Ты - моя!

По странному стечению обстоятельств, когда Элайджа выполняет свое обещание и увозит Лив из офиса, в отеле их вновь селят в тот же номер, и улыбчивая девушка-администратор, спрашивает, будут ли они заказывать ужин, потому что вино, что обычно выбирал Майклсон редко когда оказывается в наличии. Оливия смеется, уверяя, что сегодня ее спутник будет более сдержан в выборе напитков, и, не обращая внимания на недовольное лицо Элайджи, берет ключ от номера и, не дожидаясь его, следует к лифту, плавно покачивая бедрами. Она чувствует, как темные глаза неотрывно следят за каждым ее движением и, на мгновение останавливаясь, смотрит на любимого через плечо, соблазнительно улыбаясь. Майклсон оказывается с ней рядом в мгновение ока, и не обращая внимания на с интересом наблюдающую за ними администраторшу, тянет девушку в кабину лифта, нажимая на нужный им этаж. — Что же ты задумала, маленькая непокорная синеглазка? — шепчет он прямо в алые, слегка приоткрытые губки, а Лив лишь тихо смеется в ответ. Они оказываются в номере, и Элайджа пытается прижать Оливию к стене, но она ловко выворачивается, и ведет его к постели. Тонкие руки скользят по мужским плечам, снимая пиджак, расстегивая пуговицы белой сорочки, опускаются на кожаный ремень. Майклсон не говорит ни слова, прожигая девушку чернеющими от страсти глазами, и Лив продолжает снимать с мужчины одежду, пока он не остается полностью обнаженным. — И что же дальше? — щурится он, привлекая девушку к себе. — Думаю, мы можем начать с массажа, — нежно улыбается та, — ляг на живот. Оливия приподнимается на цыпочки и мягко касается мужских губ своими алыми губками, скользит кончиками пальцев по его широким плечам, груди. — Я так скучала по тебе, — шепчет она, опуская смущенный взгляд, и Элайджа, едва касаясь кончиками пальцев пылающих щечек, без промедления выполняет ее просьбу, опускаясь на белое покрывало. Лив стягивает брючки, снимает блузку, и, оставшись с одном нижнем белье, усаживается на мужскую спину, чуть повыше ягодиц. Ее тонкие пальцы нежно скользят по спине, разминая напряженные мышцы, ее прикосновения сопровождаются поцелуями, и Майклсон, наслаждающийся ласками, даже не понимает, что происходит, когда Оливия тянет его запястья к спинке кровати, пристегивая их одно за другим наручниками. Соприкосновение стали с разгоряченной кожей быстро приводит Элайджу в себя, но уже поздно. Оливия довольно смеется, поднимаясь на ноги, и только щурится, когда мужчина смотрит на нее через плечо, прожигающим от ярости взглядом. — Что бы ты не задумала, синеглазка, — цедит он, — я советую тебе отказаться от своей идеи и просто отпустить меня. Немедленно. Тогда может, мы ограничимся лишь тем, что я отшлепаю твою попку. — О, тут я с тобой соглашусь, любимый, — почти ласково тянет Лив, склоняясь к мужской одежде, небрежной горкой, лежащей на полу, — мы ограничимся именно этим. Только шлепать на этот раз буду я. — Оливия! — буквально ревет Элайджа, судорожно пытаясь высвободить руки, — я сказал тебе: немедленно! — Как хочешь, — улыбается та, и в следующий миг на мужские ягодицы опускается кожаный ремень, отчего Майклсон буквально шипит от боли. — Что такое, любимый? — невинно интересуется Лив, мстительно улыбаясь, — не нравится? — Си-не-глаз-ка, — по слогам выдавливает из себя Элайджа, когда девушка вновь со всей силы опускает полоску кожи на его зад. — Это тебе за твою свадьбу, — приговаривает Оливия, вновь нанося удар, — это за ревность, а это за то, что ты сделал утром, не спросив моего разрешения! Майклсон не отвечает ей больше ни слова, стараясь с честью принять экзекуцию, пока любимая не успокаивается, и, отбрасывая в сторону ремень, не ложиться с ним рядом, поворачивая к себе его лицо. — Ты ведь не убьешь меня, если я тебя сейчас отпущу? — тихо говорит она, заглядывая в почерневшие глаза, — ты заслужил это наказание! Особенно после того, что сделал утром. — Не убью, — хрипло отзывается Элайджа, щурясь, — но лишь потому, что и, правда, переборщил утром. Твоя попка еще болит? — Немного, — сводит бровки Лив, — но ты… Даже не смей думать о подобном! — Не буду, — усмехается тот, видя, как синие глаза испуганно расширяются, занимая пол-лица, — не буду, пока сама не попросишь. — Скорее ты, просишь повторить то, что я только что сделала, — со смешком отзывается Оливия, и ее пальцы ловко расстегивают удерживающие Майклсона наручники. Едва она успевает это сделать, Элайджа тут же подминает ее под себя, заводя тонкие руки за голову. — Ты обещал, — шепчет Лив, понимая, что сейчас она вновь в полной власти любимого, которого никто (в этом Оливия не сомневается) не подвергал прежде подобному наказанию. — И я верен своему слову, — отзывается Майклсон, свободной рукой стягивая ее трусики, — напротив, я хочу еще раз попросить у тебя прощение, — и с этими словами он нежно целует ее шею, спускается к груди, и ниже, пока темная голова не оказывается между девичьих ножек. Оливия стонет, чувствуя умелые ласки любимого, который без сомнения знает, как свести с ума, заставляя молить взять ее, и Элайджа ласкает ее, до тех самых пор, пока девушка не начинает просить его о большем. Майклсон только улыбается, на миг отвлекаясь от своего занятия, и его губы сменяют пальцы, которые давят на набухший бугорок, между дрожащих девичьих ножек, заставляя Лив кричать от острого удовольствия. — Элайджа, прошу, — шепчет она, глядя на любимого совершенно безумным, мутным взглядом, — я больше не могу. — Скажи, что ты — моя, синеглазка, — приказывает девушке тот, не сводя с раскрасневшегося лица пристального взгляда, — скажи, что ты — только моя. — Твоя, — едва дыша, отзывается Оливия, шире разводя ножки, между которых мужские пальцы играют танец страсти, от которого она почти на грани, но все же ей хочется большего, и только он — тиран и деспот, желающий быть ее вечным хозяином, может дать ей то, в чем она нуждается. — Я — твоя, — говорит Лив уже тверже, и синие глаза смотрят прямо в темно-карие, — я — только твоя, Элайджа. Я люблю тебя. После ее слов, Майклсон подается вперед, накрывая ее своим телом, резким толчком заполняя собой тесное лоно, и Оливия обвивает его руками и ногами, стараясь слиться с любимым как можно сильнее. И он берет ее. Сначала нежно, мягкими движениями, постепенно ускоряя темп, пока Лив не накрывает обжигающая волна, сметающая все на своем пути. Она приходит в себя через несколько минут, в совершенно неудобной позе, и не сразу понимает, что ее запястья прикованы к спинке кровати. — А теперь, моя очередь синеглазка, — довольно выговаривает Элайджа, склоняясь над ее часто вздымающейся грудью, — но не бойся, я не буду тебя бить. Мы займемся кое-чем гораздо более интересным... И Лив широко улыбается, подставляя ему для поцелуя свои алые губки.