new age. сборник драбблов

Гребанный, гребанный, гребанный Блейн — вот и все, что могла сказать Лив Мур о парне, который превратил ее в зомби и разрушил всю ее прекрасную жизнь в одно мгновение. Без причины, просто так — «всего лишь случайное стечение обстоятельств, отстань уже от меня с этим нытьем» — просто она оказалась в неудачном месте в еще более неудачное время. Она умерла и воскресла — ловушка захлопнулась со зловещим скрежетом, Блейн снисходительно усмехнулся и потрепал ее по щеке, словно он был ее феей-крестной и собирался приобщить к какому-то чуду: — А ты не такая уж и страшная, когда мертвая. Очень даже ничего… Хочешь работать на меня, или займешься унылым и тайным пожирательством мозгов, которые придется за бешеные деньги покупать у меня же? — Не нужны мне твои мозги, чудовище! — ужаснулась Лив, отмахиваясь от прикосновения этого бизнесмена. — Я и без тебя прекрасно справляюсь, я нашла работу в морге и… — Работа в морге? — переспросил Блейн, которого мало интересовала истинная цель очередного визита Оливии, но очень интересовало продвижение своего дела. — Это не так удобно, как похоронный дом, но тоже неплохо. Как часто и как много ты сможешь выносить оттуда? — Ты спятил? — поинтересовалась Лив, округлив глаза от ужаса и отвращения. — Хватит с меня и того, что мне приходится есть это, так я еще и воровать должна? Я не собираюсь становиться твоим рекрутом, я не за этим пришла! — Только не говори мне, что пришла, чтобы снова зудеть о том, как ты любила Мейджера и как я уничтожил твое будущее, — брезгливо поморщился Блейн. — Я уже слышал эту историю по меньшей мере десять раз, и мой ответ все еще — мне похрен. — Ты ужасен, — заявила Лив со всем чувством. — Я тебя ненавижу и не могу находиться с тобой в одном городе… — Уезжаешь? — с надеждой спросил Блейн. — Извини, чемодан соберешь сама, я немного занят. — Не паясничай, подонок. Я никуда не уезжаю, это ты убираешься вон из Сиэтла! — Очень смешно, — оценил ДеБирс с кислой миной. — Прямо сейчас и поеду, в самом деле. Мне же так велела сама королева живых мертвецов Лив. — Я серьезно, я сдам тебя полиции, если не уберешься из города, — упрямо сложила руки на груди Оливия. — У меня есть там знакомые. Я работаю на полицию, вот что! — И полиция в курсе, что ты мертвая? — хмыкнул Блейн, которого ничуть не пробрало. — В курсе они, что ты сидишь на диете из мозгов и при случае эти самые мозги выгребешь жадной пятерней из расколотых голов их жен, детей и престарелых бабуль? — Я не стану этого делать! — возмутилась Лив. — О, ну конечно, — ехидно усмехнулся Блейн. — И копы в это верят? — Копы не знают, — пробурчала Лив. — Но знаешь что? Я расскажу им! Тебя нужно остановить! — Давай, — одобрительно взмахнул рукой Блейн. — Рассказывай. Попадешь в психушку в лучшем случае, а в худшем — сама знаешь, опыты, секретные правительственные проекты… Не завидую я тебе. — Никто не станет ставить на мне опыты, — без особой уверенности возразила Лив. — Я же не какое-нибудь… — Чудовище? — со смехом подсказал Блейн. — Вот ведь сюрприз, но ты как раз чудовище и есть, милая Лив! Ты жрешь мозги и являешься прямой угрозой для каждого человека. — Я себя контролирую! — Это знаем только ты и я, детка. Но то можешь попробовать объяснить это копам, для начала. Или хотя бы этому своему Мейджеру — он же тебя и сдаст куда-нибудь для опытов, глупышка. — Я тебя ненавижу, Блейн. — Ты уже говорила, — отмахнулся Блейн беспечно, а затем вновь перешел к интересующей его теме: — Так сколько и как часто ты сможешь выносить из морга, Лив? — Я не собираюсь работать на тебя, ублюдок! — завопила на него Лив и хлопнула дверью, а Блейн крикнул ей вслед «до встречи, Оливия» с абсолютной невозмутимостью. Все, что она делала дальше, это пыталась забыть о том, что Блейн ДеБирс вообще существует — но необходимость похищать чужие мозги и поедать их никак не позволяла забыть о том, кем она теперь стала, и кто в этом виноват. Блейн стал неотъемлемой частью ее жизни, как бы ни отвратительно было для Лив осознавать этот факт. Ее зомби-папочка не только существовал, но и наслаждался жизнью — его кошмарный подпольный бизнес процветал, в то время как сама Лив влачила жалкое существование и чувствовала себя немного лучше лишь в моменты, когда оказывалась полезной детективу Бабино. Чокнутенькая ясновидящая, в основном обитающая в морге — вот кем она стала из-за Блейна, и вот кем ей совсем не обязательно было быть. Но как могла Лив Мур, всю свою жизнь считающая себя хорошей и доброй, внезапно перейти на сторону зла, которое олицетворял собою чертов ДеБирс? Предать все свои идеалы только потому, что умерла? Это было бы поступком слабой женщины, а Лив не хотела быть слабой. Но и быть одинокой тоже оказалось невыносимым. Оливия не могла себе позволить близость с кем-то: Мейджер, Пейтон, семья, все они остались где-то там, в мире живых, где объятия и поцелуи не обозначали бы случайного заражения вирусом, от которого нет спасения. Да, конечно, у нее был Рави — такой же чудик, как и она сама теперь, но Рави не мог заменить ей тех, кого она прежде так любила. Прежде — потому что теперь Лив запретила себе любить то, что для нее больше недостижимо и оборвала все контакты с близкими. Теперь по-настоящему у нее остался только Блейн — как тот, кого она могла бы ударить или обнять, не опасаясь, что оцарапает и прикончит ненароком. Но она ведь избегала Блейна и игнорировала его, так что… Так что мертвой Лив частенько хотелось умереть еще разок, чтобы не чувствовать себя такой одинокой в целом большом мире. Она продержалась почти полгода — а затем судьба столкнула ее с Блейном снова, и проигнорировать этот факт было никак нельзя. — Мое расследование привело меня сюда, — ее деловой тон явно позабавил вопросительно вскинувшего бровь ДеБирса. — То, над которым я работаю с детективом Бабино. — Кое-что слышал о нем, — хмыкнул Блейн довольно пренебрежительно. — Классический неудачник, но с твоей помощью дела у него пошли на лад. Занимаешься благотворительностью, Лив? — Я знаю, что пропадающие тут и там люди — твоих рук дело, Блейн, — не стала церемониться Оливия. — И я близка к тому, чтобы рассказать об этом и Бабино тоже. — Нужна причина, чтобы не делать этого? — цепкий взгляд Блейна замер на лице Лив, ее папочка-зомби словно бы оценивал ее по-новому, прикидывал, насколько она изменилась за то время, что они не виделись. — Я все еще ненавижу тебя, — обреченно вздохнула Лив, а затем призналась: — Но все чаще мне кажется, что кроме тебя у меня никого не осталось. Ты делаешь ужасные вещи — ты и со мной сотворил ужасное, но… Я не знаю никаких других зомби, кроме тебя, и мне просто… Просто безумно одиноко. — Как насчет зомби-обнимашек? — усмехнулся Блейн, театрально раскидывая руки для объятий, но Лив в самом деле так соскучилась по ощущению, когда кто-то прижимает тебя к себе, что не раздумывая шагнула в эти самые объятия. — Эй, я же пошутил, — попытался образумить Оливию ДеБирс, стиснутый ею, но Лив его не послушала, так что Блейну и самому пришлось сомкнуть объятия и сделать их настоящими. — Ты должен прекратить истреблять людей, Блейн. — Я прорежаю ряды бездомных, это фактически благое дело. — Я серьезно, все это зашло слишком далеко. — Значит, будешь воровать для меня из морга? — Ты невыносим! — Зато гожусь для обнимашек, — парировал ДеБирс, и Лив нечего было ему возразить. — Гребанный ты злодей, — пробормотала она себе под нос. — Это значит «да»? — уточнил Блейн с абсолютной уверенностью, что он снова победил. Лив ничего не ответила — она просто теснее прижалась к груди, в которой не билось сердце, и закрыла глаза. Если ей суждено перейти на сторону зла, то выходит это совсем не эпично. Но такая уж у нее жизнь после смерти — эпичного в ней вообще ничтожно мало.