Через тернии

      Тсунаёши была плохой убийцей. Тсунаёши будет плохой содержанкой. Она знает это очень ясно, она до этого спала только с Шоичи, и то редко — их подростковая щенячья любовь была на удивление платонической. И Шоичи был довольно неприхотлив.       Тсунаёши сидит и смотрит порно. Она ужасно боится: если она будет недостаточно хороша, Бьякуран её выгонит. Бросит. Отберёт у неё всё, что сейчас хочет дать.       Тсунаёши противно от себя же самой. Она предаёт себя, она предаёт Шоичи, она предаёт Хану, Киоко, Такеши и Кёю — она, их Небо, бросает их. Она идёт торговать своим телом — да, это лучше, чем торговать чужими смертями, да, наверное, это лучше — но это так отвратительно. Да, Бьякуран красивый. Милый. Ангел. Просто так — она бы, наверное, да. Но как сейчас… но сам факт.       Но… ради мамы.       И надо будет поговорить с Шоичи. Это будет самое сложное.       Она его не любит, да. Наверное, она его никогда не любила — она не знает, любила ли. Она так думала — да, конечно. А вот было ли это чувство любовью, а вот возможна ли любовь в их грязном Намимори, возможна ли любовь между убийцей и вором?       Как извиниться за то, что ты человека не любишь? Как извиниться за то, что ты предаёшь его любовь? Как извиниться за то, что ты бросаешь его, бросаешь его одного в грязном беспросветном Намимори, где теперь начинает властвовать Реборн?       Нет. Нет, нет, не надо его бросать. Хотя бы бросать — не надо. Нет, нет, не надо их всех бросать.       — Бьякуран? — Тсуна стоит в белом дверном проёме и смотрит ему в лицо — в единственное не белое пятно в комнате.       — Да?       Давай, Тсунаёши, давай, наглость — второе счастье, а в твоём случае — просто первое.       — Могу я взять с собой своих хранителей? Они тоже будут работать на Миллефиоре. Я поговорю с ними. Они… они могут быть полезны.       Так будет лучше. Шоичи будет страдать, но он будет в безопасности. Хана будет презирать её, как уже презирает Киоко, но она будет в безопасности. Кёя будет смотреть на неё, как на таракана, как уже смотрит на Киоко, но… он тоже, пусть отправлять его «в безопасность», кажется, даже смешно. Такеши наконец посетит нужного врача — кто виноват, что в Намимори попросту нет таких врачей?       — Они могут быть полезны, — повторяет Тсунаёши, сама же боясь своей безразмерной наглости. — Если они согласятся.       С Киоко тоже надо будет поговорить. Киоко обязательно нужно взять с собой. Она опытная. Может, научит.       — Ничего, — говорит Бьякуран. — Вы Небо, это ваша обязанность — заботиться о хранителях. Кто они, чем могут быть полезны?       — Хакер, проститутка, два боевика и вор, — просто отвечает Тсунаёши. Вряд ли Бьякурану нужны иные подробности.       — А какого атрибута у вас нет?       — Тумана. И Урагана. Солнца два, но...       — Но обоих вы можете назвать хранителями. Это ничего, берите обоих. Жаль, что Тумана нет, — почему-то говорит Бьякуран. — Но ничего. Раз уж вы пришли, давайте обсудим ваш визит в Намимори.       — Зачем? — удивилась Тсуна. — Я могу просто приехать, поговорить со всеми, забрать маму. От Реборна я… как-нибудь убегу… я умею.       Она отчаянно, с некоторым ужасом даже, не хотела доставлять Бьякурану лишних хлопот. Она и так не слишком полезна. А Бьякуран… пусть он и белый ангел, пусть он и благороден, пусть она его и спасла, но, всё же, он рационален и жесток, она знала это, она знала также, какими качествами должен обладать человек, пусть он и ангел, сумевший стать главой мафии. Она знала.       — Нет, — как-то очень твёрдо сказал Бьякуран. — Я отвлеку Реборна. Он должен будет уехать из города. А вы тогда спокойно сделаете всё, что вам понадобится.       — Как? — удивилась Тсунаёши.       Бьякуран вдруг ослепительно улыбнулся — наверное, она никогда не привыкнет к таким резким изменениям в его лице.       — Пока не знаю. Но придумаю. Есть идеи?       — Н… нет, — нервно ответила Тсуна.       — Ну ладно.       — А… — вдруг вспомнила она. — Тоши. А… какие у вас отношения с Вонголой?       Нет.       Наглость — твоё первое счастье, девочка, но думай ты, думай, думай, а потом уже говори, а то как бы это счастье не стало ещё одним твоим горем.       — Плохие. А что? — как-то совсем легко спросил Бьякуран.       — Да нет, забудьте, ничего.       — Вы предлагаете выкрасть вашего брата. — Не спросил. Утвердил.       Какой-то слишком он проницательный.       — Я не…       — Вы да. И вы высказали, нет, простите, придумали хорошую идею. Пожалуй, мы так и сделаем. Он вам очень нужен целым и невредимым?       (Тсунаёши мажет синяки и ожоги Киоко, крепко бинтует — у неё сломаны два ребра. Киоко — солнце — не может лечить сама себя. Киоко — её солнышко Киоко — не может ничего с собой поделать.       Из всех проституток их грязного города он выбрал одну, он вызывает только её. Он делает с ней всё, что хочет. После — швыряет в лицо деньги, большие деньги. Но Тсуна не думает, что это — равноценный обмен.       А Киоко — Киоко тоже нужны деньги.       Киоко всё понимает. У неё тоже есть отвратительный брат, на которого она никак не может повлиять.       Но, в отличие от Тсуны, она его всё ещё любит.)       — Да нет. Но… прошу вас, не создавайте себе лишних проблем с Реборном и Вонголой. Я…       Уже не переживу, если с вами что-то случится. Во всех смыслах не переживу.