Капкан для Викинга

Если мы не позаботимся о своей репутации, за нас это сделают другие, причем обязательно выставят нас не в лучшем свете. Лидочка была из тех людей, кто не привык задумываться о чужом мнении. Она не любила прилагать усилия, поэтому предпочитала довольствоваться тем, что можно получить, идя по пути наименьшего сопротивления. Делать карьеру в бюро? Зачем, если работа — это деньги, а деньги она имеет, выполняя конфиденциальные поручения Кирилла Олеговича. Завоевать сердце любимого мужчины? Но как, если ради этого нужно измениться? Остается довольствоваться ролью любовницы. Сама того не замечая, Лидочка вырыла яму, куда и свалилась благодаря умелым интригам Милы. Ее репутация была безвозвратно испорчена, поэтому громкие обвинения в адрес соперницы лишь подтвердили предположение Кости, что Лидочка просто мстит Миле. — Еще одно слово про Красовскую, и я за себя не ручаюсь. Ты хуже проститутки! — взревел Костя. — Не веришь? Да ты совсем слепой? Эта дрянь всеми манипулирует! — Пошла вон! Заявление оставишь на столе, я подпишу. Но чтобы тебя больше не видел! Теперь Лидочка действительно испугалась. Она видела Костю разным, но таким взбешенным, как сейчас — никогда. И в то же время она совсем не хотела терять работу. Оставался только один выход — позвонить Воронову-старшему. Кирилл Олегович не позволял своим сотрудникам названивать на личный мобильный без крайней нужды. Поэтому, увидев на дисплее номер Лидочки, он испугался, что вышла какая-то осечка с новым бизнесом. Это было крайне рисковое дело, и любой промах грозил бы серьезными проблемами. Кирилл Олегович ответил, но, услышав истинную причину звонка, хотел сразу же разъединиться. Лидочка опередила его, полоснув угрозой: — Если вы позволите меня уволить, я молчать не стану! У меня есть визитка того журналиста, от которого вы избавились. Думаю, его коллеги заинтересуются последним делом, которое он вел. — Тупая шлюха! Угрожать мне удумала? Забыла, с кем дело имеешь? — Почему же? Отлично помню, поэтому и прошу вас помочь. Я нужна вам в бюро! Мне известна вся схема работы «Нексти», неужели вы будете вводить в курс дела другого человека? — Ты права. С тобой было удобно работать, но только до последнего времени. Я спустил тебе интрижку с моим сыном, и даже мог бы закрыть глаза на этот скандал, но чего тебе не прощу — что посмела угрожать. — Кирилл Олегович, ну я же несерьезно, — неожиданно мозг Лидочки заработал, и она сообразила, что не с тем человеком решила поиграть в злую стерву. — Несерьезно, говоришь? — Может быть, вы меня возьмете своим личным секретарем? В «Нексти»? — Лида, «Нексти» никак не может быть связана с Адвокатским бюро Вороновых, и ты это знаешь. Никаких плавающих кадров. Я поговорю с Костей. — Спасибо. Кириллу Олеговичу хватало головной боли, чтобы еще решать проблемы секретарши, но он все же поехал в бюро, чтобы побеседовать с Костей. Лидочка была права в одном — вводить новых людей в дело рискованно, проще оставить все как есть. С другой стороны, наглость секретарши вывела его из себя. Если уладить вопрос с Костей не получится, а Лидочка продолжит истерить, придется ее убрать. Костя вышел из кабинета через пять минут. Лидочки на своем месте не было, но папки, бумаги и всякая женская лабуда лежали на столе. Заявления по собственному желанию секретарша так и не написала. На всякий случай он уточнил этот вопрос в отделе кадров, но Костю уверили, что Лидочка не подходила. Поиграть с ним решила? Пусть, ей же хуже! Костя посмотрел на часы — половина десятого. Мила сейчас должна быть у Матвея. Малявке предстоял нелегкий разговор с отчимом, и Костя переживал так, словно его родная дочь сдавала выпускной экзамен. Ему хотелось ей позвонить, чтобы узнать, как дела, но он понимал, что только отвлечет Малявку от важного разговора. Мила уселась в большое кожаное кресло и стала нервно постукивать ноготками по столешнице. Матвея еще не было, и с каждой минутой ее волнение возрастало в геометрической прогрессии. Ей совершенно не хотелось расстраивать отчима, а он обязательно расстроится, когда узнает, что свадьбы не будет. Еще Мила должна была всеми способами не только сохранить Антону работу в компании Матвея, но и замолвить слово о его повышении. За дверью послышались тяжелые шаги, и Мила соскочила с кресла отчима. — Людмила, доброе утро! Мне сказали, у тебя важный разговор? Матвей подошел к падчерице и легко поцеловал в щеку. Проявлять нежность у них было не принято, но приветственный и прощальный поцелуй позволялся. Их с Милой отношения всегда были странными. Пока была жива Ольга, ее мать, Матвей оставался холоден с Милой, что она принимала за обычную нелюбовь. С непростым юношеским характером Милы так было даже лучше, ведь он не лез к ней с нравоучениями, а значит, в семье был мир и покой. Но когда погибла Ольга, все изменилось. В первое время они часто ссорились. Дошло до того, что Мила на время переехала к Алисе. Но потом отношения Матвея с падчерицей стали налаживаться. Мила смогла понять, что Матвей просто-напросто не умел выражать свои чувства, когда на самом деле давным-давно к ней привязался. Она сама сделала первый шаг к отчиму, и его сердце стало оттаивать. Они стали чаще разговаривать, проводить время по-семейному и, в конце концов, стали настоящими отцом и дочкой. А потом, совершенно случайно, Мила назвала Матвея папой. — Да, пап. Только не сердись… — она закусила губу и опустила взгляд. — Ох… — вздохнул Матвей. — Какой месяц? — Что?! Нет, как ты мог такое подумать?! — Вы с Антоном собираетесь пожениться, это естественно, что я предположил… — Я как раз об этом и пришла поговорить, — Мила набрала в легкие воздуха и на выдохе выпалила: — Мы с Антоном расстались. — Что?! Мила, но как?! — Матвей напрягся всем телом и стал похож на огромного коршуна. Нужно было его успокоить, и немедленно. — Пожалуйста, только не думай ничего плохого. Просто мы не подходим друг другу. Я не люблю его. — Но совсем недавно любила?! — Была влюблена, но это не то чувство, когда хочешь прожить с человеком жизнь. — Может быть, у вас период такой сложный? Зачем сразу так радикально? Отложите свадьбу, подумайте. — Нет, пап. Я не люблю его. И лучше закончить все сейчас. Продолжать быть вместе — значит, давать Антону ложную надежду. Это нечестно по отношению к нему. — В этом ты права. Я рад, что ты нашла силы все закончить, а не плыть по течению с нелюбимым человеком, — гордо сказал Матвей. Он всегда восхищался сильным, пробивным характером своей девочки. У него не было ни времени, ни желания заводить собственных детей, но в дочери своей любимой женщины он нашел продолжение себя. — А что мне делать с Антоном? — Ничего. Его работа никак не связана с тем, что мы разорвали помолвку. Он же хорошо работает, верно? — Да, мальчик молодец. На него во всем можно положиться. Я в его годы был таким же. — Пап, а дай ему повышение тогда? Как компенсацию сорванной свадьбы, — воспользовалась моментом Мила. — Он же уже потратился на организацию, а деньги не вернут. — Ладно, дорогая. Посмотрим, что можем сделать для твоего несчастного… Выходя из кабинета отчима с чувством выполненного долга, Мила столкнулась в холле с Антоном. У нее была масса вопросов, но в первую очередь хотелось поделиться, что их план стал приносить плоды. Антон с радостью согласился встретиться за обедом в их любимом японском ресторане, и через три часа они уже сидели за своим столиком. — Значит, твой Викинг стал проявлять инициативу? — ухмыльнулся Антон, стараясь не показать своего разочарования. Ему было жаль завершать весь этот спектакль. Удивительная Мила не смогла оставить его равнодушным. Но уговор есть уговор, придется отпустить. — Угу, — отправляя в рот свой любимый ролл с гребешком, пробубнила Мила. — Сегодня уже два раза позвонил. Вроде даже расстроился, что я с ним не пообедаю. — Что ж, поздравляю. Ему чертовски повезло, — вздохнул Антон и полез в свой портфель за нужными вещами. — Держи, тут все, что ты просила. — Отлично! — Мила забрала папку с ворохом разорванных совместных фотографий, еще один ход для завоевания Викинга, и помолвочное кольцо, которое демонстративно вернула Антону в мотеле. — Жаль, что больше не смогу его носить. Такое красивое, несколько дней выбирала. — Ты не расскажешь ему потом? — Обязательно расскажу. Но только когда буду уверена, что Викинг меня любит и не бросит. А лучше, когда забеременею. Да! Тогда он точно сердиться не станет. — Ты уже и это спланировала? — нахмурился Антон. — Хочу дюжину детишек от Викинга. Маленьких скандинавских божков. Таких же белобрысых, как папочка. Правда, мои темные гены сильнее… Хм… Ладно, это не так важно, главное — от него. И я не собираюсь с этим медлить. Да и зачем? Он мечтает о детях, я люблю малышей. Мы станем замечательными родителями. — Сумасшедшая. Решила привязать его ребенком? — Не привязать, а осчастливить. Я хочу родить от любимого мужчины, растить его детей. Это другое. Для меня ребенок не средство, а такая же цель, как сам Викинг. А теперь скажи, ты порвал с Лидочкой? — Нет, но, думаю, ей и так все ясно. — Не ясно! Ты должен с ней порвать и сделать это как можно жестче. Скажи, какая она дрянь, пустышка ни на что не способная. Сделай так, чтобы этой суке захотелось удавиться! — прошипела Мила. — Малыш, зачем же так? Лиду выперли с работы, она осталась без любовника, тебе этого мало? Ты ей уже отомстила. — Мало! Эта гадина в свое время портила жизнь Алисе, потом Жанне и мне. Нет, она еще своего не получила! — Мил… — Антон, мы заключили сделку! Ты нехило продвинулся по службе. Я выполнила все твои условия. — Хорошо. Я сегодня же поговорю с Лидой. — Вот и отлично, — улыбнулась Мила. — Не хотел бы я стать твоим врагом, — пробормотал Антон. — Я за справедливость, Антон. Ради дорогих людей пойду на все, отдам последнее, если будет нужно. Но если мне кто-то смеет перейти дорогу — сотру в порошок! — Не боишься, что когда-нибудь к тебе все бумерангом вернется? — Жизнь чертовски несправедлива, дорогой. Стервы выживают, а хорошие девочки оказываются у разбитого корыта. Но все равно не делай из меня монстра. Слова друга задели Милу. Перед глазами появилась Жанна, вся в слезах, униженная, растоптанная, оскорбленная. Мила не могла простить себе, что так жестоко раскрыла ей глаза на Костино предательство. — Ты не монстр, Мила. Ты слишком красива, но это еще страшнее: рядом с тобой теряешь бдительность. — Перестань, пожалуйста! Не тебе читать мне нотации. Я хотя бы делаю все это во имя любви, а ты ради денег. — Сейчас мы наговорим друг другу лишнего, — отчеканил Антон. — Уже наговорили, дорогой. Но все неважно. Сегодня наша последняя встреча. Благодарю тебя за сотрудничество. Скоро Матвей сообщит о твоем повышении. — Отлично. Остаток обеда прошел в молчании. Повисшее напряжение между Антоном и Милой только крепло, поэтому они оба решили воздержаться от десерта. Они попрощались как добрые друзья, но были рады поскорее избавиться друг от друга. Этим вечером Антону позвонила Лидочка и предложила встретиться. Он отлично помнил об обещании, которое дал Миле, но выполнять его не собирался. Несчастная секретарша получила сполна, поэтому, когда она пришла к Антону в слезах, он предпочел мирно объясниться и разойтись. — Это было ошибкой, но еще большей ошибкой станет продолжать нашу интрижку. У меня нет чувств к тебе, у тебя — ко мне. Разойдемся мирно, — спокойно сказал он. — Что ж, как пожелаешь. Нравится киснуть одному — пожалуйста! — Лидочка гордо развернулась и постучала каблучками к лифту. Мила не могла выбросить из головы слова Антона, ведь понимала, что он сказал правду. Да и Лидочку в глубине души было жаль. Только сейчас она не могла дать слабину: Мила уже натворила столько, что пути назад не было. Потом она обязательно подумает о том, как очистить карму, но пока были заботы поважнее. Как она и думала, вечером к ней приехал Костя. Он решил действовать, как она, и не стал предупреждать о своем визите. Весь день он только и думал о Малявке. Двух утренних звонков ему катастрофически не хватило, а тут еще и ссора с отцом. Воронову-старшему ни с того, ни с сего приспичило вступиться за Лидочку, но Костя остался непреклонен. — Она больше не появится в бюро, папа! — Константин, ты поступаешь необдуманно. Сначала сам делаешь своей любовницей, а ведь я предупреждал, что на работе подобное всегда влечет проблемы, теперь ее гонишь, — спокойно рассуждал Кирилл Олегович. — Ты знаешь, что я увольняю Лиду не из-за нашего разрыва, а потому, что она так повела себя с Милой. — И это вдвойне непрофессионально. С какой стати ты вообще таскаешься с этой девчонкой? Я с самого начала был против того, чтобы ты ее брал. — Мила — мой друг, и я буду на ее стороне. Она не раз меня поддерживала, к тому же, в работе к ней не придраться. Красовская пойдет далеко и нас с собой поведет. — Ты наступаешь на те же грабли, сынок. Роман с этой девушкой не доведет до добра. Избавься от нее, пока не поздно. — Нет никакого романа! А вот от Лидочки я избавляюсь слишком поздно. Надо было уволить ее раньше. Она держалась в бюро только благодаря твоим поручениям. Сейчас ты ушел на пенсию, а значит, надобность в ней отпала. — У меня еще могут быть к ней просьбы. — Какие? Пап, меня всегда интересовало, что для тебя делает Лидочка, если ты уже несколько лет не брал дел? — Хорошо. Хочешь уволить Лидочку — увольняй. Главное — подыщи ей стоящую замену. — Ты не ответил. Какие у тебя дела с Лидой? — Пока, сынок, это тебя не касается. Придет время, и все узнаешь. Я думаю о твоем будущем. Никогда этого не забывай. После разговора с отцом Костя пошел в отдел кадров и лично распорядился рассчитать Лидочку с сегодняшнего дня. За нее же составил заявление и оставил на ее столе для подписи. Других важных дел у него не было, поэтому на законном основании начальника за час до конца рабочего дня Костя ушел из бюро. Мила не ждала Викинга так рано, но не сомневалась, что именно он настойчиво звонит в дверь. Она наспех вывалила на свою кровать порванные фотографии, заботливо приготовленные Антоном, и по пути к двери сильно растерла глаза. Костя должен видеть ее слабость. — Малявка, я к тебе, — прислонившись к дверному косяку, расплылся в улыбке Костя и протянул Миле шикарный букет цветов. — А это в честь чего? — принимая цветы, изумилась Мила. — Если скажу, что взятка, рассердишься или выслушаешь? — М-м-м… Мне никогда не давали взяток, — усмехнулась Мила, пропуская Костю в квартиру. — А цветы очень красивые, спасибо. — Я уволил нашу секретаршу, — Костя не решился назвать Лидочку по имени. Почему-то при Миле он не хотел даже упоминать о ней, вот только пришлось. — И как она? — Отказалась подписывать заявление, сбежала и нажаловалась моему отцу, — рассмеялся Костя. — Но я ее рассчитал, составил заявление за нее, а если эта дрянь не явится за вещами, завезу их сам. Но я не об этом… Мил, пока нет никого на замену, ты не могла бы помочь с документами, договорами и прочим? — Переведешь меня из адвокатов в секретари? — Только на время. Обещаю, я не буду строгим начальником. — Хорошо. Так и быть, — театрально вздохнула Мила, снимая упаковку с букета. — Только тебе придется выйти уже в понедельник. Без секретаря сейчас никак, — Костя шагнул к Миле, но тут заметил ее красные глаза. — Посмотри на меня. — Что? — Плакала? — Нет. — Врешь! Костя взял в ладони Милино лицо и большими пальцами провел по ее скулам. Она была готова рассыпаться на миллион кусочков только от одного его прикосновения. Викинг. Ее воздух. Ее жизнь. Ее любовь. Он был рядом и смотрел с такой нежностью, что Мила была готова продать дьяволу душу, только бы Костя не охладел к ней. — Не плачь больше. Он этого не стоит, — прошептал Костя. — Не буду, — ответила она. Пауза затянулась, Мила ждала, что Викинг снова к ней потянется, и теперь она была готова уступить, но он отстранился. Костя не хотел торопиться и давить на Милу. Каким мерзавцем он стал бы в ее глазах, если бы сейчас, после всех выплаканных слез, полез с поцелуями? — Ты сегодня ела? — строго спросил Костя, заглядывая в пустой Милин холодильник. — Мне не хотелось, — соврала она. — Непорядок, Малявка. Сейчас закажем что-нибудь. Как насчет вина? — Я бы не отказалась… У меня есть бутылка «Пино Гриджио». — Одна? Нам не хватит этого на вечер. Схожу в магазин, а ты пока выбирай еду. — Спасибо, — улыбнулась Мила и взяла вазу с букетом. Костя тут же подорвался и выхватил из ее рук тяжесть. — Я сам, — кинул он и понес цветы в комнату. Костя решил, что его букету самое место у кровати Малявки. Пусть засыпает и просыпается в цветочных ароматах. Он поставил вазу на тумбочку и тут заметил разбросанные по кровати клочки фотографий. Несложно было догадаться, что это были фото с Антоном. Костя снял с себя пиджак и сгреб в него все обрывки. — Малявка, дуй сюда! — крикнул он. — Что такое? — Из кухни показалась испуганная Мила. — Накинь что-нибудь, выйдем на балкон. Мила стащила с дивана плед и пошла за Костей на балкон. Солнце еще не село, но из-за тяжелых туч, готовых разорваться грозой в любой момент, было ощущение, что уже опустилась ночь. Сильный ветер моментально подхватил ее длинные волосы и стал играть с ними. Мила рассмеялась, скинула с себя плед и быстро закрутила непослушную черную гриву улиткой, завязав ее в узел. Сейчас, на балконе, покрывшись мурашками от холодного осеннего воздуха, Малявка была по-особенному прекрасна. Костя не мог отвести от нее взгляда. Наверное, все дело в природе, такой же буйной, как Мила, ведь даже самый сильный ураган примет ее за свою. — Что ты хотел, Викинг? Вытащил на холод, а теперь молчишь? — Знаешь, что в октябре может пойти снег? — Судя по тому, как холодно, я не удивлюсь, — хмыкнула Мила. — Тогда смотри! — Костя высунул с балкона пиджак и сильно его тряхнул. Ветер моментально подхватил мелкие обрывки фотографий, и они полетели настоящим снегопадом. — А как же городская экология? Соседи? — И это я слышу от девушки, которая кидала с моего балкона презервативы с водой? — усмехнулся Костя, поднял с пола плед и укутал в него Милу. — Идем домой, а то замерзнешь. Костя всучил Малявке планшет и строго наказал заказывать еду, и сам пошел за вином. Он решил не мелочиться и купил сразу две бутылки. Пусть лучше останется… У них не осталось. За едой, разговорами и двумя фильмами они выпили все, включая «Пино Гриджио» из запасников Милы. Конечно, после вина Костя не мог садиться за руль, о существовании такси они «забыли». Он остался у Малявки. Мила отправила Викинга в душ и постелила ему на диване. Костя и не надеялся, что Малявка пустит его в свою постель, но был рад уже тому, что мог спать рядом. Его долго мучила бессонница, несмотря на насыщенный день и выпитое вино. Благо в эту субботу у него был выходной, и он мог спать завтра до полудня. Мила знала, что Викинг не спит, она слышала, как скрипит кожа дивана от каждого его движения, чувствовала тяжесть его мыслей. Она боялась торопиться, но жизненно нуждалась в его крепких объятьях. Пока только в них… Мила вскочила на кровати и громко закричала. — Малявка, что?! — Костя уже был рядом, и Мила прижалась к нему. — Кошмар, — соврала она. Костя уложил Милу обратно в кровать, укрыл одеялом и сам лег рядом. — Не уходи, — пробормотала она, уткнувшись в Костину грудь. Викинг ничего ей не ответил и крепче прижал Малявку. На нем были лишь боксеры, и сейчас Мила могла чувствовать жар тела любимого, как никогда раньше. Желание ударило в голову, свело судорогой низ живота и затуманило сознание, но она держалась из последних сил. Костя легко коснулся губами ее макушки. По телу россыпью побежали мурашки от жаркого дыхания его девочки. Ему нестерпимо хотелось большего, и он, уложив Милу на спину, позволил себе поцеловать ее лоб, спуститься губами к скуле, перейти на щеку. Она затрепетала в его руках, но вдруг отвернулась, прижавшись к нему спиной. — Спокойной ночи, Викинг, — проговорила она, накрывая ладонью замок из его рук на своем животе. — Спокойной ночи, Малявка… Хотя о каком спокойствии могла идти речь, когда возбуждение достигло предела? Актеры в фильмах в таких случаях используют специальные подушки, у Кости было одеяло. Он чуть отстранился и просунул его край между собой и Малявкой. Мила засыпала совершенно счастливая. Пусть она пока не получила главного, но Костя был рядом, и он хотел ее. Не кого-то другого — Алису, Жанну, Лидочку, — а ее! Конечно, она почувствовала твердость в боксерах и поняла, зачем он отгородился одеялом. Ничего, уже скоро они будут сполна вознаграждены за свои мучения… С этими мыслями Мила провалилась в сон, а вот Костя еще долго не мог уснуть, слушая мерное дыхание Малявки. Больше всего ему хотелось, чтобы эта ночь не кончалась, и Мила всегда была в его руках, но при первых утренних сумерках заснул и он. А вот пробуждение их ждало совсем необычное. — Дядя Костя, ты почему спишь с Милой?! — раздался возмущенный детский голосок над самым ухом. Костя открыл глаза и увидел перед собой серьезного Димочку. Он не успел ответить, потому что тут же перед ним рыжим пятном возникла Алиса. Она стояла на пороге комнаты и, как рыба на суше, открывала рот. — Я… вы… Дима! Иди сюда! — крикнула она на сына, разбудив Милу. — Алиса? Ты что тут делаешь? — растерялась она. — Это я у вас должна спросить, что вы делаете. Хотя и так понятно.