Капкан для Викинга

— Пора выпить шампанского за старый год! — доставая из ведерка бутылку, сказал Костя. На какой-то момент он даже ей позавидовал: хотелось бы ему сейчас оказаться во льду. Обстановка в квартире накалялась с каждой секундой. Невинный взгляд Милы вкупе с соблазнительной позой, в какой она сидела на диване, вызывал самые непристойные желания. За разговорами ни о чем они выпили целую бутылку и даже не заметили, как она кончилась. При том, что шампанское уже успело ударить в голову, они не произнесли ни единого тоста. Со второй бутылкой Костя решил исправиться и все-таки вернуться к теме вечера, а заодно развеять умопомрачение, в которое его ввела Мила. Им нужно было дотерпеть до полуночи. — Не хочу пить за этот год, — вдруг отрезала Мила. В памяти всплыли непрошенные картины, которые так хотелось забыть: их ссора, потеря ребенка, Байкал, суд над Кириллом Олеговичем, дурацкое расставание на три месяца. — К черту его со всем, что случилось. Лучше просто выпьем. — Хорошо, — придерживая рукой пробку, ответил Костя. Он сразу догадался, о чем подумала его Малявка, разом почувствовав ту боль, что она пережила. Но ему хотелось все то плохое, что с ними произошло, накрыть воспоминаниями хороших событий, словно озябшего ребенка пуховым одеялом. — Давай выпьем за наше бюро. Теперь у нас есть свое дело, и только нам решать, как и с кем работать. А еще за то, что ты пришла ко мне и стала моей самой лучшей помощницей. А еще выпьем за твою племяшку. Теперь ты тетя вдвойне. И за Вика, который стал огромным толстым котом. И за Матвея, который так тебя любит. И за тебя. За то, что ты такая красивая, умная, решительная и даже слегка добрая… — Хлопок, и шампанское белой пеной вылилось в Милин бокал. — С наступающим, Малявка! Мила легко коснулась бокалом бокала Кости и сделала жадный глоток. У нее не нашлось слов, чтобы ответить на тост. Вдруг она почувствовала себя маленькой, смущающейся девочкой, и ей захотелось куда-то спрятаться, чтобы не показывать, как сильно ее сердца тронуло сказанное Костей. Он заметил, как ее щеки залились румянцем. Такая Мила нравилась ему ничуть не меньше, чем решительная и пробивная. Костя любил ее любой: шикарной, страстной, энергичной, неуверенной, смущенной, уставшей, задумчивой. Главное, видеть тот блеск в глазах, который погас после всего, что пришлось пережить Миле по вине его отца; тот блеск, который мало-помалу возвращался все эти месяцы. У Кости открылись глаза, когда Мила не явилась на встречу спустя три месяца разлуки только потому, что хотела уберечь его от себя, по глупости решив, что так всем будет лучше. Он понял, что его Малявку сломали. Она повзрослела, и это было прекрасно, Костя признавал это. Но вместе с тем он видел, что в ней погас огонь, согревающий своим теплом окружающих, и был лишь один способ его вернуть. Воспламенить слабо тлеющие угли могла лишь та самая страсть, которая раньше толкала Милу на безрассудства. Костя стал играть на ее чувствах, вынуждая Милу вновь завоевывать его сердце, которое и так всецело принадлежало ей. Однако в этой игре он порой забывался. Ему слишком нравилось ловко выскальзывать из Милиных сетей, чтобы попадаться в них вновь. — Не хочешь что-нибудь съесть? — поинтересовался Костя, когда Мила протянула ему свой пустой бокал. — Боишься, что напьюсь и потеряю голову? — Сложно потерять то, чего нет. — Эй! — Шучу, — рассмеялся Костя, вновь наливая Миле шампанское, хотя на самом деле опасался, как бы она не перебрала. — За нас! — Мила подняла бокал, сделала быстрый глоток и, поставив шампанское на стол, положила руку на Костино бедро. — Ну что, Викинг? До полуночи еще долго… Чем бы ты хотел заняться? — Боюсь, то, чем я хотел бы заняться с тобой, не предусматривает на тебе вечернее платье, а Новый год все же стоит встречать в одежде. Костя очертил кончиком указательного пальца бретельку ее платья и поставил свой бокал рядом с Милиным. От такой прямолинейности Мила чуть не поперхнулась. Естественно, она рассчитывала на то, что сегодня у них все сложится, но Викинг слишком резко перенял инициативу. Возможно, думала она, месяцы воздержания и целый вечер провокаций наконец возымели результат, но лучше бы не радоваться раньше времени. Пока миллион самых разных мыслей отплясывали чарльстон в голове Милы, Костя запустил руку в копну ее черных волос, притянул к себе и жадно поцеловал в губы. В следующее мгновение она оказалась у него на коленях. — Ммм… — простонала Мила, отстраняясь от Кости. — Ты такая вкусная, — прошептал он. — А ты небритый, — усмехнулась Мила и почесала свой подбородок. — Черт, как зудит… — Хочешь сказать, я тебя поцарапал? Я сегодня брился. — Как-то некачественно ты брился, Викинг! — Она вновь стала целовать Костю, на этот раз нежно, чуть касаясь губами его губ. — Черт! Мила резко вскочила с Костиных колен, чуть не задев столик бедром, и быстрым шагом направилась к ванной комнате. Костя смотрел ей вслед, не понимая, что сделал не так. Он провел рукой по своему подбородку, чувствуя легкую щетину, но ведь раньше Мила не жаловалась на нее. Вдруг в ванной послышался громкий, полный отчаяния вопль, сопровождаемый сильным грохотом. Костя бросился туда. Мила сама не заметила, как сбила рукой подставку с бритвенными принадлежностями Кости, но ее не волновало, что хрустальный стакан разбился, а позолоченная кисточка закатилась под ванную. Сейчас она могла думать только о чудовище, смотрящем на нее из зеркала. Мила не пользовалась плотным тональным кремом, только полупрозрачной пудрой и легкими румянами, которые не скрывали ярко-красные пятна, которыми покрылось ее лицо. В комнате при приглушенном свете весь этот ужас не был заметен, а в ванной под ярким светильником отчетливо просматривалось сильное раздражение. — Мила?! — Не смотри на меня! — отчаянно крикнула Мила и закрыла лицо руками. — Милая, дай посмотреть, — ласково сказал Костя и шагнув к Миле, отнял ее ладони от лица. — То-то мне показалось, что ты слишком румяная. — Я — монстр, — сквозь слезы проговорила Мила. — Не смотри, выключи свет. — Не говори ерунды. Ты никакой не монстр, а с этим надо что-то делать. — Чешется, — простонала Мила и потерла запястьем бедро. — Тут тоже? Дай посмотреть. — Костя опустился перед Милой на корточки и задрал ее юбку. — Ну вот… Ты лезешь ко мне под юбку, а все не так, как я планировала. — Тш… Похоже у тебя аллергия, — серьезно сказал Костя. — Сейчас поищу антигистаминное, а ты сними платье, надень что-нибудь из моего, что не будет вызывать зуд.  — Но Викинг… — Не спорь, Малявка. Раздевайся, а я принесу во что переодеться. Роняя на пол горькие слезы, Мила стала медленно снимать вечернее платье. Ей было невыносимо обидно, ведь все шло так замечательно: еще чуть-чуть и они бы с Викингом точно сошлись бы, но надо же было такому случиться?! — Мила, у меня нет антигистаминного! Я пойду в аптеку, — входя в ванную без стука, сказал Костя. Он принес свою старую футболку и домашние шорты, специально выбрав то, что не будет вызывать бОльшего раздражения на коже. — В какую аптеку, Викинг? Сейчас полдвенадцатого, — шмыгая носом, грустно усмехнулась Мила и, прикрывая одной рукой грудь, другой взяла одежду. — Трусы тоже снимай, — строго сказал Костя, с ужасом отмечая, что у Милы все тело покрыто аллергическими пятнами, которые не просто ярко алели, но и начинали припухать. — Это еще зачем? — Кружево вызовет раздражение. — Костя провел кончиком пальца по кайме Милиных трусиков, и она тут же поморщилась и потянула руку, чтобы почесаться, но он успел перехватить ее за запястье. — Нет. Мила, чесать нельзя ни в коем случае. — Ну-у-у… — обиженно протянула она и снова заплакала. — Ну, что ты, маленькая? — Костя аккуратно обнял Милу, стараясь не вызвать сильного зуда своими касаниями. — Все должно быть не так. — Знаю, но ничего не поделаешь. Переодевайся и иди в комнату, а я пока выброшу в мусоропровод твои экзотические фрукты и пройдусь по соседям, у кого-нибудь наверняка найдется что-то от аллергии. — Ты думаешь, это из-за фруктов? — Уверен. Мало кто из соседей был рад незваному гостю за полчаса до Нового года. Только в одной квартире ему смогли найти таблетку супрастина, но от нее Миле не стало лучше. Костя пытался уложить ее в спальню, но она запротестовала и заявила, что Новый год встретит в гостиной, однако почти сразу пожалела о своем решении. Ее стало знобить, и голова неприятно кружилась. Когда на всех экранах Москвы появился президент со своей традиционной речью, у Милы поднялась температура. — Я вызываю скорую, — касаясь ее лба, решительно сказал Костя. — Так они к тебе и поедут… — Это их работа, а этой ночью им всегда не до праздника. Мила откинулась на подушку и взглянула на президента. Он рассказывал что-то о старых елочных игрушках, семейных ценностях, разных поколениях, но суть его речи от нее ускользала. Голова отказывалась работать, тело то горело, то покрывалось мурашками; очень хотелось почесаться, но это было сложно сделать в примотанных к рукам варежках. Когда Костя понял, что не может заставить Милу не чесаться, то решил действовать радикально. Он отыскал свои теплые кожаные рукавицы, достал с балкона строительный скотч и приклеил их к рукам. Впрочем Мила не возражала, понимая, что только так действительно не станет расчесывать аллергию. — Вызов приняли. Скоро приедут, — сообщил Костя, усаживаясь на край дивана рядом со своей Малявкой. — Смотри… куранты! — Мила кивнула на телевизор. — Помоги мне сесть. Костя усадил Милу и вручил в руки бокал с водой, опасаясь, что от шампанского будет хуже, а чтобы ей не было обидно, налил простой воды и себе. — С новым годом, Малявка! — С новым годом, Викинг! — вздохнув, ответила Мила и опустила голову Косте на плечо. — Прости меня. — За что? — Я опять все испортила. Хотела устроить нам незабываемый праздник, а вышло все это… Вечно у меня так. — Мила снова шмыгнула носом и закрыла глаза, чтобы не разрыдаться. — А ну, не реветь! Поверь, тебе отлично удалось сделать праздник незабываемым. — Ну-у-у… — обиженно протянула она. — Тс! Я не договорил. Да, я несколько иначе предполагал встречу Нового года. Планировал о многом с тобой поговорить, а потом… Ну неважно. Планы несколько переигрались. — Нет-нет… Что потом ты планировал? — вдруг воодушевилась Мила, позабыв, что секунду назад собиралась плакать. — Мила, в любом случае, мне гораздо лучше, когда ты рядом, что бы при этом ни происходило вокруг, чем без тебя. Я обещаю, что вылечу тебя. А когда тебе станет лучше, мы наверстаем упущенное. — Будем играть в доктора? — Она игриво изогнула бровь, но тут же поморщилась от сильного зуда. — Нет, ролевые игры отложим на потом. А сейчас ложись обратно. Принести тебе плед? — Неа… Мне жарко… Мила развернулась и толкнула Костю на диван. Он усмехнулся, но послушно лег, подложив под голову декоративную подушку, и Мила устроилась рядом. Ей так и не стало лучше, а от жара все плыло перед глазами. Обняв ее, Костя положил ладонь ей на лоб, и Мила прикрыла глаза от удовольствия, чувствуя приятную прохладу его руки. Так они и лежали, пока в дверь не позвонили. Прибывший на вызов фельдшер был вооружен целым арсеналом средств от аллергии, объясняя это тем, что в разгар праздника подобные случаи не редкость. В новогоднюю ночь у многих москвичей возникает желание попробовать что-то экзотическое или плохо сочетаемое. Косте записали на бумаге название таблеток и мази, которые следует купить утром, а пока Миле сделали укол сильного антигистаминного. Фельдшер хотел смазать раздражения охлаждающим кремом, но Костя тут же воспротивился, заявив, что сможет справиться с этой задачей сам. Поблагодарив медика и поздравив его несколькими купюрами, он выставил парня из дома и направился в спальню, готовить для Милы постель. — Но я не хочу спать, Викинг! Еще даже часа нет! — возмутилась Мила. — Сейчас лекарство подействует, и я буду огурчиком. — Малявка, ты слышала, что сказал этот пижон? В лекарстве снотворное. Через пятнадцать минут ты будешь спать без задних ног. — Почему это пижон? Неужели ты приревновал? — Я видел, как он на тебя смотрел. Еще и кремом намазать хотел! — процедил Костя, яростно взбивая подушку. — Ему просто не терпелось тебя полапать. — Ревнивец, — промурлыкала Мила и, подойдя со спины, прижалась к нему. — Но мне же все равно, кто на меня смотрит. Ты же знаешь, что я люблю только тебя. На мгновение Костя замер, а потом развернувшись к Миле, подхватил ее на руки и закружил. Она громко рассмеялась, а потом они вместе рухнули на кровать, которая тут же с диким грохотом сложилась под их весом. — Кажется, мне пора менять кровать, — усмехнулся Костя и коснулся губами Милиного лба. — Жар спадает. Хорошо. Так… по поводу кровати… поможешь выбрать новую? — Ты хочешь, чтобы я помогла тебе выбрать новую кровать, потому… потому что у тебя на это нет времени?.. — И это тоже, но в первую очередь, нам нужна такая кровать, которая будет нравиться нам обоим. — М-м-м… Викинг, вот это правильный ход мыслей. И эта кровать будет только нашей? — Ну почему? Мы же не станем ее монополизировать. — То есть как? — Мила привстала на локте и сурово посмотрела на Костю. Ее сердце было готово выскочить из груди от одной мысли, что Викинг пытается предложить свободные отношения. — Ну, например, если Алиса с Денисом захотят провести время вдвоем, мы сможем взять на пару дней твоих племянников, а укладывать их лучше в спальне, потому что они засыпают раньше нас. — Ах, вот о чем ты… — А ты о чем подумала? — лукаво спросил Костя и повернул за подбородок Милино лицо к себе. — Я подумала, что ты про других женщин, — виновато проговорила она. — Мила, ты, как атомная бомба. После того, как в тебя влюбишься, последствия уже ничем не исправить. Думаешь, я могу посмотреть хоть на одну другую женщину?.. Молчишь? И правильно. Мне никто кроме тебя не нужен, Малявка. Я так тебя люблю! — Костя склонился к Миле и легко поцеловал в губы, а потом серьезно посмотрел в глаза. — Но с кроватью надо что-то делать. — Да, — широко улыбнулась Мила и соскочила с рухнувшей конструкции. Все оказалось не так печально, как думал Костя. Они сломали всего пару перекладин и на одну ночь можно было подпереть их ящиком от посылки, который стоял на балконе в качестве небольшого столика. Пока Костя чинил кровать, Мила почувствовала побочное действие лекарства — ее стало вовсю клонить в сон, но она решила сопротивляться сонливости до последнего. Да и как она могла просто уснуть после такого Костиного признания? Надо было пользоваться его капитуляцией и окончательно укреплять позиции. — Ну вот теперь она не должна провалиться, — сказал Костя и, проверив каркас на прочность, повернулся за матрасом, который тут же выронил из рук. — Малявка?! Мила стояла перед Костей на одном колене и довольно улыбалась. — Ты чего?.. — Константин, я люблю тебя всем сердцем и знаю, что мое чувство взаимно. Мы можем быть счастливы вместе до конца жизни, поэтому хочу спросить: ты женишься на мне? — Красовская! — возмущенно воскликнул Костя. — Что Красовская?! Ты прав: делать предложение не твой конек, — поднимаясь на ноги, пробормотала Мила. — Точнее не так, ты предложения делаешь отлично, но потом обязательно случается какой-то галяк. — Случается что?.. — Викинг, не перебивай. — Мила перевела дыхание и подняла с пола подушку. — Так вот… Я согласна с тем, что тебе лучше не делать предложения, потому что это потом все не очень хорошо кончается. Вот я и подумала, что будет логичным, если я сама попрошу тебя на мне жениться. Конечно, по понятным причинам я не стану просить твоей руки у Кирилла Олеговича… — Она ненадолго замолчала, представляя, как перекосилось бы лицо у ее «обожаемого» свекрушки, если бы она заявилась к нему в тюрьму и спросила благословения на брак с Костей. — Так вот, поэтому говорю прямо: женись на мне, Викинг, и я сделаю тебя самым счастливым, обещаю о тебе заботиться и нарожать кучу детишек. Ты же хочешь большую семью? Я тоже… — Мила… я… черт… ты еще более безумна, чем я думал! — Ну так каков будет твой положительный ответ? — Мила подошла вплотную к Косте и встала на цыпочки, чтобы их лица стали ближе. — Мила… — Костя взял ее лицо в ладони, с секунду всматривался в глаза, а потом жадно поцеловал. Лекарство действительно подействовало, зуд почти спал, а раздражения чуть побледнели, но главное — Мила могла со всей страстью отвечать на Костин поцелуй. — Сейчас ты дашь мне нормально постелить постель, — укладывая злосчастный матрас на кровать, сказал Костя и потянулся за простынею, — потом разденешься, и я намажу твою аллергию кремом, — он расправил простынь, уложил подушки с одеялом и повернулся к Миле, — а завтра утром, когда проснемся, отведу тебя в ювелирный, и ты сама выберешь кольцо, которое больше всего понравится. — Кольцо? — Ну раз ты такая самостоятельная, что делаешь мне предложение, то, мне кажется, что и помолвочное кольцо сможешь выбрать. — А платить тоже буду я? — нахмурилась Мила. — Нет, после того, как выберешь кольцо, дальше все уже будет как надо. Я попрошу его упаковать в коробочку и в этот раз сам встану на одно колено. — О, Викинг! Можно и без коробочки с коленом! Я согласна! От радости Мила запрыгнула на Костю и повисла на его шее, но он отстранил ее от себя и кивнул на баночку с мазью. — Раздевайся, Малявка. Будем тебя лечить. — Хорошо, доктор! Мила медленно стянула с себя Костину футболку, а затем стала развязывать шорты, но вместо этого затянула узел еще сильнее. — Ой! Викинг, не поможешь? Костя опустился перед Милой на корточки, чтобы лучше рассмотреть узел, но, оказавшись в опасной близости от ее тела, не смог удержаться. Он положил ладони на ее талию и стал целовать горячую кожу живота, медленно поднимаясь губами к груди, пока не обхватил ими набухший сосок. Мила шумно выдохнула и аккуратно попятилась к кровати. Помня о шаткости конструкции, в этот раз они аккуратно опустились на постель. Костя, наконец, оторвался от Милы и стал развязывать на ней свои шорты. Справившись с узлом, он расстегнул молнию, и Мила послушно подняла бедра, чтобы он стянул с нее свою одежду. Ее тело все еще пестрело пятнами аллергии, но они уже стали бледно-розовыми, поэтому, когда Костя потянулся за мазью, Мила перехватила его руку. — Может, обойдемся без мази? — Нет, Малявка, так не пойдет. Расслабься. Прикрыв глаза, Мила откинула голову на подушку и вздрогнула, когда Костины пальцы с прохладной мазью коснулась ее бедра. Он аккуратно смазывал каждое пятнышко, а она каждой клеточкой своего тела чувствовала его любовь и заботу. Эта ночь была совсем не такой, как планировала Мила, но она оказалась гораздо лучше. Иногда даже когда все идет наперекосяк, вместо конца света появляются новые возможности. Костя отставил крем на тумбочку и склонился над Милой. Ему нестерпимо хотелось прильнуть к ее пухлым губам, ласкать ее тело, слиться с ней в жаркой страсти, но Малявка уже уснула. Какое-то время он лежал рядом, охраняя ее сон, а потом отправился в ванную, чтобы принять прохладный душ. Там, стоя под освежающими струями, Костя думал о будущем. Оно все еще казалось призрачным и неясным, но теперь появилась уверенность, что все идет так, как надо. И какие бы трудности его ни ждали в дальнейшем, он обязательно справится; он обязан справиться. Ради Милы, своей будущей жены.