***
Самое первое и самое главное в жизни - это стараться владеть самим собой. Вильгельм Гумбольдт.
Диана беспокоилась за семью Сина, все еще ощущая противный осадок на душе, и, чтобы хоть как-то исправить ситуацию, не придумала ничего лучше, чем просто пытаться не думать об этом. "Нельзя себя накручивать..." - в который раз повторяла девушка, по-прежнему сидя на пеньке. Минут десять спустя послышался звук приближающихся шагов. - Прости, Ди, я опоздала? - виновата пробурчала Мия, выходя из-за кустов. Девочка сразу же подбежала к Диане, и та потрепала ее по голове. - Нет, что ты, - выдержала минуту и кивнула в сторону рыжеволосой женщины. - Знакомься, Лисса - наш будущий, эм, проводник? - то ли спросила, то ли уточнила молодая особа, вопросительно уставившись на лучницу. - Я буду с вами путешествовать и обучать вас, - мило улыбнулась женщина. - Обучать? - сразу спросила Диана. - Да, я собираюсь тренировать вас. Ведь иначе, когда нам потребуется помощь, вы ничего не сможете сделать. - Понятно. Чтобы мы не были обузами, - пробормотала шатенка достаточно громко, чтобы ее услышали. - Верно! - хлопнула в ладоши Лисса. И тут же повернулась фаналис, все это время внимательно слушавшей их разговор. - Мия, ты ведь фаналис, с темного континента, так ведь? Я немного знакома с техникой боя фаналисов, поэтому смогу тебя научить, чтобы ты защищала Диану, - лучница посмотрела на шатенку, которая хотела было возразить, и перебила ее. - Диана, тебя я буду учить стрельбе из лука. Уверена, ты быстро освоишься, - как-то загадачно протянула Лисса. - Ой, точно! А почему вы пришли порознь? - Нам стоило обезопасить путь. Кто знает, что хранит в себе лес? Да и я попросила Мию взять немного припасов, - ответила Диана. - Тогда мы можем отправляться? - спросила лучница, застав этим вопросом врасплох и Диану, и Мию. - Для начала на Юг. Пятнадцать дней на лошадях до одной деревушки. Там мы и начнем обучение, - девочкам нечего было ответить, и они согласились. Как оказалось, Лисса была вором, причем со стажем. Поэтому украсть лошадей ей не составило труда, хоть девочки и протестовали. В итоге они обзавелись двумя лошадьми: на одной ехала Лисса, на другой - Диана и Мия. Лошадь Лиссы была черная с рыжими пятнами, а лошадь девочек - белая с черными полосами.***
Три путешественницы увлеченно болтали, проезжая большие луга с различными цветами и травами. - Ой, вы только посмотрите! - завопила Диана, тыкая пальцем на какой-то цветок. - Если его раскрошить вместе с васильком, получится снадобье от головной боли! - Оу, так ты разбираешься в травах? - заинтересовалась Лисса. За несколько дней, прошедших с отъезда из Тисана, они сильно сдружились, что не могло не радовать. Лисса оказалась довольно приятным человеком: она рассказывала о своих приключениях и лабиринте, увиденном ею неподалёку от деревни. Наткнувшись на удивленный взгляд Дианы, женщина поведала о лабиринте все, что знала. Диана хотела отправиться туда вместе с новоиспеченными друзьями, но быстро изменила решение: как оказалось, туда посылали войска в десять тысяч солдат, однако никто так и не вернулся. - Приходилось иметь дело. Летом я всегда оставалась у бабушки, а там недалеко и до синяков с ссадинами, - рассмеялась девчушка, но тут же поняла свою оплошность: ей не стоит рассказывать, что она иномирянка, а то Бог знает, чем это может обернуться. - У тебя есть бабушка? - спросила Лисса. Говорила женщина тихо, так как позади нее спала юная фаналис. Диана еще не очень умело обращалась с лошадью, поэтому опеку над Мией взяла на себя лучница. - А родители? - Ну, - замялась шатенка. Так просто, на ходу, придумать оправдание было сложно, поэтому она выдала то, что первое пришло в голову. - Честно говоря, я ничего не помню. "Ну все, кабзда. Я могла подумать, прежде чем вякнуть?!" - мысленно взвыла девочка. - Как это? - потянув за узды лошадь, тем самым остановив ее, воровка с укором посмотрела на Диану. Лисса сразу заметила, что девочка врет: это по лицу было видно. Женщина со вздохом спрыгнула с лошади и подошла к краю песчаной дорожки, чтобы посмотреть на один их тех цветков, на которые указывала Диана. - Я думаю, стоит устроить привал. А ты, Дин, собери трав, вдруг пригодится, - последние слова рыжая лучница произнесла будто для себя. Диана мысленно поблагодарила женщину. Остановившись на краю поля, они заметили большой валун, что мог укрыть их от дождя, и, переглянувшись, направились к нему. Маленькая фаналис спала крепким сном, и Лисса решила оставить ее на крепко привязанной лошади. Подойдя к Диане, уже спустившейся на землю, она помогла расстелить матрасы, что до этого везла с собой. - Не хочешь начать первую тренировку? - с издевкой в голосе пропела Лисса, уже зная, что ей не откажут. - Тренировку? Я хотела пособирать трав, как ты и сказала, так что... - попыталась увильнуть Диана. Улыбка лучницы стала еще шире. "Или мне кажется?" - мысленно шатенка, решив, что не стоит в начале знакомства усугублять отношения. - Ну не-ет, никаких трав, пока не начнем делать из тебя воина! А лучше воина ближнего боя и лучника! - радостно заявила Лисса, краем глаза наблюдая за реакцией ученицы, лицо которой постепенно становилось синим, потом зеленым, а под конец желтым, как светофор! О том же подумала Диана и, не решившись что-нибудь ответить, просто кивнула. Лисса сказала следовать за ней и отошла от стоянки так, чтобы Мия с лошадьми осталась в поле зрения. Учитель и ученица встали друг напротив друга на расстоянии вытянутой руки. - Начнем с лука. Ты когда-нибудь стреляла? - спросила воровка, снимая колчан со стрелами и лук, что сам по себе был произведением искусства. Заметив восторженный взгляд ученицы, Лисса мягко улыбнулась и, отвечая на немой вопрос, пояснила: - Ручная работа. Тво... кхэм, моего отца. В нашем клане лучшие лучники! - Да? А что это за клан? - заинтересовалась Диана, не отрывая взгляда от изящного лука. - Ты ответишь на мой вопрос или нет? Мы что, так и не начнем? - раздраженно спросила Лисса, переводя разговор в другое русло. Женщина грозно посмотрела на испуганную ученицу. "Да по ней сразу видно - боится. Нет, так не пойдет. Стоит выбить из нее эту дурь..." - мгновенно приняла решение Лисса. - Да приходилось как-то, только вот не из лука, - почесала затылок Диана, взглядом проехавшись по полевым цветам, так явно дурманившим ей голову. - Да? Тогда попроще будет. Бери лук. - Что? Твой лук? - шатенка с непониманием в глазах уставилась на протянутое ей оружие. Лисса что-то невнятно пробурчала, но виду не подала. - Да, мой лук, - спокойно парировала Лисса и всучила ученице оружие. - Смотри, целиться будем пока что в никуда. Для начала отработаем начальные навыки. Возьми лук, - потребовала Лисса, смотря на попытки девочки правильно взять лук. - Нет, левую руку кладешь сюда, а пальцами правой руки ты наматываешь тетиву так, чтобы они находились в таком положении. Вот, поняла? А теперь еще раз, только без меня, - скомандовала женщина, обхватывая руки ученицы так, чтобы ей было удобно и она видела правильную постановку рук. - Левую руку выше. Не настолько высоко. Чуть ниже. Слишком низко. Чуть выше. Так, все, опусти лук. "Да что я делаю не так!?" - мысленно воскликнула Диана, с непониманием глядя на оружие в своих руках. - Все, - заявила Лисса, хватая за локти свою незадачливую ученицу. Ох, и нелегко будет девочке. Да и воровке, собственно, тоже. Весь оставшийся день Диана только и училась, что правильно держать лук и натягивать тетиву. Все пальцы были в крови, однако оно того стоило: девушка могла почти полноценно держать лук в руках. И это "почти" ее убивало. Лисса приказала ей продержать лук с натянутой тетивой некоторое время, но девушка успешно провалила это задание. И теперь рыжеволосая лучница утвердилась в мысли о том, что руки Дианы слабы, да и сама она не толще скелета. Поэтому, несмотря на протесты шатенки, Лисса заявила, что теперь Диана будет выполнять упражнения для увеличения выносливости. Едва занятие подошло к концу, девушка упала на кровать, как мешок картошки, и мгновенно провалилась в царство Морфея. Темно. Если подумать, даже глаза вряд ли привыкнут к такой кромешной тьме. Пахнет сыростью и гнилью. Ни один лучик света не проникает в помещение. Чувствуется запах пыли, от которой хочется чихнуть. Перекрывает дыхание, трудно дышать. Попытавшись развязать тугую веревку на запястьях, девушка зашипела. Теплая жидкость стекала с тощих пальцев на мраморный пол. Волосы спутались и теперь напоминали мочалку. Придавали неприятные ощущения, после которых хотелось их обрезать. Очи, которых не видать во тьме, потускнели, словно заброшенное болото, покрытой тонкой невидимой пеленой. Создавалось ощущение пустоты. Пустоты не только в глазах, но и в душе. От чего же, Боженька, наш мир настолько плох? Пошлите же нам Ваше божье благословение, и да будет нам свет в мире, наполненном черными грешниками. Но существует ли он? Или это еще одно испытание жизни, пройдя через которое мы будем свободны? Или только смерть нас спасет? Веришь в Бога – верь и в Дьявола. Бог давно от нас отвернулся, и мы идем на страшные поступки. Вместо мольбы к небу мы призываем дьяволов извне. Осколки больно впивались в кожу, уродуя ее и превращая в безобразное месиво. Гематомы, образовавшиеся в результате ежедневных посиделок на костях, обжигали внутренности. Уже давно девушка не чувствует ног. Единственное, что от них осталось, – это гной, выходящий из гематом, и мясо, еле держащееся на обрубках костей. Казалось, ноги покромсали, как свиное мясо. Отчасти можно было сказать и так. Вид обескураженной девчонки напоминал нищенку, из-за чего к ней не хотелось прикасаться. Но отчего такие суеверия? Если прикоснешься – да прибудет к тебе проклятие. Но ведь люди бывают разные, и уже не имеет значение, кто они по статусу. Все люди – просто фарш. Все разные, а фарш одинаковый. Выходит, люди сами себя накручивают, из-за чего все идет по цепочке: один сказал – второй поддержал. Однако девушка не была ни первой, ни второй. В ней всю ее «жизнь» борются два духа. Все это она переживает с рождения. Лишь из-за того, что она не такая, как все, люди относятся к ней, как к демону. Отчасти это правда, но в ней есть и Божье благословение. Она наполовину ангел, наполовину дьявол. И чашу весов нужно поддерживать ежесекундно. Если этого не будет, что произойдет? Видали ли вы когда-нибудь наполовину ангела, наполовину демона? Вряд ли. Вы не видели даже ангела с демоном. Из-за этого у нее провалы в памяти. Из-за этого образовалась психиатрическая фобия. Она – многоликая. Раздвоение личности. Это больно - всю жизнь жить в страхе, отчаянии, одиночестве. Это режет душу на мелкие кусочки, принося разуму невыносимую боль, от которой хочется кричать. Кричать, чтобы хоть кто-то спас ее. Но все будто не слышат. Или не хотят слышать. А ей всего лишь нужен друг, который не изобьет, а подаст руку помощи. Не будет унижать за нестандартную внешность, а, наоборот, поможет. Скорбь в сердце, на душе бремя. Тяжелое бремя. Хочется уйти из этого мира, ведь он отверг ее. Хочется сдаться, опустить руки. Но она даже этого не может. Она не может ничего, что хотелось бы. Даже просто слепить снежок. Не может. Она никогда не видела снега. Она читала про него в книгах. Говорят, он очень красивый и... белый. Но как он может быть белым? Этого даже представить невозможно. Увидит ли она снег? Надо стремиться к свой мечте, сбивая все преграды. Попытка поднять голову не увенчалась успехом. Наоборот, в шее предательски закололо. Попытка вторая, третья, ну же! Она может шевелить руками. Нет ног? Доползет. Нет рук? Отгрызет веревку и также поползет. Она сможет, если захочет, но это помещение убивает. Оно будто сжирает тебя изнутри. Силы покидают тело так же стремительно, как надежда. Разве нет больше надежды на спасение, счастье? Человеческое счастье. Почему кому-то достается все, а кому-то - ничего? Даже глаза девушки выдавали ее отчаяние и отвращение. Отвращение к этому миру, людям. Они нужны только для массы, ведь большая часть их ничего не стоит. Даже если сильно захочешь, разбитую вазу не склеить. Ее только в мусор. Так же и с людьми. Они просто мусор. Онемевшими губами, склонив голову на бок, она тихо прошептала: - Помоги... те... - Надежда умирает последней. Стоит попытаться. Девушка не помнит, когда в последний раз говорила, поэтому звук, вышедший из ее уст, показался сухим и хриплым. Еще раз, до нее самой еле дошел ее писк. – По... – сглотнула, – могите… прошу… я… я… я никого… не… убью… правда… обещаю… клянусь… о... кхр-кхр, – связки будто жгло изнутри, но девушка и так сидела в этом помещении слишком долго. Она не знает насколько. Может, месяц, год, а то и два... – органами… клянусь... – тишина. Лишь звук падающих капель, слышимый откуда-то со стороны, разбивал на тысячи осколков режущую тишину. Прошла минута, вторая. С горечью вздохнув, она облокотилась головой о шершавую мокрую стену. К таким жизненным условиям девушка привыкла еще в одиннадцать. Про то время она ничего толком и не помнит. На ее сердце лежал тяжелый груз, неизвестно откуда взявшийся. Такое же чувство бывает у детей, разбивших любимую вазу матери. Что-то типа совести. Но это… оно... это трудно назвать совестью... это скорее смерть?..***
Лисса проснулась на рассвете и не увидела Мию, проспавшую почти всю дорогу. Напрягшись, Лисса подхватила лук. Тихо ступая по зелено-золотистой траве, она краем глаза заприметила движение слева. Как по команде, достала стрелу и, наложив ее на тетиву, направила оружие на густой куст. Лучница решила невесомо ступать по мягкой траве, чтобы возможный враг не почувствовал опасности. Она так и не выпустила из рук стрелу, что мирно покоилась чуть выше рукоятки, натянутая тетивой чуть ли не до предела. Из-за кустов резво выбежал олень, так же резво упавший обратно: Лисса попала в него той самой стрелой, уже зная, чем они будут завтракать. - Но где же Мия? - вслух спросила женщина, вытаскивая костяную стрелу из тела животного. - Я здесь! - радостно прокричала девочка, подбегая к лучнице чуть ближе, и спросила: - Вы меня искали? Ой! Вы убили Мистера Оленя! - прикрыв рот ладошкой, нарочито громко произнесла фаналис. - Мы его съедим? - Пха... ахахахааха! - резко засмеялась Лисса, театрально смахивая подступившие слезы. - Ох, и откуда ты такая взялась? - про себя спросила воровка, переводя взгляд на мертвого оленя. - Поможешь донести до лагеря? - улыбнулась Лисса. - А потом я покажу несколько приемов, и ты станешь их отрабатывать. Что скажешь? - приподняв бровь и подав ей руку в знак соглашения, она усмехнулась. Ответом последовало веселое "угуканье" и крепкое рукопожатие Мии. В это время Диана ворочалась в постели, будто ее наяву пытались задушить и зарезать одновременно. На лице выступили многочисленные капельки пота. Брови сведены у переносицы, а губы сжаты в тонкую линию, сквозь которую периодически просачиваются полустоны-полувскрики боли. Руки сжали матрас, словно готовились вот-вот порвать его к чертовой матери. Все тело, казалось, билось в судорогах, да и сама девушка учащенно дышала. - Н-нет... - только и произнесла она тихим хриплым голосом, слившимся с многочисленными звуками природы.