Ручки и соулмейты

      — Алекс…       Проснувшись, Аарон почувствовал себя растерянным и потерянным. Он пару раз моргнул, увидев своих тетю и дядю. Рядом с ними он заметил удивленную медсестру — хотя и тетя с дядей казались пораженными.       Пока тетя не заговорила, он и не понял, что произнес имя вслух.       — Милый, кто такой Алекс? — с теплой улыбкой спросила она.       Аарон не знал, что ответить. Он посмотрел на свои руки и слегка нахмурился. Интересно, что же все-таки произошло. Он потерял сознание после того, как Алекс…       Желудок болезненно скрутило. Черт, Алекс.       — Сколько я лежал без сознания? — спросил Аарон.       — Пару дней, — ответил ему дядя.       Он должен был спросить об этом. Это могло ему больно аукнуться, но он должен был.       — На… На мне появлялись какие-нибудь слова?       Медсестра ахнула, и дядя Аарона быстро велел ей выйти из палаты. Парню стоило молчать.       --       Это ему аукнулось — у него отобрали все ручки и начали постоянно осматривать. По крайней мере неделю с него просто не спускали глаз. Когда стало ясно, что никаких слов на нем не появляется, Аарона оставили в покое — вот только ручки не вернули. У него остались карандаши, но… С ними ничего не выходило. Они с Александром уже пробовали.       Он ненавидел это. Стал мало и плохо спать — прямо как когда умерли родители. Или дедушка с бабушкой. А теперь… Александр… Его соулмейт. Такого не может быть. Нельзя потерять соулмейта, даже не увидевшись с ним. Это просто неправильно, это нечестно. Многие ночи подряд он проплакал.       Аарон стал меньше есть, но по прошествии многих месяцев попытался как-то это исправить. Он сосредоточился на учебе и попробовал завести новых друзей. Он переехал в Нью-Йорк, словно стараясь начать жизнь с чистого листа. Вот только он не мог забыть, как сильно Алекс любил Нью-Йорк.       Именно там они собирались встретиться, когда Александру это будет по средствам, а Аарон закончит колледж.       Что он и сделал.       Теперь все наладилось. Он стал часто носить рубашки и кофты с длинными рукавами, перестал искать слова на коже. Иногда ему казалось, будто что-то колет или щекочет его, но он научился это игнорировать. Порой он просыпался в слезах — обычно после кошмаров о семье и Александре.       Он пытался знакомиться с новыми людьми, пробовал убедить себя, что, может, соулмейтов на самом деле не существует, но каждый раз, как он начинал думать об этом, в голове оставались лишь мысли об Алексе.       Когда они впервые начали переписываться, одной ночью, после ужасного кошмара, Аарон написал Александру, как сильно он испуган. Мальчик так боялся потерять нового друга, потому что все, кто любил его, умирали или уезжали. Он не хотел терять Алекса.       Тогда Алекс пообещал, что никогда не бросит Аарона, — они же соулмейты, ничему их не разлучить! Тогда-то они и заключили уговор насчет фраз про любовь.       Может, поэтому Аарон так до сих пор безумно скучал по нему и не мог избавиться от прошлого: сложно оторвать и выбросить собственного соулмейта. Он горько улыбнулся воспоминаниям и отпил из бокала.       Тут кто-то дотронулся до его плеча.       — Прошу прощения. Вы — Аарон Бёрр, сэр?       Аарон повернулся и увидел молодого человека, едва ли старше его самого. Он казался очень возбужденным, нервничающим и… Чуть ли не плачущим?       — Зависит от того, кто спрашивает.       У юноши немного перехватило дыхание; на вид ему будто было сложно подобрать слова.       — О, да, конечно, сэр! Я — Александр Гамильтон, — на этих словах голос его немного подвел.       Аарон моргнул, увидев слезы, поднял руку ко рту и понял, что дрожит. Он все дрожал и дрожал, и мотал головой, потому что, нет, нет, такого просто не может быть.       Юноша, Александр, улыбнулся и кивнул, словно знал, что Аарон так отреагирует. Он засунул руку в карман и вытащил ручку. Аарон задержал дыхание, когда этот Александр закатал рукав и написал: «Привет» на правой руке. Аарон поколебался, приподнял правый рукав и — господи боже.       — Алекс, — выдохнул он, теперь уже радостно, а не от страха, как многие годы назад.       Александр нервно и радостно рассмеялся, когда Аарон подался вперед и поцеловал его. Все вышло неловко и небрежно — Аарон никогда раньше не целовался. Он коснулся ладонями щек Алекса, чтобы просто понять, какой же он на самом деле живой стоит прямо здесь, прямо тут, прямо перед ним. Он был самым что ни на есть настоящим. И живым.       Положил ладони Аарону на грудь, Алекс поцеловал его в ответ со всем отчаянием, на которое был способен. Через пару секунд он чуть-чуть отпрянул и посмотрел на Аарона.       — Аарон, — в тон ему сказал юноша, и Аарон рассмеялся. — Я люблю тебя, — добавил он, смеясь, будто его живот щекотали бабочки.       — Я тоже тебя люблю.       — Я сказал, что буду жить ради тебя. Когда мы оба были младше.       — Да, ты так говорил.       — Я люблю тебя.       — Можно, я куплю тебе выпить?       — Будет здорово.