Мы можем выбрать, что делать. Мы свободны в своем выборе. Но нужно помнить: последствия этого выбора уже не будут от нас зависеть. Стивен Р. Кови
Он доверил ей приготовление двух соусов — томатно-грибного для пасты и медово-соевого для мяса. Она занималась первым, очищая грибы и обдумывая последние дни. Что-то происходило. Алиса не могла точно объяснить, даже самой себе и вроде бы не было ничего конкретного. Всё шло, как и раньше, но при этом она понимала, что что-то меняется, — чувствовала всем своим существом. Если обычно Ганнибал смотрел на неё прямо, практически в упор, ожидая реакции, то теперь он чаще делал это, пока она не была занята чем-то другим. А когда Алиса всё же ловила его взгляд, она успевала заметить перемену, — как задумчивость в его взгляде сменялась привычной сосредоточенностью. Это происходило быстро, почти в один момент. Раньше она ни за что не заметила бы такое, но теперь у неё получалось, потому что прожила здесь, в его компании достаточно долго. Она даже понимала, что задумчивость в его взгляде была определенной. Он обдумывал что-то, сильно интересующее его, искал ответ на какой-то один или даже несколько вопросов. Грибы были нарезаны очень мелко и, заметив это, Лектер достал небольшую сковороду и поставил на огонь, налив немного масла. Это было что-то вроде молчаливого разрешения ей действовать самостоятельно и почему-то вызвало прилив гордости у Дэвл. Она начала жарить грибы на медленном огне, не переставая помешивать, когда он подал ей бокал белого вина. Это было впервые, когда Доктор предлагал ей выпить ещё во время приготовления еды, и она взяла предложенное и сделала осторожный глоток. Вино оказалось не сладким и совсем немного терпким, но это было к лучшему, потому что такое оно не могло её опьянить. — Тебя сегодня не было больше, чем обычно. Молчание давило, но теперь оно казалось лучшим вариантом, чем эта фраза. — Неужели вы тосковали по моей компании, Алиса? Она подавила в себе ощущения, которые возникали в ней каждый раз, когда он называл её по имени. В другой ситуации такой вопрос остался бы без ответа, но с этим человеком так нельзя было. — Просто заметила. На этом диалог, казалось, был исчерпан, и Алиса приготовились к тому, что молчание вернется вновь. — Я работал с Джеком. Она застыла, накрыв крышкой сковороду. Пришлось собраться, чтобы отойти обратно к столу и начать чистить чеснок. — Вероятно, дело действительно сложное. Ганнибал подошел сзади и положил свою ладонь поверх той, которой Дэвл нарезала чеснок. Он стал направлять её, показывая, как делать это, чтобы получалось быстрее и лучше. — Так или иначе, ответ скоро будет найден. — И что тогда? Всё было нарезано, но её рука всё ещё была под его. Доктор не отстранялся, она не прерывала контакт, и они замерли посреди кухни. — Тогда будут последствия. За всё ведь нужно платить, верно? — Верно, — вырывается тихо, почти шепотом. Другая рука Ганнибала касается её волос.***
Красное. «Без тебя разберусь». Ну так ты давно разобралась, я просто подталкиваю. Алиса закатила глаза и повесила синее платье обратно в шкаф, а красное аккуратно положила на постель. В ванной она замерла перед зеркалом. Синяки сильно поблекли и теперь почти не были видны, но, в любом случае, одежда закрывала их. В том, чтобы видеть их, ощущать, насколько нежна и чувствительна кожа в этих местах, не было чего-то ошеломляющего. Все иногда падают, ударяются, а у Дэвл ещё когда-то был весьма импульсивный бойфренд. Не особо буйный, но он иногда мог позволить себе лишнего. Она бросила его через месяц, а синяки тогда остались ещё на пару недель. Эти не настолько сильные, но потребуется ещё пара дней, чтобы избавиться от них окончательно. Алиса провела по ним пальцами, мотнула головой и начала одеваться. Потом взяла несколько невидимок и спрятала передние пряди по обеим сторонам. Это первый раз, когда она надела красное не потому, что этого хотел Лектер, а потому что сама пожелала. Она понимала, что это игра с огнём, вступление во что-то запретное, а выбор этого платья сейчас значит что-то большее, нежели наряд. Она спускалась по лестнице, зная наверняка, что стол уже накрыт и готов к ужину. — Это… Первая ступенька. — Просто… Вторая. — Чертово… Третья. — Красное… Следующая. — Платье. Ещё одна. Она видит его в другом конце комнаты, в черном костюме. Он оборачивается на звук шагов. Его взгляд не такой, как обычно, в нем что-то другое. — Я уже говорил, как вам идет красный?***
Она просыпается так быстро, будто кто-то дергает за руку, и садится на постель, осматривая комнату, погруженную во мрак. Слышит хлопанье двери, шаги внизу и какой-то шум. Ноги касаются пола и в голове раздается голос. Нужно сходить и посмотреть. «Плохая идея». Будто раньше они у нас все были прекрасными. «Мне почему-то кажется, что эта хуже предыдущих». Вопреки своим мыслям и здравому смыслу, она всё же встает и направляется к двери. Тихо открывает её и проскальзывает в коридор, дыша совсем медленно. Лестница вниз кажется спуском в саму Преисподнюю и на мгновение Алиса думает, что её любопытство не настолько велико. Но после первой ступени становится легче идти, хотя напряжение всё также окутывает всё тело и почти что трещит на кончиках пальцев. Несколько часов назад она проделала тот же путь в красном платье и чувствовала себя намного увереннее. «Если всё дело в платье, то я больше никогда не надену красное». Не спеши с выводами. Хотя теперь я подумала, что, может, лучше и правда вернуться в комнату и попытаться уснуть. «Просто гениально. И ты предлагаешь это сейчас, когда осталась одна ступенька?» Все мы не идеальны. Он выходит из кухни и встречается с ней взглядом. Ей не нужно опускать глаза, чтобы понять точно, в чём он. Достаточно того, что всё красное. Алиса не знает, как называется этот странный, прозрачный костюм, да ей и плевать в сущности. Намного важнее, что он весь в крови, а кое-где — особенно на рукавах — не просто следы, а сгустки. Так бывает, когда потрошишь кого-то, доставая внутренние органы. Кого-то. — Я услышала шум, — она сама удивляется, когда слышит свой голос таким спокойным. — Я не хотел вас разбудить. Тон их беседы такой, будто это всё просто обсуждение погоды. Алиса думает, что, скорее всего, у неё шок или замедленная реакция и потом она придет в себя, кинет что-то, может, будет кричать или плакать. Потому что после такого вида, не было бы удивительно, случись у неё самая настоящая истерика. — Тогда я пойду спать. Она сжимает перила, взгляд мужчины тут же фокусируется на этом и возвращается к её лицу. — Доброй ночи, Алиса. — Доброй ночи, Ганнибал. Она чувствует его взгляд на себе до последнего, но всё, что видит сама девушка, — кровь и ошметки внутренностей везде.