I will not kiss you

Гораций не спал всю ночь, не задумываясь о последствиях — круги под глазами, помятый и перекошенный вид. У сновидца и так часто были бессонные ночи, однако он хотя бы немного, но спал, а этой ночью сероватые глаза прикрывались на долю секунды, чтобы моргнуть. К началу нового дня глаза были стеклянными, а к утру — ярко-красными. Сомнассон думал всю ночь, ведь он неглупый и давно заметил манеру общения Еноха и Милларда с Мелиссой. Конечно, все странные считают его трусом, но эту битву Гораций проиграть не может, ведь от нее зависит его личное счастье и благополучие. Сегодня ночью сновидец, не замечающий никого, кроме себя, осознал свои теплые чувства к милейшему созданию, несущему ядовито-черное разрушение. Он не понимал, что с новыми чувствами придут новые ощущения, события, обязанности и проблемы. Для столетнего подростка это впервые. Горячая кровь разливается по всему телу, придавая силу ее обладателю, голова кружится, а сердце бешенно стучит, отбивая чарующую мелодию любви, которая может принести ему удивительно приятные переживания либо, чудовищно сильную и жестоко щемящую грудь, боль, с которой наивный мальчик, живущий не первую среднестатистическую жизнь, может и не справиться. Как кот Шредингера, Сомнассон заперт в камере, он даже не пытается выбраться, потому что даже не представляет, насколько этот чарующий наркотик опасен. Разглядывая идеальные черты лица спящей девушки, сновидец так сильно хотел прикоснуться к нему, но этикет и моральные принципы не давали настоящему джентельмену дотронуться до мягкой и нежной кожи. Глазами очерчивая границы пухлых губ, Гораций понял, как жадно он хочет в них впиться. Проклянув себя за слабость и мисс Фриман за безграничную красоту, Сомнассон коснулся длинными, тонкими, теплыми пальцами девичьей щеки. Резко одернув руку от всепоглащающего тепла Гораций ринулся к подоконнику — подальше от Мелиссы, от прикосновений, от стыда. Всхлип. Громкий выдох. Что? Мне послышалось, наверно… Но обернувшись, страж порядка увидел одиноко катящуюся слезу и шмыгание носом. О боже, Горацию никогда не приходилось успокаивать девушек. Особенно спящих. Блондин пытался ступать тише, но скрипучий пол выдавал его нахождение. Против этикета, но по воле чувств Гораций все-таки провел кончиком пальца по теплой и гладкой коже. Сначала он обвел контур скул, прошелся по нервным складкам на лбу, спустился по изгибу носа к мягким и объемным губам. Облизнувшись сам, Сомнассон убрал руку от греха подальше, но Фриман в полудреме схватила ее и вернула на место. Тестостерон бьет в голову, и, поддавшись чувствам, сновидец прильнул к розовым губам. Они оба неопытны, но поцелуй получается долгим и нежным. Мелисса растрепала идеальную прическу настоящего джентельмена, не понимая, кого она целует: — Миллард, подожди. Мне надо подышать. Резкий вдох. Гул в ушах. Голова кружится,.потому что по вискам что-то бьет. Сердце с хрустом разламывается на части. Куски летят на дно самооценки, тела, жизни. Все переворачивается и преобретает ясность. Гораций замер, а предательские соленые капли набухают в уголках глаз. Мелисса не понимает, из-за чего приятное действие не продолжается, и поэтому разлепляет глаза. Но картина, которая перед ней предстала не так радужна — перед ней сидит Сомнассон в слезах. Неожиданно парень подорвался с места и выбежал из комнаты, хлопнув дверью. Медленно до сонного создания начали проясняться события сегодняшней ночи. Но, когда Фриман прибежала к комнате сновидца, его там уже не было. — Черт! Я ведь не хотела! Я сама не разобралась в своих чувствах, а ко мне целоваться лезут!