Свет

      — Отсюда всё такое маленькое! — восхищался Чонин, словно ребёнок, глядя на картинку в иллюминаторе.       Суман заказал для них огромный личный самолёт со всеми удобствами, чтобы ЕХО в дороге могли чувствовать себя комфортно, ведь они ни разу не летали. Ли так же хотел приставить к ним целую армию охраны, но ребята указали пальцами на уже привычных «надзирателей» в лице двух лекарей; Ифаня, который казался подозрительным, но оказался верным, и даже хромоногого Тао Чонин со слезами на глазах выпросил отпустить с ними на отдых, аргументируя это тем, что этот внеплановый отпуск положительно отразиться на здоровье тренера, и он быстрее встанет на ноги. А если быть точнее, то на одну. Ким лично помогал своему Тао доковылять до посадочной площадки, не доверяя никому, хотя тот был крепким орешком, и за два дня сборов практически пришёл в себя и мог самостоятельно ходить, но с сердобольным Чонином спорить не стал, позволив ему себе помогать.       И сейчас с улыбкой на лице наблюдал за тем, как тот во все глаза смотрел в окошко. Тао не впервой летать — ему уже всё равно, а вот реакция Чонина была очень забавной​.       — Мы ещё недостаточно высоко взлетели, потом не будет ничего видно, только облака, — пояснил тренер с видом знатока. — Так что наслаждайся, пока есть возможность.       — Интересно, а где мы будем жить? Отдельно где-то, или вместе с обычными людьми? — поинтересовался вдруг Чонин, оборачиваясь на Цзытао.       — Насколько я понял, у нас будет откупленный корпус, но выход к людям открыт, — въехал в разговор Чанёль, словно трактор в фонарный столб. — Интересно будет с ними пообщаться.       Пак говорил достаточно тихо, потому что на его плече мирно сопел Минсок, и если бы Чанёль разбудил его своим басом, то полетел бы прямиком в окно или был бы приморожен к сидению до конца перелёта, так как Мин строго-настрого запретил его будить. Как считал сам Чанёль, Минсок не был в огромном восторге от поездки. Это слегка беспокоило Пака, но лезть к своему парню в душу и что-то выяснять он не стал. Надо будет — тот сам расскажет.       — На восстановление лаборатории брошены все силы, какие только можно было, так что вряд ли мы пробудем на отдыхе слишком долго. Всё-таки за вами нужно приглядывать не только нам, да и обследования проводить мы не умеем, — покачал головой Тао, поправляя затёкшую ногу. — Состояние стихии нужно постоянно контролировать.       — Да-а, вряд ли директор позволит нам долго находиться вне стен лаборатории, — согласился Чонин, умещая свою голову на плече Цзытао. — Но насладимся хотя бы тем временем, которое сможем там провести.       — Ты хочешь спать?       — Да, подремаю немного, в окне больше ничего интересного, как ты и сказал, — зевнув, ответил Чонин и блаженно прикрыл глаза, наслаждаясь мягким запахом парфюма Тао, который так обожал.       Как только в окне появились облака, практически все потеряли интерес к картинке, кроме Бэкхёна, который гипнотизировал взглядом огромное красное солнце, которое на таком расстоянии казалось настолько близким, что вот руку протяни — и дотронешься.       — Хотел бы я однажды к нему прикоснуться... Почувствовать свою энергию руками, потрогать, ощутить, что она настоящая и живая, — мечтательно шептал Бён, трепетно касаясь рукой стекла. — Это ведь наверняка такое прекрасное чувство.       — Боюсь, что ты сгоришь в нескольких тысячах километров до него. Оно ведь такое горячее, — прокомментировал Сехун, пытаясь всеми силами обратить внимание хёна на себя, а не на горящий шар в небе где-то далеко.       — Я знаю, — выдохнул Бэкхён, к величайшему счастью Сехуна, повернулся лицом к нему. — Но если бы была возможность не сгореть, я бы обязательно это сделал.       Сехун лишь улыбнулся, так как сказать ему было нечего, потому что Бэкхён своими странными речами иногда загонял его в тупик и он не знал, как реагировать на те или иные слова. Как и, собственно, поведение Бэка было неоднозначным, так что младшему предстояло ещё долго изучать грани своего хёна. Своим он его, конечно, называл только в мыслях, потому что вообще не понимал, что творится у того в голове. По его поведению проследить какие-то​ симпатии было сложно, но расположенность явно была, вот только какая именно — тоже непонятно. И иногда было действительно тяжело и грустно, потому что Сехуну всё же требовалась взаимность именно на его больные чувства, а не просто дружеская теплота. После той «зимней» прогулки, когда Сехун почувствовал себя ближе к хёну как никогда раньше и даже почти поцеловал его, то подумал, что в их непонятных отношениях что-либо сдвинется, но как же он ошибся. Бэкхён каким был, таким и остался, только по-прежнему не сбавлял общения с младшим и не выгонял из комнаты.       Но как же этого, чёрт возьми, было мало.       Сехун смотрел на отношения тех же Чанёля и Минсока, или на резко вспыхнувшую любовь между Чонином и новым тренером, от чего становилось ещё грустнее, ведь и у тех, и у других всё отлично, у одного Сехуна почему-то всё ещё не получилось окончательно очаровать Бэкхёна. Но младший всем сердцем верил в то, что сможет это сделать, ведь хён всё же относился к нему трепетнее, чем к остальным. И если раньше Сехун думал, что ему станет легче, если он сблизиться с Бэкхёном, то сейчас ему казалось, что лучше бы он и дальше держался на расстоянии. А может Сехун просто запутался, потому что устал от того, что не может насладиться хёном в полной мере, так, как хотел бы, как желал и мечтал.       Бэкхён не держит, но и не отпускает.       — Все спят? — поинтересовался Бэкхён, немного оглядевшись по сторонам.       — Не все, но большинство, — ответил Сехун.       Бён как-то подозрительно завис взглядом на лице младшего, будто пытаясь что-то увидеть, а потом выдал:       — У тебя глаза красивые, — после этих слов он как-то заманчиво улыбнулся и откинулся на спинку сиденья, закрыв глаза.       А Сехун едва сдержал румянец, хотя приятные щекочущие мурашки всё же прокатились волной по телу. Он проводил взглядом движения хёна, после чего слегка улыбнулся. А вот это уже был явный намёк.

***

      ЕХО прилетели уже ближе к вечеру, когда курорт мерцал множеством разноцветных огней, которые постоянно переливались из одного цвета в другой, повсюду слышались громкие голоса, задорный смех, шум волн, плавно сливающийся с музыкой. ЕХО почему-то переживали. Впервые в жизни им предоставилась возможность увидеть жизнь обычных людей, понаблюдать за ними и даже пообщаться. Волнительно было ещё то, что их ожидала смена обстановки, новая атмосфера, новый воздух.       — Ну, что? Сначала осмотритесь или пойдёте сразу в номера? — спросил Исин, выгружая чемоданы.       — Думаю, что сначала в номера, а потом и осмотримся, — ответил Чунмён, глядя на пылающий закат. — Здесь красиво и воздух совершенно другой. Кстати, как там распределены номера?       — В нашем распоряжении шесть уютных номеров на два человека. В одном из номеров придётся жить кому-то одному. Решайте пока, кто с кем будет обитать, — ответил Исин, цепляя за запястье Лухана и показывая тем самым, кого он выбрал себе в соседи.       Вперёд уверенной походкой шагнул Ифань, немного даже угрожающе предупредив:       — Я буду жить один.       Сехун даже как-то засмущался, когда понял, что ему нужно предложить Бэкхёну быть его соседом. Хоть они и так жили вместе, но старший мог бы вдруг решить жить с кем-то другим, а это печалило. Сехун не хотел делить своего хёна с кем-то ещё, поэтому набрался смелости и догнал шагающего впереди Бэкхёна:       — Уже решил, с кем будешь делить номер?       Бэкхён как-то недоверчиво посмотрел на него, после чего ответил как факт само собой разумеющийся:       — Так с тобой.       А Сехун улыбнулся как дурак, вмиг почувствовав себя счастливым, потому что Бэкхён даже не думал о том, чтобы жить с кем-то другим.       Хмурость с лица Минсока так никуда и не исчезла, что очень расстраивало Чанёля, потому что он не понимал, что происходит с его парнем. Когда они зашли в номер, Мин и вовсе психанул:       — У нас раздельные одноместные кровати?!       Пак предпочёл вообще молчать, чтобы не попасть под удар, хотя тоже был недоволен тем, что ему придётся спать отдельно от своего ледяного мальчика.       — Отлично, — нервно буркнул Минсок и завалился на ближайшую кровать, швыряя сумку с вещами посреди комнаты.       Чанёль её, конечно же, подобрал и поставил на тумбочку, после чего сел на свою кровать, гипнотизируя взглядом спину Минсока, после чего всё же решил спросить:       — Минни, что с тобой?       На что тот лишь нелестно отозвался:       — Отстань от меня.       Пак поджал губу, пытаясь понять, где лично он успел накосячить, но как-то ничего в голову не приходило. Он в последнее время был вообще идеальным, так в чём же всё-таки дело?       — Там ребята собираются пройтись, проверить обстановку. Не пойдёшь с нами?       — Нет, иди один.       Бэкхён кинул свой небольшой чемодан на первую попавшуюся кровать, потому что ему, если честно, было пофиг, где спать, лишь бы не на полу.       — Так лень вещи разбирать, — Бэкхён устало плюхнулся на кровать. — Я вроде ничего не делал, но почему я так устал?       — Перелёт, наверное, вымотал, — предположил Сехун, копаясь в своей сумке. — А из вещей можешь достать только самое необходимое, остальное завтра разберёшь.       — Спать я пока что всё равно не собираюсь, так что можно и поразбирать, а хотя... — мгновенно передумал Бэкхён. — Я хочу осмотреться! Пойдём.       — Давай посидим здесь, я не хочу пока никуда идти, — Сехун забавно надул губки, надеясь отговорить хёна от его идеи.       — Ну, Сехун, пожалуйста! — попросил Бэкхён, а потом придумал, как уговорить младшего пойти с ним.       Шаловливыми пальчиками он забрался под футболку Сехуна, охлаждая горячую кожу своими холодными руками, а потом... как начал его щекотать! Младший чуть не задохнулся собственным смехом, пытаясь отодрать Бэкхёна от себя, но тот был юрким, поэтому легко выскальзывал из захвата, продолжая мучать младшего. Его смех подхватил и старший, начиная звонко заливаться просто хотя бы от того, каким надрывным смехом давился Сехун, пока оба случайно не навалились на дверь и не выпали из номера, как два идиота, прямо к ногам понурого Чанёля. Тот моментально оценил ситуацию, решив, что это уж точно не что-то обычное, так как в обычное время Сехун не ржёт, как потерпевший, а Бэкхён не шарится у него под футболкой.       — У вас всё нормально? — Чанёль склонил голову набок, разглядывая этих двух ненормальных, которые внезапно свалились на него, благо, что не с неба.       — Да, — довольно кивнул головой Бэкхён. — У меня была мягкая посадка.       — Я сломал себе спину, — пожаловался Сехун, так как на пол грохнулся именно он, а Бэкхён шлёпнулся уже на мягкое. Потом младший переосмыслил свои слова и снова закатился, поражаясь тому, как это глупо прозвучало. Бэкхён тоже не выдержал и заржал следом, утыкаясь Сехуну в грудь, а Чанёль не смог сдержать улыбки, глядя на этих двоих. После чего помог им подняться на ноги, когда у тех прошёл приступ ржача.       — А ты чего такой хмурый, Чанни? — спросил Сехун, когда они направлялись в общую гостиную.       — Да с Минни не в ладах... У него что-то с настроением, а он срывается на мне.       «В прочем, ничего нового», — подумал Сехун, но Чанёля понять всё же в какой-то степени мог.       — И он, конечно же, не говорит, в чём дело?       Чанёль лишь отрицательно помотал головой в ответ, потому что из-за Минсока у него самого настроение было не на высоте. Бэкхён довольно шагал впереди, ведь он всё-таки вытащил младшего на «прогулку».       — Интересно, как там учитель Тао? Может, зайти? Проведать? — внезапно затормозил Бэкхён, из-за чего Сехун впечатался в него, так как не успел остановиться.       — Думаю, что они сами выйдут сюда потусить с нами, тем более Тао тот ещё крепкий орешек, не стоит сильно беспокоиться за него, — Чанёль прекрасно помнил бесстрашного Тао и его железную выдержку, поэтому был уверен, что тот быстро придёт в норму.       В гостиной как раз обнаружились и Тао, и Чонин, и все остальные, кроме одиночки Криса. Впрочем, у него свои мысли, понятные только ему, пусть поступает так, как считает нужным.       — О-о-о, а вот и вы! Мы уже думали, что вы не придёте, — сказал лидер, откладывая телефон. — Чан, а где Мин-и?       Чанёль едва выдавил из себя улыбку, чтобы не показывать того, что они с Минсоком снова не поладили:       — Он просто устал и лёг спать, поэтому я не стал его тащить сюда.       — В принципе, у нас выкуплен целый этаж. И здесь всё, как и дома: комнаты, кухня, общий большой зал, несколько ванных и душевых комнат, так что жить можно! — внезапно заговорил Чондэ, который таскал за собой Чунмёна, чтобы разведать обстановку.       Пришедшие тоже приземлились на диванчики, но Бэкхён от скуки закинул ноги на Сехуна и довольно улыбнулся, как хитрый кот, который спёр со стола как минимум целую рыбину. Младший тоже был доволен раскладом событий, всё же стройные ножки старшего покоились на нём, а ещё на них можно положить руки и потрогать, что, собственно, Сехун и сделал. На душе было трепетно тепло, а в животе словно игрались какие-то щекочущие комочки, словно они с Бёном уже давно пара, и для них такое поведение в порядке вещей.       — Я купил пива, — хитрожопо улыбнулся Чонин, а Бэкхён, наконец, узнал в нём старого доброго придурка-затейника. — Кто хочет?       — Это вредная какашка, явно не для детей! — осуждающе покачал головой Исин, а Хань рядом согласно кивнул.       — Ой, да ладно вам, мы же немного! Тао, ты ведь со мной? — повернулся Чонин, ищя поддержку, но Цзытао сомнительно сдвинул брови, немного строго глядя на своего маленького дурачка. Чонин фыркнул и отсел:       — Предатель.       Чондэ подумал-подумал и решил, почему бы не попробовать, поэтому поддержал идею Чонина:       — Я буду. Нини, я с тобой.       — Я тоже не откажусь, интересно будет попробовать, — в глазах Чанёля загорелся азарт.       Сехун и Бэкхён переглянулись, как бы ища друг у друга ответы, а потом загадочно улыбнулись, определив, что оба хотели бы попробовать.       — Мы тоже «за»! — ответил Бён за двоих, а взгляд Исина стал ещё сложнее, ведь он уже потерял надежду отговорить этих взбалмошных ребят от дурацкой затеи.       — Под алкоголем вы будете иметь слабый контроль над собой, а это может плохо обернуться! Вы можете потерять связь со стихией и тогда всем будет уже не до веселья, — продолжал бороться Исин, который надеялся на слово лидера, который откажется сам и запретит остальным, но...       — Ладно, я с вами, ребята, — сказал Чунмён, чем уронил Исина, который отчаялся окончательно.       Чонин показал язык надзирателям а-ля «я победил» и потёр руки в предвкушении весёленького вечера. Врач и химик пересели к тренеру, и все трое сложили руки на груди, прищурив глаза и наблюдая за шестью «детками», которые расселись на ковре в кружок и принялись открывать первую бутылку.       — Они пьют первый раз, значит, много им не нужно, чтобы напиться. Надеюсь, — озвучил свои мысли Лухан.       — По сути, ты прав, их тела будут так же падки на алкоголь, как и наши, я об этом задумывался, когда изучал их анализы, — кивнул головой Исин.       — Да и выносливости никакой нет, так что им быстро станет весело, — согласился со всеми остальными Тао. — Я проглядел, в какой момент Нини достал алкоголь. Вроде бы постоянно был рядом со мной. Мы тут будем сидеть?       — А что хочешь их одних оставить? — округлил глаза Исин, глядя на тренера, который активно замотал головой из стороны в сторону, показывая, что глаз со своего мальчика и его друзей не сведёт.       Весело действительно было всем, кроме трёх наблюдателей, которые следили за происходящим на ковре. В принципе, ничего страшного или противозаконного там не происходило. Подростки гоняли по кругу пивасик, рассказывали шутки, постепенно пьянели, становились веселее и громче.       — Вы с них прям глаз не сводите, будто они маленькие дети, — из ниоткуда возник Ифань позади «хранителей». — Они достаточно умные и крутые ребята, я имел возможность в этом убедиться.       — Но идея всё равно дурная, — уже больше в шутку сказал Исин.       — Это да, — согласился Ифань.       Первым сдался Чанёль, отмахнувшись тем, что больше не хочет, хотя на самом деле ему не терпелось вернуться поскорее к своему грустящему мальчику. Да и настроение из-за него же не было слишком весёлым, хотя голова забавно кружилась, будто Пак накрутился на карусели. Когда Чанёль вернулся, то подумал, что Минсок уже спит, потому что тот закутался с головой в одеяло и лежал неподвижно. Пак на цыпочках​ прошёл к своей кровати и сел на неё, доставая телефон, чтобы повтыкать в любимую игрушку перед сном и немного разогнать головокружение. С улицы доносились весёлые крики и смех отдыхающих, от чего Мин завозился и, сдёрнув с себя одеяло, подскочил с места, приняв сидячее положение.       — Эта кровать такая же странная, как и вся моя жизнь, — снова психанул он, ударив кулаком по постели.       Чанёль не отличался особенным терпением, тем более сейчас он был выпившим, поэтому поведение бойфрэнда его уже начало раздражать, отчасти больше от того, что Пак просто заскучал по ласковому Мину и хотя бы простых объятиях.       — Чем кровать-то виновата? — фыркнул Чанёль, глядя на психующего Минсока исподлобья.       — Она твёрдая и неудобная. Да ещё и на улице эти крики, бесит, — Ким поднялся с кровати, чтобы закрыть окно, однако не дотянулся до ручки, бессильно опуская руки на подоконник.       Пак без колебаний подошёл и спокойно захлопнул окно, чтобы возгласы не мешали, после чего не выдержал и обвил руками талию Минсока, укладывая голову ему на плечо:       — Ну, что с тобой такое?       Чанёль думал, что его сейчас оттолкнут, однако Мин положил свои руки поверх Чанёлевых, тихо выдыхая:       — Прости... Мне здесь совсем не нравится. Я не хотел уезжать с нашей родной квартиры, с нашей комнаты, я хотел остаться дома. Здесь всё такое чужое, я скучаю по привычной атмосфере, по нашей большой кровати, по нашим обоям, по нашей кухне, по дому просто.       Чанёль лишь молча слушал, радуясь тому, что Мин наконец решил рассказать то, что его беспокоит. Но в тоже время ему стало жаль домашнего Минсока, потому что тот действительно был очень привязан к родному дому, и этот переезд неблагоприятно повлиял на его состояние. Пак развернул Мина лицом к себе:       — Мы не будем здесь долго, так что не расстраивайся так. Попробуй отвлечься от тяжёлых мыслей и развеяться, мы ведь здесь ради этого. Как только лабораторию восстановят, мы сразу же вернёмся.       — Прости, я не хотел срываться на тебе, ты тут не причём, — прошептал Минсок, глядя своему парню в глаза.       Вместо лишних слов Чанёль втянул Мина в поцелуй, подтягивая его на руках и усаживая на подоконник для большего удобства. Минсок самозабвенно стал отвечать, обвивая руками шею Пака, потому что он может быть и ледяной, но не каменный, и всё же не может быть равнодушным рядом со своим любимым придурком.       — Я соскучился, — тихо прошептал Чанёль, разорвав поцелуй. — Если твоя кровать тебя так сильно бесит, можем опробовать мою, она помягче...       Всем остальным надоело сидеть только своей компанией, поэтому повеселевшие подростки полезли доставать своих «нянек». Чонин сразу начал ластиться к Тао, чтобы тот на него не сердился, но тренер сразу же растаял от чуть ли не мурчащего рядом Нини, хотя он и так не злился. Разве мог? ЕХО докопались до всех, в том числе и до каменного Ифаня, втягивая того в ненавязчивую беседу о том, о сём и ни о чём конкретно.       А Сехун чувствовал, что уже порядком опьянел, пока перетирал с Чондэ какие-то жизненные истины, абсолютно необходимые сейчас для разговора. Картинка перед глазами иной раз ездила, мысли появлялись немного странные и непривычные, а так же неимоверно хотелось болтать. Чем Сехун и занимался, пока не потерял из виду Бэкхёна. Точнее, Сехун даже не понял, в какой момент Бён успел куда-то ускользнуть и насколько давно его уже нет. Не без труда поднявшись на ноги, он решил дойти до номера и проверить, там ли Бэкхён.       — Ты куда? — спросил его Исин.       — Я? — затормозил Сехун, почесав рукой затылок, а потом смазанно махнул в сторону своего номера. — Туда, к себе.       — Помощь не нужна? — поинтересовался Лухан, оценив состояние подопечного.       — Не-не, я сам.       Войдя к себе, Сехун застыл на месте, глядя на то, в какую красоту превратил Бэкхён этот номер. Он весь сверкал разного размера и яркости светящимися сферками, словно блёстками, создавая волшебную атмосферу. Бён обратил внимание на вошедшего Сехуна, который разглядывал украшенное помещение, словно загипнотизированный. Создавалось впечатление, что он словно попал в сказку, где царствует совершенно другое время и другие законы. Особенно на хмельную голову это всё казалось острее и словно бы ближе восприятию.       — Нравится? — Бэкхён медленно поднял глаза, чарующе глядя на Сехуна.       — Да-а... Это очень красиво...       — Я тренировался, — Бён поднялся со своего места и подошёл к зеркалу, зачем-то глядя сквозь отражение на свой собственный свет. — Он такой бесполезный, но такой красивый, слов не подобрать.       Сехун подошёл к тому же зеркалу и встал в ту же позу, что и Бэкхён:       — Он не бесполезен. Ты не бесполезен. И уж точно являешься нужным человеком, — то ли опьянение так действовало, то ли Сехун просто устал молчать.       — И кому же я нужен? — Бэкхён вновь посмотрел на Сехуна, чувствуя, как сердце начинает громко стучать.       — Мне. Мне нужен.       Сердце Бэкхёна застучало ещё сильнее и волнительнее, а руки слегка задрожали. Сехун посмотрел прямо Бэкхён​у в глаза и вновь загляделся. В его глубоких больших глазах отражались сияющие во всей комнате огоньки, переливаясь с его природным оттенком и словно подсвечивая его глаза изнутри, тёплый и нежный свет придавал коже необычный оттенок, рисуя на белоснежных щеках карамельный румянец, а губы... Какими они выглядели манящими и сладкими сейчас. Сехун склонился вперёд, не решаясь на более смелые поступки, однако Бэкхён манил как никогда раньше, что не было сил устоять. Аккуратно младший коснулся рукой подбородка старшего и слегка приподнял, по-прежнему глядя в его глаза. Бэкхён был неподвижен, полностью повинуясь действиям и взгляду младшего. Сехун оказался очень близко, что мог чувствовать сбившееся дыхание Бэкхёна, который положил свою руку поверх руки младшего, показывая, что не против того, что происходит сейчас. Сехун ещё слегка приподнял подбородок Бэкхёна и самозабвенно прижался к его губам, аккуратно, чтобы не спугнуть, медленно и нежно надавливая на чужие губки. Старшему резко стало не хватать воздуха от приятного прикосновения, а Сехун не мог поверить в то, что и правда его целует. Он двигал губами осторожно, тягуче, наслаждаясь долгожданным прикосновением. Бён вторил движениям губ Сехуна, чтобы прочувствовать это как можно лучше, ведь так они прикасаются друг к другу впервые.       Сехун плавно разомкнул губы, глядя Бэкхёну в глаза, который нервно сглотнул, но зрительного контакта не разрывал, боясь, что всё это волшебство может в один момент разрушиться... Бён сам прижался своим лбом ко лбу младшего и глубоко вздохнул.       — Ты мне нравишься. Давно. Безумно... — Сехун шептал это Бэкхёну в губы и трепетно перебирал его волосы, одаривая лёгкой лаской. — Ты будешь встречаться со мной?       Бэкхён​ готов был разрыдаться от накатившего чувства счастья, однако решать сейчас что-либо на хмельную голову не хотел, стараясь насладиться этими лёгкими прикосновениями, от которых по телу раскатывались приятные волны.       — Давай я дам тебе ответ позже? Когда мы оба будем нормально соображать. Ложись спать, ты сильно пьян.

***

      Проснулся Сехун от ужасного желания пить. Разлепив глаза, он увидел, что в комнате он один, поэтому до воды придётся добираться​ самостоятельно. Потихоньку присев в кровати, Сехун задумался о смысле жизни с похмелья, а потом вспомнил.       Вспомнил, что будучи пьяным признался Бэкхёну в своих чувствах и даже поцеловал его.       А сейчас самого виновника всего сумасшедшего переворота внутри Сехуна не было в комнате, что могло означать множество разных версий, но младший склонялся к тому, что Бэкхён собирается его отвергнуть. Иначе он бы дождался его пробуждения и они бы поговорили.       «Замечательно», — горько подумал Сехун, мысленно избивая себя за идиотизм. Ну какого чёрта из него полезла вся эта любовь именно на пьяную голову?       — Никогда больше не буду пить, — пробурчал Сехун и отправился утолять жажду.       В коридоре стояла тишина, наверное, все ещё спали. Добравшись до бочонка с водой, Сехун осушил сразу три стакана и после этого стал чувствовать себя более менее хорошо. Во всяком случае физически точно. Сердечко всё ещё волнительно стучало при воспоминаниях о том трепещущем моменте этой ночью​. Давай я дам тебе ответ позже, — вспомнил Сехун слова Бэкхёна.       Стало не легче, потому что Бэкхён мог дать и отрицательный ответ, которым убил бы Сехуна наповал. Интересно, и куда он подевался с утра пораньше? Парень присел на диванчик и положил голову на спинку, пытаясь успокоить бешеное сердцебиение и придумать, что делать дальше. Посидев где-то с минуту, Сехун подумал о том, что раз Бэкхён теперь в курсе его чувств, то почему бы не попробовать приставать к нему? Чтобы сбить его с толку и заставить думать об отношениях?       — Неплохая идея, — вслух оценил Сехун свои мысли, решив, что так и сделает.       — Ты о чём? — голос Бэкхёна из-за спины не на шутку перепугал Сехуна и тот резко повернулся, а вся решительность и смелость внезапно куда-то испарились.       — Ты чего ж так пугаешь...       — Я наблюдаю за тобой с того момента, как ты, шатаясь, вышел из комнаты.       — А ты где был?       — Я умывался.       Сехун успокоился после этих слов, значит, Бэкхён никуда не собирался сбегать от него, а просто ходил на утренние процедуры. В то время как младший умудрился напридумывать себе всего, чего угодно.       — Как самочувствие? — спросил Бэкхён, склонив голову набок. — Голова не болит?       — Нет, я вполне хорошо себя чувствую, — улыбнулся Сехун в ответ, следя взглядом за тем, как старший подходит ближе и присаживается рядом.       — Оно и понятно, ты весьма рано проснулся. Больше всех напился Нини, обычно это он таскал Тао на себе, но вчера они поменялись ролями и бедному хромому тренеру пришлось нести нашего придурка до кровати, — Бён хрипло посмеялся, вспомнив эту картину. — Минсок не пил вообще, а Чанёль выпил совсем немного, но тем не менее они всё ещё спят.       — У кого-то была весёлая ночка, — предположил Сехун.       — Надеюсь, они помирились. Хотя, в принципе, по-другому и быть не может.       Сехун не мог сдержать улыбки, глядя на своего хёна, ведь в голове яснее всего было воспоминание о том, что они целовались. И даже те чувства не стёрлись, вот только хотелось повторить это всё волшебство ещё раз. И гораздо в большем объёме, однако Бэкхён снова вёл себя как обычно. Это снова сбивало с толку Сехуна, который только-только обрёл надежду.       — Завтракать идём? Пока дождёмся пробуждения всех остальных, можем с голоду помереть, — сказал Бэкхён и поднялся с диванчика.       — Пойдём, я не против чего-нибудь перекусить.       Едва разлепив глаза, Чонин попытался подняться с кровати, однако попытка не увенчалась успехом из-за того, что в голове что-то нещадно зазвенело, а сама она словно налилась свинцом.       — Что, юный алкоголик, голова тяжёлая? — подшутил нам ним сидящий рядом Тао.       — Ой, да-а... Кошмар какой-то... — пожаловался младший, прикладывая руку ко лбу.       — Вот они: последствия весёлых вечеров.       — Голова боли-ит... У тебя есть таблетка?       Тао сдвинул брови, вспоминая, если ли у него в аптечке что-нибудь обезболивающее, но для полной уверенности решил это проверить. Перекопав всю свою аптечку он отрицательно покачал головой:       — Всё есть. А вот от головной боли ничего нет. Я сейчас схожу до Исина, они вроде с Лу уже проснулись.       — Тебе не желательно много ходить, и так хромой, я сам, — отмахнулся Чонин, но попытку встать на сей раз обломал уже Тао:       — Лежи здесь, я схожу за таблеткой.       — Да куда я денусь-то...       Исин лишь добро посмеялся над тем, что любители новых ощущений сейчас болеют с похмелья, дал несколько таблеток, которые быстро приведут их в порядок. Над их составом поработал Лухан, чтобы уж точно вылечить с утра подростков от всех последствий употребления алкоголя.       — А что, уже кто-то приходил до меня? — спросил Тао, разглядывая странноватые снадобья.       — Да-а, заботливые друзья-парочки приходили просить лекарства для своих непутёвых соседей.       — Дай угадаю: Минсок и Бэкхён?       — В точку. У Сехуна с утра всё было нормально, однако после завтрака ему резко поплохело. Такое нередко бывает, догнало пацана чутка позже. А твоё чудо, я смотрю, с самого пробуждения долбануло.       — Это да, только глаза открыл и уже захныкал о том, что у него болит голова.       — Вот непутёвые дети. И ведь мы же их отговаривали. Кстати, Тао... Тебе надо поговорить с Ифанем, обсудить кое-что из прошлого и дать понять, что тебе можно доверять.       — Да, хорошо, я и сам чувствую, что должен с ним поговорить. Ведь он как цепной пёс: сердитый, но преданный, и всё же помог мне, когда меня могли убить.       — Только старайся не перегибать палку, а то я тебя знаю.       — Постараюсь. Я пойду, спасибо за лекарство.       Вокруг лежащего на кровати Чанёля порхал Минсок и выпрашивал его поднять, наконец, свою задницу и сходить с ним на завтрак.       — Таблетку я тебе принёс, тебе уже должно стать легче, — капризничал Мин, пытаясь поднять Пака с кровати.       Чанёль лишь бубнил что-то вроде «дай ты полежать ещё маленько», а потом догадался, как угомонить свою капризульку. Пак просто сгреб его в охапку и уронил на кровать, зажимая его руками и ногами. А Минсок внезапно успокоился, потому что ему пока и так неплохо, а завтрак никуда не убежит. Вместо того, чтобы пытаться и дальше поднять своего парня, Мин лишь устроился поудобнее под боком Чанёля, после чего неожиданно даже для себя задремал.       Долгое время пятилетний Минсок жил совсем один в большой квартире, которая ребёнку казалась ещё больше, чем есть сейчас. За ним постоянно приглядывали работники, медсёстры, врачи, каждый день проверяющие его состояние. Брали анализы, сравнивали показатели, чтобы убедиться, что тело ребёнка точно справляется со стихией, бурлящей в крови. И сам маленький Минсок замечал за собой странности, потому что контролировать свою силу ещё не мог, из-за чего она иногда выходила наружу: ребёнок случайно замораживал некоторые предметы; в основном это было то, что находилось у него в руках. Он всё о себе знал, однако подобные случаи его всё равно удивляли. Перед тем, как его поселили в настоящий дом, Минсок жил в палате, где надзор и постоянные проверки были гораздо чаще, что изматывало ребёнка как физически, так и морально. Заметив это всё, Суман приказал уменьшить частоту осмотров и поселить ребёнка, наконец, в нормальный дом. Минсоку нравилась его квартира, поэтому он чувствовал себя в ней маленьким королём, ведь она такая большая, а принадлежит только ему! Однако спустя некоторое время мальчика начало съедать одиночество, ведь раньше возле него постоянно кто-то был, а сейчас его всё чаще оставляли одного, чтобы не докучать.       Иногда Минсок замечал в глазах​ некоторых работников странный недоброжелательный блеск и более того: он это чувствовал​. Но понять причины не мог, потому что он ведь не сделал никому ничего плохого​. Так почему тогда на него так косятся?

***

      — Я так больше не могу, — психанула женщина-медсестра, швыряя пробирки на столешницу. — Это не место работы, это какой-то ужас. Я не могу больше работать с этим... этим... Я даже не знаю, что это вообще!!       — Дорогая, успокойся, — пытался привести в чувство свою жену врач.       — Как можно быть спокойной?! Я каждый день с ним работаю, зная, каким образом это нечто появилось на свет!       — Он такой же ребёнок, как и все...       — Нет, он не такой же! Это выращенное из пробирки существо! Он не может быть таким же, как и все.       За этим скандалом своих родителей наблюдал десятилетний Исин, которого им приходилось брать с собой на работу, так как не с кем было оставить. Он не понимал, почему его мама так говорит, ведь он видел этого ребёнка с татуировкой «EXO» и мог бы поклясться, что он абсолютно такой же, как и сам Исин.       — Мама, что плохого тебе сделал этот ребёнок? — недовольно спросил Исин, опираясь на стену. — Он действительно такой же, как и я, только младше!       — Не-ет, сынок, это маленькое чудовище со стеклянными глазами и жуткой силой внутри себя. Когда он вырастет, то будет опасен для всего мира. Внутри него сила чудовищного размера и вместе с ним она будет только расти и расти, — женщина замолчала, чтобы перевести дыхание. — Я уволюсь, не буду больше заниматься​ его обследованием, я не могу...       — Ну и ладно, увольняйся! — психанул Исин, но потом прикусил язык, потому что чуть не выдал тайну, которую обязан был скрывать от родителей. — Сам буду с ним заниматься! Выучусь и буду!       — С ума сошёл? Ты ещё маленький совсем!       — А если бы я был таким же? Ты меня тогда тоже ненавидела?       — Ты бы таким никогда не был, не неси чушь. И прекрати со мной так разговаривать.       После этих слов Исин вышел из кабинета, не желая дальше разговаривать с матерью, ведь ему было обидно не только за Минсока.       Но и за себя.       Мальчик посмотрел на свои руки, после чего подумал о том, что бы было, если бы мама узнала всю правду.       «Ах, если бы ты знала, как ты ошибаешься, мама».

***

      Минсок сидел на траве, поджав под себя колени, и думал обо всём подряд, но больше о том, что ему одиноко и скучно.       — Я совсем один.       Мальчик перевёл взгляд шоколадного цвета глаза в небо, глядя на его голубизну. Руками он перебирал траву, просто потому что ему нечем было заняться. Он видел эту стену, находящуюся далеко за деревьями и строениями, однако у него не возникало мыслей посмотреть, что там. Ему было уютно в своём доме, он к нему привык, поэтому он не стремился к чему-то иному.       — Привет! — посторонний мальчишеский голос удивил Минсока и он даже подскочил на ноги, оборачиваясь на звук.       Мин увидел перед собой мальчугана чуть выше себя, с лохматыми волосами, задорной улыбкой на лице и сильно торчащими ушами. От удивления Минсок даже не мог ничего сказать, а незнакомый мальчик подошёл ближе и склонился к нему:       — Ты что, не умеешь говорить?       — Умею! — обиженно возразил Минсок и сложил ручки на груди.       — Вот другое дело! Я Чанёль, — мальчик улыбнулся ещё шире, чем раньше, и подал руку.       — Минсок, — пожал он в ответ руку теперь уже знакомому. А потом пригляделся и увидел у него на шее точно такую же татуировку, как и у себя. — EXO? Ты тоже как и я?       Чанёль посмотрел на татуировку Минсока, после чего активно закивал головой​, показывая своё согласие.       — Так мы вместе теперь будем жить? — улыбался теперь уже Минсок, потому что он наконец-то больше не будет грустить в одиночестве.       — Получается, что да.       — Как классно! — Мин бросился обнимать Чанёля, как же он был ему рад. — Давай жить в одной комнате?       — Давай, не против, — согласился Чанёль, обнимая нового друга в ответ.       Теперь детям стало гораздо интереснее, ведь они могли друг с другом поговорить, поиграть во что-то и больше не страдали от одиночества. Чанёль долгое время провёл в изоляторе, потому что его сила пламени постоянно норовилась вырваться наружу, ведь сдерживать такую стихию действительно сложно, особенно маленькому ребёнку, который даже не до конца всё понимал. Он испуганно наблюдал за людьми в белых халатах, которые суетились над ним, ставили болезненные уколы и нередко надевали на руки до жути неудобные жёсткие для детской кожи перчатки, которые сдерживали всплески стихии. Потому что персонал порядком устал бегать и тушить небольшие пожары, создаваемые Чанёлем. Самому мальчику это тоже надоело и он начал сам пытаться сдерживать своё пламя, чтобы, в первую очередь, не страдать от него самому. Из-за изначально вспыльчивого характера Паку и было сложно справляться с пламенем, однако оно постепенно стало подчиняться воле хозяина, который уже не был неразумным младенцем, а повзрослел и начал его приучать.       Поэтому теперь, когда Чанёль оказался далеко от этого ужаса, который пережил, стал стараться ещё больше, чтобы ничего не испортить. Ведь ему не хотелось возвращаться обратно, он хотел остаться рядом со своим другом, можно сказать даже братом, к которому успел привязаться.       — Ты такой милый, Минни, — сказал как-то Чанёль, когда они сидели в парке в тени дерева. — Я бы на тебе женился.       Минсок тогда лишь глупо похлопал глазами, так как понятия не имел о том, что именно говорил Чанёль, который вычитал это в сказке и решил что-то для себя. Мин просто молча и даже с неким восхищением принял красивый цветок из рук Чанёля и робко поблагодарил. Этот союз уже был скреплён на всю жизнь.

***

      Время шло незаметно для самих ребят, которые проводили его максимально весело, не теряя лишних минут. Ходили купаться в настоящем море, балдели под лучами горячего солнца, играли в пляжные игры, а потом дружной гурьбой бежали домой, чтобы чего-нибудь перекусить. Проводили вечера за просмотром какого-то хорошего фильма, жуя сладости, кто-то сидел в своей комнате и был занят своими делами, кто-то выходил посмотреть на закат или же просто прогуляться по берегу и подышать свежим морским воздухом. На такие прогулки чаще всего звал Сехуна Бэкхён, потому что ему очень нравилось наблюдать за закатывающимся ярко-красным и большим солнцем. Он восхищённо гипнотизировал его глазами до тех пор, пока оно совсем не скрывалось за линией горизонта и на землю не опускалась темнота. Сехун же зачарованно наблюдал за своим персональным солнцем, который в такие моменты становился ещё более красивым и манящим к себе. Младший даже позволял себе слабость обнимать своего хёна, который укладывал свою голову у него на плече. Обоим было хорошо, потому что вокруг них словно создавался барьер, спасающий их от внешних воздействий, и в котором царила какая-то своя необыкновенная атмосфера. Когда солнце исчезало, они отправлялись просто на прогулку по берегу, изредка разговаривая о чём-то, но им всего хватало и без слов. Пусть Бэкхён так и не дал Сехуну ответ, между ними и без этого происходило что-то очень нежное и трепетное, но младший не прекращал ждать конкретного ответа от хёна, чтобы уже на полных правах назвать его своим и, наконец, получить от него всё, чего желал. Он с улыбкой наблюдал за тем, как Бэкхён иногда дурачился, заливаясь смехом, валялся на песке или же бродился в воде, а потом начинал брызгаться, окатывая Сехуна тёплой водой. После такого приходилось лезть в воду и отмываться от песка, а потом мокрыми, но счастливыми возвращаться домой. И весь мир готов был подождать, когда они оставались наедине.