Капкан для Викинга

Когда в поединке встречаются два равных соперника, исход его неизвестен. Каждый будет держать свои позиции до последнего. Победа одного станет заслуженной, а поражение другого — катастрофичным. Настоящий поединок развернулся на лестничной клетке московской жилой пятиэтажки, где, забыв про соседей, рамки приличия и позднее время, двое обезумевших людей кричали друг на друга. — Я тебе не позволю вернуться к Антону. И теперь меня не остановишь! Завтра же с ним разберусь, еще и твоего братца прихвачу. Денис в этот раз поддержит! — прошипел Костя, до боли сжимая Милу за плечи. — Псих! Не тебе решать! Чего ты вообще завелся?! — Где твое самоуважение?! Унижаешься перед тем, кто тебе изменил? — Пусти же ты меня! — Мила со всей силы ударила Костю по ноге, но он, несмотря на боль, не отпустил, а только сильнее сжал ее плечи. — Можешь брыкаться сколько влезет, но я смогу тебя укротить! — Я не дикая кобыла, чтобы меня укрощать! — А вот мне так не кажется… — Костя отпустил ее руки и, подхватив за талию, усадил на подоконник. — Что ты творишь?! — взревела Мила. Ее дико бесил такой напор Викинга, ведь, как она думала, им двигала лишь злость. — Укрощаю… — Костя грубо раздвинул ее ноги и встал между ними, облокотившись руками прямо на оконное стекло. — Придурок ты, Викинг! — Мила прикрыла глаза и откинула назад голову, ударившись затылком в окно. — Черт! — Забудь об Антоне! Чтобы больше с ним не общалась! — прошептал Костя, легко прикусывая острый Милин подбородок. — Не переношу, когда мне указывают! — Мила толкнула Костю в грудь, но он не шелохнулся. — Ненавижу, когда мне указывают, тем более ты! — Красовская, с тобой по-другому иногда просто нельзя! Я сумел убедиться в этом за восемь лет. — Господи… Я уже не ребенок! — взревела Мила. — Знаю, потому что на ребенка у меня не встал бы, — криво усмехнулся Костя и не дал ей что-то ответить, заткнув рот поцелуем. Мила поддалась его напору, хотя на душе скребли кошки. Вся ситуация казалась ей до отвращения мерзкой. Она помнила, каким внимательным и обходительным бывал Викинг с любимыми девушками… Как вел себя с Алисой, Жанной и теми тремя, с кем пытался завести отношения в прошлые годы. Костя никогда не брал напором, он ухаживал и этим завоевывал. Сейчас Миле казалось, что в ней он видит замену Лидочки, но на такую роль она не соглашалась. Нужно было его оттолкнуть… Нужно, но она не смогла. Страсть победила. Костя не мог оторваться от Малявки, тем более чувствовал ее желание. И пусть все происходило не так, как он бы хотел… Не было цветов, свиданий, долгих разговоров, но сейчас Мила была слишком необходима, ждать стало невозможно… но только не в подъезде. Он забрал из ее руки ключи и, не разрывая поцелуя, приподнял Малявку, и понес вверх по лестнице. Она обхватила ногами его талию, а пальцы запустила в волосы. Его сильные руки сжимали, губы целовали, а грудь разрывалась от бешеного сердцебиения. Костя опустил Милу только перед дверью, но продолжал удерживать за талию, даже когда открывал замок, словно боялся, что она исчезнет. Мила прислонилась спиной к стене и безуспешно пыталась восстановить дыхание. Все, что она знала раньше о страсти, оказалось пустыми словами по сравнению с тем, что чувствовала сейчас. Рука Викинга обжигала теплом даже через одежду, которую нестерпимо хотелось сбросить. Секунды, что Костя возился в замке, обоим показались вечностью, а стоило двери открыться, уже ничто не могло остановить Викинга и его Малявку. Он ногой захлопнул дверь и тут же прижал Милу к стене. Ее пальто было удачно расстегнуто, поэтому оно быстро оказалось на полу. А вот рубашка с десятком пуговиц дико раздражала. Косте хотелось порвать ткань, чтобы скорее добраться до желанного тела, но все же он сдержался и продолжил уверенно расстегивать пуговицы. Мила громко выдохнула, когда Викинг скинул ее блузку и, не теряя ни секунды, приспустив чашечку бюстгальтера, обхватил губами набухший сосок. Тело пронзило насквозь нечто прежде ей незнакомое, в тысячу раз превосходившее обычное возбуждение. Ни с кем другим не могло быть так хорошо. Но ласк Викинга Миле было мало. Она потянулась к его ремню и со звоном расстегнула пряжку. Костя усмехнулся сквозь поцелуй, когда ручка Малявки скользнула под резинку боксеров. Она вздрогнула, почувствовав его возбуждение, но уверенно начала водить ладонью вверх-вниз. И в этот самый неподходящий момент в голове проскользнула неприятная мысль, и Костя перехватил ее руку. — Ты с ним спала? В смысле, сегодня спала с ним? Мила молчала, и он сильнее сжал тонкое запястье. Она прошипела матерное ругательство, но Косте было все равно. — Повторяю: ты спала сегодня с Антоном? — Я тебя ненавижу! — прокричала Мила ему в лицо. — Ответь! — не отступал Костя, не обращая внимания на слезы, заблестевшие в ее глазах. — Нет! Костя отпустил ее руку, но Мила не стала продолжать ласки. Она оттолкнула Викинга, и в этот раз он не был к этому готов. Пользуясь его коротким замешательством, она подняла с пола рубашку и, даже не разуваясь, пошла в комнату. Вот так одним глупым вопросом можно убить страсть. — Красовская! — прорычал до предела возбужденный Костя, но Мила на него не взглянула. — Малявка, я не уйду! Не надейся! — И что? Возьмешь меня силой? — она села на край дивана и стала расшнуровывать ботильоны. — Ты ведешь себя как животное. Срываешься на мне из-за того, что случилось. Пытаешься выпустить пар через секс. Я не собираюсь становиться твоей временной отдушиной. Вот только для Кости все было по-другому. Малявка вызывала в нем шквал самых разных чувств и эмоций, поэтому сдерживать себя было выше его сил. С Жанной он никогда бы не позволил себе подобного, но Милу хотелось именно укротить. Это и стало фатальной ошибкой. Привыкший легко получать женщин Костя никак не ожидал, что теперь, когда между ним и Малявкой проскочила искра, она его оттолкнет. И он жалел о своей грубости. Мила мучилась с тугой шнуровкой, а для Кости это стало небольшой передышкой, чтобы собрать всю вакханалию мыслей и чувств воедино и понять — ему нужна Мила вся целиком: телом, душой и разумом. И сейчас Костя хотел не просто заняться сексом, а почувствовать, что Малявка стала полностью его. Мила разулась, взяла в руки ботильоны и, поднявшись с дивана, замерла, не решаясь вернуться в прихожую. Костя молчал. Он ничего не ответил на ее тираду, но его огромные зеленые глаза говорили о многом, только Мила понимала все неправильно. Не сводя с Малявки взгляда, Костя скинул ботинки, за ними снял рубашку и брюки. Мила не двинулась. Он улыбнулся. Конечно же, он не собирался брать ее силой, да ему это и не требовалось. Костя знал, как заставить женщину изнывать от желания. Мила бросила на пол ботинки и стала надевать обратно блузку, это был ее вызов. И Костя его принял. Он недовольно покачал головой и подошел к ней. Мила снова замерла, не решаясь начать застегивать пуговицы. — Ты очень красива, — шепнул Костя и стал медленно целовать ее в шею. Это стало контрольным выстрелом. Мила Красовская с позором капитулировала, позволяя любимому Викингу полностью раздеть себя. Костя не повел Малявку в спальню. Он взял ее за руку и отшагнул назад, любуясь изгибами прекрасного тела. Мила не чувствовала смущения, она упивалась его жадным взглядом. И пусть завтра не принесет ей желаемых отношений, она больше не могла отталкивать любимого. Мила сама опустилась перед Костей на колени и стянула боксеры. Как давно она мечтала об этом. Она любила Костю настолько, что куда сильнее жаждала отдавать, чем брать. Костя шумно выдохнул и запрокинул голову, чувствуя горячий Милин язычок. Она дразнила, играла, покусывала, но не переходила к активным действиям, а он изнывал от возбуждения. В какой-то момент он не выдержал и, запустив руку в копну ее черных волос, двинул бедрами вперед, и ей это понравилось. Впервые в жизни Мила получала такое удовольствие от оральных ласк, которые дарила. Она сама была готова кончить лишь от мысли, что доставляет наслаждение любимому. Костя закусил губу и изо всех сил пытался удержать себя от разрядки, но то, что творила Малявка, было потрясающе. Ему хотелось спросить, где она так набралась опыта, но он не мог оскорбить ее таким вопросом. В какой-то момент Мила почти добилась своего, и Костя за волосы оттянул ее от себя. Малявка подняла на него непонимающий взгляд, а потом рукой стерла влагу со своих губ. Этот жест окончательно снес Косте крышу, он рывком поднял Милу и, надвигаясь хищным зверем, пригвоздил ее своим телом к стене. У Милы дрожали коленки. Она могла стоять только потому, что Костя прижимал ее к стене. Его руки блуждали по ее обнаженному телу, губы ползли вниз от шеи к груди… Она вся превратилась в сплошную эрогенную зону, но больше не могла выносить пустых ласк. Мила медленно заскользила вверх ножкой, пока не обхватила бедро Викинга. Она была открыта и готова для любимого. Теперь был его ход, и Костя сделал резкий толчок, проникая в нее. Мила громко застонала… Она словно рассыпалась на миллион кусочков, растворялась в Косте, становясь частью него. Их тела подходили идеально, словно инь и ян, ставшие единым целом. Костя сходил с ума от Малявки. Узкая, горячая, влажная… Он хотел продлить их близость как можно дольше, но Мила так извивалась, что это становилось все сложнее. Какие-то слова крутились на языке, кажется, он произносил ее имя вперемешку с ругательствами, но Мила ничего не слышала. Она была на грани и через пару толчков громко прокричала его имя и впилась острыми ногтями в Костины плечи. — Ты восхитительно стонешь, но кончаешь еще лучше, — прошептал он, разворачивая Малявку к себе спиной. Мила послушно прогнулась, когда Викинг опустил ладонь ей на поясницу, и вновь приняла его в себя. Костя стал еще резче, теперь он мог позволить себе получить желаемую разрядку. Мила приподнялась на цыпочки, чтобы ему было удобнее, и процарапала ногтями стену, а потом почувствовала, как движения Кости чуть замедлились. Она не позволила ему отстраниться, желая почувствовать в себе все. — Малявка… — рыкнул Костя. — Я на таблетках. Все в порядке, — прошептала она и откинула назад голову, утыкаясь затылком в его плечо. Какое-то время они просто стояли так. Костя сомкнул руки у Милы на животе и довольно прикрыл глаза, а она старалась не думать о том, что будет дальше. Даже если это и ошибка, она найдет способ ее исправить. Костя подхватил Милу на руки и понес в спальню. Только сейчас он понял, как сильно устал. Уложил Малявку в постель, он сам забрался к ней под одеяло и глупо улыбнулся, чувствуя себя мартовским котом, вернувшимся с прогулки и получившим миску сметаны. Его горячие руки обнимали хрупкое тело девушки, а она крепче сжимала его запястья, показывая, как не хочет, чтобы он ее отпускал. — Кость, я ходила к Антону не затем, чтобы помириться, — наконец призналась Мила. — Я просто не могла быть одна этим вечером. Мне нужно было выговориться… — Почему он? — Больше не к кому идти. К Алисе и Дену не могла, еще бы Димку испугала своим состоянием. Им нужно все рассказать спокойно. Папу волновать не хотела, а подружкам… Они бы не поняли. — Дождалась бы меня… — Ты сказал, что приедешь только утром, — напомнила Мила, и Костя промолчал. — И еще я должна была рассказать Антону. Он же тоже… имел отношение к Лидочке. Было правильно, что о ее суициде рассказала я, а не полиция. — Хорошо. Вы договорились встретиться снова? — Нет. Нам незачем встречаться. Мы разошлись мирно. Скандалы сейчас ни к чему. И без того тошно. Мила повернулась в Костиных объятиях и коснулась подушечками пальцев его подбородка. Он довольно прикрыл глаза, думая о том, как сильно повзрослела его Малявка. Как же поздно он это заметил. Полтора года назад она искренне признавалась в любви, но он оттолкнул ее, предпочтя Жанну. Возможно, прозрей он тогда, не было бы сорванной свадьбы, неудачной помолвки. Даже Лидочка могла бы смириться с его уходом. Будь он с Милой раньше — не стал бы искать страсть на стороне. — А ты? — спросила Мила. — Что было в полиции? Почему тебя столько продержали? — Кажется, этот следователь хочет пришить мне сто десятую, — усмехнулся Костя. — Ты рассказал им про вас с Лидой? — заволновалась Мила. — Я сказал правду. Бессмысленно скрывать то, что и так узнают. Все равно мне ничего не сделают. — Как ты можешь быть в этом уверен? — Лида не оставила записки. Фактически, причиной ее поступка могло быть что угодно. В любом случае, Малявка, с этим я разберусь. А теперь давай спать. Завтра долгий день в бюро. Нужно всем сообщить про Лиду и предупредить, что нагрянет полиция, — Костя поцеловал Милу в макушку и откинулся на подушку. — Спокойной ночи. — Спокойной ночи, Викинг. Костя уснул сразу. Он был слишком вымотан. А вот Мила так и не сомкнула глаз. Она мучилась самыми разными вопросами. Почему Лидочка покончила с собой? Виновата ли она в ее смерти? Как быть, если Костю пустят по сто десятой статье? И что теперь будет между ними? Они переспали, но все было совсем не так, как она мечтала. Не было слов любви, признаний, обещаний быть вместе. Секс был потрясающим, но что стояло за ним? Мила смотрела на спящего Викинга. Его лицо казалось бледным в холодном свете уличного фонаря, но он, как всегда, был прекрасен: широкие скулы, густые брови, узкая верхняя губа и пухлая нижняя, мужественный подбородок с очаровательной ямочкой. Такие родные и любимые черты… Она подумала, что если у них с Костей будет сын, то он непременно должен быть похож на него. Маленькая копия любимого Викинга. Но увидит ли Костя в ней мать своих будущих детей после этой ночи?.. За окном еще стояла ночь, когда Мила аккуратно вылезла из постели. Она больше не могла находиться в спальне с Викингом. Ей нужно было о многом подумать, а в комнате давили даже стены. Мила тихо прошмыгнула в ванную, приняла душ, высушила волосы и оделась в домашний спортивный костюм. Вода не прояснила голову, и она решила прогуляться. Отчего-то захотелось пойти к Москва-реке и закурить. Мила никогда не курила, баловалась, конечно, как все старшеклассники, но не больше. Она знала, что не сможет выкурить даже одну сигарету, но все равно вытащила из Костиной пачки три штуки и позаимствовала его любимую зажигалку. На улице было пусто. Город-миллионник все еще спал. Мила купила в круглосуточном окошке Макдоналдса черный кофе и направилась на набережную. Рябь воды отражала огни города, на волнах колыхалась пустая пластиковая бутылка, слышался гул машин. Мила с ногами забралась на гранитное ограждение набережной и задумалась о Лидочке… Только сейчас, в утреннем спокойствии, она поняла, что упускает что-то важное… Лида не оставила записки… Я не говорил Лиде ничего такого, что могло бы подтолкнуть к самоубийству… Не представляю, как она на такое бы решилась. Лида трусиха, а чтобы сделать с собой такое нужна либо смелость, либо отчаяние… — Почему же ты это сделала? — пробормотала Мила. — Если хотела просто свести счеты с жизнью, почему не наглоталась таблеток? Как додумалась сварганить петлю?.. Тупая курица! Отомстить мне, Антону или Викингу? Тогда бы точно накатала письмо, знала же, что тогда мы бы все по статье пошли. Мила достала из кармана сигарету, сунула ее в рот и крепко зажала губами фильтр, не решаясь прикурить. Она повертела в руках зажигалку и провела большим пальцем по выбитому на ней ворону. «Достойному сыну от гордого отца», — прочитала она гравировку и усмехнулась. Подарок чертова Кирилла Олеговича. Он бы сейчас рвал и метал, если бы узнал, что эту ночь его сынок провел с ней. Мила чиркнула зажигалкой, поднесла огонь к сигарете и вспомнила их разговор с Вороновым-старшим. Я не Лидочка, которая только и могла, что вешаться на Костю или кичиться секретной работой на вас. Хорошую же помощницу себе нашли. Ваши махинации в Иркутске предполагались как секретные, а она так легкомысленно об этом болтает… — Черт возьми! — Мила резко соскочила с бордюра, задев ногой стаканчик с кофе, который полетел вниз к реке. — Черт возьми! У Лидочки могла быть другая причина! Иркутск! Их махинации со старым хмырем! Черт! Черт! Черт! Ну конечно!.. Там же что-то неладно! Это не моя и не Костина вина! Идиотка повесилась из-за того, что делала для Кирилла Олеговича. Только в чем именно она замешана?