Mephistopheles

Вокруг тихо. Даже слишком. Нет ни слабого дуновения ветра, ни шуршания, издаваемого маленькими насекомыми в траве, ни звука соприкасающихся крыльев или треска сухих веток от лап лесных животных. Я не слышу собственного дыхания. Но лёгкие по-прежнему сжимаются и разжимаются, циркулируя по кругу воздух. Это продолжается недолго — через одиннадцать секунду я перестаю ощущать их. Они словно замирают, прекращают выполнять привычную функцию. Сердце глухой болью напоминает о себе, от него по артериям и венам бежит кровь, становящаяся в один миг огненной, в другой — ледяной. От этого тело бросает в крупную дрожь. Но я всё так же ничего не слышу. Левую ладонь что-то разрывает изнутри, крутясь калейдоскопом и ломая кости. По венам течёт липкая масса, разливаясь по каждому капилляру и медленно захватывая сантиметр за сантиметром, превращая в себе подобное. Больно. Мне невыносимо больно. Перед глазами чернота. Это я понимаю, даже не поднимая век — они будто неживые, отказываются воспринимать команды, плотно держась за нижние. По позвоночнику проходится судорога, тело изгибается в спине и опускается обратно. А огонь не затихает, наоборот набирает обороты — перекидывается на плечи, обугливает ключицы и стремится к быстро бьющемуся сердцу. Что произошло? Я была в детском доме на задание от мэрии города. Мы разделились на две группы, я оказалась, как всегда, со своей командой: Нацу, Грей, Эрза, Венди. Только без Хеппи. Где Хеппи? Мы устроили благотворительный вечер, на следующий день разбирали принесённые вещи. Нацу веселился с детьми на улице, а я с остальными упаковывали подарки. Больно. Господи, прекрати это! Дети были счастливы. Эрза, Грей и Венди устроили чудесное представление. А мы с Нацу в этом не участвовали. Почему? Сердце разрывается, оно слишком быстро стучит, словно совсем скоро проломит рёбра и вырвется наружу. Я готова сама разодрать грудную клетку и вырвать сердце. Только бы боль ушла. Когда меня избивал Гажил, ломая ребра и руки, мне было не так больно. Я повторю это ещё несколько раз, если мне позволят, взамен на прекращение этого. Падение с крыши разрушающегося дома и последующий удар головой об острые камни кажутся мягкой периной. Смогу вытерпеть это тысячи раз. Лишь бы не чувствовать эту боль, сравнимую с адом. Легче умереть. Да, да! Убейте меня! Я не могу это больше терпеть. Заставляю себя снова сконцентрироваться на произошедшем. Чтобы хоть как-то отвлечься, на жалкие пару минут. Нацу пригласил меня на прогулку по вечернему Крокусу. Я была счастлива. Но почему тогда я здесь? Где это здесь? Горло охватывает огнём. Он опускается от сердца к лёгким, очерчивает печень и врывается в желудок. На языке металлический привкус, а голову бьёт огромный молот, череп трещит, словно ломается. Господи, убей меня. Тишина. Как же мне надоедает эта нескончаемая тишина. Вот бы услышать хоть маленький шорох, почувствовать лёгкое дуновение ветра, узнать, что я ещё жива. Жива ведь? Конечно, иначе бы не было этой страшной боли. Больно. Больно. Больно! Огонь везде — он сжигает кожу, мышцы, прожигает кости, оставляет лишь пепел. В левой руке он бушует сильнее всего, она, наверное, уже обуглена, чёрная, тошнотворно мерзкая. А сердце покрывается коркой подгоревшей крови, хоть как-то отстраняющей его от приближающегося огня. — Ю…и… бо…сь… Что это? Кто-то рядом? Чёрт, почему я не могу увидеть его?! Или её… Нет, если бы я могла видеть, я могла бы и кричать. Кричать громко, страшно, оглушающе. Потому что затихшая агония, словно позволив мне услышать, снова бушует, рвёт на части, сжигает заживо. — Лю…и, бо…ис… Что ты хочешь сказать? Что? Я не могу разобрать. Боже, больно. Огонь захватывает колени, выжигает дорожку по костям к щиколоткам, колет пальцы. Вызывает новые муки. Пожалуйста, продолжай говорить. Ты останавливаешь это. — Бори… со…ти…ляй…я… Не замолкай! Говори громче. — Борись, Лю…и… Бороться? С чем? Со смертью? Пальцы ног кусает, плавит сухожилия. Я не ощущаю своего тела. Я могу лишь знать, где сейчас пылает огонь, где сейчас эпицентр нескончаемой боли. Но я не знаю, как выглядят мои ноги, руки, лицо. Неужели меня правда объял огонь? — Борись! — вдруг появляется чей-то голос, быстрый, чёткий, выстрелом проникающий в пылающий мозг. — Сопротивляйся! Я слышу. Я могу разобрать слова. Но мне всё ещё до дикости больно. Сердце глухо стукается о рёбра три, семь раз, а потом замедляется. Это конец? Я всё-таки умру, а этот голос… Он просто мне чудится. Да. Да, так и есть. Я же ничего не слышу. — Не смей сдаваться! Ты нужна мне живой! Живой… без боли и адского огня? Без ломающихся костей и обугленных пальцев? Но зачем, если это всё может прекратиться через несколько минут. Я умру и больше не почувствую. Нет, мне незачем бороться. — Миру нужна Люси Хартфилия! — Он не отпускает, почему он продолжает это говорить? И почему спасительный голос вдруг стал обременяющим? Так не должно быть. Он меня спасает! — Ты нужна Нацу, помнишь, ты же обещала ему свидание. В сердце что-то разливается, тёплое, мягкое, сладкое. Оно сглаживает рубцы и охлаждает корку крови, лопающуюся под натиском огня. Становится новым щитом, прочным и непреодолимым. Но огонь не утихает, новой агонией охватывает тело, каждый сантиметр, беспощадно жаждущий жизни. — Ты ведь была счастлива, признай, он обратил внимание, чего ты так ждала. Ну же, Люси, ты нужна ему, — кажется, правое запястье кто-то крепко сжимает. — Ты нужна мне… Я нужна. Но как же все несчастья, в которых виновата одна я? Во всех смертях, неурожаях, войнах… Нет, я нужна миру, хотя бы из-за того, что могу изменить его. Попытаться сделать лучше. Прохладная сладость появляется в районе живота, она обволакивает желудок, тушит пожар. Бежит по ногам, остужает пальцы, зализывает раны от укусов адского огня. Ещё чуть-чуть. Осталось немного, и боль уйдет навсегда. Не надейся, — голову раскалывает зловещий тон, скрипящий и масляный. И сердце вдруг начинает атаковать огонь с большей силой, со страшным напором разгораясь в тысячи раз сильнее. Умереть! Умереть более безболезненно, чем сопротивляться. Хочу умереть! Нет. Нельзя. Меня ждет Нацу. Тот, кто мне не безразличен уже давно, и в чем я долго не могла признаться самой себе. Я должна помочь Эрзе, дать важный совет Венди, о котором она безмолвно просит каждый раз, когда мы пересекаемся взглядами. Должна продолжить развивать только начавшийся проект безвозмездной помощи нуждающимся по всей стране. Я столько могу сделать. И не могу просто так умереть. — Да, да, Люси, борись. Не останавливайся, — знакомый шёпот наполняет каждый уголок разума, дарует успокоение, притупляет боль. — Я с тобой. Я чувствую его. Не зная, кто он, и сжимает ли он мои руки, чувствую его поддержку. Ну же, я не могу просто так испариться. Исчезнуть из этого мира. Огонь в коленях затухает, его крупицы на кончиках правой руки рассеиваются. Боль отступает, оставляя всё больше и больше, сантиметр за сантиметром. Пока полыхающее пламя не остаётся только у сердца, распирающее грудную клетку и рвущееся наружу. Боль ушла отовсюду, а теперь направляется к единственному, что заставляет тело сопротивляться, — к сердцу. Но тёплая нега тушит её, смягчает. Глупая девка, не сопротивляйся мне! — НЕТ! Я резко распахиваю глаза, сажусь. По всему телу проходится судорога, глаза режет от света, а не потушенный пожар вырывается. Чёрной материей расходясь в разные стороны и сжирая всё на своем пути. Вокруг тихо. Взгляд расфокусирован, метается по окружающей обстановке, которая странно тёмная — яркий свет исчез. И голоса больше нет. Я судорожно мну пальцы, тру ладони друг о друга и проклинаю зрение, которое не в состоянии отображать реальность. Но запястья медленно приобретают чёткость, и я могу видеть чистую кожу предплечий и ладоней. Левая рука ничем не отличается от правой, все кости целы — прощупываю её несколько раз. Взгляд цепляется за обнажённые бедра, колени, голени. Они контрастируют в темноте белым светом, но больше ничего нет. Огонь был внутри, он съедал меня только внутри. Я была в лесу, а сейчас где? Оборачиваюсь. Голова начинает тихо ныть, виски пронзает колкая боль, которая как-то быстро исчезает. И картинка, поплывшая на несколько секунд, восстанавливается. Вокруг меня комната. Деревянные стулья, шкаф и массивная кровать. А ещё потухшие свечи и плотно закрытые шторы, тускло просвечивающий дневной свет. Больше ничего. Я сжимаю пальцами волосы на макушке, сутулю спину и обнимаю колени. Отголоски боли ещё звучат в памяти. Ноги сводит от усталости, глаза продолжает резать, но уже не от света, а от воздуха, пропитанного тем страшным огнем, который рассеялся сразу же, как покинул моё тело. Слева раздается тихий хлопок, и я поворачиваю голову. В паре метров от кровати стоит высокий мужчина. Его ярко-рыжие волосы забраны на затылке, несколько прядей спадают на лоб, хрящи ушей украшают шесть золотых колечек-сережек. Белая рубашка расстёгнута на три пуговицы, золотистый галстук торчит из кармана чёрного пиджака. А на нагрудном кармане мерцает символ льва. — Локи? Я сглатываю. Он выглядит больше, сильнее, вселяет опасность. И от него исходит огромное количество магии. — Что произошло? Тру глаза ладонями. Может, мне всё это видится? Просто после болевого шока? — Если ты обо мне, то это благодаря тому, что сидит внутри тебя, — невесело усмехается Локи, но после улыбка исчезает с его лица. — Люси, как тебя угораздило оказаться ночью в лесу, да ещё и залезть в защищённый от чужих глаз храм? — Мне было плохо, — выдыхаю, прикрываю глаза. — Нужно было побыть одной. Мама говорила, что деревья надёжные слушатели. — Лейла много чего говорила и много во что верила, это не обернулось ничем хорошим, — качает головой он и снимает пиджак, накрывает им мои обнажённые плечи. — Я не хочу, чтобы ты повторяла её ошибки. — Кажется, я уже совершила самую ужасную из всех. Локи молчит. Его голова опущена, а на лице мертвенная печаль и горечь. — Но знаешь, тебе к лицу изменения, — выдавливаю из себя смех, но он звучит безжизненно и глупо, поэтому я быстро замолкаю, настороженно смотря на него. — Локи, что случилось? — В том храме находился посох, который по своему естеству является клеткой для демонической сущности, её ограничителем. Несколько веков этот храм отталкивал от себя забредавших в его пределы людей сильным заклятием, которое дало слабину этой ночью и впустило тебя, — он говорит это отвернувшись. Его плечи напряжены, под тонкой тканью рубашки ходят мышцы. — Я… Я разрушила ее? — внутри что-то сжимает сердце. — Он вырвался? — Он в тебе. Я застываю. Даже сердце останавливается на краткий миг. И я оказываюсь в полном вакууме. Вокруг всё темнеет, холодеет, застывает. Эта боль… Этот огонь вызвал демон? Он хотел завладеть моим телом, поработить, присвоить себе… — Я одержима? — я смотрю на Локи, глаза застилает мутная пелена, запястья режет судорогой. — Ты слышишь голос? — Нет. — Только не ври, Люси, не сейчас, — он сводит брови на переносице, складывает руки под грудью. — Сейчас нет, не слышу, — жмурюсь, утыкаюсь носом в колени, только бы не видеть его мрачное лицо. — Что мне делать? Всё это напрягает. Напрягает так, что стоило поддаться огню… — Он хотел завладеть моим телом? Когда я чувствовала… — я осекаюсь, бормочу оставшиеся нечленораздельными звуками, крепче обнимая согнутые в коленях ноги. — Но я подчиняюсь сама себе. Пока что. Кровать издаёт тихий скрип, и я чувствую, как она проминается, когда Локи садится рядом, но спиной ко мне. Ему тяжело смотреть на меня? Потому что моё лицо обезображено? Но если руки в порядке, значит на моём теле нет шрамов. Возможно, ему просто жаль, что это случилось со мной… Именно со мной… Нет, здесь что-то другое. — Где я? — тихо спрашиваю, сглатывая вязкую слюну, скулу очерчивает слеза, скатывается по шее и ложбинке между грудями. Глухо шмыгаю носом. — Мы в нескольких милях от Крокуса, — отвечает Локи, наклоняя корпус вперед и упираясь локтями в колени. — Тебя нашли охотники этой деревушки. А я… Я не мог забрать тебя в свой мир, потому что мы не знаем, как он поведет себя в космосе — вдруг твоё тело бы просто разорвало, такого никогда не случалось. Демон не оказывался в Звёздном мире. Он представляет угрозу даже сейчас, поэтому я не мог рисковать, — он чуть поворачивается, смотрит долгим взглядом на мои покрасневшие щеки и наполненные слезами глаза. — Прости. Локи вытирает слёзы, быстро скапливающиеся в уголках глаз, мягким движением, повернувшись ко мне. Он размазывает их указательным пальцем по большому и поджимает губы. — Но я был рядом. — Я слышала, — давлю из себя слабую улыбку и перехватываю его руку, крепко сжимаю прохладные пальцы своими, совсем холодными. — Ты прекращал боль. И ты напомнил мне о… — я замолкаю, голову словно пронзает электрическим разрядом, и мысли яснеют, — Нацу. Господи, они, наверное, ищут меня! Мне нужно к ним. Я вырываю свою руку из широкой ладони и вскакиваю на ноги. Пиджак соскальзывает с плеч и падает бесформенной массой на пол. В глазах темнеет, голова снова начинает кружиться, и я прижимаю холодные пальцы ко лбу, сутулясь. — Нет. Это опасно, — Локи встает следом и молча поднимает пиджак, накрывает меня им и прижимает к себе. — Ты не можешь контролировать его… Опускаю взгляд: на мне нет одежды. Я этого и не заметила. Кошусь на кровать в поисках футболки и брюк. Но на белом одеяле только серая горстка пепла, очерчивающая четко место, где я лежала. Закусываю губу и смотрю на Локи, продолжая прижиматься плечом к его тёплой груди. — Но я же контролирую своё тело и разум, — хмурюсь и отступаю на шаг, чтобы в полной мере видеть его лицо. — Подожди, ты что-то не договариваешь? Локи? Почему ты отводишь взгляд? Что случилось? Локи жмурится, качает головой. Я вижу, как внутри него что-то борется. Сказать или не сказать. Конечно же, сказать! Я должна знать правду. Локи решает так же, потому что в следующую секунду ведёт меня в сторону выхода из комнаты, а потом и из дома. Меня ослепляет яркий солнечный свет — солнце находится в зените. Небо голубое-голубое. Такое же, как и вчера. Зелёная листва деревьев сияет, небольшой пруд сверкает, отражая солнечные лучи. Я жмурюсь, лицо обдает приятным теплом. Но одно меня настораживает. Слишком тихо. Ни пения птиц, ни шагов, ни гула голосов. Я напрягаюсь и широко раскрываю глаза, смотря на земельную дорожку, отходящую от дома к широкой и центральной. Там, на пересечении, лежит человек. Рядом с ним — собака. Сердце пропускает удар, а я — мгновение, чтобы перевести взгляд на соседний дом, на крыльце которого безжизненно сидят двое детей, откинувшись на дверь, а красный мяч покоится у их ног. Здесь десятки бездвижных тел. Серых, бездыханных, мёртвых. — Господи, это я сделала?! Ноги подкашиваются, и я валюсь на землю. Но Локи вовремя меня подхватывает, не даёт упасть. Внутри всё сотрясается, в голове заседает громкий звон. Я. Убила. Всех. Этих. Людей. — Я не умер только потому, что являюсь духом. Но этот мощный выброс смог захлопнуть врата и заблокировать их на какое-то время. Локи отворачивает меня от улицы, загораживает её спиной. Он прижимает мою голову к своей груди, гладит дрожащую спину. Что-то успокаивающе шепчет, но я не слышу его до того момента, пока он не произносит то, о чём я сама не позволяю себе задуматься. — Это может повториться, и если ты будешь в это время в людном месте или гильдии, то… Перед глазами вырисовываются родные лица Нацу, Грея, Эрзы, Миры, Венди, — моей семьи. Но после их глаза тускнеют, застывают, кожа сереет. Они умирают. Умирают прямо у меня на руках, и я ничего не могу сделать. — Нет! Не продолжай, — я качаю головой, прижимаясь сильнее к нему. Но не чувствуя ту безопасность, которая всегда исходит от него. И это пугает. — Я не могу вернуться. Жмурюсь, по щекам бегут десятки маленьких капелек, проносясь всё по тому же пути: скула, подбородок, шея, только теперь появляется новая преграда — пиджак, в который я безнадёжно кутаюсь, потому что воздух вокруг леденеет. — Как мне избавиться от него? Есть ли какой-нибудь способ? — спрашиваю бесцельно, просто для галочки. Ведь знаю ответ. Избавьте лучше меня от этих разговоров. Вы ничего не сможете сделать, — раздается совсем рядом. В моей голове. И я испуганно отшатываюсь от Локи, сжимаю пальцами плечи. — Господи! — вскрикиваю и снова жмурюсь. Его не существует. Перестань его звать каждый раз, когда кто-то плюет тебе под ноги очередным фактом твоей одержимости. Он во мне. Во мне действительно кто-то сидит. Слышит мои слова, мои мысли, читает эмоции. Господи, как мне страшно! Пожалуйста, останови это! Оборачиваюсь. Я остаюсь одна. Дверь резко запахивается — дует сильный ветер. Делаю несколько шагов, спускаюсь по маленькой лесенке, оказываюсь на земельной дорожке. В босые ступни сразу же врезается несколько острых камушков и сухих веточек. — Локи? Локи, ты куда исчез?! Мне страшно, — зову, голос жалобно подрагивает. По позвоночнику тянется липкий страх, когтистыми лапами сжимает щиколотки, давит на запястья. Страшно. Страшнее огня. Точно, я даже не боялась, когда во мне пылала адская агония. Я просто хотела, чтобы она исчезла… Не думала, откуда она взялась. Просто просила смерти. А в итоге умерли невинные люди. Взгляд цепляется за безжизненную фигуру, скользит по рубахе, заправленной в брюки, ботинкам с чёрной подошвой, лохматой собаке, чья шерсть колыхается под ветром. Я убила их. Я! И ещё десяток мирных жителей этой деревни. Если бы они не нашли меня в лесу, были бы живы. Во всем опять виновата я. Больше никто. Из груди вырывается хриплый вздох. Я больше не могу находится среди людей. Я угроза для их жизни, для всего мира. Сзади раздается знакомый хлопок. Оборачиваюсь и стремительно сокращаю между нами расстояние, крепко обнимаю. — Не уходи, пожалуйста, — пальцы собирают рубашку на спине, сжимаются в кулак. — Мне страшно. — Он снова захлопнул врата, он задействует свою силу, — выдыхает Локи, крепко обнимая в ответ. — А раз так, он может взять твоё тело под контроль. — Что мне делать? — из горла вырываются булькающие вздохи. — Я не хочу исчезать из этого мира. Меня будут искать, и зная Нацу… Он меня найдет. А если я не смогу сдержать его? Если я убью Нацу? Нет, нет, нет. Я не хочу никому навредить. Что мне делать… Локи? — Обставить твою смерть будет слишком жестоко для них. — Я собираюсь вернуться. Но я не хочу обременять мастера… Он тоже не должен ничего знать, — я громко шмыгаю носом, смаргиваю слёзы, полностью застилающие глаза мутной пеленой, из-за которой яркие краски вокруг тускнеют. — Он мог бы помочь, — возражает Локи. — Нет. Я не хочу просить его помощи, потому что тем самым подвергну опасности. — На время ты можешь создать свою копию, — после долгой паузы говорит Локи, — точную и неотличимую от оригинала. Теперь у тебя достаточно для этого сил. Тебе всего лишь нужно вдохнуть жизнь в одно из этих тел, а остальное сделают Вирго и близнецы. Они всегда хотели создать твоего настоящего двойника. И у нас будет время, чтобы избавиться от демона. Не тешь себя несбыточными надеждами. Замолчи, замолчи. Ты превращаешь мою жизнь в ад. Разве этого тебе недостаточно? Я долго смотрю в никуда, взгляд нацелен в маленькое пятно света, просачивающиеся через щель между плечом Локи и моим. Я теперь всегда буду слышать этот жуткий голос? — Люси? Я чуть отстраняюсь, поджимаю губы и стараюсь не пересекаться взглядом с его встревоженными карими глазами, которые тоже меняются — их контур становится медовым, а по всей радужки рассыпаны золотые крупицы. Если я буду просто делать, он не сможет меня остановить, и его голос не будет наполнять мои мысли. — Где мои ключи? Я совсем о них забыла, — осознание того, что во мне кто-то сидит выматывает, напрягает ещё жёстче. — Я взял смелость забрать их себе, — Локи достает их из нагрудного кармана и протягивает мне, продолжая одной рукой крепко обнимать, прижимая к себе. — Несмотря на то, что я был рядом, у людей остро развита выгода и тщеславие. — Я понимаю. Ты не мог рисковать. По пальцам проходит сладкое тепло, когда в моих руках оказывается связка ключей, и я на миг забываю о сложившейся ситуации. Но потом быстро прихожу в себя, ища два нужных ключа. — Придворной дамы откройтесь врата! Дева! Хлопок. И рядом появляется Вирго, вот только она тоже сама на себя не похожа. Теперь у нее длинные волнистые волосы, но все такого же нежного цвета. На голове черный обруч с золотым символом девы. Её платье тоже меняется — лиф укорачивается, создавая соблазнительную зону декольте, украшенную к тому же белым ажуром. Плечи обнажены, рукава-колокольчики также заканчиваются ажуром, пышная юбка доходит до щиколоток. Но одно неизменно — на запястьях всё так же громоздкие оковы, соединённые непрерывной цепью. — Небесной двойни откройтесь врата! Близнецы! Рядом с девой появляются двое тощих подростков. Джеми и Мини одеты одинаково — чёрные комбинезоны и синие широкие футболки. Только волосы девочки длиннее, они забраны в два хвостика на макушке, и в руках она держит плюшевого мишку с розовым бантом, повязанным на шею. У Джеми — перчатки без пальцев и красный платок, торчащий из кармана. А ещё у них золотые сережки в виде символа близнецов. — Как нам теперь тебя называть? Госпожой или так же Люси? Хотя энергия, которая исходит от тебя, точно убьёт всё живое, — говорит Джеми, пиная землю и убирая руки в карманы. — Спасибо, кстати, я никогда не был настолько переполнен силами. Мне теперь всё подвластно! Можно завоевывать мир! — Джеми! — испуганно пищит Мини, хватая брата за руку и хорошенько дёргая так, что мальчик пошатывается и чуть не падает. — Будь вежливее. Мало ли, что может произойти, — шепчет ему на ухо, но я всё равно слышу. — С вами ничего не произойдёт, — уверяю их и убираю ключи в карман пиджака. — Локи тому доказательство. — А прикид у тебя зачётный, — свистит Джеми и салютует правой рукой, — я его запомнил. — Что-то ты разошёлся, — замечает Вирго, складывая руки под грудью и наклоняя голову вбок. — Хочешь, я могу тебя наказать? Отшлёпать плеткой или засунуть её тебе в… — Хватит придуриваться, — останавливает её Локи и серьёзно смотрит на духов. — Вы здесь не для того, чтобы соревноваться в остроте юмора. — А для чего? — сразу же выкрикивает Джеми, Мини только удручённо качает головой и извиняющееся смотрит на меня. — Проверить наши силы? Я уверен, мы теперь сможем скопировать саму Эрзу! Нет! Самого Джуру! Мини, давай попробуем прямо сейчас! Я прикрываю глаза и сажусь на ступеньки. Солнце продолжает ярко светить в зените. Джеми никогда не был таким разговорчивым. Их так меняет сила демона? — У вас есть для этого другая возможность. Пока Локи посвящает их в детали плана, я борюсь с пронзительным желанием сбежать, найти Нацу и всё ему рассказать. Он меня поддержит, поможет, всё поймет. И мне не придётся заменять себя копией. Как же это звучит бредово! Но всё ради его безопасности и безопасности остальных. Если всё сложится, они ничего не узнают. О произошедшем будут знать я, духи и больше никто. Не забывай обо мне, детка. Я всегда буду знать, что творится в твоей голове. Вздрагиваю, по шее проходится табун мурашек, перекидывается на спину. Я не хочу его слышать, не хочу. Чёрт, почему все так произошло? Моё везение здесь явно сыграло свою роль. Точно. Это часть чьего-то плана? Внутри всё потряхивает от одной только мысли. Нет, нет. Не надо об этом думать, будет только хуже. — Думаю, так будет лучше, — раздается над ухом мелодичный голос Вирго, и она щёлкает пальцами. Секунду ничего не происходит, и я непонимающе смотрю на неё. А потом моё тело облачается одеждой — закрытым чёрным платьем, расходящимся от талии юбкой клёш, с длинными рукавами. Я давлю улыбку в знак благодарности и ищу Локи с близнецами. Они стоят над телом девушки в яркой юбке и с волнистыми волосами. Джеми и Мини сосредоточенно что-то говорят, вытянув руки и касаясь друг друга ладонями, а тело лежит прямо между ними. Я отворачиваюсь — не могу на это смотреть. — В чём ты была? — спрашивает Вирго. Ей, в отличие от меня, интересно наблюдать за манипуляциями близнецов. — Брюки и белая широкая футболка, — отвечаю я, задумавшись. — Почему ты так странно разговариваешь? — Сейчас у меня не поворачивается язык называть тебя «принцессой» или просить наказать, — пожимает плечами Вирго, улыбаясь. — Ты стала сильнее, мы все это чувствуем. А ты можешь видеть это по нашему облику, мы ведь питаемся от сил хозяина. И твоя сила стала настолько огромной, что Звёздный владыка предположил, что ты можешь испепелить в порошок даже духа. Хотя, как ты знаешь, мы уже мертвы. — Но ты ведь меня не боишься? — Нет, я знаю, что ты считаешь нас друзьями, — просто отвечает она и поворачивается ко мне. В её голубых глазах я не вижу ни тени страха. — Идём, всё почти готово. Всё готово… Мёртвое тело приняло мой облик. Но я не готова увидеть себя бездыханной. Поэтому выжидаю несколько минут, за которые Вирго успевает переодеть девушку, и на негнущихся ногах иду в их сторону. Каждый шаг громом отдаётся в моей голове, режет пальцы. А что, если это ещё одна непростительная ошибка? Близнецы постарались на славу — её не отличить от меня. Такие же пшеничные волосы, чуть вздернутый нос, герб гильдии на тыльной стороне ладони. Я на мгновение смотрю на свою хвостатую фею и внутри всё сжимается. Теперь я, настоящая, покидаю родную гильдию. — Может, оставим её мертвой. Пусть все думают, что ты умерла, — подает голос Джеми, но укоризненный взгляд Локи его затыкает. — Ладно, я понял. Но вы хотя бы зацените, как мы постарались! Мы раньше ничего подобного не делали. — Для тебя это всё шутка? — спрашиваю я, поднимая на него болезненный взгляд. — Ты думаешь, мне самой всё это нравится, и я тащусь от сложившейся ситуации? — П-прости. Он бормочет что-то ещё, но я не слышу. Передо мной есть только неподвижная девушка, вторая я, которая получит шанс жить, ничего не знать, довольствоваться счастьем. Моим счастьем! Но это гарантирует, что меня не будут искать, что никто не пострадает. Это правильно. — Люси-сан, ложись вот сюда, — Мини указывает на место рядом с девушкой. — Вы должны образовывать прямую. Да, вот так. Можно поближе, чтобы вы утыкались макушками. Сердце громко стучит в груди. Голова в месте соприкосновения пылает. Солнце больно режет по глазам, а слёзы практически высыхают, стягивая щёки неприятным ощущением. Ещё чуть-чуть. И всё закончится. Люси Хартфилия не исчезнет, и никто не будет знать, что настоящая далеко от родного Хвоста феи, а возможно и от Фиора. — Расслабься, ни о чём не думай, — Мини садится справа от меня, загораживая солнце, на лицо падает тень. — Это займёт какое-то время, но главное, не думай, иначе длительность процесса увеличится, и нам придётся отсекать лишнее. — Можешь вспоминать прошлое, а лучше последние минуты вчерашнего вечера, нам тогда не придется копаться в твоих воспоминаниях за сегодня, — продолжает за неё Джеми и садится напротив. — Странно, что ты предложил. Любишь же копаться в чужих мыслях, — на мой лоб ложится прохладная ладошка девочки, а она насмешливо смотрит на брата. — Сейчас не тот случай, — бурчит он, кладя свою руку поверх девичьей. — Поехали. Я закрываю глаза. Ни о чём не думать. Ни о чём не думать. Голову наполняет странное тепло, словно поток воды, оно омывает каждый уголок разума, переполняет и переливается за края. Перед глазами мелькают лица, тысячи лиц — родителей, прислуги, друзей, знакомых. Я будто заново проживаю каждое мгновение, но в ускоренном темпе. И думать о чём-то другом не получается само собой. На меня нападают старые мысли и переживания, симпатия к Локи, не взаимная влюблённость в Нацу, страх перед Джераром, Зерефом, Акнологией… война с драконами. Крики, слёзы, смерть. Нет, я не хочу это видеть заново! — Расслабься! Легко сказать. Труднее сделать. Я глубоко вдыхаю, выдыхаю. Просто отключиться, не думать. Плевать на воспоминания, каруселью проносящиеся около меня. И плевать, что они будут ещё у кого-то. Просто плевать. — Мы заберём ещё большую часть чистой магии Заклинателя звёздных духов, поместим в это тело, — издалека доносится тонкий голос Мини, — в тебе останется одна десятая, чтобы ты тоже могла нас призывать, остальное восполнит сила демона. — Мы можем перенести его частичку в твою копию, чтобы вы были связаны… — начинает Джеми, но я отрицательно морщусь. — Нет, даже не думай об этом! — Хорошо. Думала ли я когда-нибудь, что со мной может такое случится? Конечно же, нет. Зато в мире теперь две Люси Хартфилии, две части одного целого… Спустя секунды я физически ощущаю, как родная магия вытекает из моего тела, предоставляя место тёмной страшной демонической энергии. Я буду насквозь пропитана ею, от меня будет за милю нести опасностью, смертью. Сжимаю кулаки. Больно терять частичку себя, с которой ты прожил всю жизнь. Невесело усмехаюсь, совсем не думаю о том, как тяжело жить, зная, что тебя заменили. — Всё. Я открываю глаза. Прислушиваюсь к себе. Ничего не изменилось. Пустое место внутри быстро заполнилось, мне даже наоборот становится легче. Медленно сажусь, Локи помогает мне подняться, подставляя локоть. И я доверчиво сжимаю его плечо, вставая на ноги. — Получилось? — Да, — глаза девочки сияют, — наше лучшее творение. Киваю, поджимая губы, и стараюсь не смотреть на землю, где лежит она. — Как только она поймет, что ненастоящая — копия, — говорит Джеми, отряхивая ладони, — она исчезнет, и память, которую ты захочешь оставить себе, — тоже. Поэтому просто поглоти её, когда наступит время. И не затягивай с этим. Один раз увидит тебя в толпе — ладно, но если вы начнёте взаимодействовать, она может всё понять раньше того, как ты поймешь, что прокололась. — Я поняла, спасибо. — Ещё рано благодарить, — качает головой Джеми, — в неё нужно вдохнуть жизнь. Если что, это не будет считаться, что ты передаешь ей демоническую сущность. Ты просто должна ей передать часть жизненной силы — как пустить ток, чтобы её сердце заработало. — Как мне это сделать? — я отстраняюсь от Локи и наконец-таки решаюсь взглянуть на себя вторую. Новая Люси. — Рот в рот, — пожимает плечами мальчик. — Что вы на меня так смотрите? Это же единственный вариант. Ещё, конечно, не опробованный, потому что раньше никто не воскрешал людей таким способом. Хотя, если учесть, что её убил выброс, вышедший из твоего тела, — он указывает пальцем на мою грудь, а потом на девушку, — то ты теоретически можешь поглотить то, что забрало её жизнь, — как отмотать время. Но только для неё. Умный коротышка. Такие представляют угрозу. Его нужно убить. — Что это? Кто-то пытается закрыть наши врата! — испуганно говорит Мини, оборачиваясь несколько раз, словно угроза носит физическую оболочку. Нет! Ты их не тронешь. Ни сейчас, ни когда-либо ещё. Я закусываю щеку, плотно жмурясь. Что мне сделать? Как его ограничить? Его сила теперь моя, значит я могу обернуть её против него? — Люси? Подождите, не нужно кричать. Я хватаюсь руками за голову, оседаю на землю. Он продолжает говорить, разноситься в каждый уголок сознания. Он везде. И нигде одновременно. Замолчи, замолчи. Замолчи! Сердце больно ухает в груди. Солнце вдруг начинает жечь кожу, плавить её до костей, а в левой руке зарождается огонь. Больно. Нет. Нет. Только не снова. На глазах выступают слезы. Это не должно повториться. Дай мне день, потом делай, что хочешь. Мне нужно оживить её. И всё. Из горла вырывается жалобный всхлип. Пожалуйста. За язык тебя никто не тянет. Сама предлагаешь. Резко всё прекращается. И я облегчённо вздыхаю, поднимая глаза к небу. Господи, за что? — В порядке? — раздаётся рядом, и я вижу, как Локи наклоняется ко мне, чтобы снова помочь подняться. — Всё хорошо. Я не поднимаюсь на ноги, уворачиваюсь от рук Локи и подползаю к обездвиженной девушке. Лучи солнца причудливо играют в светлых волосах, к белой футболке прилипли травинки. Она идентична мне. А теперь будет ещё и жива. Глубоко дышу, пытаюсь остановить слёзы. Сколько слёз, твою мать. Хватит. Рвано вдыхаю и склоняюсь над ней. От её кожи разит мертвенным холодом, и я морщусь, касаясь губами её губ. По телу разбегаются тысячи маленьких судорог, а после возвращаются, и вместе со слабым электрическим разрядом и воздухом проникают в её трахею и сердце. Но оно молчит. Слишком слабый импульс. Ты не хочешь этого делать. Сжимаю пальцы в кулаки и всё равно прислушиваюсь. Сердечного ритма нет. Я снова наклоняюсь над ней. Но в этот раз пытаюсь забрать всю поражающую живые ткани тёмную энергию, вдыхая полной грудью горький дым, быстро расходящийся по моему телу и занимающий последнее свободное место. А после выдыхаю мощный поток чистой энергии, который описывает дугу около моего сердца и лёгких, и врывается в чужое тело. На меня накатывает усталость, и я запрокидываю голову, садясь на землю. Через закрытые веки в сознание всё равно прорывается солнечный свет, но внутри всё замерзает. Плечи начинает сотрясать. То ли от напряжения, то ли от холода. Рядом раздаётся шуршание. Мини и Джеми склоняются над телом. И все замирают. Я ловлю себя на том, что в какой-то момент задерживаю дыхание, в предвкушении. Долгое время ничего не происходит. А потом тишину разрезает глухой удар, ещё один, сильнее предыдущего. — Получилось! — восклицает Мини, хлопая в ладоши и широко улыбаясь. — Нацу не отличит нас? — тихо спрашиваю я, наблюдая, как бледные щеки наливаются румянцем, а ресницы мелко дергаются. Её грудь размеренно поднимается и опускается. — Ты начала пользоваться новыми духами, вот и всё, — хмыкает Джеми. — Если ему не понравится её запах. Но мы пытались сделать его максимально приближенным к твоему, — тише добавляет, — поистине великая работа. Ты боролась со мной ради него, а в итоге всё равно теряешь. Как это глупо, и как по-человечески, — в голове раздается рокот, схожий с громом, и я жмурюсь. — Заткнись, заткнись, заткнись, — шепчу себе под нос, раскачиваясь взад-вперед. — Всё хорошо? На плечо ложится прохладная ладонь Локи, и я заставляю себя открыть глаза. — Да. — Всё получится. — Надеюсь. Я чувствую поддержку — она словно осязаемая накрывает мою спину плотным плащом. И я хочу верить, что у нас всё получится. И мы нигде не допустили непоправимой ошибки. — Вирго перенесёт её ближе к городу. Сделает так, чтобы это было похоже на обычное нападение тёмных магов, никто ничего не заподозрит, — обнадеживающе говорит он. — Мне нужно вернуться в свой мир, переговорить с Владыкой. Он обещал просмотреть свои тайные архивы. — Ладно. — Люси-сан, мы тоже пойдём. Наша задача выполнена, — Мини склоняет голову, но я замечаю промелькнувший в её глазах страх. Она почувствовала силу демона, и теперь это её страшит. — Если будут проблемы с двойником — мы всё подправим, — заверяет Джеми и взяв сестру за руку, растворяется в золотом сиянии. За ним исчезает Локи. И его тепло. — Люси, ты должна оставить ключи ей, им мы копию сотворить не в силах, — говорит Вирго, подходя ближе и садясь рядом. — Ты спросила, почему я так разговариваю… Я чувствую уважение к тебе, ещё большее, чем до этого. Мои хозяева до тебя никогда не жертвовали собой ради других… И я просто не могу продолжать вести себя как прежде.  — Спасибо, Вирго, — я прижимаюсь к ней, кладу голову на её плечо. — Надеюсь, это вернётся ко мне когда-нибудь. К примеру, перекроет все грехи. И чаша весов выровняется. — Они и так в равновесии. — Неправда. Я сжимаю в пальцах ключи и перебираю. Когда мне ещё доведётся их держать в руках? — У тебя хватит сил, чтобы призывать нас без них, — с улыбкой говорит Вирго и мягко забирает из моих рук золотые ключи. — Как вы будете выглядеть, когда она будет вас призывать? — Как раньше, у неё нет столько силы, — она гладит моё плечо и медленно поднимается. — Не переживай, мы сделали всё, чтобы никто ничего не узнал. Даже иллюзионист не сделает лучше. Я поджимаю губы, бездумно кивая. Взгляд до последнего не отрывается от духа и второй меня, а когда они исчезают я снова чувствую пустоту, разъедающую сердце. Теперь я одна. И кроме меня только этот сраный демон, из-за которого моя жизнь лишилась всего. Вряд ли в ваше время маги настолько умные, чтобы различать подделки, — протягивает он, и я снова вздрагиваю всем телом. — Да кто ты, чёрт возьми, такой?! Это первый стоящий вопрос из всех. Меня оглушает смех. Кривлюсь, обнимая себя за плечи. Воздух вокруг леденеет, небо заволакивают тучи. Темнеет. У меня много имён, но люди почитают меня Мефистофелем.