Женщины часто занимаются sex

Вообще, Филмор считал себя очень добрым и отходчивым парнем, который редко действительно по-настоящему злился, но прямо сейчас он скрипел зубами и сильно завидовал всем остальным детям, чьи доклады по географии шли гладко, без сучка и задоринки. Андерсен никому бы не пожелал в пару человека, которого дали ему. Боже, да он бы сам лучше с Ферклом занимался, как повезло тому же Стуту, хотя их взаимоотношения с готом были очень натянутые. Это все равно лучше, чем взбалмошная, совершенно неконтролируемая вампирша. Эллисон Мертц — его партнерша по докладу. Она, если повезет, посещает занятия хотя бы раз в месяц. Филмор пытался это объяснить учителю географии, но ответом служило лишь: «Твои проблемы». Андерсен не любил прикладывать усилия, но его оценки по этому предмету и так провисали, а ему как сынку достаточно известных родителей нельзя было получать абсолютный неуд. Тройка — да, пожалуйста, но только не два, а доклад, как нарочно, влиял на четвертной балл, и работа без партнера не засчитается. Это так бредово, но он ничего не может поделать. Вообще, он бы сделал все сам, просто всучил ей листок, с которого эта девчонка тупо бы прочла, но ведь и ее, как назло, ни в день получения задания, ни в дальнейшие нет. Филмор попросту не знал, где она ошивалась. Он пытался спросить пару раз у Фиркла, но тот последние четыре дня только огрызался и шипел на любые попытки поговорить. Стут тоже отмахивался и, вообще, якшался с девчонкой МакКормик, поражая этим весь класс. Суть такова, что в четверг после занятий Филмор шел в городскую библиотеку без какого-либо настроения что-то искать и делать. Патовая ситуация, в которой он оказался, давила и сбивала любой оптимистичный порыв. Еще и будучи голодным и уставшим с полного школьного дня, Филмор ощущал себя измотанным, и даже его спортивной выдержки не хватало. Ну и рыться в книжках, что-то писать, долго вчитываться он, откровенно говоря, не любил. Библиотека — ад для стереотипного спортсмена, и Филмор это охотно подтверждал. На самом деле, никому не нравилась городское хранилище книг. Мрачное, сырое и пыльное, оно не вызывало доверия; сидеть там было неприятно, а интернет на местных компьютерах работал через раз. Филмор посещал это место пару лет назад, а потому сейчас с трудом отыскал читательский билетик, который предъявил неформальной толстой девушке на входе. Она покривила черные пухлые губы, кивнула и снова уткнулась в гигантскую книгу, которая от своей старости, кажется, уже начинала крошиться прямо на руках. Ну Филмор и пошел вперед, понимая, что ему предстоит; рытье в огромных кучах материала, хотя ему нужен всего-то какой-нибудь путеводитель по Люксембургу. Андерсен даже не знал, что это такое, но смахивало на название какого-то сыра. В разделе с учебниками по географии он силился разглядеть что-то, похожее на описание молочного изделия, но так ничего и не нашел. Если честно, от обилия каких-то карт, корешков книг, вырезок, буклетов рябило в глазах. Такими темпами он ничего не найдет, а только потратит время. Стоило спросить у единственного живого человека в этом помещении, где находится любая информация по Люксембургу, если та, конечно, знает, что это страна, а не сыр.  — Извини, не подскажешь мне кое-что? — окликает неформальную девушку Филмор, наваливаясь на стойку и обаятельно улыбаясь. Она выглядит намного старше, но его никогда не волнуют подобные мелочи. Он смотрится прекрасно, даже будучи четырнадцатилеткой. Кто-то из старшеклассников даже хвалил его мускулы. Ну да, им-то с их мягкими животами, конечно, завидно. Филмор снимал футболку, и у их одноклассниц начинался потоп, так что какая-то толстушка точно будет без ума от него. Бедняжка. Наверное, ее нечасто одаривают мужским вниманием.  — Быстрее говори, — цедит она, даже не отрываясь от книги. Филмор, понимая, что его прекрасную улыбку никто не оценил, становится серьезнее, но ненамного.  — Не хочешь помочь мне найти в этих залежах столетней макулатуры что-то про Люксембург? — даже если ее не трогает его обаяние, то Андерсен все еще дружелюбный и милый.  — Нет, не хочу, — коротко отрезает она и перелистывает страницу. Филмора отказ не устраивает. Ему, правда, нужно закончить с этим побыстрее, потому что еще и вампирскую девчонку искать.  — Ну пожалуйста! Что тебе, жалко что ли? — откровенно клянчит Андерсен. На него наконец-то переводят злые темно-зеленые глаза, идеально подведенные черным карандашом, а он-то думал, что у нее весь макияж размазан; на нижних веках крошка от туши и следы помады на зубах, но ничего такого нет.  — Да, жалко, — рычит девушка, пихает закладку и громко захлопывает свою по-любому колдовскую книгу. — Повтори, что ты там искал.  — Что угодно про Люксембург, — охотно подскакивает к ней Филмор, когда она встает со своего кресла и выходит из стола.  — О, Ктулху, где я, по-твоему, должна отрыть что-то про Люксембург? — ворчит девушка, выравнивая походку от долгого сидения и подстраиваясь на более резкий шаг, так что по всей библиотеке разносится скрип старых половиц и стук ее гриндеров. Изначально, пока она занимало место на своем низком кресле, Филмор думал, что та обычная пампушка небольшого роста, но, идя возле нее, он только надеется, что она случайно его не снесет. Помимо габаритных размеров природа не обделила ее высотой, так что Филмор откровенно чувствует себя неуютно рядом с ней. Как ребенок, ей Богу, и пускай, что он и так младше. Они снова доходят до стеллажа с учебниками и книгами по географии, и у Филмора опять рябит в глазах от разноцветных карт. Кажется, у девушки тоже, раз она тихо ругается сквозь зубы, после чего начиная водить пальцем по корешкам фолиантов и тихо прочитывать названия. Совершенно бесполезное занятие, если учитывать, что Филмор и сам мог так делать. Он плюхается на красную пластиковую подставку, на которую обычно встают, чтоб дотянуться до верхней полки, и подпирает щеку рукой, скучающе рассматривая, как подол черного платья деловито трясется туда-сюда.  — Хватит пялиться, — даже этого ему не позволяют. Андерсен хмыкает, но отворачивается от нее, доставая телефон. Вот только позалипать в экран ему не дают, потому что рядом с громким хлопком падает учебник. Это действительно быстро, и Филмор с шоком переводит на нее взгляд.  — Ты что, ведьма? — хлопает он глазами. Девушка закатывает глаза, шарит в больших карманах платья и, чего-то не найдя, кривит губы. Филмору больше от нее ничего не нужно, а потому он благодарно кивает и встает с подставки.  — Спасибо. Я бы ни за что не нашел, — снова пробует обаятельно ей улыбнуться Андерсен. Вот только в ответ он получает взгляд, похожий на тот, каким смотрят на говно. Ясно, она не нуждается во внимании, в отличие от его книжки. В зале сидеть неуютно, а желтые лампы неприятно давят сверху, но Филмор терпеливо листает учебник, выписывая в свою тетрадь основные сведения. Он даже не задумывается над тем, что строчит. Мысли опять сворачиваются к заколебавшей его вампирше, хотя он даже толком и не помнит, какая она — эта Эллисон. Настоящая загадка, прямо как и то, кому захочется слушать про этот убогий Люксембург. За окнами начинает потихоньку темнеть, а еще накрапывает дождь. Пару раз Филмор достает себе на перекус бутерброды, которые брал с собой. Все равно желудок урчит, и он мучается над учебником. В наказание за плохие оценки родители лишили его интернета, и Андерсен уже молился о том, чтоб это скорее закончилось. Такими темпами он раньше свихнется, чем сдаст проклятый доклад. Филмор массирует себе виски, читает пару раз свои записи, которые расползаются невнятным почерком по всей странице, и совершенно ничего не понимает. Учеба это адские муки за поступки, которые он не совершал. Лучше бы бегал по спортивному полю возле школы. Он же спортсмен. Это ему лучше подходит, чем долгое и мучительное корпение над тетрадками. Филмор сильно завидовал всем своим одноклассникам. *** На Южный Парк уже наполз вечер, когда Филмор заканчивал заниматься, а библиотеке приходило время закрываться. Он выписал достаточно материала, но у него все еще оставалась одна большая или маленькая, но вредная проблема, которую хорошо было бы решить прямо сегодня. За этим-то Андерсен и тормозит возле стола, не проходя дальше к двери. Он останавливается и с ожиданием смотрит на девушку, которая тоже неторопливо собиралась, но замерла и подняла на него свои глаза.  — Чего еще? Книжку пробить? — спрашивает она и снова возвращается к складыванию своих вещей.  — Слушай, а ты же неформалка? — в лоб задает вопрос Филмор, игнорируя ее слова. Она поднимает голову, и ее лицо и само его выражение очень красноречиво свидетельствуют о том, что Андерсен мыслит правильно. Девушка откровенно не красавица, да и эти черные торчащие волосы, темные тени, выделяющие зелень глаз, и помада, визуально увеличивающая и так немаленькие губы, не особо спасают положение. Филмор ей, ясное дело, ничего такого не говорит. Ему нужно сотрудничать с ней, а не оскорблять.  — Что тебе надо? — с куда большей злостью цедит она. Филмор мнется, не знает, как начать, но решает не таить, потому что мастер конспирации из него никакой.  — Знаешь Эллисон Мертц?  — Нет, не знаю. Все? — сразу обрывает диалог девушка. Филмор кривится. Это будет сложнее, чем он предполагал. Придется добиваться своего через пот, кровь и слезы.  — Она вампирша или типа того. Думал, может, вы… — Андерсен не договаривает, потому что она громко стукает ладонью по столу.  — Во-первых, я не имею никакого отношения к вампирам. Во-вторых, я не собираюсь тебе ни в чем помогать. В-третьих, проваливай, я закрываю это место, — четко расставляет все границы девушка, не давая подступиться. У Филмора есть слабый козырь, которым он все равно пытается воспользоваться.  — А ты знаешь Феркла Смита? — он говорит это уже с большей неуверенностью, потому что не знает, насколько это сработает, но в этот раз реакция не подводит. Она щурит глаза и всматривается в него, кажется, прикидывает что-то у себя в голове и неохотно кивает. Тогда Филмор примерно понимает, в каком направлении двигаться. Гол почти забит, он уже несется к этим воротам.  — Он мой одноклассник, — поясняет Андерсен, но на долю секунды теряет мяч из-под ног.  — А, так вот почему ты выглядишь знакомо, — фыркает она и отмахивается, снова теряя интерес. Филмор начинает беспокоиться, потому что опять проигрывает, но тут девушка сама поддается ему.  — Я могу дать тебе информацию взамен на другую, — предлагает она, громко дергая молнию на черном рюкзаке. — Ты часто общаешься с ним в школе?  — Ну, нет… — мямлит Андерсен, но вовремя вспоминает. — Точнее, я видел, что он в последнее время ведет себя странно. Когда он произносит это, у девушки загораются глаза, и она сменяет гнев на милость.  — Хорошо. Так и быть, если я услышу что-то интересное, то помогу тебе с ней, — решает девушка и набрасывает черное классическое пальто, после чего вешает на плечи рюкзак. — Ты лампу в зале выключил? Филмор утвердительно кивает, и они вместе выходят из библиотеки. На улице их встречает ожидаемый порыв ветра, и Андерсен застегивает красную спортивную куртку, ежится в нее и терпеливо крутится рядом девушки, что возится с ключом в дверной скважине. Она ругается себе под нос, но, потом, замок поддается, и они наконец-то трогаются вниз по лестнице.  — Тебя, кстати, как зовут? — решает поинтересоваться Филмор для приличия.  — Генриетта, — хмыкает девушка и достает из кармана пальто пачку сигарет. Андерсен не разбирается в их марках, но дымят они вонюче, и он совершенно не понимает, как его новая знакомая терпит такой аромат.  — Начинай, конформист, — впервые называет его так Генриетта и с наслаждением выдыхает свою отраву.  — О, вы и ваше дурацкое словечко, — посмеивается Филмор, но, натыкаясь на ее злобный взгляд, перестает. — Короче, я, на самом деле, не в курсах, что там происходит у Смита. Мы с ним не особо кореша, но его партнер по докладу — новенький — тоже отнекивается и лыбится, как дебил. Не знаю, что у него в голове. Спрашивал, начали ли они работать, а Айк рассмеялся и сказал, что процесс кипит во всю. А по ним и не скажешь…  — Айк? — зацепляется Генриетта. — Это имя?  — Да, а Стут — фамилия, — подтверждает Андерсен. — Я о нем ничего не знаю, но он так-то классный парень, просто странный немного. Вся школа от него уже без ума.  — Погоди, — она достает телефон из кармана и просит повторить, чтоб она вбила его имя в заметки. — Пожалуй, это интересная информация, только не очень полная, — задумчиво тянет Генриетта.  — А! Вспомнил, — внезапно всплывает в голове случившееся во вторник. — На физ-ре Смит сидел с Айком, они что-то говорили, а потом он пулей вылетел из зала. Не видел никогда, чтоб тот так бегал. А потом его еще искала наша одноклассница Карен.  — МакКормик? — уточняет Генриетта.  — Да-да, именно она. Сейчас к ней, кажись, яйца катит Айк. Генриетта прыскает, но ничего из своих мыслей не озвучивает, да и Филмору не надо. Его чужие драмы не волнуют, в отличие от собственных оценок. Об этом он напоминает ей.  — Придется обращаться к ее дебильным дружкам, — горестно вздыхает Генриетта. — Я ее лично не знаю, да и никто из наших не знает. Лучше бы деньги попросил, Ктулху тебя подери. Андерсен смеется от ее слов и с веселым интересом наблюдает, пока та достает телефон.  — Вампиры настолько ужасны?  — Для конформиста — не особо, но уж точно не подарок, — выносит вердикт и набирает чей-то номер. — Пит? Ее диалог Филмор тактично не слушает. Он даже не понимает, куда они бредут, потому что Генриетта не посвящает его в свои планы, но, как он предполагает, она ведет его в страшное и ужасное логово вурдалаков. Потому он в каком-то плане разочарован, когда Генриетта притаскивает его в какую-то задрипанную закусочную. Филмор здесь никогда не был, но он все равно заходит уверенно, так как привык нести себя гордо. Она же обгоняет его, направляясь прямо к парню за стойкой. Насколько Андерсен может заметить, он тоже какой-то гот, так что в этом нет ничего необычного. Пока она говорит со своим знакомым, Филмор занимает столик возле окна и подпирает щеку рукой, уныло глядя на пейзаж за окном. На город уже совсем наступает тьма, мелькают блики машин, начинает накрапывать дождь. Андерсен снова испытывает жгучее желание распластаться на столе под светом желтых ламп, да так и заснуть под сливающиеся звуки из телевизора и тихий разговор этих двоих, что почти не долетает до него. Ему приходится очнуться, когда Генриетта усаживается возле него. Резкий запах кофе заставляет Филмора опять пробудиться, и он заинтересованно поднимает взгляд.  — А можно мне? — просит он у прыщавого официанта. У того очень обреченное выражение лица, пока он льет ему в чашку обычный черный кофе. Андерсен, кажется, понимает, что в неформальном кружке их всех сближает уродство и бесконечная усталость к просьбам людей. Грустная ситуация. Филмор даже не собирается облегчать им страдания.  — А сахар есть? А сливки? — Андерсен роется в поисках купюр, пока официант скрипит зубами.  — Сколько сахара и сливок? — выдавливает неформал, видно, через силу. Генриетта пронзает его разочарованным взглядом, но Филмор ничего не может с собой поделать. Он не хочет пить эту горькую парашу.  — Две ложки, а сливок побольше.  — Ты мне будешь за все это крупно должна, — не глядя на него, цедит официант.  — Эй, — вместо ответа своему дружку окликает его Генриетта и вытягивает свою ладонь вперед. — Давай десятку.  — За что это? — вскидывает удивленно брови Филмор и вжимается в сидение.  — Компенсация и возмущение ущерба, — серьезно говорит ему она и вырывает купюру из его рук, как только он ее достает. — Если Маковски заявится, то еще подкину, — обещает Генриетта своему другу. Странная фамилия звучит знакомо, но Андерсен не решается спросить, чтоб не платить лишний раз. Конечно, просят они копейки, но переводить им по сто долларов за встречу с одной вампиршей будет слишком жирно.  — Если он заявится, то я выставлю вас всех отсюда, — забирает его чашку официант, чтоб добавить туда сахара и сливок.  — И оставишь только Маковски, — бормочет Генриетта под нос, когда тот удаляется, и, прежде чем Филмор успевает что-то спросить, обращается к нему. — Король позеров сказал, что попросит ее прийти, но ничего не обещает. Короче, сидеть тебе здесь до закрытия, конформист. Андерсен кривится и трет лицо ладонями, но внезапно вспоминает, что грязными руками себя трогать нельзя, и с трудом их кладет обратно на стол. Его несчастья все никак не хотят останавливаться.  — А ты со мной будешь ждать? — интересуется из вежливости Филмор. Вообще, компания мрачной девушки ему нравится. Его привлекает ее манера поведения: прямолинейность, резкость и деловитость. Это, определенно, не те черты, которые ему нравятся в женщинах, но конкретно у нее он находит их интересными. Жаль, она старовата и полновата для него. Ну и вообще далеко не идеал, а у Филмора уже есть картинка идеальной девчонки для себя, в комплект которой входит миниатюрность, кротость и послушание. Такой очень традиционный концепт.  — Посмотрим, конформист. Просто интересно узнать, зайдет ли сюда кто-то из сборища позеров, — как-то уклончиво отвечает Генриетта и отпивает от своего кофе. Филмор не вдумывается в ее слова, потому что это не его дело. Тем более что его сладкий кофе со сливками приносит злой официант. На Генриетту этот тип смотрит очень скептически, но в их зрительной баталии побеждает она, а потому тот сутулится и уходит к прилавку. С Андерсеном Генриетта не ведет диалог, снова доставая свой огромный фолиант. То, как она таскает его с собой, Филмора поражает. Складывается ощущение, что он весит как весь его рюкзак с учебниками, формой, канцелярией и контейнером для еды. Ну очень немало. Да и что такого можно вычитывать в старой пыльной книжке, для Филмора тоже остается загадкой. На какое-то общение Андерсен не настаивает, хоть его и порывает спросить что-нибудь этакое про неформалов. С другой стороны, его все еще могут кинуть и оставить здесь одного, а потому он молча цедит кофе и проматывает в голове, а что, собственно, может сказать этой Элиссон. Да он ведь толком не помнит, какая она, с вечно цветными волосами и обвешанная кучей браслетов. Хотя Филмору и неинтересно, потому что с подобной девчонкой у него точно ничего общего никогда не будет, кроме этого дурацкого доклада. Еще немного интересует треугольник между Ферклом, Айком и Карен. Филмор мало разбирается в психологии, но подозревает, что именно МакКормик камень их преткновения.  — Все беды от женщин, — бормочет вслух Андерсен и довольно собой улыбается, игнорируя тяжелый вздох Генриетты. ***  — А ты кто? — чавкает вишневым пирожком Эллисон. Филмор все косится на ее пластиковые клыки, лежащие на салфетке, и не знает, как начать диалог. Да и, вообще, все не может вразумить, как эта выдерга оказалась сидящей напротив него. Вся ситуация с Генриеттой и поиском вампирши заканчивалась, не дав результатов. До закрытия оставалось сорок минут, и она, совсем заколебавшись здесь сидеть, просто бросила его одного, сказав, что вся эта идея бессмысленна. Андерсен хотел ее послушать, потому что и сам уже устал ждать девчонку. Вот, когда уже оставалось полчаса до закрытия, с эффектным стуком распахнулась дверь. Филмор тогда думал, что зашел кто-то очень важный и драматичный, но увидел обыкновенную неформальную девчонку. Она все также эффектно прошагала внутрь с высокоподнятой головой, покрутила ей туда-сюда и заметила официанта-друга-Генриетты.  — Хэй, Пит! — замахала ему девчонка, окончательно раскрывая его имя. — Можно сделать заказ? Этот самый официант Пит с видом невероятного мученика поплелся к ней, а она будто этого и не замечала.  — Пирожок со сладкой детской кровью и густую нацеженную кровь в коробочке, — просит она, и Филмор, который все это слышит, только поражается такому бреду.  — Томатного сока нет. Я это уже говорил Маковски раз сто, — трет переносицу бедный Пит.  — Густой нацеженной крови нет, — упрямо поправляет его девчонка, но выглядит расстроенной. — Ну, а что тогда есть?  — Кофе. Или чай. Или что-то газированное, — делая долгие паузы между вариантами, декламирует Пит.  — Колу тогда, — тщательно подумав, выбирает она.  — Ага, одна кола и вишневый пирожок, — повторяет заказ Пит.  — Пирожок со сладкой детской кровью! — девчонка топает ногой. Сфера обслуживания совершенно не подходит для неформалов, как понимает для себя Филмор. По крайней мере, лицо Пита выглядит ужасно уставшим. Девчонка, внезапно замечающая его, становится куда менее радостной. Она плюхается напротив, туда, где сидела Генриетта, и с прищуром уставляется на него. Теперь Андерсен может рассмотреть ее — Эллисон Мертц. У Эллисон худое маленькое лицо с впавшими щеками и большими ненастоящими ярко-красными глазами на нем. Он видит ямочки, когда она улыбается. Вообще, Мертц хоть и среднего роста, но вся какая-то щупленькая и бледная сама по себе, а не только от слоя белой пудры. Волосы же у нее торчали жесткими грязноватыми паклями со слезающей фиолетовой краской, и выглядит это так себе. Вся Эллисон — так себе. Филмор не видит в ней ничего, на что ему стало бы приятно смотреть. Почему-то слова застревают в горле, а ему до дрожи неудобно начинать первому разговор, так что он покорно позволяет себя разглядывать, пока Пит возится с заказом Эллисон. Собственно, все приходит к тому моменту, как Мертц, довольно чавкая, спрашивает, а кто он такой. У Филмора от ее вопроса шок, и он только хлопает глазами, не зная, кричать ему на нее или смеяться.  — Я…твой одноклассник. Еще с самой начальной школы, — стараясь не вспылить, терпеливо объясняет Андерсен. — Нас поставили в пару для доклада по географии. К его удивлению, Эллисон не шокируют эти новости. Она только передергивает плечами.  — И что? Ты только ради этого меня позвал? — она вскидывает бровь, на которой с краю выбрит участок.  — Ну…да. Тебе же не поставят оценку без этой работы, — предупреждает ее Филмор, но и это, видимо, напрасно.  — Слушай, ты че, местный ботаник? Какая тебе разница, что у меня по оценкам? — ее голос перестает быть мирным, приобретая достаточно злые нотки. Филмора это поражает. Боже, он пасует перед обычной девчонкой.  — Нет, но…раз нас поставили в пару, то выступать нам надо вдвоем! Меня завалят, если ты не будешь участвовать! — теперь и он становится более угрожающим и аж приподнимается с места, так что его тень нависает над Эллисон.  — Так, я ничего не знаю и не понимаю, — бормочет Мертц, на которую это, кажется, действует, но она все равно упрямится. — Дай мне доесть сначала, и тогда я подумаю! Филмор вздыхает и опускается обратно на диван, игнорируя то, как Пит напоминает им, что скоро закрывается. На часах время близится к девяти. Ему тоже стоит уже убираться, но вот он сидит и ждет, пока Эллисон все доест, а она ведь совсем не торопится. Смакует кусочки, чуть не визжит от наслаждения и облизывает пальцы с короткими ногтями, после чего запихивает в рот уродские пластиковые клыки. Без десяти она пробует сбежать, резко вскакивая с дивана и устремляясь к входу. Филмору приходится рвануть за ней, оставляя куртку и рюкзак на сидении; не для того он столько сидел, чтоб так легко ее потерять. Эллисон явно ошиблась, если решила посоревноваться с ним в скорости. Он догоняет ее в паре метрах от крыльца, и Мертц смеется, но пытается выдернуть свою руку.  — Я спортсмен, ты в курсе? Это бесполезно, — Филмор стискивает ее маленькое запястье в своей ладони и тащит обратно в кафе. Эллисон его передразнивает, высовывает язык, но бредет за ним, топая по лужам и вызывая кучу брызг, которые окропляют и его джинсы. За свои же безвкусные угги Мертц, кажется, даже не переживает. Не похоже, чтоб ее вообще что-то волновало.  — Не думай даже еще раз сбежать. Я все равно догоню тебя.  — Да-да, — Эллисон делает жест рукой, мол, сплошное бла-бла-бла. — Так что тебе нужно от меня? На самом деле, вопрос верный, потому что Филмор в некоторой неуверенности. В итоге, когда они возвращаются в закусочную, он показывает ей тетрадь.  — Фотографируй. Ты должна будешь это все хотя бы прочитать, а лучше знать наизусть, — объясняет Андерсен и ждет, пока Мертц все заснимет на свой побитый смартфон. — А еще тебе придется ходить в школу, потому что я понятия не имею, когда нас спросят. Хотя бы в те дни, когда есть география. Эллисон кривится, будто он говорит ей нечто отвратительное.  — А когда она у нас вообще? Надеюсь, нечасто. Этого следовало ожидать, а потому Филмор хлопает себя по лбу.  — В понедельник и пятницу, — вспоминает он.  — В самые неудобные дни, — шипит Мертц и пинает обивку дивана. Если Пит и видит это, то ничего не говорит.  — Да, а еще она в середине учебного дня, так что тебе придется сидеть на других занятиях, — добавляет Андерсен.  — Стой, а почему я должна на них сидеть? Я не могу просто подойти к уроку? — кривит губы Мертц. Филмор старается слишком не пялиться на виднеющиеся маленькие клычки.  — Потому что ты по-любому опоздаешь, — приводит он весьма логичный по его меркам аргумент.  — С чего ты взял? — в свою очередь возмущается Эллисон. — Может, я прекрасно контролирую время. Филмор даже не пытается ей поверить, сразу скептически глядя на нее.  — Ты опоздала даже в закусочную.  — Я не опоздала! От дома Ларри до закусочной далеко! — она выглядит возмущенной таким нелестным мнением о себе.  — Съебывайте, — внезапно возле них, как будто из тьмы, выплывает Пит, так что Филмор отшатывается, а Эллисон лишь вздрагивает. Ну у них нет другого выхода, кроме как покинуть закусочную. Филмор накидывает обратно свою красную куртку и вешает на спину рюкзак, на ходу запихивая в него тетрадь.  — Тебе, кстати, Майк привет передавал, — вспоминает в последний момент Мертц и, махнув рукой Питу, выскальзывает на крыльцо, а Андерсен следует за ней.  — Короче, ты поняла, что от тебя требуется? — спрашивает у нее Филмор и ежится в куртку, мечтая как можно скорее свалить домой.  — Ну, относительно. Приебывать в пятницу и понедельник, — повторяет Эллисон, а, потом, киснет на глазах. — Это получается, мне завтра идти в школу?  — Ага, — безжалостно кивает Филмор. — Если не придешь, то я тебя опять найду и уже не отстану. Ну, а сейчас… Давай, пока. Он хочет уже уйти и оставить и девчонку, и весь этот день позади, но та внезапно хватается за его запястье и смотрит как-то заискивающе своими красными глазами.  — Слушай, а можно пойти с тобой? Ну, проводить тебя. К Ларри просто долго возвращаться, да и поздно уже. Филмор совершенно не знает, зачем она привязывается за ним, но он устал, чтоб отпираться и отталкивать ее.  — Ладно, только не висни на мне, — просит Андерсен, но Мертц только назло наваливается на него и хихикает. Он не понимает, как она не мерзнет в своей вязаной кофте на замке. У Филмора коченеют ладони, а она идет и не замечает, как пар вырывается у нее изо рта и в уггах раздается хлюпанье.  — Ты…собираешься и дальше гулять или пойдешь домой? — для приличия спрашивает Андерсен, но Мертц снова смотрит на него своими хитрыми глазами.  — Как повезет. Может, мне захочется испить чьей-то крови и придется задержаться. Филмор чуть не уставляется на нее как идиот. Если он не ошибается, а он точно уверен, то это…флирт. Ему приходится ответить чисто на автомате, чтоб не выглядеть с ее стороны каким-то лохом.  — Интересно, кого обрадует удача встречей с такой очаровательной вампиршей? — улыбается ей Филмор, но скорее натянуто. Эллисон все равно смотрит на него пораженно, долго вглядывается и отворачивается, пряча лицо за волосами. Андерсен ее не трогает, потому что ему в большей степени плевать, а еще он не умеет вызывать девушек, да и парней на откровенные разговоры. Они сами его смущают. Проще отмолчаться и переждать неловкую паузу. Кажется, эта девчонка не умеет долго быть тихой, а потому через пару минут снова подает голос.  — А до твоего дома долго идти? Филмору приходится отвлечься от своей рефлексии и примерно прикинуть дорогу.  — Ну, еще минут пятнадцать. Он подозревает, что родителей может и не быть дома. Ему еще не звонят, а это означает, что мать и отец опять задерживаются. Они из немногих людей в Южном Парке, кто работает допоздна. С одной стороны, Филмор ими гордится, но с другой — возвращаться в пустой большой дом не очень приятно, как и самому разогревать себе ужин, в полной тишине ложиться в кровать и засыпать, не прислушиваясь к различным шорохам.  — А я могу…зайти? — с некоторой неуверенностью спрашивает Эллисон, а Андерсен от неожиданности и не знает, что сказать. Вот только ответ сам вылетает изо рта.  — Ну да, без проблем. Это очередная ошибка в его жизни, но уже поздно отступать. Мертц сама буквально тащит его к дому, по дороге спрашивая, куда идти. Филмор никогда не мог подумать о том, что будет кому-то разрешать такое. Вот они подбираются к его дому, и Андерсен с огромным облегчением начинает открывать дверь ключом, пока Эллисон крутится рядом и присвистывает.  — Не дом, а громадина! Все так говорят, а потому Филмор и не реагирует толком. Его больше впечатляет, когда он вваливается внутрь и щелкает выключателем, погружая коридор в желтый свет. Он опять режет глаз. Это какое-то проклятие, не меньше.  — Ахренеть, — протискивается вперед мимо него Эллисон и кое-как скидывает угги, чтоб проскользнуть внутрь. Ее глаза широко распахнуты, и вся она такая инородная в этом кристально чистом, модно обставленном доме, что Филмору аж тяжело отвести взгляд, но приходится, снимая вымокшие кроссовки и вешая влажную куртку. Это же он предлагает и Эллисон, которая опоминается и стягивает с себя кофту. Под ней у нее безразмерная черная футболка с изображением белой сетки паутины. В таком виде она кажется еще более щуплой, и Андерсену даже как-то неловко. Сам-то он высокий и крупный.  — Ты хочешь…чай? — неуверенно спрашивает Филмор и направляется в свою комнату. Эллисон он за собой не зовет, но та сама бежит за ним, совершенно не волнуясь о том, что ему надо переодеться и привести себя в порядок. Таким образом, Филмор закрывает дверь у нее под носом, и она возмущенно вскрикивает и пинает ее. Андерсен надеется, что та не поцарапала ее, потому что вся мебель в их доме дороже, чем ее жизнь. Филмор надевает растянутую домашнюю футболку и свежие спортивки, потому что старые демонстрировать как-то неловко и неприлично перед ней. Он крутится перед зеркалом, никак не может понять, хорош он или нет, но решает, что все-таки да, и зачесывает свои вихры назад.  — Не заждалась? — спрашивает Андерсен, когда выходит, а ее уже и след простыл. От этого беспокойство начинает играть в груди, и он ускоряет шаг, осматривая комнаты, пока не обнаруживает ее на кухне.  — Ты чего тут делаешь?  — Ищу что-нибудь вкусное, — отвечает ему Эллисон, будто в этом нет ничего такого. Тогда Филмору приходится усадить ее на стул, шикнуть на нее, чтоб она никуда не рыпалась, и все-таки налить воду в чайник.  — Крови у меня нет, так и знай, — говорит Филмор, а она только хмыкает и передергивает плечами. Андерсен снова смотрит на то, как она достает изо рта пластиковые клыки и разминает челюсть, щелкая зубами.  — Зачем ты вообще их носишь?  — Ну, я же вампир, — отвечает Эллисон, словно это имеет смысл. Филмор не спорит, просто наливая ей чай. Он ставит греться на плиту поздний ужин и просит ее подождать со сладостями. Мертц все равно упрямо грызет печенье, косится голодными глазищами на еду и нервно качается на стуле. Все равно именно она восторженно пищит, когда Андерсен накладывает ей ужин в тарелку. Он почти ничего не говорит, зато много всего рассказывает Эллисон. Делится тем, что сегодня целый день бегала голодной, что вообще сначала не поняла, где находится закусочная Бенни, что совсем не так представляла Филмора.  — А какой я был в твоем воображении? — интересуется Андерсен, и Мертц заметно смущается.  — Ну, ботаником очкастым, раз из-за оценок меня позвал. А ты…красивый безумно. Филмор под ее взглядом чуть не давится, и Эллисон долго смеется от его реакции. После ужина и чая Мертц начинает собираться, быстро вскакивая со стула и наспех поправляя волосы и клыки перед зеркалом.  — Спасибо за еду. Не знаю, смогу ли завтра прийти, но постараюсь. Все зависит от обстановки в семье и все такое, но… — тараторит Эллисон, а он опять толком и не улавливает суть. Пока она не встает на цыпочки, обхватывая его плечи ладонями, и не прижимается к его губам своими.  — Ты классный. Бывай. Филмор не успевает сориентироваться, как она уже выпархивает за дверь и исчезает в завесе тьмы и дождя.