Часть 1
4 февраля 2018 г. в 16:50
Чай был зелёный, горячий, слишком горячий, наверное, для её не очень нежного, но чувствительного всё же рта, и она морщилась и замирала, делая небольшие глотки, скорее притворялась, что пьёт, чем пила на самом деле, но чашку не отставляла — парень, сидевший за соседним столиком, смотрел на неё очень внимательно, даже замолк на некоторое время, чтобы сосредоточиться на её разглядывании. Ничего страшного, нет, мужчины, особенно не балованные женским вниманием, вполне могут заглядеться на миловидную одинокую девушку, пусть и не очень красивую, пусть и экзотическую японку, какие обычно европейцам если в чём-то и нравятся, то только от нехватки чуть более приятных европейских дам. К тому же, она явно выглядела одинокой, доступной, возможно, даже печальной и, вероятно, ищущей кавалера.
Но только у этого парня не только европейских, но и любых азиатских, африканских и каких угодно девушек было предостаточно. Но этот парень мог пальцем поманить, и любая пошла бы за его деньгами и его властью. Но этого парня она пришла убить, вот в чём проблема.
Тсунаёши не любила бояться своих заказов, считала, что нечего тратить свою недешёвую энергию на тех, кто через заданное ею и известное ей одной время будет лежать там, где она его положит, или посадит, или поставит, и такое возможно и такое было. А если и не положит, не посадит и не поставит, то ей до этого дела уже не будет.
Да она и не боялась, просто парень улыбался. Слишком широко, слишком ярко, слишком нагло. И смотрел слишком внимательно, и непонятно было, о чём он думал, и непонятно было, убьёт ли он её.
Девушка поправила указательным пальцем дешёвую оправу бутафорских очков, полюбовалась ровными ногтями, достала телефон и бессмысленно обновила почту. Даже в отражение белой фигуры в оконном стекле, как она обычно делала, не имея желания привлекать внимание взглядами, смотреть было хоть и не страшно, но беспокойно.
Собеседник его, бледный парень с роскошными бирюзовыми волосами, которым, равно как и тонким чертам лица и восхитительному умению ухаживать за собой, Тсунаёши позавидовала сразу, как только увидела его на фотографии, отвлёк его от разглядывания девушки лёгким касанием ладони, и они вернулись к своему разговору. Тсунаёши еле сдержала вздох облегчения и вслушалась снова, хотя ожидала, что, узнав её или поняв её цель, Бьякуран завершит все свои разговоры. А жаль, интересно ведь. Хоть и ничего интересного, если смотреть объективно, но просто скучно сидеть и волноваться, гораздо лучше слушать смешки о нелогичности Джилио Неро… В последней стычке, вроде как, победили люди Джессо, и Бьякуран, смеясь, недоумевал, какой смысл несут в себе подобные глупые побоища на улицах, если Ария хочет захватить мир. Недоумевал почти публично, в кафе за чаем, то ли надеясь, что люди Джилио Неро в округе найдутся, то ли думал, что они есть, и, может, считал, что они обязательно доложат Арии, и она сделает из этого какие-то свои выводы. Но людей не было. Да и с Бьякураном дело было решённое. Тсунаёши, конечно, была немного удивлена некоторыми его словами, но ведь удивляться — не её дело.
Но он не стал умолкать, как будто её здесь не было. Наоборот, рассмеялся, честно, ничуть никого не стесняясь. Девушка подумала, что он не играет на публику — нет, он просто всегда такой, яркий, публичный, очень склонный к крайностям везде, в том числе и в поведении, нахально открывающий чужому взгляду практически всё, что не считал серьёзной тайной. Был. Уже почти был.
— Может, займётесь уже делами семьи? — спросил сквозь зевок его собеседник; кажется, имя у него было похоже на японское. Тсунаёши не удержалась и повторила.
Бьякуран замолк. Задумался, наверное, что, может, и правда стоит перестать трепаться, тем более, трепаться так открыто, и начать работать. Кажется, он решил уйти. По крайней мере, девушка чувствовала, что это так.
Она задумчиво крутнула в пальцах телефон и поставила будильник на двадцать тридцать два, через семь минут. Прокрутила ленту Фейсбука, обновила почту, убрала телефон и глотнула чаю, теперь это было легче — он быстро остывал. Поставила кружку, золотистые наполненные светом круги колыхнулись и исчезли, поправила непривычные очки в нежно-оранжевой прямоугольной оправе, зевнула снова, и снова глотнула чаю.
Бьякуран ничего не ответил своему, кажется, Облаку, остановил пробегавшую мимо официантку и попросил счёт. Блондинистая девушка, слишком белокожая для итальянки, хмуро кивнула и пошла дальше. Странно, ведь, даже не зная, кто перед ней, она должна была слышать разговор и понимать, что он капо, и улыбнуться куда приветливее. А ещё у неё, возможно, могли дрожать руки или колени, ведь то, что говорил Бьякуран… Язык, может, ещё не очень хорошо знает, иностранка же вроде.
Нет. Она не слышала. Тсунаёши внезапно поняла, что не слышала она ничего криминального и даже особо громкого. Ошиблась в интерпретации совсем не невинная иностранная официантка, а сама Тсунаёши. А ещё называет себя профессионалом. Она устало мягко беззвучно стукнулась головой о тыльную сторону ладони, лежавшей на столе, и как будто ничего не произошло, лицо её совсем не изменилось, лишь только губы чуть округлились в печальном вздохе. Минутный провал не отозвался в сознании стыдом или болью, давно не отзывались такие моменты, практически с тех пор, как перестали до желания выть волновать и тревожить случайные успехи. Сейчас он был просто принят как данность — провал. Не смертельный и даже не портящий репутацию провалом всего заказа. Что-то из этого было прекрасно, что-то из этого — немного горько, но ведь какая разница, ведь такова, пока она есть, жизнь.
Девушка вгляделась и теперь уже увидела, вернее, вчувствовалась и почувствовала лёгкий флёр тумана вокруг столика, оккупированного белым капо. С её силой пламени и пламенной воли ей бы везде и во всё так вглядываться, но лень ведь, да и зачем. Если она погибнет, не будет ей уже никакого дела до недовольства клиента, ведь она будет мертва и чисто технически не сможет сгореть от стыда, а то, что она подумает перед самой смертью, не считается. А если она вдруг выживет, заказ всё равно не последует её примеру.
Бьякуран тем временем спокойно расплатился и поднялся. Тсунаёши зевнула снова, допила чай в четыре больших глотка, но спокойно, посидела пару секунд, просто смотря в пространство и немного на мозаику в стене, изображающую жёлтые тюльпаны и в светлое время суток очень сочетающуюся с витриной цветочного магазина за окном. Но сейчас было уже почти темно, хотя фиолетово-коричневая тьма неба большого города ещё не до конца сменила густую синеву сумерек. Будильник прорезал ощущение тихого умиротворения мгновенно, резко до мурашек, как будто с девушки в полудрёме сорвали тёплое тяжёлое одеяло и открыли её тело всем ветрам. Девушка поспешно вытащила телефон, с четвёртого раза попала пальцем по кнопке отключения и ещё быстрее, чтобы никто не увидел экрана, поднесла к уху.
— Да… Привет. Слушай, я тут заждалась уже, ну где ты? — тон капризной красавицы ей удавался не очень, да и она не считала нужным его тренировать. Ведь на даму с кавалером или с желанием его получить она не смахивала, и поэтому считала странным часто играть подобную роль. — Нуу вооот… и мне что теперь, домой идти? — Краем глаза она заметила заинтересованные взгляды Бьякурана и ещё какого-то мужчины. Последний был ей не нужен, но если белый капо, как она про себя его называла, предложит оставшейся без свидания девушке компанию на вечер и продолжение, всё будет гораздо проще, чем планировалось. Но его Облако, то ли Кику, то ли как-то ещё его звали, очень похоже на персонажа из глупейшего аниме мира сего, которое так любила Киоко, строго на него посмотрел, и он понял, видимо, что поразвлечься сегодня больше не удастся. Быть может, если кинуть на него заинтересованный взгляд и изобразить обиду на неудачливого кавалера… но нет, вряд ли, лучше уж действовать по плану. Или лучше стоит попытаться? — И ты мне что, даже такси не вызовешь? — Для чистоты образа лучше, наверное, было добавить ещё «неудачник» в конце, но Тсунаёши было бы противно называть так даже несуществующего мужчину из-за отсутствия у него несуществующих денег. Но зато она искривила лицо в очень обиженной гримасе. — Ну ладно… Пока.
Она сделала вид, что отключилась. Остановила высокого темноглазого официанта, попросила счёт, пролистала снова ленту и опять принялась разглядывать уже приевшиеся полосатые зелёно-жёлтые стены со вставками мозаики и огромным зеркалом, через которое было очень удобно рассматривать посетителей. Бьякуран тем временем медленно вышел, сопровождаемый строгим почти конвоем в лице своего, а, вспомнила, Кикё. Почти сразу ей принесли счёт за её два чайничка чая и одно пирожное, она оплатила и тоже ушла, дав несчастному пожить две лишних минуты.
На улице было уже совсем темно, свет фонарей отражал улицу от окон и витрин, создавая ощущение тоннеля из зеркал. Жаль, здесь не было брусчатки, как в том же Монреале — было бы ещё красивее. Но так было удобно быстро идти по маршруту, которым должен был отправиться Бьякуран.
Нашёлся он на удивление быстро, причём в самом безлюдном и тёмном переулке на всём пути — какая странная удача. До этого он, видимо, шёл медленно и печально, подгоняемый своим Кикё, а теперь почему-то ускорил шаг, хотя уж ему-то, казалось бы, чего бояться. По крайней мере, с его самооценкой. Тсунаёши подумала, что зря она, наверное, совсем не берёт в расчёт его хранителя, но быстро об этом забыла — они снова о чём-то разговаривали, только теперь тихо и напряжённо. На этот раз девушка сразу отметила наличие лёгкой дымки Тумана. Ускорила немного шаг, надеясь успеть выполнить задание не только до того, как они выйдут из этого конкретного переулка, но и пока оба увлечены разговором, и в следующую секунду вздрогнула всем телом.
— Меня убивает Ария. Ладно бы она послала за мной какого-нибудь мелкого несчастного, но если это Аркобалено? От них избавиться можно, только убив, а это частичное разрушение Три-ни-сетте!
— Но вы же можете, ну, например, узнать из другого мира, кто и когда за вами придёт, и… подготовиться. К тому же, с Фоном можно договориться, а Реборн вообще в Японию полетел.
Какого другого мира? Как узнать? И… Ария — и чтобы убивала? Когда белый капо, достигший таких высот, успел сойти с ума?
Нанимал Тсунаёши Гамма, мялся и ломался, объясняя, что Ария об этом заказе вообще узнать не должна — она слишком добрая, мягкая и вообще пацифистка, и поэтому сама не собирается останавливать вконец обнаглевшего и мешающего жить Бьякурана, и с ним, Гаммой, вообще непонятно, что сделает, если узнает, что нанял киллера именно он. Девушка поверила — Арию действительно все знали именно такой, а её подчинённых, как обычных, так и Аркобалено, — во всём её оберегающими и зачастую скрывающими от неё методы этого оберегания. И что же теперь она слышит? Быть может, Бьякуран таким образом пытается незаметно перекупить её? Он раскрыл её?
Девушка глянула на часы и поняла, что в это время Бьякуран уже должен был быть мёртв. Поэтому она чуть ускорила шаг, нагоняя его, и осторожно, насколько это было вообще возможно, кинула сумочку на ступеньки перед какой-то тёмной дверью, на которой кто-то оставил частичку своего видения мира — ядовито-зелёное «Fuck you, Rainbow» в две косые строчки. Проводила сумку взглядом, обернулась и поняла, что опоздание оказалось слишком значимым. Заказ она не выполнила, ничего ей не заплатят.