Не позволяй твоему прошлому определять твое будущее. Всё меняется… И мы можем начать с изменения нашего взгляда на мир. Натаниэль Бузолич.
— Хотите чего-нибудь? Чай, кофе… Он расслабленно облокотился о дверной косяк, смотря на девушку. — Чай с молоком, пожалуйста. — Хорошо, — она пошла на кухню, думая, можно ли оставить гостя одного. В конце концов, ничего ведь страшного не случится, верно? Лектер точно не хранит в кабинете ничего криминального или компрометирующего, он слишком умен. Когда чай заварен, она тянется за сахаром и понимает, что не спросила у Эрика насчет этого. — Две ложки, — вдруг звучит его голос совсем рядом, сзади. Девушка испуганно поворачивается, видя перед собой мужчину. — Простите, я вас напугал. — Ни… Ничего страшного. Я просто не ожидала. Он смотрит, молчит и Дэвл тоже. Думает, что ей столько времени не доводилось общаться ни с кем, кроме Лектера. Исключением служит встреча здесь с Кроуфордом и тот прием, что устроил Доктор. Но те моменты и общением-то назвать сложно. И там, и там Ганнибал был где-то недалеко — обычно в соседней комнате. Сейчас же она абсолютно одна здесь, в этом доме и с этим незнакомым ей мужчиной. Ты ведешь себя немного странно, учитывая, сколько у тебя… Сколько ты не общалась близко с каким-либо мужчиной, кроме Ганнибала. «А как я должна вести себя? Вешаться на шею незнакомцу, будто шлюха? Зачем же так глобально… — Так что насчет сахара? Она моргает, возвращаясь в реальность и улыбается картинно-искусственно. — Да, конечно. Добавляет одну ложку, набирает вторую, но не доносит её до кружки, застывая, когда чувствует чужую ладонь на своем бедре. — Что вы делаете, мистер Грин? — А на что это похоже? — рука поднимается выше, дыхание шевелит волосы на затылке. — Хватит. Не надо, — левая рука накрывает его ладонь, пытаясь остановить. — Строишь из себя невинность? Поразительно, как изменился его голос. На второе бедро ложится другая мужская ладонь и юбка тянется вверх. Алиса роняет ложку и та падает на стол, с громким звоном рассыпая сахар. Девушка пытается развернуться, чтобы хоть как-то помешать Эрику, но ничего не выходит. Он сильнее, а потому довольно легко удерживает её спиной к себе, продолжая задирать юбку всё выше. — Прекратите сейчас же! Крик звучит явно не угрожающе. Задрав её юбку до самой поясницы, мужчина резко и сильно давит ей на спину, вынуждая лечь грудью на столешницу. Пальцы больно впиваются в бедра и бока. В отчаянии девушка начинает шарить руками, надеясь найти хоть что-то, что может помочь, как вдруг слышит грохот и никто её уже не удерживает, рядом никого нет. — Думаю, девушка весьма ясно выразила свое мнение. Развернувшись, она видит Лектера, который, видимо, и откинул Грина в сторону. Алиса, учащенно дыша, чувствует пульсацию висках, быстро приводит одежду в порядок и смотрит на мужчину расширившимися глазами. — Вы целы? — Я… Она не знает. Сейчас она не знает ничего, кроме того, что этот ублюдок усиленно пытается встать на ноги после неслабого удара головой, а всё, чего ей хочется, это сделать с ним что-то действительно ужасное. — Алиса, — она переводит взгляд на Ганнибала, — вы уверены, что хотите этим воспользоваться? Глаза опускаются на собственные руки, одна из которых сжимает нож. Потом на того, кто пока безуспешно пытается встать с пола, видимо, сильно ударившись головой. Он это заслужил. Если бы не Ганнибал, ничто бы его не остановило. «Но я не убийца». А он насильник. И никто не говорил об убийстве. Но он должен получить свое. Между тем Эрик почти поднялся и время на раздумья истекает. Рука крепче сжимает нож. Всего одно движение — смертельное или нет. Взгляд Ганнибала наблюдающий, он не пытается подтолкнуть к этому шагу, но и не отговаривает. Что если бы Ганнибал не пришел сейчас… Нож ложится на стол, а ослабевшая рука просто опускается. Алиса смотрит на Лектера, он молча кивает, хватает за пиджак Грина и уводит его из кухни. Не чувствуя сил стоять, девушка кое-как доходит до стула и садится на него, смотря вперед стеклянным взглядом.***
Она включает воду похолоднее и берет в руки мочалку. Прикладывает много силы, потому что хочется стереть с твоего тела прикосновения того ублюдка. Уже становится больно, но она упорно продолжает, не замечая, как по щекам льются слезы. Потом выходит из душа, видя в зеркале красные следы на теле от мочалки и лиловые отметины там, где Грин хватал её. Отвращение подкатывает к горлу, но Алиса подавляет рвотный позыв и надевает свежую одежду. Садится на кровать, укутавшись в вязаный кардиган, и думает, что ничего делать не хочется. Даже читать. Стук в дверь отрывает от бездумного сверления окна взглядом. — Входи. Ганнибал заходит в комнату с кружкой в руках, проходит вперед и ставит дымящийся чай на тумбочку возле постели. — Я подумал, что это будет как раз кстати. Она улавливает запах жасмина и лимона и переводит взгляд на мужчину. — Надеюсь, там нет снотворного или чего-то похуже? Он понимающе усмехается уголком губ. — Не думаю, что в снотворном есть необходимость. — А как насчет второго? — она поднимает одну бровь. На этот раз никакой усмешки, абсолютно серьезное лицо. — Нет. Больше никогда. Всего эти два слова вызывают у неё непонятное чувство в груди. Алиса смотрит в глаза Лектера, ища подвох или хоть какой-то намек на ложь, но не находит ничего и похожего на это. Он говорит правду. «Но почему вдруг?» А сама, как думаешь? «У меня сейчас нет сил на мысленные баталии». Вот тебе подсказка: стокгольмский синдром наоборот. «Ну уж нет. Пошла к черту». — Что будет с… — Я передал мистера Грина Джеку. Эти слова вызывают очень большие сомнения. — Не помню, чтобы ФБР занимались попытками изнасилований. Ганнибал безошибочно понимает, какой подтекст у этих слов. Правда в том, что Дэвл скорее поверит в то, что потом Доктор выследит Эрика и лично с ним разберется. — Верно. Но полиция редко воспринимает такое всерьез, а Джек знает вас лично. Сама не уверенная почему, девушка верит этим словам и лишь кивает. — Отдыхайте, Алиса. Пока Доктор идет к двери, девушка дотрагивается пальцами до горячей кружки, задумчиво закусывая губу. Скажи ему. — Ганнибал, — он оборачивается, уже выйдя за порог и взявшись за ручку, — спасибо. Он понимает. Понимает, что это «спасибо» необыкновенное. И оно не только за чай, вернее в меньшей степени за чай. И в намного большей за сегодняшнее спасение. — Всегда пожалуйста, Алиса.***
Она спускается вниз ближе к полудню, видя Ганнибала, сидящего в своем кресле. Он что-то пишет, видимо, работает, и Дэвл не решается нарушить молчание, останавливаясь на входе и наблюдая за ним. В руках она держит пустую кружку. Чай правда оказался только чаем, что почему-то успокоило девушку. — Вам лучше? — он не отрывается от бумаг и не поднимает взгляда. — Да. Твердость в её голосе наигранная, потому что Алиса сама не знает, лучше ли ей и что она чувствует сейчас. Это, конечно, не ускальзывает от мужчины, она знает об этом. Но это останется той темой, которую они не поднимут. То, что не будет оглашено вслух. — Как насчет обеда? Вернее уже полдника. — Я совсем не голодна. — Тогда может, прогулка? Она застывает в дверном проеме, забывая, что нужно дышать. Лектер не шутник, так что вряд ли это шутка. Но тогда что? Изысканное издевательство? Тоже мало на него похоже. Доктор, наконец, поднимает голову, ожидая ответа. — Ты серьезно? — Более чем. Недалеко отсюда есть парк. Возможно, вы уже были там когда-то. Она продолжает смотреть на него, не зная, что ответить. Соглашайся! Тут нечего и думать. — Хорошо. Я хочу пойти в парк. Только оденусь. Он кивает, сидя в кресле, и провожает взглядом её фигуру, что стремительно идет на кухню, а потом также быстро поднимается по лестнице. Посмотрев на бумаги перед собой, Лектер убирает их со стола в ящик, решая, что это может подождать.***
Ветер в Балтиморе уже совсем холодный, осенний. Но в пальто, которое надела Алиса, не холодно и оно не дает пробраться холоду под теплую ткань. Она ничуть не удивилась, обнаружив, что в её шкафу появилась осенняя одежда. Это пальто цвета горячего шоколада, длиной чуть ниже колен и с воротником, которым можно закрыть шею. И, конечно же, оно идеально на ней сидит. В том же шкафу она нашла целых пять осенних шапок — на любой вкус. И остановила свой выбор на молочной, посчитав, что она будет хорошо сочетаться, как с волосами, так и с пальто. Под черными ботинками шелестят и крошатся опавшие листья разных оттенков. От красных до таких же, как её пальто. Алиса любит осень за эту красоту и возможность спрятаться за одеждой, что не представляется возможным в летнюю жару. Ей не нравится, когда люди смотрят, а в особенности, когда парни жадно скользят глазами по её телу так, словно имеют на это право. Но сейчас этого нет. Сейчас она идет по этому парку, а справа, всего в двух метрах от неё шагает Ганнибал. Такого ты точно не могла предвидеть, не так ли? Что будешь спокойно идти с ним по парку и не чувствовать страха. «Я не чувствую сейчас страха лишь потому, что сейчас мы не одни в доме, а на улице, где ходят и другие люди». Жалкая, неправдоподобная отговорка. Ты прекрасно знаешь, что эти люди ничего не сделают. «Но я могу убежать». Так давай. Почему ты ещё этого не сделала? А я скажу почему. «Замолчи». По той же причине, по которой ты уже не боишься его и в доме, когда вы одни. «Не желаю тебя слушать». По той же, почему ты почувствовала себя в безопасности, когда он пришел утром. Именно по этой причине ты всё ещё не попыталась убежать. И более того — вообще не попытаешься. — Заткнись! — тихо, но отчетливо сказала она. Вслух. — Простите? Осознав, что произошло, она посмотрела на мужчину, во взгляде которого впервые, кажется, увидела удивление. — Это… Мысли вслух. Он кивнул, но Дэвл осталась уверена, что к этому они ещё могут когда-то вернуться. Упс… Желая как-то сгладить это, она начала лихорадочно думать, о чем можно завести разговор. — Как продвигается то расследование, о котором вы с Джеком тогда говорили? Вы ведь тоже им занимаетесь? — Да, я решил помочь. Пока что новостей мало. Над делом работают один из лучших агентов ФБР и лучший психолог Балтимора. Хотя вряд ли только Балтимора. И при этом новостей почему-то мало. — У тебя есть подозрения, кто это может быть? Она старается спрашивать осторожно, прощупывая почву. Однако наивно полагать, что Лектер не поймет скрытого намека в её вопросе. — Это не я, если вы об этом, Алиса. Девушка кивает, закусывая губу, и продолжает идти молча. — Почему вы выбрали работу журналиста? Немного удивленная тем, что Доктор сам начал разговор, она всё же быстро нашлась с ответом: — Мне всегда нравилось собирать информацию, искать и находить то, что другие не находили или не видели. — Насколько мне известно, в этом заключается часть работы журналиста. — Половина, если точнее, — исправляет она, забывая о своей обычной замкнутости при Ганнибале. — Вторая это само написание статьи на основе того, что я нашла. — Видимо, работа для очень любопытных людей. В голове мелькают картинки, как она роется в столе Ганнибала, потом в его комнате, а после в той, где он проводит свои… операции. Пусть это будет называться именно так. — Кхм… Да, можно так сказать. Она выбрала себе явно подходящую работу, а раньше даже не осознавала это в полной мере.