Говорят: под Новый год Что ни пожелается — Всё всегда произойдёт, Всё всегда сбывается. (с) Сергей Михалков.
Лия Лазарева сидела за первой партой в большой блочной аудитории и, подперев ладонью щёку, смотрела на Вадима Борисовича Ильинского, читавшего последнюю в этом году лекцию по зоологии позвоночных животных студентам четвёртого курса естественно-научного факультета. У Лии почти закончилась тетрадь, она записывала за Ильинским информацию короткими сокращёнными фразами. И смотрела на него. Просто смотрела, стараясь запечатлеть в памяти его облик как можно точнее. Она не увидит его три недели, а потом они встретятся только на экзамене. Лия почувствовала, что улыбается, когда Вадим Борисович поднял руку и отбросил со лба прядь пепельных с рыжим волос. Он рассказывал о систематике рыб, которые были и не таксоном вовсе, а жизненной формой. Она усмехнулась: лекции Ильинского раз за разом ломали привычные стереотипы. Лия отучилась уже три с половиной года, а Вадим Борисович не переставал её удивлять. После второго курса она впервые съездила с ним на практику на научно-исследовательский стационар «Тайга» и только там поняла, что Ильинский таил в себе ещё больше загадочного, чем ей казалось раньше. Не особо общительный в университете и городе, на стационаре Вадим Борисович расцветал. В его серо-голубых глазах под густыми бровями разгоралось потаённое пламя, особенно яркое, когда на вечернем костре под спирт и гитару пели разные песни. Лия специально выучила все композиции, которые пели в «Тайге», составив со слов старшекурсников своеобразный песенник. Ей нравилось уходить из бревенчатого домика на рассвете, когда пахло свежо, прохладный туман молочными дымными полосами ложился на кустарники вокруг стационара, а чистое светлое небо озарялось первыми розовыми лучами солнца. В такие моменты Лия шла на сети — не спавшая всю ночь, но удивительно бодрая. Быстро и аккуратно выпутывала из чёрных паутинных сетей утренних птиц и относила их в лабораторию, где уже ждал Вадим Борисович. Бледный от недосыпа, но с улыбкой на губах и сигаретой в пальцах. Когда Лия заходила в дождевике, с рассыпавшимися по плечам вьющимися от влаги волосами и полотняными мешочками с птицами в руках, Ильинский тушил сигарету и забирал у неё часть отлова. Каждый раз, когда они передавали птиц, их пальцы соприкасались. Мучительно тягучие мгновения лились, словно мёд, а ни Лия, ни Вадим Борисович не убирали руки друг от друга. А когда всё же разъединяли их, то Ильинский медленно, почти бесконечно, проводил кончиками пальцев по мокрым от росы ладонями Лии. Она знала, что краснела, когда Вадим Борисович вот так передавал ей птиц. Но не отворачивалась, а смотрела ему прямо в глаза. Другие студенты не любили первые обходы в пять утра, а Лия вставала легко. Ей было ради чего вставать. Ильинский привычным жестом пригладил бороду, а сердце Лии ёкнуло. В горле пересохло. Верхние пуговицы его светло-голубой рубашки были расстёгнуты, и Лие стоило неимоверных усилий смотреть Ильинскому в глаза. По-хорошему, ей стоило писать лекцию, но раз засмотревшись и уплыв в грёзы, она пропустила несколько предложений и бросила конспектировать. Лия рассеянно запустила пальцы в тёмные волосы. Она специально рано встала, чтобы сделать кудри. Промучилась перед зеркалом полчаса, вся взмокла и едва не плакала, пока сонная мачеха не отобрала у неё плойку и не накрутила падчерице кудри сама. Крупный завиток упал на глаза, Лия осторожно отвела его за ухо. Её взгляд скользнул на небольшой подарочный пакет, лежавший рядом на свободном месте. Лия глубоко вдохнула, вытащила свёрток из пакета и положила на колени. В тонкую обёрточную бумагу, сделанную под пергамент, была упакована книга — подарок на Новый Год для Вадима Борисовича. Лия долго думала, что подарить своему научному руководителю, да и вообще этично ли и удобно будет что-то ему презентовать? «Не этичнее, чем посиделки со спиртом и птицы, — подумала Лия. — Хотя… я, как обычно, выбрала совсем не праздничную книгу. И он её наверняка читал. Не мог не читать». Она так глубоко ушла в себя, что пропустила момент, когда Ильинский объявил о завершении лекции и отпустил курс пораньше в честь праздников. Многие жили в других городах, иногда довольно далеко, поэтому лекция тридцать первого декабря стояла первой парой. Лия очнулась только тогда, когда её толкнула Наташа Нехлюдова, записывавшая всё досконально и аккуратно. — Перестань так откровенно пялиться на Борисыча, — прошептала краешком рта Наташа, пока Лия спешно фотографировала страницы тетради. — Ко мне уже несколько человек с параллели подходили с вопросами о том, что между вами. — Чистая и светлая любовь, — улыбнулась Лия. Она всегда старалась отшутиться от Наташи. — Научный руководитель и преданная студентка. — И почему они не подходят к тебе? — вздохнула Наташа, пряча светлые локоны под шапкой. — Мы идём после курантов гулять? — Да, конечно, — рассеянно отозвалась Лия. Думала она сейчас совершенно не о том. — Пока, Натали, я задержусь. Она не слушала, что ей говорила Нехлюдова, только оставила вещи на своём месте и, прижимая к груди пакет с книгой и, для прикрытия, папку с бумагами, подошла к Ильинскому. Лия рассеянно вертела в пальцах флешку — делала вид, что хочет уточнить насчёт вопросов к экзамену. Наконец, когда весь курс покинул аудиторию, она решилась заговорить. — С Наступающим вас, Вадим Борисович, — Лия неловко улыбнулась. — Я хотела вопросы к экзамену перебросить себе на флешку. — Перебрось, — пожал плечами Ильинский, выключая проектор. — Пойдём на кафедру, у меня всё на рабочем компьютере. — Он стоял к Лие вполоборота, и она могла во всех подробностях рассмотреть его профиль. В лице Вадима Борисовича не было ничего примечательного, но Лия не могла отвести взгляда. — Хорошо. — Лия отправилась собирать вещи. Пальцы дрожали, сердце билось в груди частыми горячими ударами. Лия вертела в пальцах ключ от кафедры, который ей дал Ильинский, пока шла по коридору. У других преподавателей пары ещё не закончились, многие взяли отгулы на предпраздничный день. Только Вадим Борисович всегда был на работе: у него был даже допуск на праздники. «Почему он так много работает? — думала Лия, включая компьютер Ильинского и машинально крутясь на стуле. — Ему пятьдесят семь лет, у него должны быть взрослые дети и внуки, семья. А он…» Для Лии всегда оставалось загадкой одиночество Ильинского. Будто он сам выбрал себе странную научную схиму. Она уже успела скопировать вопросы к экзамену и список дополнительной литературы, когда дверь кафедры отворилась, и в аудиторию зашёл Ильинский. От него пахло крепким табаком — явно только что из курилки. — Перебросила? — Он встал за спиной Лии, чуть склонившись к экрану. Лия чувствовала его крепкое плотное тело совсем рядом, тепло заливало её. Хотелось закрыть глаза и откинуться назад. Лия чуть-чуть пододвинулась. Ильинский не отстранился. Она выдохнула. Раз за разом она пробовала коснуться Вадима Борисовича, а он словно и не был против. — Да, — ответила Лия. И вдруг выпалила: — Вы где будете встречать Новый год? — Меня пригласили выпускники прошлых лет, — ответил Ильинский. — Они собираются компанией, и я после работы сразу к ним. — Понятно, — отозвалась Лия. Она почувствовала, что горит. Словно железные обручи вогнали ей в грудную клетку, которые давили изнутри на рёбра, расширяясь от жара обиды и странной ревности. Раскалённые капли стали падали на уязвлённое сердце, прожигая в нём дыры. — Счастливого вам Нового Года, Вадим Борисович. Это вам. — Она протянула ему книгу, а Ильинский принял свёрток. На миг их руки соприкоснулись. Вадим Борисович легко провёл кончиками пальцев по тыльной стороне ладони Лии. — Счастья, успехов, здоровья, пусть вам всегда сопутствует удача. Чтобы птицы в руки сами летели, голова после спирта не болела, а студенты радовали на парах и на практике. — Утопические пожелания, — усмехнулся Ильинский. — Особенно здоровья и умных студентов. Мне бы до весны дожить. До осени я уже точно не дотяну. — Вадим Борисович, ну не надо так! — Лия порывисто положила руку ему на плечо. Погладила сначала легко, потом уверенней. Сильней. — Вы будете жить долго и счастливо! Мы ведь вас любим. Я вас люблю. — На самом деле, меня очень много кто не любит, Лия, — произнёс Вадим Борисович, распаковывая подарок. — Их право, — возразила Лия. — Хорошая книжка, — улыбнулся Ильинский, пробегая глазами название. — Чем вам не нравится «Остров доктора Моро»? — улыбнулась Лия. Она нашла эту книгу у брата и купила новый экземпляр. — В книге нет ничего особенного, как биологу мне её было больно читать, но её наполненность — она меня поразила. История о том, что бывает, когда берёшь на себя роль Бога. Моро хотел создать человека из зверя и выставил себя жестоким божеством для зверо-людей. А они одичали, когда Бог умер. Жизненно. — Таким ты меня видишь? — Вадим Борисович смотрел ей в глаза. Это случалось редко: когда их взгляды пересекались, Лия чувствовала, что ещё немного, и она найдёт ответы в той пустоте, что таилась на дне серо-голубых глаз её научного руководителя. — Я вижу вас прекрасным научным руководителем и добрым человеком, — ответила Лия. — Злых людей нет на свете, есть только люди несчастливые. — А что говорит об этом твой Лавкрафт с его Страной Снов? — Ильинский отвернулся от Лии и принялся что-то искать в столе. Когда рука Лии соскользнула с его плеча, то на миг коснулась прохладных пальцев. Вадим Борисович поймал её ладонь и на долю мгновения сжал. — У него всё монументально и изначально, — пожала плечами Лия. Она смотрела на широкую прямую спину Ильинского и боролась с желанием положить ладонь ему между лопаток. Чуть задавить, чтобы он выпрямился и не сутулился. Ощутить под пальцами тепло его тела. Ильинский наконец повернулся к ней и протянул книгу. У Лии перехватило дыхание: «Остров сокровищ». Она не любила электронные книги, читала только бумажные издания. — Остров на остров? — улыбнулась Лия. — Да мы богаты! — Ты проиграла мне в преферанс прошлым летом примерно остров. — Вадим Борисович смотрел на неё, чуть улыбаясь. — Вы мне не меньше. — Лия взяла книгу из рук Ильинского. И снова мучительно долгие прикосновения плавили сердце. Она даже ненадолго забыла про железный обруч и то, что Вадим Борисович идёт веселиться с другими. Ильинский ничего не ответил, только отложил книгу, подошёл к Лие и взял её за руки. Лие показалось, что она сейчас свалится в обморок. «Я люблю тебя. — Невысказанные слова и невыраженные чувства рвали сердце и душу. Лия ощущала, как полыхали её щёки, как она вся сгорала в этом огне. — Я буду петь тебе колыбельные песни, чтобы ты засыпал, приносить птиц по утрам и заваривать чай. Боги, как же я люблю тебя!» Лия думала об этом, пока Вадим Борисович держал её руки в своих ладонях. Книги — то, что сейчас позволяло им так себя вести. Лия чувствовала, что когда придётся разорвать прикосновение, что-то внутри неё тоже оборвётся. Она ловила мгновения, проживала их как последние, чтобы потом бережно хранить в памяти. Ещё никогда она так не ждала лета. В «Тайге» она сможет сколько угодно передавать Вадиму Борисовичу соловьёв, ласточек, пеночек и синиц. Лия осознавала где-то на самой границе восприятия, что и Ильинскому тоже хочется этого. Быть может, она воображала то, чего нет. Быть может, Вадим Борисович просто относился к ней, как к способной студентке, не рассматривая в принципе как девушку. Как вероятную возлюбленную. Но если это всего лишь грёза наяву, Лия готова заснуть и не проснуться. — С Наступающим Новым годом, Лия, — наконец, произнёс Ильинский, отпуская руки Лии. — «Остров доктора Моро» я читал, когда был в твоём возрасте. И я не помню ничего. — Он улыбнулся, раскрывая книгу. — Ты её ещё и подписала? — Вадим Борисович поднял взгляд. — Не читайте вслух! — Лия поспешно протянула руки и закрыла книгу в ладонях Ильинского. Он, не отрываясь, смотрел на неё, а Лия чувствовала, как колотилось её сердце, а пальцы дрожали. — Простите. — Она смутилась. — Это только для вас. — Очень личное, — кивнул Ильинский. — Я понимаю. У меня тоже. — Его голос звучал глухо, он не смотрел на Лию. Она наизусть помнила, что написала на первом развороте книги: «Дорогому Вадиму Борисовичу от Лии. Вы мой доктор Моро! 31.12.2016». — До свидания, Вадим Борисович, — выдавила из себя Лия, поднимаясь и собирая вещи. До следующего года. — До свидания. Оказавшись за дверью, Лия дрожавшими руками раскрыла «Остров сокровищ». Пробежала глазами строчки и в порыве невероятно сильного чувства прижалась к ним губами. «Лие Лазаревой от Вадима Борисовича. Часто сокровища это вовсе не золото. 31.12.2016».***
Весь день Лия летала по квартире, готовила вместе с Алисой праздничные блюда и то болтала без умолку, то затихала на середине фразы. Мачеха ничего ей не говорила, только улыбалась и несколько раз отправляла Лииного отца в магазин — докупить продуктов. К вечеру запал утренней эйфории прошёл. Осталось только гнетущее чувство, что уже сейчас Ильинский сидит и пьёт в компании выпускников, с которыми его, несомненно, связывает много большее, чем с ней, с Лией Лазаревой. Около одиннадцати, когда все — Алиса, отец и брат — собирались садиться за стол, Лия совершенно растеряла обретённое было новогоднее настроение. — Лия, что с тобой? — Алиса поправила причёску и завязала бантом пояс Лииного платья. — Ты была такая счастливая с утра, что случилось? — Она всё сохнет по своему научруку, — ввернул Олег, не отрываясь от смартфона. — Заткнись, придурок! — дёрнулась Лия, покраснев. — Что ты тут делаешь? Я надеялась тебя не увидеть в новогоднюю ночь. — Я живу здесь, эта квартира общая! — огрызнулся Олег. — И после курантов я уйду гулять с друзьями. — Не поверишь, я тоже, — вяло парировала Лия. Перебранки с братом давно стали дежурными, и Лия утратила былой задор. — Дети, прекратите вести себя, как дикари, — строго произнесла Алиса, забирая у Олега телефон. — Мы с папой после курантов идём в гости к бабушке. Олежек, поправь «бабочку». — Брат нехотя кивнул. Он уже успел одеться по-праздничному и зачесал на бок модно подстриженные чёрные волосы. Лия не слышала поздравления президента и боя курантов. Только украдкой взяла у отца спички и сожгла крохотную записку, растворив пепел в шампанском. Отец и брат ничего не заметили, но Лия поймала взгляд зелёных раскосых глаз Алисы. Мачеха явно видела и знала больше, чем хотела показать. «Пожалуйста, боги, можно мне провести новый год с Вадимом Борисовичем?!» — Олежек, проводи сестру до её компании, — попросила Алиса, когда вся семья уже стояла в дверях. Лия и Олег толкались, не желая уступать друг другу дорогу. Брат хохотал, Лия осторожно вытирала выступившие от смеха слёзы. Она была уверена, что тушь размазалась. Наташа слала голосовые сообщения и скидывала покадрово, как она вместе с мальчиками — Эдиком и Андреем — идёт к месту встречи. — Лия старшая, сама дойдёт, — буркнул Олег. И добавил под взглядом матери: — Ну ладно. Пошли, сестрёнка, — махнул брат рукой, — буду сегодня твоим рыцарем. Они шли по ночному неспящему городу. Небо то и дело вспыхивало разноцветными огнями салютов, дети катались на ледяных горках, кто-то пьяным голосом кричал поздравления. Лия шла следом за братом и чувствовала себя не к месту на этом празднике жизни. Неожиданно Олег остановился. Лия догнала его и спросила: — Чего встал? — Это твой научрук? — спросил Олег, указывая на неторопливо шедшего впереди высокого мужчину. У Лии перехватило дыхание: она узнала Ильинского. Брат, не дожидаясь ответа, заорал на всю улицу: — Вадим Борисыч! — А затем нахлобучил капюшон Лие на голову, пихнул её в сугроб и со смехом убежал к компании друзей, показавшихся из-за соседнего дома. — Придурок, только вернись! — Лия села в снегу и откинула капюшон. В это мгновение её заслонила тень. Она подняла взгляд. На неё смотрел Вадим Борисович. — Здравствуйте! — выдохнула она. Сердце колотилось, шампанское создавало в сознании удивительную лёгкость. — С Новым Годом. — С Новым Годом, — ответил Ильинский. И добавил: — Это был твой брат? — Лия кивнула. Она чувствовала себя неловко. Лия ожидала, что Ильинский будет пить всю ночь напролёт со старожилами — выпускниками — и не думала встретить его на улице. Боги не могли быть к ней столь щедры. — Не сиди на снегу, — произнес Ильинский. И протянул Лие руку. Не чувствуя ничего, кроме ударов сердца, Лия вложила пальцы в широкую крепкую ладонь Вадима Борисовича. Он поднял Лию легко, а когда она встала, отряхнул её капюшон. — Не мне об этом говорить, но у тебя снег забился под шарф. Разрешишь? Лия только и могла, что кивнуть, а Вадим Борисович уже убирал снег с её шарфа и волос. Он не носил перчаток, холодные руки касались её пылавшего лица. Лия чувствовала, как тает. — Спасибо, — сказала она, когда Ильинский закончил убирать снег и двинулся вперёд. Лия шла рядом с ним. В странном порыве она взяла его под руку — через миг после того, как Вадим Борисович предложил ей руку. — Алиса попросила брата проводить меня до друзей. Мы хотим погулять по ночному городу и посмотреть салюты. А вы что, идёте домой? — Лия понимала, что много болтает и несёт чепуху, но не могла остановиться. Она была счастлива и влюблена. — Да, домой, — ответил Ильинский. — Я могу проводить тебя до твоей компании. Если хочешь, конечно. — Да, — только и ответила Лия. На миг она подняла глаза к небу, в котором светились зимние звёзды. Далёкие боги ледяного Кадата дали ей то, что она просила — бесконечные грёзы, воплощённые в реальность.