Черные небеса

— Ну и делов вы наворотили, — вздохнул Ирвинг, ведя Блэка по коридорам дворца в его новые покои. — Мы? — скривился тот. — «Мы» ничего не делали. Это было только его решение. Мало того, что он предал меня, шляясь по тем бабам, так еще и показал, как он меня воспринимает. — А как он тебя воспринимает, по-твоему? — Как животное, простое дополнение, с которым даже считаться не нужно. Действительно, — горько вздохнул Блэк, — зачем со мной советоваться, что-то спрашивать, если я просто магический зверь? На небольшое мгновение повисла тишина. Страж посмотрел на хвостатого и в его взгляде рассмотрел столько эмоций… Там клокотала злость в обнимку с разочарованием, какая-то отрешенность, словно не было ничего, что бы держало его в этом мире, а также там была всеобъемлющая горечь, что просочилась в каждый уголок души Блэка. Увидев столь пристальный взгляд стражника, и поняв, что его читают, как открытую книгу, хвостатый, словно возвел стену из щитов, превращая свои глаза в подобие глаз куклы. Такие же холодные, отрешенные и без тени эмоций. — Мы пришли, — сказал Ирвинг, останавливаясь и показывая на двери. — Это будет твоя комната. — Спасибо, — тихо сказал Блэк, споро забираясь в свое новое убежище, чистое и без запахов посторонних существ. — И как это получилось, скажи мне, на милость, — как змея прошипел король, — что я отправил тебя уладить семейные проблемы, а ты вернулся с еще большим их ворохом? Эрдан сжался под пристальным взглядом короля, не зная куда ему деться. Он ощущал себя никчемной мошкой рядом с правителем, жалким, неразумным нашкодившим ребенком. А ведь действительно, король застал Великую Континентальную войну, он был тогда еще молодым принцем, но эта война была свыше тысячи лет назад. Простые смертные — не маги, уже даже не помнили толком о ней. Да даже среди магов было мало тех, кто ее прошел. Большинство из них давно ушли за грань, уставшие от жизни. Эрдану же было всего чуть больше семидесяти. Да, он уже давно был совершеннолетним, но что значат его года и опыт, в сравнении с годами и опытом короля Маларика. — Что молчишь? Нечего мне сказать? — взгляд короля, словно острейшее лезвие насквозь прошивал мага, что было сложно дышать. Эрдан не знал что сказать. Он не мог найти верных слов, и вряд ли они были в данной ситуации. Извиниться? На кой черт королю его извинения. Жаловаться? На кого, на себя? Может быть, перевести стрелки на отца? Все это было так жалко, что было ниже достоинства мага. — Мне нет… — Закрой свой рот! — гаркнул Маларик. — Да, нет тебе прощения. Мало того, что ты испортил ваши отношения, которые и являются источником вашей общей силы, это доверие, которое он вручил тебе, так ты еще и попрал свою честь вернейшего вассала короля. — Мне казалось это единственный выход. Герульд отлучил бы меня от алтаря, — с отчаяньем проговорил маг. — Ты не врешь мне, ведь ты не можешь мне лгать, но это и не делает твои слова правдой, — с тоской проговорил король. — Это только значит, что ты сам веришь в то, что говоришь. — Но без этой силы я бы не смог быть его укротителем. — Какой же ты еще юный глупец, — вздохнул король. — Да, сила нужна магу-укротителю, но только если ритуал проводиться насильственно. А ваш был совершен добровольно. — Но ведь всегда маги-укротители были сильнейшими магами королевства. — Это больше традиция, оставшаяся с незапамятных времен, нежели аксиома, — сказал король, погружаясь в воспоминания. — Раньше, — сказал Маларик, — таких магических зверей, как Блэк, было намного больше. Все они — странники, что-то искали в этом мире. Кто искал любовь, так и не изведав ее ранее, кто искупление за совершенные деяния, одни приходили учиться — перенимали какие-то качества, которые искоренила предыдущая жизнь, другие, познав какие-то истины, хотели поведать их нам. Посылал ли их кто-то или же они сами являлись здесь, никто не знает. Все они были прекрасны по-своему, где-то надколотые, оцарапанные жизнью, но они были особенными. Приходя в этот мир у каждого из них было две сущности и две ипостаси.., — король на миг задумался, а потом продолжил. — У всех была отличная от остальных сила и внешность. Первым эту силу додумался использовать мой дед — Рагдорс Костийский. Он был великолепнейшим магом и ученым. Он разработал ритуал, который смог бы привязать магического зверя к сильному магу. Тогда это были достаточно варварские времена. Ни о каком согласии или добровольности речь и не шла. Маги приходили и брали то, что как они думали, принадлежало им по праву, ведь они сильные мира сего. Они пленяли магических зверей, подчиняли их своей силе. К татуировке ошейника принадлежности прививалась татуировка подчинения. Они выбивали ее своей силой, ломая бедные души тех существ, что попали в наш мир. —Татуировка подчинения? — ошарашено проговорил Эрдан. —Да. Она была похожа не на мягкие плавные узоры татуировки привязанности, а на шипы колючего растения. И если зверь не слушался своего мага, своего укротителя, то шипи, впивались в кожу до тех пор, пока зверь не подчиниться. — Какой ужас. — Да. Но такое было время. Поэтому выбирался сильнейший маг. Чтобы сломить зверя, заставить его бояться и подчиняться приказам. Движущей силой в этом были страх и покорность. Вскоре маги начали замечать, что магических зверей в нашем мире появляется все меньше и меньше. Сейчас все по-другому Эрдан. Движущая сила вашего тандема была привязанность и доверие. Даже если бы ты утратил половину своих сил, ничего бы не изменилось. — Но, как же… — Твой отец не отлучил бы тебя от алтаря. Он не посмел бы, это значило бы навредить вернейшему из вассалов, считай, что навредить самому королю, а это измена. — Но, как же… — Он поддел тебя, а ты повелся. Ты выше его по статусу, ты мог воспротивиться. Эрдана обуяло ощущение падения. Единственное, за что цеплялся маг, защищая себя, король Маларик беспощадно растоптал. Он твердил себе: « у меня не было выбора», «я делал это ради нашего будущего», «нужно только это пережить». А как оказалось, и выбор у него был, и множество вариантов действий, и свобода, и Блэка бы он не потерял. Маг думал, что он давно высвободился от отцовских оков. А, оказалось, ему, всего лишь, удлинили поводок, отпустив погулять на двадцать с небольшим лет. Как он ненавидел сейчас отца... и себя. А память услужливо подкинула когда-то сказанные им слова: «Ты ничтожество, занявшее место, что тебе не принадлежит». Герульд тогда в который раз избивал сына, которого всем сердцем ненавидел. Хлестал плетью по окровавленной спине, запечатывая слова, что плюнул с таким ядом в подкорку сознания, где их ничто не могло вытравить. — Уходи не могу на тебя смотреть. Даже не показывайся мне на глаза некоторое время. Я в тебе разочарован Эрдан, — холодно сказал король, выпуская фразы, как пощечины. — Как прикажете, — практически прошептал маг и вышел из кабинета правителя. Он шел как оглушенный. Странный шум белым занавесом опустился на его уши, словно опуская его под воду, не давая услышать что-либо. Что-то сдавливало виски, а сердце сильно сжималось, не позволяя сделать нормальный вдох. «Все могло быть иначе. Я все испортил» — яростно маячило в голове. Он прошел в свою комнату, закрыл двери и медленно осел на пол, закрывая лицо руками и судорожно вздыхая. Ему до чертиков хотелось расплакаться, но слезы никак не лились. Хотелось терзать себя, или чтобы кто-то его избил. Ему отчаянно хотелось, чтобы кто-то забрал это мерзопакостное чувство собственной никчемности, ущербности, предательства и еще вороха им же подобных. И ему хотелось, чтобы его кто-то наказал. Забрал часть той ответственности и вины, что пожирала его. Но никто этого не мог сделать. Никто не мог бы придушить его чувства, как какую-то гадюку, и не смог бы. Это то, что он должен был пережить сам. Он свернулся клубком около двери. Где-то на периферии сознания он ощутил, что Блэк на секунду приоткрыл щиты, сканируя настроение мага. Но это было мимолетное действие, а безразличие на той стороне лишь больше сыпало соль на душевные терзания, и маг свернулся, еще туже, обхватывая ноги руками и проваливаясь куда-то в бездну черноты.