Удачи!

Джин пришел домой, скидывая обувь и ставя на обувницу. Лакированные туфли, может, и смотрелись красиво, но ходить в них постоянно омега был не готов. Стоило парню поднять голову, стягивая куртку, как настроение упало, а желание надеть жёсткие туфли возросло. На парня смотрел тот, кого видеть совсем не хотелось. Мужчина улыбнулся Сокджину, а затем, поправив пиджак, подошёл, притягивая за талию и целуя пухлые губы. – Здравствуй, моя принцесса, – обратился он. – Сульджу... – с отвращением сказал Джин, упираясь рукой в грудь альфе. – Я же просил не целовать меня... Так мерзко, противно. Как омега смеет потом целовать Намджуна губами, к которым прикасался этот старый урод? Отвратительно... – Не могу сдержаться, когда твои губки появляются в поле моего зрения, – ухмыльнулся старший, кладя ладонь на щеку омеги и отодвигая большим пальцем нижнюю губу. Джин отвёл взгляд, отстраняясь от мужчины. – Зачем пришел? – строго спросил Ким, смотря исподлобья на старшего. – Увидеть моего омегу, – улыбнувшись, сказал альфа. Сульджу засунул руки в карманы брюк, принимая упор на одну ногу. Он был похож на подростка своим поведением, но все ещё был старым и мерзким. На это Джин ничего не ответил, вешая куртку на крючок. Омега, закинув портфель на плечо, прошел в дом, пихая плечом старшего. Зайдя в спальню, парень закрыл дверь, чтобы противный Сальножир не сунул свой нос в личную жизнь. Омега посмотрел на стены, слабо улыбнувшись. Над кроватью юноши был коллаж из фотографий. На одной целуют друг друга Джин и Намджун, а на другой Чимин кормит раменом Хосока, на третьей пятнадцатый день рождения омеги, где изображены Хо, Минни и Сокджин. Ким поставил портфель у стола, доставая учебники и тетради. Сделав домашку по английскому и литературе, омега вышел из спальни. Он направился на кухню, ведь совершенно отпало желание есть при Сульджу сразу после прихода. Видимо, теперь этот старый пень будет поджидать Джина в его же доме. Ужас. Паранойи не избежать. Омега налил чай, положил в тарелку лапши и небольшой кусок мяса. Сокджин поставил еду на стол, доставая кимчи и вытаскивая для себя один лист. – Милый, нельзя есть кимчи молодым омегам, – подал голос Сальножир, присаживаясь напротив Джина. – Хотя бы промой его водичкой, чтобы не было таким острым, солнце. – Я люблю так, – отрезал юноша. – Но... – А я люблю! – воскликнул младший, затем начиная есть. Да, остро, но это мотивирует поглощать пищу быстрее, а сейчас только это и надо. Под взглядом Сульджу даже еда становилась поганой. Мужчина не ответил, потупив взгляд, но вскоре посмотрел на омегу: – Я кое-что принес для тебя... Альфа отошёл на какое-то время, а потом вернулся, неся коробку пирожных. Он развязал ленточку, демонстрируя сладость Киму, но тот, хмыкнув, продолжил своё. Да, Джин любил сладости, но не так сильно, как его младшие друзья-омежки. Хосок и Чиминни уплетали за обе щеки различные пирожные, пирожки, булочки, мармеладки, леденцы и мороженое. На день рождения Чи Джин и Хосок купили самый разный мармелад, красиво упаковали и вручили младшему. Он обожал мармелад, и если после упаковки медвежат даже Хосока начинало от них тошнить, то Чиминни мог съесть ещё три пачки, да и плохо ему от них не становилось. Как же там малыш Минни? Что с ним? Почему он не пришел в школу? Неужели заболел? Бедный маленький Пак Чимин. Ему, наверное , грустно там быть одному. Хотя, он же писал сегодня в их беседе что-то про рисование. "Надеюсь, хомячок не грустит и много рисует..." После того, как Сокджин поел, он помыл за собой посуду, затем беря пирожное, которое протянул Сульджу, и уходя в спальню. Омега не заметил, как в комнату вслед за ним зашёл альфа. – Детка, мы уже давно встречаемся, а я так и не видел твоей комнатки. Может, покажешь мне, малыш? – подал голос мужчина. Юноша обернулся на голос: – Я не хочу тебе ее показывать. Лучше уходи. – Не уйду, – сказал Сальножир, приближаясь к омеге. Притянув Джина к себе за талию, альфа поцеловал его, опуская одну руку на ягодицы мальчика. Юноша возмущённо ахнул, пытаясь убрать от себя назойливые руки, но старший оказался сильнее, усаживая омегу на его же стол, предварительно скинув с него все вещи. Джин замер, когда альфа устроился между его стройных ножек, все ещё облаченных в школьные брюки. Сердце заколотилось быстрее, когда Сульджу расстегнул школьную рубашку мальчика, покрывая мокрыми поцелуями шею омеги и массируя его член через одежду. Сопротивляться бесполезно, Им сильнее, Им больше. Мужчина крепче, хотя и старик, да и с мамонтами, наверное, лично знаком был. Рядом с Джином он был огромным (в ширину уж точно), а тонкие запястья, которые альфа схватил рукой, казались ещё тоньше в клетке жирных пальцев. – С... Сульджу?.. – со страхом залепетал младший, пытаясь отстраниться и освободить руки из хватки мужчины. – Тише... – улыбнулся Сальножир, проезжаясь стояком по паху омеги. Ким не мог контролировать возбуждение, а поэтому, пытаясь свести ножки, поджал губы, тихо постанывая. – Пусти... – попытался протестовать младший, пряча шею. – Не пущу, – сразу следовал твердый, немного томный, ответ. – Ты мой... Я хочу быть тем, кто первый войдёт в тебя, кто первый услышит твой стон, кто первый увидит тебя в твоём истинном обличье, которое вы, омеги, всегда прячете... "Намджун!" – в мыслях закричал Ким, представляя сильные руки одноклассника вместо рук того, кого хотелось бросить на съедение. Омега обомлел, видя сквозь возбуждение перед собой только лицо своего альфы. Эта улыбка, эти ямочки, эти косточки на руках, эти пухлые губы, которые так ласкают шею, этот чудесный голос, который так красиво искажается стонами, когда Сокджин берет в горло, эти кольца, которые так любил альфа, которые делали так больно, когда Намжун шлепал своего омегу. – Ты течешь, мое золото, – вернул в сознание отвратительный голос. – Так хочешь, наконец, избавиться от клейма девственника и стать взрослым? Совсем взрослым... Младший и не заметил, как уже оказался на постели. Рубашка лежала на полу у стола, а брюки сейчас полетели из рук старшего. Ким свёл ноги, пытаясь оттолкнуть извращенца. Он совершенно не понимал, что происходит, как до этого дошло. Сульджу стянул с омеги белье, скидывая, а Ким залепетал: – Пожалуйста, прошу, Джу, отпусти... – Вот оно как? Джу? Принцесса, зови меня папочкой, – мужчина раздевался. – Пожалуйста, отпусти! – воскликнул Джин, когда старший прижал его руки к изголовью, сдавливая тонкие запястья и ставя засос под ухом. Альфа не стал долго церемониться, вводя в младшего сразу два пальца и заставляя выгнуться. Страшнее, чем тогда, в четырнадцать, в его машине, намного страшнее, чем просьба об обнаженной фотографии. – Отпусти! – закричал Сокджин, пытаясь свести ноги. – Нельзя, малыш, – сказал он. Сальножир даже задумался о том, что мальчик уже растянут. Как странно... – Эй, принцесса, почему твоя попка так легко принимает? – немного удивлённо спросил старший, склоняясь над лицом омеги. – Неужели ты играл с собой? Юноша поджал губы, а Им с силой шлёпнул младшего по ягодице, заставляя вскрикнуть и зажмуриться. – За это будешь наказан. Альфа отстранился, затем переворачивая Джина в коленно-локтевую. Кажется, Намджун именно про это говорил "раком". Омега со страхом оглянулся назад, затем тыкаясь лицом в подушку и скуля от того, как грубо старший его растягивал. Тому, похоже, это вкатывало, а Сокджин про себя уже едва не молился. "Намджун-и, прошу, забери меня! – Кричал мысленно юноша. – Пожалуйста, Намджун, я ненавижу его!" Когда старший вошёл в омегу, у того от негодования белые круги в глазах поплыли. Джин ухватился ручонками за простынь, пряча лицо и скуля, а Сульджу, которому, судя по всему, было все равно на дискомфорт, что испытывал омега под ним, начал двигаться, при этом довольно грубо и резко. Джин пытался молчать, но потом сорвался на скулеж. Когда особо частые толчки заставили его поднять лицо от постели, он, умоляюще посмотрев на Сальножира, заскулил: – Пожалуйста, хватит... Мужчина же замедлился, пригибаясь к омеге и целуя его в лоб. Какой же сладкий его мальчик, нежный, а в стонах его голосок звучит ещё прелестнее. – Детка, постони для меня, – попросил старший, держа руки на талии Джина. Омега опустился лицом на подушку, повернув голову вбок. Сокджин заскулил, закрывая глаза, а потом немного постанывая. – Хён... – Чшш, милый, – попросил Сульджу, – расслабься и получай удовольствие, солнышко... *** Старший кончил омеге на бедра, со вздохом ложась на него, а затем скатываясь рядом. Сульджу отдышался, мерзко улыбаясь Сокджину, в то время как мальчик был готов сброситься откуда-нибудь, лишь бы не чувствовать такого стыда. Альфа молчал, Джин тоже. Младший точно знал, почему молчит. Он сравнивает Намджуна и Сульджу. "А когда я делал это с моим Намджун-и, он стоял пару секунд, чтобы отдышаться, а потом улыбался мне... – думал омега. – А потом он помогал одеться, если мы не дома, а если дома, то всегда укрывал одеялом и ложился рядом, обнимал, а потом спрашивал, как я, а я говорил, что очень хорошо, и он был таким счастливым... Он всегда радовался, когда мне хорошо, а я люблю, когда он вот так мне улыбался... А ещё, если мы не дома, Намджун обтирал меня салфетками. У него их всегда было по две пачки минимум: сухие и влажные." Сокджин заплакал. "Было..." Все это было. Теперь ничего не будет. Теперь Намджун не захочет с ним встречаться, он ни за что не простит старшего за такое. "Это я виноват! Я разрушил жизнь и себе, и моему Джун-и..." – думал старший, закрывая руками глаза. – Что такое, милый? – спросил Сульджу, смотря на мальчика. Тот помотал головой и альфа улыбнулся: – Эмоции... Такое бывает, милый.. Мужчина задумался, обнимая омегу и тыкаясь ему лицом в шею. Колючая борода старшего неприятно щекотала и тыкалась в шею, а большие потные руки неприятно касались нежной омежьей кожи. Сульджу прижался посильнее, целуя омегу под ушком и немного ниже. Он выдохнул туда, затем начиная: – Знаешь, солнышко, ты первый у меня... Сокджин вдруг успокоился. – Я уже взрослый, но мог бы ты представить, что такой альфа, как я, сильный, успешный, богатый, только что лишился девственности? Тут Джин едва не расхохотался. Девственности? Этот старый пень впервые чпокался? Омега будет громко смеяться, когда Сульджу уйдет. А потом плакать, потому что чпокался Сальножир впервые именно с Сокджином. Ким, поджав губы, спросил: – Правда? – Я не стану тебе врать, солнышко. Мужчина сел в кровати, затем поднимаясь и ища свою одежду. Одевшись, Сульджу подошёл к мальчику, целуя его в щечку и говоря: – Я улетаю на два дня в командировку, котёнок. Нужно обсудить кое-что важное. Скоро мой самолёт, поэтому прости, что я вот так вот ухожу. Альфа привел себя в порядок. Джину стало совсем не смешно. Нужно доделывать уроки, да и Намджуну нужно написать... Но как он напишет ему, если только что произошло нечто такое, из-за чего они больше не смогут общаться? Омега, вздрагивая, медленно поднялся, подбирая одежду с пола. Мальчик надел белье, шорты и футболку, пошел на кухню, чтобы выпить там таблетку, а потом, надев носочки и лакированные туфли, накинул ветровку, капюшон, вышел на улицу. Джин, едва перебирая ногами, побрел к остановке. Нужный автобус, несколько станций, район Хосока. Сокджин вышел из автобуса, сразу направляясь к другу. Ким постучался. Открыл дверь папа Хо. – О, Сокджин-а, какими судьбами? – с улыбкой спросил омега. Он улыбался так же, как улыбался Хосок. – Ты к Хоби? Джин кивнул. Мужчина отошёл в сторону: – Проходи, солнышко, он в спальне, уроки делает. Мальчик снял обувь, а папа Чона спросил: – А ты почему в одних шортиках? Омегам нельзя ходить в шортиках, когда холодно. Ножки заморозишь, потом живот болеть будет. – Я торопился, – слабо улыбнулся омега. – Можно? Старший взял у мальчика куртку, вешая ее на крючок: – Проходи. Я сделаю чай. Омега ушел, а Джин побежал в спальню Хосока, который оторвался от учебника, с непониманием смотря на старшего. – Джин-хён? – удивлённо спросил Чон. – Ты чего? Сокджин, шмыгнув, утёр подступающие слёзы, потом всхлипывая и с надрывом начиная лепетать: – С-Сульджу... Он... – Хосок-и, согрей друга, а то он в шортах! – крикнул папа младшего, а Хо, удивлённо смотря на голые ноги старшего, потащил его к кровати, оставляя в полусидячем положении и укрывая. – Джин-а-я, что? Что сделал Сульджу? – взволнованно спрашивал Чон, потом ложась к старшему и обнимая. – Я... Мы... Мы с ним... Переспали... – сквозь слезы лепетал Ким. – Что?! – Воскликнул Хосок, поднимаясь на локте и смотря на старшего. – Джин-хён, а как же Намджун? Он же тебя так любит, и ты его... – Да, Хоби! – рыдая, сказал омега. – Люблю его! Больше всех, больше всех люблю! – Тогда что?.. что случилось?.. – младший недоумевал. – Я просил его не трогать меня, отпустить, но я не могу сказать про Намджуна. Отец испоганит ему всю жизнь, уволит его родителей, увезет меня отсюда или выдаст замуж за Сульджу досрочно... Хосок, пожалуйста, я не знаю,что мне делать... Младший омега закрыл глаза, прижимаясь к Джину. Старший дрожал, обнимая Хоби в ответ, шмыгал, шумно дыша. Вдруг вошёл папа Хосока. Он испуганно ахнул, увидев мальчиков. – Сокджин-и, ты чего? Что случилось? – Папа, не надо... Джин, поспешно утирая глаза, залепетал: – Всё хорошо, правда, пожалуйста... Папа Хо подошёл к мальчикам: – Правда? Ты уверен?.. Джин кивнул, а омега, старший, дал ему чашку с чаем: – Выпей, милый, а то ты замёрз. Ким, кивнув, поджал губы, вздрагивая. Джин шмыгнул снова. – Я позвоню твоему папе, чтобы он не беспокоился, – сказал мужчина, потом выходя. Сокджин вздохнул, а Хоби поднялся с кровати, доставая из шкафа небольшой обогреватель. Хо поставил его недалеко от кровати, чтобы отогреть омегу. Хосок устало вздохнул, потом усаживаясь около Джина. Омега пригнулся к старшему, обнимая и целуя висок. – Мы не расскажем Намджуну. Ему не надо это знать... – Он очень ранимый, чувствительный, он может не понять... – тихо сказал Джин. – Да, я знаю... – Хоби, я люблю его... Я не хочу потерять моего Джун-и... – Я знаю, хён, я знаю, – повторял младший. Хосок старался прижать Сокджина покрепче, чтобы успокоить. Старший омега никак не мог успокоиться: – Я не хочу потерять Джун-и, не хочу, не хочу! Около часа старший омега плакал, пока Хоби всё-таки не удалось заставить его выпить дважды подогретый чай. Такого ужасного чувства у обоих никогда не было. Ничего нельзя говорить Намджуну. Он же альфа. Он может не так понять. У них с Джином прекрасные отношения и незачем их рушить.