Убить дружбу

      — Так, ребятки, не отлынивать! Это последняя тренировка перед завтрашней игрой! — Момокан бодро гоняла мальчишек по всему полю, даже не думая о пощаде. Это утро и этот вечер — вот и все время в их распоряжении в преддверии следующего раунда Турнира новичков. И нужно провести его с пользой, чтобы ребята не вымотались до игры, но и чтобы форму не растеряли. И потому бейсбольный клуб сейчас почти полным составом наворачивал круги по школе. Не бежали только беттери, по общим подозрениям в данный момент травмированные и потому нуждающиеся в особом внимании.       Довольная успехами «спринтеров», Момокан повернулась к Михаши, отчаянно пытавшемуся сделать разминку… в одиночестве. «Он ведь только что покривился от боли? Мне не показалось?» — тут же мелькнуло на лице тренера. Стоявший неподалеку Абе это практически увидел.       — Абе-кун, помоги ему, — пригвоздила обоих парней Момоэ, и Абе из последних сил удержался, чтобы не вздохнуть.       «Помочь ему, да?» — он молча приблизился к своему асу и замер за его спиной.       Такая поможет ему, это не проблема. Проблема в том, что, как оказалось, Такая любит. Любит так сильно, что начинает за это ненавидеть себя. Настолько сильно, что тело пробирает дрожь, когда он просто касается этого мальчишки. Настолько любит, что от близости с ним становится больно дышать. А ничего не подозревающая Момоэ предлагает ему прикасаться к нему чаще положенного.       Абе опустился на землю позади Михаши и осторожно коснулся его спины. Тот как обычно с поражающей легкостью прогнулся под его руками. Жар чужого тела согревал даже через одежду, и Абе действительно рад, что Михаши сейчас сидит к нему спиной. И Абе более чем уверен: его лицо сейчас просто пылает. Как и упрямое сердце, то колотившее в ребра хиты, то замиравшее, словно на базе.       Между ними рассыпалось напряжение, буквально оседающее на кожу противным морозом, несмотря на самый разгар лета. Пальцы как будто каменели, неспособные делать все, как положено. Потому что мозг упрямо крутил заевшей пластинкой тот случай. Ками, что же он вчера натворил…       Рен вдруг резко вздрагивает всем телом, и Такая так и застывает, с ладонями на его талии. Ненужное желание не вовремя зашевелилось внизу, вызванное опасной близостью с Реном и его таким манящим телом.       Такая рывком поднимается и уходит как можно дальше. Только повтора вчерашнего ему не хватало.       — Что это с ним? — озадачился Мизутани, когда они, закончив с бегом, вернулись на поле и увидели там своего кетчера, вымещавшего на бите то ли свой гнев, то ли что. Мячи, по которым все-таки попадали, летели только так: запущенные с явным посылом в космос, — а бита резала воздух чуть ли не с ненавистью и на почти осязаемые куски.       — Вы снова поссорились? — Таджима подошел к Михаши, украдкой наблюдавшему за Абе, и обнял его за шею. Тот растерянно мотнул головой. — Тогда подойди к нему и скажи, чтоб шел на построение, — Таджима подтолкнул Михаши в сторону Абе. Нерешительно потоптавшись на месте, питчер поднял голову на все еще отбивавшего кетчера. И тут же вжал ее в плечи от слишком громкого хита.       — Ам… Абе-кун… — ноль внимания. — Это… построе…ние…       — Приду позже, — взгляд все так же на мяче. Рен рассеянно кивает и идет к команде в одиночестве, впиваясь пальцами в футболку на груди. По какой-то причине в районе сердца что-то кололось.       — Хорошо потрудились, теперь идите на занятия, — Мария отпустила ребят и повернулась к Такае, так и не отошедшему от пушки с мячами. — Тебя это тоже касается.       Такая опустил биту и отступил от пушки.       — Вы поссорились?       Не проронив ни слова, он ушел вслед за остальными переодеваться, игнорируя внимательный взор тренера на себе.       Зайдя в раздевалку, Абе тут же захотел выйти обратно. Михаши стоял посреди комнаты без рубашки и медленно складывал бейсбольную форму в спортивную сумку. Остальные уже разбежались по классам, и это худшее, что могло случиться. Ведь ему категорически нельзя оставаться с Михаши наедине. Что угодно, но не это, пожалуйста. Он сегодня без ракушки, и все будет очевиднее некуда.       — А… — заметив его, Рен замер, сильнее сжав форму в руках. Глаза парнишки предательски вперились в пол. Рен… определенно сейчас не хочет его видеть. Неприятно, знаете ли.       — Как ты? — Такая прошел внутрь, смотря куда угодно, но не на своего питчера. Чтобы дурацкое желание не охватило вновь. Он и так вчера натворил делов, до конца жизни не расплатится. — Завтра игра, так что не переусердствуй. И на уроках занимайся уроками, а не всякими стойками на бруске.       Михаши смущенно потупил взор, но Абе этого не видел. Ведь Абе все еще на него не смотрел. Так безопаснее.       — Я… в порядке, — выдал уже практически стандартную реплику Михаши. — А ты… как?       Такая все же посмотрел на него. Смущенный и весь раскрасневшийся, Рен бегал глазами вправо-влево и стучал указательными пальцами друг о друга. Такой же раздражающий, как всегда, но отчего-то сегодня это совсем не раздражало. Наверно, потому что все его раздражение ушло на биту и злость на собственное тело, так некстати желающее то, чего никогда не получит. Ладно бы, ему просто хотелось секса — дело обыденное у парней его возраста. Но ему столь же сильно хотелось целовать, держать за руку, слышать смех. И все это с Михаши. И вот это пугало до смерти и смущало настолько же. Ведь у кетчера к питчеру такого быть не должно…       — Я тоже в порядке, — не в порядке абсолютно. — Скоро начнется урок, поспеши, — а сам не сдвинулся с места.       — Хо…хорошо… — Михаши наспех одевается и буквально вылетает из раздевалки. Абе выдыхает с облегчением.       …Черт возьми. Ну, правда, почему он влюбился в Михаши?

***

      Занятия прошли незаметно, практически пролетели. Но, верно, это лишь потому, что Абе банально проспал их все (и даже умудрился за это не получить по щам).       На тренировку Абе решился прийти не сразу. А как пришел, то все уже распределились по парам и погрузились в разминку. Все, кроме Ханая, командным тоном руководившего процессом вместо отлучившейся куда-то Момоэ.       — Абе, ты опоздал, — мигом спалил его присутствие капитан, ткнув в сторону кетчера мячом в своей ладони. — Садись сюда, — и бросил мячик в песок рядом с собой. Тот, отбив в земле небольшую ямку, почти сразу занесенную ветром, вернулся в руку ловкого Ханая. Такая без пререканий опустился в указанную точку. Азуса сел напротив, и разминка продолжилась.       Все шутили и смеялись, пихались и норовили пощекотать друг друга, даже Михаши, прогибающийся под руками Таджимы, улыбался.       …Черт, лучше туда не смотреть.       — Вы ведь с ним не поссорились снова? — не остался незамеченным капитаном его резкий разворот головой. Такая молча взглянул на Азусу. А затем явственно ощутил на себе взгляды всей команды, кроме как всегда уткнувшегося вниз Михаши.       Абе вздохнул. Естественно, его поведение вызывало у ребят вопросы. Не могло не вызывать. Ведь из-за него и Рен начинал вести себя странно, а это уже сказывалось на игре, простить чего Абе не мог никто из клуба. И он сам — в том числе. Ками, за те желания он никогда себя не простит.       — Нет, с чего бы, — ответил Такая равнодушно на чудом не забытый вопрос. Ханай с подозрением прищурился, но больше спрашивать ничего не стал. Впрочем, прямой вопрос читался в каждом его движении: «Что происходит?». Такая массировал больное колено и надеялся, что Ханай слышит его ответное «Я и сам без понятия».       Неловкость явно набирала обороты, и Изуми внезапно защекотал Мизутани, заставив того задергаться, покатиться и прекратить разминку, сбивая собой всех вокруг.       — Изуми, перестань, — задыхаясь от смеха, взмолился Мизутани, из-за попыток уклониться весь измазанный в песке.       — Ханай, мы уже размялись, что дальше? — вмешался и Суяма, которому Фумики только что случайно зарядил пяткой в лоб.       — Займитесь каждый тем, что получается хуже всего, — незамедлительно отозвался Азуса. Парни одобрительно загудели, разбредаясь во все концы поля.       — Отлично! Михаши, идем! — счастливый Таджима пулей уволок Михаши в сторону кетчерских перчаток, а Азуса покосился на Такаю, ощутив запоздалый укол совести. Такая молча схватился за биту.       …Остаток тренировки Михаши и Абе даже не переглянулись.

***

      Замученный мыслями, за всю ночь Абе так и не сомкнул глаз. Повезло еще, что отец не устроил очередную мозговправительную беседу ни вчера вечером, ни сегодня утром (и без того тошно). Не сделал он этого и теперь. Не обменявшись с сыном и словом, Такаши-сан крутил руль к месту проведения Турнира новичков, релаксуя под спокойные мелодии радио. На самого же Абе мелодии действовали усыпляюще, и уставший за бессонную ночь юноша не стал сопротивляться желанию своего организма. Это желание хотя бы не постыдное, в отличие от…       Такая крепче закрыл глаза и устроился удобнее. На следующем проигрыше он наконец отрубился.       — Михаши, стойку уверенней! — Таджима и Изуми одновременно накинулись на их аса с щекоткой. Ханай красноречиво вздохнул, а Абе сонно потер глаза. Он еще не до конца проснулся, но смех ребят и нервная улыбка-волна Михаши, адресованная команде, бодрили и воодушевляли.       «Когда отец высадил меня из машины, то пожелал удачи, — зачем-то вспомнилось вдруг. — Наверное, по привычке, ведь я сегодня не играю, — Такая хмыкнул почти с иронией, но практически сразу голову посетила другая мысль: — А что, если он имел в виду не игру, а Михаши? Этот дурак ведь сегодня будет на поле без меня весь матч…»       Взгляд невольно рванул к спинам сокомандников, выхватывая красную единицу меж лопаток. Убедить Момокан разрешить ему смотреть игру не со зрительских трибун, а из дагаута, оказалось не так сложно, как он боялся. Надо было всего лишь упомянуть слова «поддержать» и «Михаши» — и все, Момокан тут же сдалась.       Но вернемся к Михаши и его лопаткам с единицей.       Рен внимательно вникал советам их беттеров, пытаясь надежнее перехватить биту и устойчивее занять позицию.       — Ногу немного вперед, локти пониже, — Коскэ стоял возле него и показывал нужные движения, Рен послушно вторил каждому.       — Ребята, готовьтесь к выходу на поле, — Момоэ поторопила мальчишек, кидая вдохновленные взоры на питчерскую горку. Сегодняшний противник довольно силен даже для их обычного состава, а учитывая замену Абе Таджимой, напряжение буквально витало в воздухе, но и азарт с интересом только росли.       Сигнал, обозначавший старт игры, пронзил стадион, и игроки побежали на поле. Ас команды противника замахнулся, и мяч взлетел в воздух, дав геймплей.       — А-Абе-кун, — на кроссовки Абе легла робкая тень, и парень невольно закусил губу. Они буквально игнорировали друг друга последнее время, особенно Абе, а тут Михаши, трусливый до кончиков волос, заговорил с ним первый.       Такая так и не посмотрел на него — не нашел сил поднять голову, — но Михаши не отчаялся и продолжил этот односторонний диалог:       — Сегодня… я выложусь… на полную! Мы с Таджимой…куном… и остальными… постараемся! И мы… победим!       — Знаю, —Такая все же нашел его глаза своими. Мгновенно утонув в них к черту. — Рассчитываю на вас, — и улыбнулся. Как обычно коряво и с виду будто оскалом, но Рена это, похоже, подбодрило.       — Да! — он улыбнулся в ответ, на миг лишая Абе дара речи. Через секунду Изуми сделал хит, и они оба на автомате выставили вперед руки с громким «Хорошо отбил!». Абе более чем уверен, что на автомате действовал только он: Рен всегда болел искренне и от души. Он в принципе все так делал. Точно так же, как улыбался ему только что. Мельком, но удивительно согревающе что-то внутри.       Больше они не болтали, поскольку Рен болел за ребят вместе с Нишихиро, Оки и Мизутани.

***

      Ханай закончил их нападение в первом иннинге со счетом 0:0. Урвать очков, увы, не получилось, но сейчас первостепенная задача — удержать защиту, не выпустив вперед и врага. Противник и правда попался неслабый, и было заметно, что их команда напряжена, но все еще держала лицо с уверенно-бесящей лыбой от уха до уха.       Абе глазами нашел Михаши, готовившегося к защите, и замер за его спиной, чувствуя непонятное волнение, поднимающееся словно из глубин сердца.       — Постарайся, — вот и все, что он смог сказать. Но он знал: Михаши этого более чем достаточно.       — Угу, — тот кивнул и, натянув рукавицу, побежал на горку.       «Удачи, Михаши».       Под стартовый гудок открытия иннинга Рен провел обычный ритуал перед подачей и замахнулся. Мяч с глухим звуком влетел в перчатку Таджимы, судья объявил фол. Бросок, еще.       — Страйк!       Возможно, Такае это лишь казалось, но Рен двигался немного деревянно и будто немного морщился с каждым мячом.       — Страйк!       Такая понял, что ему не показалось, когда на втором беттере мяч полетел ровно в песок, а сам Михаши схватился за руку, чуть не слетев с горки вместе с замахом. Все, что слышал Абе в тот момент, это крик судьи об остановке игры, испуганный гул трибун и стук собственного сердца. К Михаши, осевшему на землю, уже сбежались все, кто был на поле, в том числе тренер.       Дальше все было, словно в перемотке: Рена вернули на скамью и обложили льдом, а медсестра наложила бинты с шиной и озвучила беспощадное «растяжение связок». Мария и Азуса говорили что-то ему самому, кажется, что-то вроде «Абе, выдохни, он будет в порядке», «Ты как, сможешь выйти на поле?», «Продержись хоть немного, ладно?» и «Выглядишь жутко, ты в норме?». Да, вроде они говорили именно это, но слова шли мимо ушей. Он все еще слышал лишь собственное сердце и видел лишь Рена, корчившегося на скамейке от боли. От боли… Растяжение связок… Растяжение…       В момент, когда он осознал, что Михаши травмирован, Абе понял: их обещание нарушилось снова.       Они обещали друг другу не болеть и не получать травм все три года. Абе давал это обещание в начале их пути и тогда же понимал его несбыточность. Ведь так просто нереально. Невозможно. Но в тот миг Михаши, до смерти боявшемуся подавать без него, была нужна хотя бы такая поддержка. И пусть недолго, но она работала.       Такая нарушил их обещание первым. И сейчас, когда Рен вдруг уподобился ему, лишив команду своей бесценной руки, Такая знал: у него нет права злиться. Нет, но он злился все равно. И от охвативших беспомощности и отчаянья хотелось кричать. Хотелось выть и громко плакать. Истерично, навзрыд, как ребенок. Хотелось наорать на этого глупого питчера за его опрометчивость и… крепко обнять. Его питчер прямо сейчас сидел в дагауте в окружении взволнованных ребят, Шуги-сенсея, Момокан и убеждал их, что он в порядке, хотя все видели: это не так. А Абе… Абе стоял, приросший к одному месту, не способный ни сделать шагу, ни выдавить слова, ни отвести глаз. Беспокойный гул поля отдавался белым шумом в голове.       Рен получил травму еще в тот раз.       Рен был травмирован из-за него.       — Прости.       Ноги дрогнули, перестав держать его жалкое тело. Такая рухнул на колени, взглядом все еще пребывая на поврежденной руке Михаши, а разумом — на повредившей ее игре. Предыдущей игре, не этой. Той самой, где мяч влетел в локоть Михаши со всей дури.       — Михаши, прости!       Слезы непрошено затихли в уголках плотно закрытых глаз. Какой же он кетчер, если его питчер пострадал из-за него?       — Прости, пожалуйста, Михаши. Прости, — он извинялся снова и снова, сам смутно понимая причину. Но понимая яснее, чем что бы то ни было: прощение Рена ему нужнее воздуха. Без кислорода он еще продержится целую минуту, а без прощения Рена — ни мгновенья.       — Абе… — встретившись с ним взглядом, Михаши тут же отвернулся, пристыженно и забито.       — Растяжение не новое, оно у тебя уже какое-то время, — сердито заметила медик, обрубая их разговор на корню, и Такая убедился, что все вычислил верно. Михаши пострадал еще тогда, но как всегда никому не сказал. Какой же он все-таки… — Даже без снимка я могу тебе сказать, что к игре ты вернешься нескоро, — девушка все продолжала заливать щеки мальчишки стыдливым румянцем за то, что он так не вовремя всех подставил и стал таким бесполезным. — Ты ведь в тот раз не делал снимок, верно? В этот раз сделай обязательно. Иначе я лично попрошу учителей не пускать тебя на тренировки.       — Но…       — Никаких «но», — Азуса несильно стукнул Рена по макушке ребром ладони, едва медсестра отступила в сторону. — Отстранен — значит, отстранен. Садись и отдыхай, об остальном мы позаботимся.       — Точно-точно! Мы их порвем, так что не переживай, — Юичиро хлопнул Рена по спине и ярко улыбнулся.       — Вот-вот, — ухмыльнулся и Фумики, — по стенке размажем как миленьких.       — Именно, — остальные взбудоражено закивали, для разнообразия начав подтрунивать над Оки, которому предстояло заменить Михаши на горке. Слова искреннего ободрения для Михаши и безобидных подколов для Оки летели со всех сторон, и оба парня, вопреки ожиданиям, разнервничались лишь сильнее (впрочем, это же Рен и Казутоши — сама нервозность Нишиуры воплоти).       Азуса протянул Такае перчатку и кивнул на поле. Точно, он теперь займет место Казутоши в поле. Играть не за кетчера… Как давно он не стоял на другой позиции, кроме дома? Утешало лишь то, что и питчер сейчас не Рен. Иначе он бы точно не выдержал.       «Михаши…» — взгляд сам собой приковался к его питчеру, которому что-то говорил Юичиро. Наверняка что-то успокаивающее вроде «Не дрейфь, мы их уделаем, стопудово». И, судя по смягчившемуся выражению лица Рена, это сработало. Абе бы точно не смог добиться такого же успеха в успокоении этого труса.       Судья, подошедший узнать обстановку, кивнул Марии и выдал указания команде. Под заявление динамиков о том, что в Нишиуре произошла замена игроков и смена позиций, ребята потянулись на поле. В момент, когда Оки неуверенно шагнул к бортику, Михаши вдруг подался следом. Временный и основной питчер обменивались одинаково взволнованно-пугливыми взглядами, пока один из них не стал тверже.       — У…удачи, — Михаши выставил оба больших пальца вверх, а в светлых глазах мелькнули искорки.       — Спасибо, — Оки выпрямился, тоже зарядившись его силой духа. — Я сделаю все, что в моих силах, пока буду стоять на твоей горке.       Видя уверенность обычно ни в чем не уверенных первого и третьего номеров, остальные тоже немного расслабились. У них все получится. Определенно.       Все направились на поле, с энтузиазмом шушукаясь и хлопая перчатками. Абе пошел последним. Застыв на самом выходе, он стиснул руки в кулаки до скрипа рукавицы в ладони и произнес все еще стоявшему за его спиной Михаши:       — Прости. Этого всего не случилось, если бы я… Мы… Как и сказали ребята, мы победим. Обещаю, — зажмурившись, Такая выбежал из дагаута.       Мария молча смотрела на их беттери со странным выражением лица.       Вопреки этому обещанию, они проиграли. 0:8. В сухую. Потеря Михаши даванула на всех не только физически, но и морально. Как бы ребята ни храбрились, а лишение основного беттери разом пошатнуло всех просто критически. Они допускали самые глупые ошибки, какие только могли быть. И потому, глядя сейчас на их улыбки, притянутые ради Михаши, Момоэ жевала губы, подбирая слова поддержки. Ее «Не раскисать!», едва они перешагнули дагаут, не возымело привычного эффекта из-за всеобщей подавленности и чувства вины перед Реном. Сейчас главное не убить остатки их настроения, державшиеся на банальном желании не вогнать в панику их всегда винящего во всем себя аса.       — Прости, мы не справились, — Таджима виновато чесал затылок и из последних сил давил лыбу. — Как же чертовски стыдно! — тут же взвыл он, вцепившись в свои волосы обеими руками. — И это после тех громких заявлений, что мы победим!       — И не говори! — раздосадованно закивал Мизутани. — Михаши, нам перед тобой так стыдно! Мы без тебя и Абе совсем никуда не годимся!       — Как вернемся, начну тренироваться еще усерднее! — подключился и Сакаегучи.       — Поддерживаю, — одобрил Суяма.       — И я, и я! — Мизутани и Таджима вразнобой затыкали в себя пальцами, а Нишихиро согласно улыбнулся.       — Не переусердствуйте, идиоты, — посоветовал доброжелательно Изуми. — Но я тоже в деле.       — Как и я, — Ханай решительно свел брови к переносице. — Предлагаю в эти выходные тренироваться до упаду.       — Почему только в выходные? — тут же расстроился Таджима.       — Потому что в пятницу тест, — парни дружно скривились в предвкушении предстоящего учебного ада, от коего им теперь не удастся сбежать, прикрывшись играми.       Пока ребята переключались на тему совместной зубрежки, на которую у них остался лишь завтрашний день, Рен осторожно скользнул из дагаута, и Такая, неотрывно за ним следивший с самого конца игры, тенью последовал за ним.       — Куда это они? — заметил уход беттери Нишихиро.       — Пусть идут, — вздохнул Суяма. Сакаегучи согласно кивнул.       — Наверняка Михаши снова накрутил себя, — произнес он. — Никто лучше Абе не вытащит его из самобичевания.       — Это уж точно.       — Да.       — Ага.       — Обидно признавать, — проговорил Таджима, плюхаясь позади говоривших Суямы, Изуми и Сакаегучи, — но вы правы. Даже мне не удалось до него достучаться. Так что вся надежда на Абе, — юноша бросил вслед беттери долгий, внимательный взгляд, а после повернулся к команде. — Ну, давайте, что ли, собираться. Они нас догонят.       — Верно, — Момокан впечатала его голову в свою грудь и взлохматила парнишке волосы. — Не вешайте носы и копите силы для Турнира проигравших! Но. Сейчас мы все идем в кафе! Я угощаю.       — О-о-о-о!       — Ура, хавчик!

***

      Рен сидел в траве, уткнувшись носом в здоровую руку. Бинт на больной давно пропитался дурацкой влагой из глаз, а шина тянула кость вниз тяжким грузом проигрыша. Досадно, что маме выдалось увидеть его таким жалким. Во время игры Абе-куна и остальных они поговорили, и вместе с Шигой-сенсеем и Момоэ они Наоэ-сан успокоили, но у самого Рена успокоиться не выходило. Душа буквально рвалась на куски, причиняя боль куда более жуткую, чем растяжение руки.       Чувство горечи, тягучее и уничтожающее, совсем как в средней школе, вернулось вновь и плотно поселилось в сердце. Это случилось снова. Он подвел команду. Из-за него они…       — Михаши, — голос замершего перед ним Такаи заставил подскочить от ужаса. Абе-кун пришел отчитать его? Наверно, так и есть. Ведь из-за него они… — Мы проиграли, потому что были слабы, — тепло чужой ладони накрыло его собственную. — Мы были слишком самонадеянны, вот и поплатились за это. Прости нас еще раз, пожалуйста, — тепло ладони исчезло, зато сменила очертания тень: кажется, Абе-кун склонил перед ним голову в извинениях. Глупый. Извиняться здесь должен только Рен, потому что и виноват здесь только он. Ведь если не его рука…       — Абе-кун… не должен… извиняться, — пробормотал нерешительно он. — Это… я… Я должен… — слезы застлали собой весь обзор. Черт, реветь перед Такаей всегда было так стыдно?       — Не… не плачь, — казалось, его внезапные слезы нагнали неловкость и на Такаю. По крайней мере, сам Абе объяснения своему разбитому состоянию не находил. — Не плачь, Михаши. Пожалуйста. Ну же…       «Мне от этого больно».       Абе опускается на корточки, невзирая на боль в ноге, и берет его руку, крепко сжимая. Михаши шмыгает носом и прячет глаза.       — Я… — голос питчера дрогнул. — Я вп-первые жалею… что вышел… на горку… — рыдания становились сильнее, грозясь в любой момент обратиться истерикой. — Я… должен был… замениться… с самого нач…чала… Ведь такой… такой бесполезный питчер, как я… никому не нуж…       Абе рывком поднял его лицо за подбородок. Их глаза наконец встретились. Сердце Такаи болезненно сжалось. Истерика одержала верх над Реном окончательно. И от этого сердце Такаи сдавило сильнее и перехватило дыхание.       — Абе-кун… я подвел тебя… и всех… Прости-и-и, — рваный выдох с искусанных губ питчера — и тело кетчера среагировало само. Прежде чем Абе понял, что сделал, он уже что есть силы прижимал Рена к себе. А прежде чем понял, что уже просто сошел у с ума, Абе касался губами теплой шеи под еле слышное «Прости», сыпавшееся, будто снег зимой. От его робкого поцелуя, пусть даже и не в губы, Михаши вздрогнул всем телом, но не посмел отстраниться. Как и Абе по какой-то причине не посмел прекращать целовать. Он касался шеи Михаши снова и снова, каждый раз в новом месте, плавно переходя на щеку, опаляя жаром своих губ и собирая горячие слезы, на вкус неприятно соленые и кошмарно болезненные, потому что Такая всей душой ненавидит, когда его питчер плачет. Его питчер…       Такая буквально отскочил, шлепнувшись с пяток на задницу. Пальцы, зарывшиеся в волосах Рена, спешно разжались и упали в траву. Что он только что… Ками… Неизвестно даже, что хуже: это или тот чертов стояк.       Резко вскочив, до стреляющей боли в колене, Абе вперился в землю и промямлил никому не нужное «Прости». А потом, вспыхнув костром стыда, добавил «Нас ждут ребята». Ноги сами понесли его в дагаут, а уши впились в тихий шелест за спиной.       …По крайней мере, Рен пошел за ним.       — Эй! Вот и они! — едва кроссовка Абе ступила за бортик, к ним подскочили Юичиро и Юто.       — Наконец-то, — выдохнул последний, — мы уж волноваться начали.       — Идемте скорее, нас ждет халявная еда в кафешке! — поторопил парней Юичиро, уже успевший повиснуть на Михаши и потащить его в сторону выхода. — Момокан, они вернулись!       Такая молча посмотрел на свою ладонь и дотронулся до своего похотливого рта. Ками, что же он натворил…       …Определенно, это в тысячу, в миллиард раз хуже, чем тот стояк.