***
На седьмой день пути, ближе к обеду, отряд достиг озера Каленхад. Снег серьезно замедлял нас, но с этим я ничего поделать не могу. Зато, наблюдая за снежинками, я сумел быстрее настраиваться на стихию ветра. Думаю, столь же эффективно я мог бы учится, наблюдая за листопадом или еще чем, но ладно. Дождавшись подхода повозок, я приказал ставить лагерь. Казармы и пристань — это, конечно, хорошо, но Морриган лучше держаться от этих паладинов подальше. Я с обрыва осмотрел местность. При свете дня все кажется красивым, архитектура башни очень изящна, она выглядит почти новой, если бы не раздолбанный мост, часть которого обвалилась недалеко от берега. Маги при побеге постарались? Теперь только вплавь и доберешься… Или вода, или высоченный забор с ограждением — тюрьма, а не чей-то богатый хорошо защищенный дом, такое сразу видно, и никакая красота постройки такое не утаит. — Как интересно. — Дракончик с исследовательским интересом вгляделся в башню. — Столько боли и отчаяния. — Здесь практически ритуальные убийства проводят, это неудивительно. — Хм-м. — Дракон усмехнулся, сверкая острыми зубами. — Видимо, смертные все же снискали внимания тех, к кому взывали. Я что-то не понял, это он про Истязания? Я настроился на магию, обращая свое внимание на башню. Очешуеть. Демоны как у себя дома бродят, это как так вышло-то? Истязания провалились, или магов все же довели до ручки? Опять маги крови, демоны и одержимые, мало мне было Редклифа. У него руки в латных перчатках. Песнопенье, знакомое с давешних пор, Возникает из слов непечатных.***
Подумав хорошенько, я вернулся в лагерь. Такая толпа демонов опасна для всех в равной мере. Наибольшие шансы на выживание имеют гномы и храмовники, но и это совсем не гарантия. У меня даже желания приближаться к башне не было, но Алистеру вздумалось узнать в чем дело и вот, я, майа и Страж начали спускаться вниз к разрушенному мосту. У маленькой пристани была одна лодка, и ее охраняла какая-то консервная банка в платье — молодой храмовник. Ну у него и рожа, даже галадримы так задницу лицом делать не умеют! — Не знаю, зачем вы здесь, но дальше дороги нет. — По какой причине? Мы Серые Стражи, и у нас есть право требовать помощи от Круга Магов во время Мора. — Я смерил консерву не менее высокомерным взглядом. Храмовник недоуменно моргнул, посмотрел на меня внимательнее, затем вытаращил глаза, а потом еще и вытянулся по стойке «смирно». Видать, меня за важную шишку из их ордена приняли — на меня, почитай, как на небожителя посмотрели. — Я Кэррол, поставлен сюда коммандором Грэгором для охраны причала. Храмовник явно представлял из себя тот самый тип «маленького насяльника», что использует данный ему кусочек власти, дабы вволю поиздеваться над просителями. Как выяснилось, сам он ничего не знает, ему просто велено охранять лодку. После нашей просьбы о переправе храмовник мгновенно переквалифицировался в лодочника. Доставив нас на остров, он спешно отчалил обратно. Я взглядом изучил представшие перед нами прочные чугунные врата. Судя по звукам, за ними полный бедлам творится, впрочем, бегать с криками по потолку при появлении демонов — это норма. Парочка ведроносцев из охраны обратила на нас свое внимание и после демонстрации документов впустила нас в холл. Несколько рядов баррикад, лежанки, следы от костров, свежий запах испражнений. Грязные, уставшие и нестерпимо вонючие храмовники, от которых несло хуже, чем от Огрена при нашей первой встрече. Храмовники, громыхая латами, бегали туда-сюда, причем не ясно, зачем, их тут всего двадцать три особи. — …и пусть еще двое не выпускают из поля зрения двери. Без моего разрешения двери не открывать! Все ясно? — Какой-то паладин в сединах отдал приказ и повернулся в нашу сторону, неприязненно сощурив взгляд. — А вы кто такие? У меня нет времени развлекать гостей. — Мы Серые Стражи и взываем к Кругу Магов о помощи… Проникновенная речь Алистера была резко оборвана храмовником: — Нам бы кто помог! Эти маги совсем с ума посходили, по всей башне ходят малефикары и одержимые! У нас нет возможности вам помочь, Стражи, я уже отправил гонцов в Денерим за Правом Уничтожения. Я начал внимательно слушать рассказ этого храмовника, он как раз и был здесь главным. Грэгор рассказал нам о бунте магов и их внезапной атаке после возвращения из Остагара. Храмовников было недостаточно, чтобы сдержать орду одержимых, и они отступили, заперев магов в башне и перекрыв двери на первый этаж. Местные гарнизоны уже предпринимали попытку отбить башню, но тщетно. Ни одного ими встреченного мага они не выпускали, одержимый он или нет. По мере продолжения этой беседы мое настроение портилось все больше. Я из интереса посмотрел в глаза храмовнику и проник в его мысли… Лучше бы я этого не делал. Я сжал челюсти и прикрыл глаза, дабы их цветоперемена не была заметна, благо Грэгор, активно жестикулируя, был не слишком внимателен к подобным мелочам. Я рвано вздохнул и, развернувшись, вышел, не прощаясь. Я остановился на берегу, смотря на спокойную водную гладь. Сзади подошел Алистер, устало утирая ладонью лицо: — Ты был прав, действительно демоны. Выходит, помощи от Круга мы не дождемся? Я молча кивнул и перевел взгляд под ноги, рассматривая свое отражение. Вода еще не успела замерзнуть, правда сейчас она прямо на глазах покрывалась тонкой корочкой льда с черными прожилками. Я сжал кулаки. — Иди в лагерь Алистер. — А вы? — Алистер посмотрел на меня и дракона. — А мы… я хочу еще кое-что узнать. Страж помедлил, но кивнул и направился к одной из лодок, на которых сюда прибыли храмовники из других деревень. Я продолжил изучать свое отражение, мой взор… пылал. — Власть развращает. Абсолютная власть — развращает абсолютно, — раздался в тишине мой тихий шепот. — Безнаказанность… Придуманные самому себе сказочки про евнухов и брезгливых инквизиторов не оправдались. Никакая брезгливость, никакое презрение не остановило набожных людей от насилия над нижестоящими. А набожные ли они? Фанатик не рискнет запятнать себя подобной грязью, эти… Звери. Чудовища. Мерзость! Срывают свою злобу и удовлетворяют свои низменные желания за счет слабых и безвольных. Я могу понять пинок под ребра и разбитые в кровь колени, но не Это! Им так сложно было дойти до борделя? Или это ненависть переросла в такую извращенную форму? Не припомню, чтобы хоть один воин Света опустился до надругательства над телом врага… Хотя, чего я ожидал? Не каждый верный прислужник удержит свои штаны на месте при виде красивой девочки. Я зажмурил глаза и сделал глубокий вдох. Как же противно. Хорошо хоть Грэгор никогда сам не был участником подобного и слышал лишь жалобы магов, лицезрел последствия… Даже умудренный опытом здравомыслящий смертный не сумел ничего исправить, хоть и искренне старался не допускать подобного… Потому что Грэгор боялся, боялся, что маги обезумеют и отчаются! Уходите. Простите — мне не нужно клинка И светила благой Андрасте. Черной Меткой убийцы и еретика Тонкий шрам на моем запястье. «Одержимый», — прошепчут священную ложь Под забралом сухие губы. Моей казни давно утвержденный чертеж Медным гулом оплачут трубы. Я иду по сверкающей стали ножа, Спотыкаясь на кровостоке. Испещренная алым Завесы скрижаль Возвращает меня к истокам. Тихим голосом сто обещаний шепча, Подойдут сто моих Желаний. Обвинения Совести — взмахом меча, Зов Гордыни замрет на грани. Праздность мягким клубочком свернется в углу, Справедливость стоит у плахи. Неуверенность в сердце втыкает иглу, Наполняя его липким Страхом. Уходите!.. Ведь так же бывает всегда — Одержимый по доброй воле. Угадай, кто из них первым ступит сюда, Забирая остатки боли? Мы увидим свободу — пусть этой ценой, Над такими не властна Жалость. Но, ты слышишь, ему никогда не стать мной. Я смогу. Удержусь. Останусь… Это не Азкабан, не тюрьма — концлагерь, действительно. В Андерфелсе подобного не было. Здесь даже Веры нет — нет моральных устоев, что пристыдили бы человека, они считают, что раз наказание еще не настигло их, то… Создатель одобряет их действия? Это не люди Веры, не знаю, кто они, но права зваться даже человеком они больше не имеют. Совесть — вот истинный Бог для каждого, ее голоса тут не слышат. Демон не так страшен, как Зверь, я понимаю этих магов.***
Майрон, Рамалок, Дух кольца Он страшен. Не зря, ой не зря мой Создатель опасался это существо. Прекрасным изваянием колдун застыл на берегу, вглядываясь в водную гладь. Что же ты увидел в чужих глазах, что привело тебя в подобную ярость? — Я иххх будху подниматьсс и упокаиватьссс, подниматьсс и упокаиватьссс, ссамым болезссненным сспоссобом! Это невнятное шипение рамалок услышал прежде, чем упасть на землю, внезапно потеряв свой «насест». Дух Охоты свирепо посмотрел на привратников: — ПШЛИ ВОН!!! Порыв ветра снес группу солдат, хорошенько приложив их о стены. Храмовников это не остановило, их панцирная броня с честью выдержала подобный удар. С криками «Демон!» паладины обрушили на эльфа свою магию, что лишь еще больше разозлило колдуна.***
Вышибившая двери магия выдернула из холла всех храмовников, свалив их в одну кучу у порога башни. Связанные цепями люди пытались подняться и понять, что же происходит. Взор Грэгора нашел источник неприятностей, хотя его трудно было не заметить. Полупрозрачная высокая фигура испускала светящийся зеленый туман. Скелет с налетом плоти и в доспехе, тот эльф… Страж! В глазах эльфа горели звезды, а лицо его было неподвижно. Кто он?! Дух, демон? Святая Кара световой вспышкой лишь взметнула вверх хлопья снега. Зеленый свет залил все, туман застил глаза храмовника. Это абсурд, вранье: Череп, скелет, коса. Смерть придет, у нее Будут мои глаза! Когда зрение Грэгора прояснилось, он увидел, как призрачный эльф взмахнул рукой, и в ответ на это действие из дровни при крепости стали вылетать деревянные бруски и хворост. Дрова начали сами собой складываться большой пирамидой. Вот первая, вот вторая… Двадцать третья. Каменные столбы выстрелили из земли, встав посередь кострищ, и храмовник тут же понял, что собирается делать эльф. Броню сорвало с людей, а цепи начали тянуть их конечности в разные стороны. Люди заняли свои места у столбов, попытки вырваться были бесполезны. Цепь перетянула грудь крест-накрест и змеей сползла ниже, обвиваясь вокруг лодыжек, крепко притягивая тело к столбу. Грубые металлические звенья врезались в тело Грэгора, царапая и обдирая кожу и оставляя на ней ссадины и кровоподтеки. Грэгор вздрогнул и судорожно вздохнул — неумолимо приближался момент, когда огонь примется медленно выжигать из него жизнь, ввергая в такие муки, которые он никогда не мог и вообразить, и эта агония будет становиться все ужаснее и ужаснее, пока наконец не окончится мучительной смертью. Его будут сжигать — жертва, сгорая на костре, испытывает чудовищные муки, но остается живой и в полном сознании до конца, а пламя быстро и неотвратимо уничтожает тело. Иррационально Грэгор порадовался, что дрова сухие, и пламя разгорится быстро, обычно костер сооружали из сырого дерева, чтобы пытка огнем принимала более изощренный и беспощадный характер и продлевалась как можно дольше, затягивая страдания жертвы — чтобы вызвать чудовищные мучения, как справедливое воздаяние за совершенное преступление перед людьми и природой. Вот значит как… Это месть за то, что мы отправили в пламя Святого Огня сотни, если не тысячи ведьм, колдунов, еретиков, лекарей-травников, отшельников и простых людей. Хворост стал разгораться, языки алого пламени, жадно пожирающие ветки, потянулись вверх. Грэгор начал корчиться и стонать, пытаясь спастись от жара, он извивался, стараясь подтянуть ноги вверх. Вытянувшись, язык огня коснулся босых подошв и начал неторопливо лизать голые пятки. Отвратительное зловонье горелого мяса наполнило воздух. Грэгор истошно закричал и забился у столба, призывая к милосердию не для себя, а для других людей, что вместе с ним будут разделять эти муки. Тем временем вязанка под ногами его уже разгорелась со всей силы, и вспыхнули остальные связки, лежащие по бокам столба. Огонь полыхнул с новой силой, заставляя тело жертвы забиться в ужасных мучениях. — Рэгон… пощадите его, умоляю! Вы убиваете невиновного! — Мучительный хрип вырвался из глотки Грэгора, когда языки пламени лизнули его босые ноги, заставляя покраснеть от первых ожогов белую кожу. Медленно, но неумолимо огонь горящих дров подбирался к покрытым волдырями бедрам. Мольбы и крики сменились истошными нечленораздельными воплями, тела забились в конвульсиях. — Нет! — по-звериному взвыл Грэгор, когда пламя огненным одеялом покрыло его извивающееся от боли тело. Кожа шипела, пузырилась и вскоре стала лопаться вздувшимися волдырями, из которых начала брызгать кровь, моментально сворачивающаяся от чудовищного жара. Это конец…***
Я равнодушно посмотрел на дергающиеся и стонущие тела валяющихся у моих ног храмовников. Каждый из них встретится с тем, чего боится больше всего — их разум сам станет им судьей. Не каждый сможет пережить такое, уверен: к утру от них мало что останется. Такие сны убивают. Поставив вокруг содрогающихся тел заглушающий купол чар, я направился внутрь башни. Он строг, он бездушен, не знает слезы, Обернут хламидой кровавой. Далеко заброшены чести весы. Своей он карает расправой. Не слеп и не глух, хоть не слышит мольбы, Когда ты на жизни распутье. Громит он надежды и рушит мечты. А имя ему — Правосудье.***
Я заклинанием отпер массивную дверь и перешел из холла в саму Башню. Никто на нас не напал, так что мы осторожно двинулись к первой же комнате — обиталищу учеников. Трупы, лежащие везде и всюду, я сжигал, а пепел убирал Эванеско, хотя демон может и в статую Андрасте вселиться с тем же успехом. Майрон внимательно вглядывался куда-то, наверное, выискивал бреши в Завесе, я, увы, столь просто увидеть их не могу. Дракончик резво семенил за моим призрачным воплощением, решил поучаствовать в Охоте? Еще этаж. Хм, никаких тел, пятен крови, жутких завываний… Или все попередохли этажом выше, или маги сумели дать отпор демонам. Не все встали на сторону малефикаров, как я понял. Некий Ульдред всему виной. Как узнал Грэгор от магов, это восстание затевалось довольно давно, но вот откуда маги Круга узнали Магию Крови в достаточной степени, чтобы так измочалить Завесу? Маги говорили, что демоны подчинялись Ульдреду, но занюханному лысому магу такое не по силам… Интересно. Я остановился у двери, что вела в обширную комнату на лестницу. Голоса… вполне внятные и… детские. Значит, действительно, выжившие есть. И вот что с ними теперь делать? Демоны-то не проблема, а вот Право Уничтожения… Провести ритуал чистокровных магов я сумею, каждый уважающий себя и просто разумный маг убирает за собой следы своей жизнедеятельности. Если уж из одного волоска или плевка могут скопировать твое обличие, то о всяких разномастных проклятиях задумаешься, если жить захочешь. Заклинание уничтожит те образцы крови — филактерии, что есть у церкви, но вот что потом? На дворе разгар зимы, а маги не готовы к таким условиям. Куда им бежать? Я подниму меч на их защиту, раз уж я сорвался на храмовниках, но должен ли я им помогать в дальнейшем? Они жертва обстоятельств, вот что стоило этому сбрендившему магу начать восстание летом? Ну или хотя бы натравить демонов на храмовников, а не на все подряд. Гребанные тупые дегенераты, почему никто никогда не думает о последствиях? Детей жалко… Эх. Я материализовался, не будем пугать этих магуйчиков раньше времени. Я никогда не сталкивался с местными магами в боевом контакте и не представлял, что от них ожидать. Майрон воспользовался моментом и вновь вскарабкался на меня. Очень он не любит ползать на брюхе, так чего ж облик не сменит? Я толкнул руками деревянные створки дверей. Какая-то магесса направила на меня увесистый посох. Вроде пожилая женщина, а вроде и молодая… С чего так? Я вспомнил Флемет и решил проверить и эту даму на наличие странностей. Хм, Духовный целитель — иными словами, лечит не столько маг, сколько Дух Тени. Связь тут крепкая… Она одержима? В какой-то степени — да. Оч-чаровательно, типа на войне все средства хороши? — Кто ты и как храмовники пропустили тебя? — Я здесь по делам Серых Стражей, пришел искоренять проблему — демонов. А вот Сер Грэгор отправил в Денерим запрос на Право Уничтожения, вы все уже мертвы, просто еще не осознаете этого. Вам остается только бежать. — Куда бежать? Филактерии… — Магесса отвела посох в сторону, но тот продолжал угрожающе искрить магией. — Это не будет проблемой, как и храмовники — казармы пусты, рыцарей всего двадцать три, и они… крепко спят и вряд ли проснутся. Идите к лагерю, что установлен на берегу немногим выше моста, там мои товарищи, они позаботятся о вас, скажите им только, что таков приказ Менестреля. — Мы… спасибо. Переборов первое удивление, женщина более внимательно посмотрела на меня и, прислушавшись к чему-то, кивнула. Дух говорит с ней? Женщина было открыла рот, чтобы что-то спросить, но не решилась. Лишь вздохнула и указала посохом на проход в другом конце комнаты. Голубой защитный купол, мерцая и мерно гудя, перекрывал дверной проем. — Там, этажами выше — в зале Истязаний, есть еще выжившие, они пленники, не знаю, что с ними собираются делать, но прошу, если сможете, спасите их… Первый Чародей Ирвинг, он спас нас, мы в долгу перед ним, и если он еще жив… — А я никому ничего не должен, будут выжившие маги — я выведу их, если нет… — Я не стал заканчивать фразы. Магесса… Винн, как ее зовут на самом деле, некоторое время сверлила меня грозным взглядом «а ля МакГонагал», но, тем не менее, подошла к барьеру и разрушила его. Воплощенный демон Гнева был сиюминутно изрезан на куски Хроаристом. Проводив взглядом собирающих пожитки магов, я установил вслед за собой собственный барьер, просто заставив каменные стены сомкнуться, тем самым полностью замуровав проход.***
Епт, да сколько же их? Я уже начал упрочнять вокруг себя Завесу, дабы демоны не материализовались в самых неожиданных местах, но одержимые трупы такое не останавливало. Тупые отрыжки инфополя этого мира умудрялись вселяться буквально во Все! «А ну-ка фарш, восстань из мертвых!» Безголовые, измочаленные тела очень резво бегали, причем едва ли не по стенам. Пролетающие сквозь мое призрачное тело трупы не были в состоянии коснуться меня, а вот Майрону надоело изображать из себя ползучего гада, и теперь он планомерно утрамбовывал кованными сапогами это мракобесие в каменный пол. Колдовские Ужасы летали по всему залу, моя магия слегка подправляла им траекторию — по вертикали, горизонтали, диагонали и прямой параболе. Аппарируя сзади, я просто сносил им головы, и плевать, в каком месте воздушного пространства они находились. Дополнительным бонусом шла куча баррикад и ловушек, что механических, что магических. Бедные железные нервы майа. По земле шагает монстр — он почти невыносим, Даже рота камикадзе не пойдет сражаться с ним. Весь закованный в железо и защитою фонит, Ни один герой на Арде этот танк не победит. В темноте глаза сверкают, по мечу стекает кровь, И небрежным взмахом стали стены испоганит вновь. Где бы он ни появился, остается трупов строй, Где уложенные в штабель, где навалены горой. Он опаснее балрога, пострашнее, чем дракон, От него едва спасает сверхмагический заслон, От безделья он страдает и уже немного злой, А с утра вдобавок крыша в крепкой ссоре с головой. И, от крутости страдая, по дороге он бредет, Струны пальцами терзает, что-то громкое поет, А струна его на луке — не дана ему свирель, По земле народ стремает страшный монстр МЕНЕСТРЕЛЬ. В общем, были недолгие, но нудные бои. Маги, очевидно вставшие на сторону Ульдреда, дрались остервенело и предприимчиво. Так сказать, «с огоньком» и прочими элементами, и никто из них не вступал в переговоры, для них конец был очевиден — их все равно убьют, не мы, так храмовники, да и эти сделки с демонами уже обрекли их на дальнейшую одержимость. Эти юные дарования умудрялись даже с ножами бросаться, когда сила заканчивалась, сводя к нулю все мои попытки решить конфликт полюбовно. Церковь довела людей до безумия, и теперь маги, как загнанные в угол звери, сражаются до последнего вздоха. Мои парализующие заклинания стекали по щитам, а цепи вызывали лишь еще большее неистовство, отчего маги вмиг становились одержимыми, я даже ни слова сказать не успевал… Кого тут спасать-то? На очередном этаже нам повстречался усмиренный маг. Овейн. Отсутствие приказа не покидать поста позволило человеку последовать своим инстинктам и запереться в кладовке. Общение с ним напомнило мне беседу с кофейным аппаратом, ну, или тем кунари — Стэном. Запрос — ответ. Ладно, он тоже живое существо, пусть живет, да и любопытно мне, как это Усмирение работает, не хотелось бы мне подобным стать, вегетативный образ жизни мне ой как не нравится. Отдав в напутствие приказ спасать собственную жо… жизнь, я перенес человека в лагерь, тут же исчезнув обратно, прежде чем словил шальное проклятие от прибывших туда магов. Овейн сказал, что Ульдред был одержим демоном, вероятно, Гордыней — весьма хитрые, сильные и терпеливые засранцы, видать, эта погань давно на Кинлох слюньками капала. И ведь дождалась своего, тварь!***
Интернат строгого режима для одаренных детей был почти зачищен. Укрепление Завесы не позволяло новым духам проникать в места, где я уже побывал, остались только верхние этажи и зал Истязаний. М? Я слышу чьи-то вопли и… страстные стоны? Прекрасно просто. Одержимые маги, живые при этом, не всегда сохраняют человеческий облик. Учитывая разнообразие внешности, которую выбирают себе демоны, представьте себе Гнев в теле маленькой девочки… Если я ожидал просто бешеную куклу, пламенеющую и с горящими красным глазами, то я глубоко ошибался. Каким-то неведомым мне образом тело приобретало черты, сходные с исконным воплощением демона, только из плоти. Отвратительно. Горбатая гора мяса, этакий треугольничек на ножках с запечатанным ртом и громадными когтями. Двух метров росту… Умные демоны прекрасно контролируют свой внешний облик, понимая преимущества маскировки, этим они и опасны… Порой от обычного человека их не отличить, вот и Право Уничтожения гарантирует, что никто из имевших контакт с демонами не сбежит из Круга. Я в ступоре остановился на пороге очередной комнаты. «Плоть слаба», это я к тому, что маги, нет, — демоны, обретшие тела, превратили действо по вербовке магов в ряды одержимых, в… феерическую оргию. Я скривился, углядев какую-то членобабу — демону не повезло с обликом, он похоже был эквивалентен мужчине в Тени и умудрился попасть в женщину. Я поспешил изничтожить тут все, эта вакханалия меня сейчас снова до ручки доведет. Лысый маг — Ульдред — даже вякнуть ничего не успел, как его располовинило. Я перемещался по комнате и убивал демонов, с упрочненной Завесой они лишились дороги назад, им некуда было бежать из своих оболочек. Через пару минут все закончилось, и я брезгливо отвел взгляд от голых полуживых магов. Маги резво расползлись по комнате Истязаний, а это именно она и была, в поисках одежды. Седобородый человек оказался тем самым Ирвингом, Первым Чародеем Ферелденского Круга Магов в башне Кинлох… Главный чукча в этом чуме поведал мне о том, что натворил Ульдред, и причину устроенного здесь непотребства. Я не ошибся, одержимый маг решил если не силой, то… кое чем другим заставить магов добровольно отдать свое тело демонам. — Ох, стар я стал для всего этого. Пойдем, сообщим храмовникам, что Башня снова в наших руках. — Поздно, храмовники объявили Право Уничтожения и уже отправили запрос в Денерим. Да и не думаю, что после моего проклятия хоть один рыцарь выжил. Лицо Ирвинга застыло: — Вот значит как, они решили всех перебить… И одержимых, и живых. А что с магами Круга? — Ну, Круг закончился в момент отправки запросов, а вот выжившие маги сейчас на берегу, близ моста, там мои люди разбили лагерь. Такой «прорыв Инферно» церковь не простит ни магам, ни храмовникам. Запрос на Право Уничтожения уже может быть получен, и вскоре сюда явится карательный отряд, не дай Валар, с Искателями Истины… Как итог, я сделал вывод, что башню придется уничтожать, дабы храмовники не сумели в будущем отследить магов. Эманации магии, как оказалось, тоже могут отслеживаться. Я заколдовал мешки с рюкзаками и начал призывать в них ВСЕ, что могло пригодиться магам в дальнейшем. Книги, драгоценности, провизия с консервирующими чарами. Перенеся выживших к лагерю, проигнорировал душещипательную и слезевыжимающую встречу разлученных во время локального Рагнарека магов. Стряхнув с себя майа, я с некоторым недоумением посмотрел на причал. В лодке, которую охранял храмовник, был тот самый храмовник, но… видимо, маги предпочли избавиться от свидетеля. Мой взгляд плавно перешел на поселение рядом с казармами, а там — толпа любопытных зевак. Ничего, от заклинания забвения еще ни один магл не убегал, но это все потом. Я направил свой взор на башню — займемся сносом ветхих строений. Чары, вплетенные в камень башни, впечатляют, но все же рассчитаны они далеко не на все. После нескольких минут приготовлений в моих руках образовался мощный магический заряд, и вскоре он, набирая скорость, с ревом пламени устремился к башне Кинлох. Земля содрогнулась. По сторонам от огненной трассы, прочерченной зарядом, оплавило сугроб и в воздух взметнулись вырванные с корнем кусты. Тяжелый удар обрушился на башню, попросту стирая ее в пыль. Я же выкопался из сугроба, в который меня зарыло отдачей. М-да, заклинание явно нуждается в доработке, но огненный грибок все же красивый получился…***
Так, с магуйчиков снято все, что могло бы их отследить, теперь вопрос, куда мне — доброму самаритянину, которого тут все вполне справедливо принимают за воплощенного Духа Тени, их аппарировать? К гномам бесполезно, хоть маги и любят лириум, пусть отвыкают, дети-то в порядке, колдуют и без этого костыля. Да и гномы — твари ушлые, что подземные, что наземные… Я посмотрел на Ирвинга, он мужик умный, сумеет учеников из говна и сугроба вытащить. Пусть сам решает, куда идти, я только снарядить их всем необходимым смогу — наколдую или куплю чего нужно. В идеале их бы в Тевинтер отправить или в земли неизведанные. От порождений они отобьются, те гады пока под землей засели, вся зима в нашем распоряжении. Мор сотрет все следы… Эх, эльфята среди магуйчиков тоже есть, может, сумеют к долийцам примкнуть, их караваны, правда, зимой никуда не двигаются, и в Ферелдене их пока тоже нет. От тяжких мыслей меня отвлек счастливый смех Овейна. Этот… красноречия фонтан негасимый после моего вмешательства в Тень, кажется, вновь приобрел с нею связь, а всего-то и надо было растормошить его астральный образ в Тени. Сенсорный и эмоциональный шок по пробуждению едва не убил бывшего усмиренного, благо мои драконовские чары для Огрена и тут помогли. С дурацким солнышком на лбу лысый маг сейчас делал «ангелочка» вместе с Огреном и детьми, валяясь в сугробе. Я вновь задумался. При раздрае между баннами Ферелдена и начале Мора покинуть эти земли можно без особых проблем, главное — не мелькать на глазах людей с посохами и в мантиях. Палатки я магам заколдовал, то, во что едва залезает с ногами рослый человек, теперь вмещает до десяти рыл. Хватает на всех, и ночью не замерзнут. То, что они маги, им только в плюс, с огнем возиться долго не надо, еда у них есть, воды полно. Транспорт… будет. Правда изрисованные рунами ожившие статуи Мабари, которых тут оказалось довольно много, будут привлекать внимание, когда маскировка рассеется. А так, собачья упряжка — в Ферелдене вполне нормальное явление, особенно зимой. Ирвинг подошел ко мне с предложением просто забросить их на Перевал Герлона, там они пересекут Морозные горы и уйдут в бывшие земли Долов. Решили руины поискать, что ли? Ну, это их дело. Я кивнул и усмехнулся, увидев, как эльфенок предпринял очередную попытку сдернуть с хвоста рамалока кольцо. В поисках спасения ящер перепорхнул ко мне на колени. Вот не будет в следующий раз всюду сверкать рунами Made in Mordor. Эльфенок пристал ко мне с вопросами о драконе в общем и о кольце в частности, иными словами, ребенок напрашивался на сказку… К этому выводу я пришел, увидев столпившихся вокруг меня детей, когда я начал рассказ. В те дни, когда ветер был добрым гонцом И звезды над миром сияли венцом, За темной горою, за черной стеною Чьи-то черные руки сковали Кольцо. Оно как огонь ослепляло и жгло И страшным проклятьем на землю легло, Бессмертье и славу хранило в оправе — И мир разделился на зло и добро. И девять могучих земных королей За право владеть им седлали коней, Но золота сила их воли лишила, И смерти им нет до скончания дней. И гордые эльфы с прибрежных равнин, Где темные воды влечет Андуин, Ходили в походы от тьмы до восхода — Да только назад не пришел ни один. И дети тумана вступали с ним в спор, Искусные гномы — властители гор, Но алчность металла им сердце сковала, И мир искаженным остался с тех пор. Та власть опьяняет сильней, чем вино, Нельзя овладеть ей и скрыть не дано, И в проклятом мире нет выше кумира — Он золото ценит превыше всего. Пусть мир изнывает под властью Кольца — От западных ветров не прячьте лица! Нет воли сильнее, нет силы вернее, Чем гордое сердце и память певца. У теплого моря, у западных гор Спешите со Светом скрепить договор, Спаситесь от бездны, пока не исчезли Последний боец и последний трувор…