами со своей острозубой улыбкой и глупой прической, что без всего этого ощутил себя вдруг как-то… неуютно. Ну охренеть теперь. Разозлившись на самого себя за такие мысли (и за компанию еще и на Киришиму за то, что не писал), Бакуго поднялся с места, раздеваясь и разуваясь. Кошка уже шуршала пакетом из супермаркета, обнюхивая покупки. Да, он скучал. Скучал. Твою ж мать. Оказалось, что без Эйджиро было даже как-то пусто. Кто бы еще вытащил Бакуго на улицу перед работой, чтобы просто пробежаться и поговорить о всякой чуши? Или, улыбаясь, болтал о том, как ему хорошо рядом с Кацуки? Гх. И когда Бакуго успел смириться с постоянным присутствием Киришимы рядом? — Ну и почему, блять, это все происходит? — задал Кацуки кошке риторический вопрос, и та непонимающе выглянула из пакета. Мао мяукнула, и Бакуго тяжело вздохнул. Киришима явно любил эту кошку — взгляд у него всегда был какой-то до странного нежный, когда он на нее смотрел. И когда он на Кацуки смотрел, у него тоже взгляд был… теплый. Он проверил мессенджер. Ни одного нового сообщения. Писать сам Бакуго, конечно, даже не собирался. Через пятнадцать минут, когда все покупки были разобраны, а кошка покормлена, Кацуки пил чай на кухне, набирая на своем смартфоне: «Ты там не сдох?» И так и не получил ответа. * * * «Я наконец-то добрался до телефона. И я жив. Ура мне». Отложив смартфон, Кацуки вытер руки и уселся на стул в подсобке. У него наконец-то был обед, и можно было отдохнуть. Сообщение от Киришимы пришло чуть ли не час назад, и Бакуго, пока работал, успел обдумать все возможные варианты ответа, но в итоге набрал: «Какая жалость». И увидел мгновенное: «Соскучился?» Этот вопрос Кацуки благосклонно решил оставить без ответа. «Твой кошак мешает мне спать». «Только не ругай ее. Она очень хорошая». «Угу». Поднявшись с места, Бакуго налил себе кофе, нервно постукивая ногой. В последнее время он почти ничего, кроме него, и не пил. Пора бы уже прекращать. И начать таскать с собой на работу нормальную еду, а не перебиваться в редкие перерывы всякой выпечкой. «Я скучал». На это сообщение от Киришимы Кацуки смотрел достаточно долго, пережевывая булочку с сыром и борясь с сонливой пустотой, угнездившейся в его голове. В последний раз Бакуго такие сообщения получал полгода назад. И он никогда — ни разу — не отвечал «Я тоже». Наверное, потому, что в отношениях с Ураракой он, кажется, и не чувствовал необходимости об этом говорить. А Киришиме просто этого знать не нужно было. «Твои проблемы». «Где и с кем собираешься праздники провести?» «С кошарой твоей в своей квартире». «Серьезно??» «Ну». «Блин. Так себе. Ну хоть не на работе». «Ага». Допив кофе, Бакуго убрал телефон в задний карман джинсов. И через несколько часов уже переписывался с Киришимой по дороге домой, затем — уже дома, сидя в прихожей, и потом — лежа в кровати и пытаясь уснуть. Эйджиро ему рассказывал о том, что ездил с матерью в какую-то деревню проведать дальних родственников перед праздниками и благополучно забыл зарядку от телефона, поэтому не мог ничего написать, и глупо шутил, и спрашивал о делах Кацуки, и присылал еще кучу всяких совершенно бессмысленных сообщений. Почему-то это все даже не раздражало. * * * В свой законный и заработанный потом и кровью выходной Кацуки проспал до самого вечера и, встав, сразу же покормил кошку, а потом еще какое-то время дремал в душе. За все прошедшее время Киришима отправил ему всего несколько сообщений: «С добрым утром!!», «Блин, ты спишь, наверное» и «Приятных снов тогда!». Отвечать на все это уже не было смысла, поэтому Бакуго решил заняться своими делами: нужно было убрать квартиру и приготовить поесть. Кошка, свернувшись клубочком, спала на его футоне. Время текло медленно. После насыщенных трудовых будней Кацуки казалось, что оно тянется бесконечно: он управился со всеми делами всего лишь за час и в итоге сел за ноутбук, не зная, чем себя занять. Поэтому просто включил первый попавшийся фильм и спустя двадцать минут просмотра снова задремал. * Из дремы его вывел стук в дверь. Спрыгнув со стола, кошка мяукнула и убежала в прихожую, и Бакуго, протерев глаза, поднялся со стула. Фильм уже закончился, а на часах была почти полночь. — Привет. От стоящего на пороге Киришимы веяло холодом и морозным запахом, смешанным с чем-то сладким. Вопросительно изогнув бровь, Кацуки пропустил его внутрь квартиры. — О-о-о, Мао, ты скучала по мне, — сразу улыбнулся Киришима, заметив кошку. Он уселся на корточки и принялся ее гладить. — Мне казалось, ты у матери был, — произнес Бакуго, скрещивая руки на груди. — Я подумал, что тебе будет скучно все праздники одному, поэтому решил приехать. Ты же не выгонишь? — поднял Киришима взгляд на Кацуки, и тот, хмыкнув, отвернулся. — Нет. — Я рад. Наверное, то, что Эйджиро сорвался к нему и приехал, не было такой уж неожиданностью. Бакуго с легким запозданием и усталой злостью на самого себя понял, что он, походу, надеялся, что Киришима вернется. Потому что скучал. Пока Бакуго готовил хоть что-нибудь из еды, Киришима притащил из своей квартиры футон, укладывая его в комнате, и уже копался в ноутбуке Кацуки, выискивая какой-нибудь фильм или сериал, чтобы посмотреть. Все это было как-то... уютно и по-домашнему. — На последней электричке приехал, — пробубнил Эйджиро, жуя приготовленный Бакуго салат, когда они вместе уселись рядом напротив стоящего на стопке книг ноутбука. Дорама, которую включил Киришима, была не слишком интересной, поэтому Кацуки по большей части смотрел на него. — Боялся, что опоздаю. — Ясно. — Тебе надо будет как-нибудь со мной туда съездить! У нас там дома офигительно красиво зимой. — М-хм, — бездумно отозвался Бакуго, рассматривая стоящие торчком алые волосы Киришимы. И как он мог по всему вот этому скучать? Кацуки не понимал. — О! — воскликнул Эйджиро, глядя в экран, и ткнул в него пальцем. — Я этого актера однажды вживую видел. Тот еще придурок заносчивый. А мама его обожает… Любовь зла, блин. Вкусный салат, кстати. — Ешь и болтай поменьше, — нахмурился Бакуго. — …ладно. Достав свой смартфон, Кацуки вздохнул и улегся на футон. Больше ничего не говоря, Киришима доел и сел поближе к ноутбуку, выключая дораму. В комнате разлилась почти что физически ощутимая тишина. С безразличным выражением лица Бакуго набирал сообщение родителям, а затем — Очако, и все это время Эйджиро копался на ютубе, а Кацуки то и дело косился на него, отвлекаясь от сообщений. И когда заиграла какая-то медленная песня, Киришима повернулся к нему с видом, полным энтузиазма, не предвещающего ничего хорошего. — Потанцуем? — спросил он, вставая с пола. — Че? Ты головой тронулся? — Да ладно тебе. Никто, кроме меня, и не увидит, что ты плох в танцах. — Эйджиро схватил Бакуго за руку, рывком поднимая на ноги, и положил одну ладонь на его талию. Напрягшись, Кацуки от неожиданности такой выходки замер, хмурясь, а в голове — рой жарких мыслей: нужно было прямо сейчас оттолкнуть от себя Киришиму. — Не в этом проблема, придурок! — Расслабься, — уже тише попросил Киришима. — Я тоже плохо танцую. Их пальцы переплелись. Глубоко вдохнув, Кацуки попытался успокоить бушующую внутри бурю эмоций, стараясь не замечать того, какие горячие руки у Эйджиро. Впервые Бакуго ощущал себя настолько нелепо, но не отстранялся. Он строго посмотрел в глаза Киришимы. Взгляд у Эйджиро — теплый; нежный; будто влюбленный (черт) — задержать дыхание и не выдыхать, не прекращая смотреть. — Как-то это все по-гейски, — проворчал Кацуки. Глаза в глаза. Зрительный контакт затягивался; становился слишком интимным. — Ты действительно думаешь, что эти слова должны были прозвучать обидно? Легкая заминка. Кацуки пытался решить, что во всем этом было более гейским: глупая идея Киришимы потанцевать, или то, что Бакуго в такой близости от него как-то не по себе становилось. Это нормально? Это все еще дружба? — Мне сложно представить ситуацию, в которой было бы нормальным то, что два пацана решили потанцевать медляк, — пробубнил он. — Только если они не в хламину бухие. А мы даже не пили. — Давно ли тебя интересует нормальность? Танцевать Киришима явно не умел; он просто прижался к Кацуки, не отпуская его руку и не убирая ладонь с его талии, и пытался двигаться в такт медленной песне. Бакуго слышал его запах: дезодорант, одеколон, пот, лак для волос, и чувствовал волну тепла, исходящую от тела Киришимы. Это не было противным или отвратительным. Это было… хорошо. Может, когда Эйджиро повернул голову, случайно (ли?) задевая губами ухо Кацуки, это «хорошо» прошибло его с ног до головы. — Не жмись ко мне, — поморщился Бакуго. Дыхание Киришимы жгло его шею: — Прости. Нелепое подобие танца длилось недолго — кончилась песня, меняясь на какой-то аниме-опенинг, разрушивший всю атмосферу, и Эйджиро отстранился первый. Он вернулся обратно к ноутбуку, а Бакуго сел на свой футон и бездумным взглядом уткнулся в телефон, включая там судоку, чтобы хоть как-то отвлечь свои мозги от совершенно идиотских мыслей. Например, о том, что в рамки дружбы все это не укладывалось.