***
В лицо ударил яркий свет, на мгновение ослепив людей. На первый взгляд можно было решить, что дорога привела их в густой лес. Сочная зелёная растительность заполнила собой всё пространство, не давая возможности разглядеть серые стены и края пола. Иллюзия природной свободы в «коробке» подземного города. Кустарники самых разных форм и размеров держали на своих ветвях ещё не созревшие зелёные кругляшки ягод. Жужжали насекомые-опылители, похожие на ос и пчёл. На деревьях ещё оставались цветы и сладкий аромат вперемешку с запахом дождя и свежей зелени вскружил голову. Пин с наслаждением вдохнул полной грудью воздух подземного сада. Отражавший свет солнца потолок скрывала листва самых разных форм и размеров. Они подошли к скамье, ножку которого обвивала лоза, похожая на виноград. Возле стволов деревьев можно было разглядеть грибные колонии. — Здесь так красиво, — в восхищении проговорил Саймон. — Не зря этот город обустраивали больше пятнадцати лет. — Так быстро? — поднял брови Пин. — По нынешним меркам это очень долго, учитывая, что все остальные города были полностью обустроены за каких-то пять лет. — Надо же, — немец поглядел на робота в своих руках. Размером с футбольный мяч и такой же по форме. Только руки-пластины, колёсики и окуляры выдавали. Бело-чёрный окрас обшивки поблёскивал на свету в точности стекло. Малыш издал механические трели, как только колёсики коснулись пола и умчался дальше по тропе из белоснежных плит. — Создать такую красоту под землёй… только у Копатыча хватило бы терпения на подобное, — продолжал оглядываться Пин. — А ты думаешь мы зря года развития теряли? — усмехнулся Стейер. — У вас на Земле нет подобного? — В древние времена существовал Вавилонский сад, только он располагался пирамидой и на поверхности. Хотя не могу сказать точно, увидеть их мне не довелось, — произнёс он с сарказмом. — Ну это не страшно, зато ты увидел это, — обвёл руками пространство Саймон и вздохнул. — Я всегда мечтал сюда попасть. И вот они — юнтийские подземные сады прямо передо мной. Могу даже сорвать плоды… вот только, — он сглотнул, на лице возникла тень скорби. — Не так я мечтал здесь побывать. Пин положил ему руку на плечо. — Только не надо меня жалеть, — попросил Стейер, — я ненавижу жалость. Механик кивнул и перевёл взгляд на лозу. Казалось, что она растёт прямо на глазах и дай ей волю — захватит ногу и всё тело опутают тонкие стебельки. Искусственный ветерок поддувал где-то у ног, слегка покачивая низкую растительность. — Как там Вильям? А то будто целую вечность его не видел. — С ним обошлись не очень хорошо… — произнёс Пин с горечью. — Я связался с командиром и попросил обеспечить вам безопасность. Надеюсь, Харис сдержит слово. — Если его тронул тот гад с железной рукой, то я ему покажу где виарны кочуют! — процедил Саймон, сжимая кулаки. — Не нужно, вы и так в шатком положении, — успокоил его немец. — Я не хочу, чтобы с вами что-то случилось. — Главное, чтобы Вильям был в порядке. Знаешь, я ведь дружу с ним так давно. Он ни капли не изменился за все эти годы. И я ужасно не хочу чтобы он менялся в худшую сторону. А вот мои мальчики… как же они выросли, — мужчина всхлипнул, вытирая нос. — Джимми… он и правда пошёл по моим стопам, сам того не ведая. И я понимаю почему он так зол. Воспитывались кем угодно, но не мной. Я ведь так хотел увидеть, как они растут, как взрослеют у меня на глазах. Столько всего случилось. Ох, бедная Джилл. — Твоя жена? — поинтересовался Пин. — Да. Боже, не могу поверить, что её уже давно нет в живых, — он закусил кулак правой руки, снова всхлипнул и сгорбился, сдерживая дрожь. — Джимми мне рассказал обо всём. Почему это вообще случилось? Почему с ними? Мои мальчики не должны были такое пережить. Я же обещал. Подготовил все документы чтобы завершить бюрократические процессы с переселением на Олию-5… всего один день нужно было подождать, — на плиты капнули слёзы. — Один единственный день! Механик поджал губы и приобнял друга за плечи. Он плохо понимал эти чувства, однако мог представить какого это, когда твои дети растут без твоего участия. — Главное ведь, что они живы, — тихо добавил немец как только Саймон немного успокоился. — Пускай ты потерял возможность растить их, они всё ещё твои дети. Не упусти возможности наладить контакт сейчас. Стейер затих. Шелест листвы и свежий воздух успокаивали натянутые струны нервов. Виноградная лоза опустила кончик, будто сопереживая гостям сада. Послышался хруст листвы. Пин обернулся. Прямо за скамьёй, возле крупного кустарника стоял Эйкен. Глаза были покрасневшие и опухшие. На щеках блестели дорожки слёз. Парень точно маленький ребёнок стоял и не шевелился, разглядывая затылок отца. Немец подманил его рукой. Стейер вздрогнул, растерянно рассматривая механика. Затем неуверенно зашагал к ним. Саймон повернул голову к парнишке, вставшего прямо перед ним. — Пап, — охрипшим голосом произнёс тот. — Я… — Мой мальчик, — развёл руки в стороны рыжик и крепко обнял сына. — Я никогда не думал, — на лице Эйкена засияла широкая улыбка, — что ты бросил нас. Я всегда верил, что ты просто не знал, — он нехотя отпустил маленького человека. — Пин, я вообще-то хотел тебе кое-что показать… но всё что я тут услышал, — он потёр глаза. — Ладно, мы с тобой об этом поговорим, хорошо, пап? — Обязательно, Эйки, — закивал Сай. Они разошлись. Младший Стейер повёл механика за собой в глубину рощи. — Я рад, что вы с ним помирились, — сказал немец после паузы. — А мы и не ссорились. Я в отличии от братца не держу на него зла. Тем более, он не виноват. И мне всё равно что прошло двадцать лет. Он по-прежнему наш отец и он нас любит. Всё ещё можно наверстать. Пин кивнул, поравнявшись с ним. Эйкен оказался действительно милосердным человеком. Теперь землянин отчётливо видел разницу между братьями. — И как вам удаётся поддерживать эту красоту в прежнем состоянии после всего произошедшего? — вопросил Пин, вновь разглядывая ветви с густой листвой. — Это не ко мне вопрос, дружище, — усмехнулся паренёк. — Можешь Джима об этом спросить. О, вот оно! Они сошли с дорожки и продвинулись в глубину. За густой низкой растительностью можно было рассмотреть необычные красноватые листья. — Это моё сокровище, — подмигнул парнишка, поправляя волосы. — Я её нечасто использую, но сегодня, видимо, особый случай. — И зачем она тебе? — Пин присел перед растением, листьями напоминавший плющ, и принюхался. Ничего необычного. — Это ты узнаешь чуть позже, — он выхватил из кармана крошечный ножик, подрезал пару листьев и спешно спрятал. — А теперь валим, отсюда, пока не запалили! Стейер выбежал из зарослей на тропу. Пролетавшая рядом Сфера остановилась перед ним, недоуменно поморгав линзами. — Разве это растение под запретом? — Вовсе нет. Просто я её использую… в иных целях, о которых никому лучше не знать, — он приложи палец к губам и скрылся с поля зрения, благо густая растительность позволяла.***
Найджел детально разглядывал голографическое изображение человеческого тела, время от времени приближая или удаляя интересные ему точки, подёргивая нижнюю губу. Его комната была тёмной, освещённой лишь голубым сиянием голоэкранов разной степени яркости. Парнишка время от времени вздыхал, будто бы от досады, ведь в голове всё ещё не укладывалась мысль о том, что на планете можно вот так просто существовать без подготовки. Одно дело программирование на стадии эмбриона, совсем другое, когда взрослый, давно сформированный человек, даже без спасительных нанороботов в кровяном потоке, умудряется спокойно ходить и дышать в атмосфере, которая разительно отличается от той, что есть в его родном мире. В голове не укладывалось и то, что примитивный механизм из деталей сомнительного качества был способен перенести всё того же человека на столь громадное расстояние, при том оставив его практически целым. Или всё же нет? Найджел попросил Хариса предоставить все данные, что недавно заносились в лабораторию. Снова угасла голограмма, заменяясь другой. Пресловутое изображение человеческого тела зависло перед глазами, подвергаясь манипуляциям со стороны дотошного наблюдателя, который впитывал информацию в точности губка и подвергал сомнению любое не подкреплённое фактами предположение, возникавшее в бурлящей мыслями голове. — Что-то точно должно было остаться в тебе, Пин, — бормотал себе под нос парнишка, потирая слезящиеся глаза. — Одна единственная клетка, белок, да хотя бы молекула. Не могло тебя перенести вот так просто, без последствий! Досконально изученное изображение продолжало светиться в воздухе, зажигая в молодом человеке всё больший интерес. Даже сравнение снимков звёздного неба не пробуждало в нём такой интерес. Ему казалось, что чем больше он смотрит на это изображение, тем больше оно всматривается в него. И вот, уставший глаз цепляется за крохотную деталь, которую он упустил в самом начале. Он буквально вдоль и поперёк просканировал клетки всего тела, совсем позабыв про столь важную и вполне очевидную деталь. — Виарнова мать, как же это… неожиданно, — проговорил сам себе парнишка и вдохновлённый своим открытием сорвался с места, чтобы воочию убедиться в своём открытие. И даже боль в груди не могла замедлить его бег.