Скажи, что мне делать...

      Юнги не хочет открывать глаза, ему кажется, что весь мир останется в темноте, и он не сможет с этим справиться. Справиться с тем, что больше не увидит Хосока и Чимина, теперь уже точно не увидит Тэхёна и придурка Чонгука, будет лишь он и темнота…       Юнги начал видеть своего ангела, когда ему исполнилось десять лет. Кажется, тогда все и началось: вся эта мерзкая болезнь и вечное одиночество. Тэхён тогда не понимал, почему человек может видеть его, ладно Чонгук, но здесь маленький мальчик, тыкающий пальчиком в пустоту и громко заявляющий, что там кто-то есть. Несколько лет было сложно привыкнуть, Юнги считали ненормальным, а для ребёнка это очень болезненно, и Тэ решил отыскать Гука в его новой жизни, чтобы у Юнги появился друг, такой же, как и он, чтобы показать, что это не сумасшествие и он абсолютно здоров. Так и вышло, мальчики быстро сдружились, но Юнги всё равно оставался один. Единственный друг не мог уделять столько внимания одному ему, и приходилось больше проводить время с самим собой, чтобы хоть как-то отвлечься. Юнги взялся за музыку, хоть и противоречил словам отца. Для родителей он был будущим архитектором и никем больше. И лишь Тэхён выслушивал первые строки душевных песен Мина, часто встречая его задумчивый вид и тихое «Хочу, чтобы ты пел мои песни, Тэ».       Чем больше времени проходило, тем больше Юнги привыкал быть один, не подпуская никого к своей душе. Да и кого подпускать, если в мире альф и омег бет считают какими-то недоделанными. Пришлось бороться, выбивать себе место под солнцем, и Юнги проходил это уже с легкость. Уже в старшей школе он был известен своими дерзкими выходками и яркой внешность. Омеги — завидовали, альфы — желали, и лишь беты могли полностью узнать Мина. Парень поставил некоторые принципы и следовал им строго до двадцати лет, пока не узнал, что смысла в этом никакого нет и напрягаться не следовало.       Каждый ангел Хранитель знает, когда его подопечный умрет. Тэхён тоже знал, от чего чувствовал себя паршиво, держа все в тайне и не давая Юнги полностью насладиться жизнью. Мин узнал все совершенно случайно, когда подслушал разговор Чонгука и Тэ. Тэхён много плакал, говорил о несправедливости и в этот момент прикрытая дверь полностью открылась, являя парням замершего со стеклянными глазами Юнги. Он продолжал так стоять несколько минут, пока слёзы катились по его щекам и бета не сбежал из квартиры. Юнги долго гулял по ночному парку один, в голове не было совершенно ничего. Несколько дней полного молчания Юнги, и парень вновь вернулся к прежнему состоянию, только Тэхён чувствовал, насколько болит чужое сердце.       Юнги уже более-менее смирился с мыслью о собственной смерти. Прошло два года с того момента и наконец его двадцатидвухлетие. Близких друзей кроме Чонгука и Тэхёна у беты не было, поэтому смерть казалась не такой уж и страшной для парня. Родителей жалко, конечно, но сколько бы Юнги не думал, он ведь никогда не делал так, как ему говорили отец и мать, так что смерть казалась ему отличным подарком. Наконец, он не будет трепать нервы родным, но зато перед этим он будет творить все. Болезнь начала прогрессировать, участились головные боли, сердцебиение из-за страха и кучи выпитых таблеток обезболивающего. Юнги с виду казался всё таким же неугомонно-дерзким, но сердце будто рассыпалось внутри на части. Юнги не подозревал, что, придя в очередной раз в компанию отца, чтобы лишний раз прокричаться, наткнётся на альфу, который перевернёт в нем весь тот настрой на смерть, складываемый за несколько лет.       Простое влечение Юнги и к другим испытывал, но здесь было что-то глубже, причём с самой первой минуты. Было интересно узнать этого альфу, узнать какой он вне компании. Принцип не спать с альфами был заброшен в далёкий угол, Юнги медленно, но верно шел на сближение с Чон Хосоком. Но кто знал, что обычное влечение перерастет в столь сильную тягу, что дышать без альфы станет в разы тяжелее, что вечное одиночество будет давить сильнее, чем веревка на шее. Юнги отдал себя всего, забывая, что привязываться к кому-то — для него слишком большое желание. Теперь, когда Юнги не может открыть глаза, в голове лишь одна мысль: «Как оставить Хосока? Как уйти самому?»       Мин медленно открывает глаза, светлый больничный потолок раздражает. Он уже не в первый раз в этой палате, но всё никак не привыкнет к её светлым цветам. Голова немного болит, отчего не хочется ни двигаться, ни говорить. Юнги чуть поворачивает голову в сторону, видя грустного Тэхёна, опустившего перед ним голову, позади Чонгук, прислонившийся к стене боком и смотрящий в окно, но что-то кажется Мину подозрительным. Кто-то греет его пальцы своими, слегка сжимая. Юнги почему-то не хочется поворачивать голову, чтобы увидеть, кому принадлежит это тепло, но Мин поворачивает, наблюдая, как рядом с кроватью сидит Хосок, концентрировавшийся на пальцах Юнги, поглаживая внешнюю сторону ладони парня. Хосок встречается взглядом с Юнги, но ничего не говорит, просто продолжает смотреть и сильнее сжимает ладонь Мина, заставляя первым слезам появиться на глазах беты.       — Тэхён… — ангел смотрит на шепчущего Мина, сжимая руки за спиной в кулаки. — Ненавижу тебя… я ведь просил не говорить ему, — Чонгук видит, как Тэ до такой степени сжимает кулаки, что протыкает ладони маленькими ноготками. Гук прикрывает глаза, потому что даже остановить Тэхёна не может.       — Это я позвонил ему, Юнги. Тэхён не виноват, — Чон отталкивается от стены и идёт к выходу из палаты, Тэхён прикусывает губу, чтобы не заплакать, и следует за Гуком, оставляя Хосока и Юнги одних.       — Почему ты молчал? — через минуту тишины спрашивает Хосок. Юнги поджимает губы, отворачивается от альфы и дает волю слезам. Солёные капли быстро перекатываются через переносицу, глаза краснеют, и Юнги становится сложно даже звук из себя выдавить.       — Прости… Я так хотел влюбиться, хотел, чтобы ты влюбился в меня… но… я такой эгоист…       — Ты самый лучший, Юнги…       — Не нужно. Не говори так со мной. Я и так не знаю, что мне теперь делать, — поток слёз увеличивается с каждым словом, Хосок пересаживается на край кровати, поворачивая лицо Юнги к себе, и стирает капельки слез с щеки большим пальцем. Каждое прикосновение отдается в сердце Мина тысячей огоньков.       — Ты не заставлял меня влюбляться, я сам так решил, так что не вини себя, — Чон наклоняется к Юнги, целуя в губы, а затем прикасается своим лбом к чужому, прикрывая глаза. Юнги прикусывает губу, чувствуя, как чужие слёзы смешиваются с его собственными. — Всё будет хорошо, Юнги. Чимин ждет тебя, ты должен поправиться. Я ведь так сильно люблю тебя, малыш, — Юнги обнимает Хосока, сжимая кофту на его спине в кулаки, и утыкается в плечо. Они засыпают вместе, крепко держа друг друга.       Дверь в палату тихо открывается, впуская взрослого альфу внутрь. Отец Юнги подходит к спящим парням, осторожным движение будит Хосока, зовя за собой, и Чон перекладывает голову Юнги на подушку, целуя в щеку, выходит из палаты.       — Почему ты до сих пор здесь? — у господина Мина строгий вид, но Хосоку сейчас все равно на директора. Его волнует только один человек.       — А где я должен быть, если не здесь?       — Со своим сыном, возможно. Ты уже три дня здесь сидишь, иди домой, — Хосок отводит взгляд, затем взлохмачивает волосы. Он так устал душевно, что просто не может за всем уследить. Юнги внезапно стало хуже, и Чон не мог просто оставить его одного, совершенно забывая про маленького Чимина.       Тэхён, будучи всегда рядом с Юнги, пытался хоть как-то улучшить его положение. Чонгук не мог быть вечно в больнице, и единственный, кто был рядом, пока Юнги спал — это Хосок. Ангел видел, что Чон скоро сам окажется на соседней койке, и хотел как-то связаться с его ангелом, но, как оказалось, он единственный Хранитель, находящийся всегда рядом со своим подопечным.       Тэ слушал разговор Хосока и отца Юнги, замечая, как младший альфа часто жмурит глаза из-за боли в голове. Столько думать, сколько он, слишком тяжело. Альфа садится на стул в коридоре, и Тэхён решает помочь человеку, вновь нарушая правила. Он уже привык быть наказанным, а что может быть хуже того, что он уже пережил и продолжает переживать. Тэхен подходит к Хосоку, наклоняется и прикасается губами к горячему лбу альфы. Чон тут же открывает глаза, смотря по сторонам, и чувствует прилив энергии в теле.       — Ты должен хорошо себя чувствовать, чтобы мой Юнги не волновался, — произносит ангел, возвращаясь к кровати Юнги. Хосок, наконец, соглашается пойти домой. Его отец эти три дня присматривал за Чимином, и Хосоку становится так стыдно перед сыном, что он забыл о нем, но все это не ставится в сравнение с тем, как он боится за Юнги.       Хосок покидает больницу, оставляя все на отца беты. Ему не хочется отходить ни на секунду от любимого, ведь время совершенно не хочет вставать на их сторону, лишь уменьшаясь. Кажется, вот только недавно совсем было лето, а теперь зима захватывала все в свои руки. Хосок, будто это было вчера, помнит, как впервые встретил Юнги, их первый разговор, а сейчас он уже безумно любит это чудо с выбеленными волосами и не хочет отпускать от себя никогда.       Последующие дни ускользают словно песок через пальцы. Хосока напрягают работай так, что он и вздохнуть свободно не может, не то что к Юнги в больницу сходить. Это выматывает, но директор решил, что альфа не должен губить свою карьеру и нервную систему, находясь рядом с Мином, да и сам парень попросил отца об одолжении. Юнги тяжело смотреть, как Хосок из-за него страдает. Юнги винит себя в этой любви, винит, что не удержался и шагнул в этот океан без оглядки. Юнги хотел лишь счастья для Чона и его сына, к которому так привязался за эти несколько месяцев.       Состояние беты ухудшается с каждой минутой, будто болезнь решила с концами забрать Мина себе, отобрав у любящих его людей, отобрать его у Хосока. Когда Чон в очередной раз приходит в палату к Юнги, он видит лишь пустую кровать, а затем медсестру, сообщающую, что Мин в реанимации. Хосок, не обращая внимания на держащего его за руку Чимина, начинает плакать, пугая ребенка. Хорошо, родители Юнги были в этот момент в больнице и успокоили мальчика, пока Чонгук занимался успокоением его отца. Гук и сам не знал, что ему делать, с одной стороны он терял лучшего друга на глазах, с другой терял любимого, что тоже исчезнет после смерти Юнги, ведь охранять станет некого и Тэхену назначат кого-то другого человека, и не факт, что он будет вообще из Кореи.       Тэхен стоял над бессознательным Юнги, подключенном к больничной аппаратуре, и не мог сдержать слез. Юнги так полюбился ему, это был единственный подопечный, что не стесняясь говорил ангелу все, что угодно, смеялся вместе с ним и подолгу говорил. Юнги был тем, кто стоит на своем, кто верит в лучшее и не перестает распространять надежду окружающим. Тэхен рыдал так, будто терял кусок своего сердца и так разрезанного пополам.       Когда Чонгук остается один, Тэхен весь в слезах появляется перед парнем, пытаясь урвать хоть частичку чужого тепла, которое так сейчас необходимо, но чувствовал себя лишь хуже.       — П-почему все так? — Тэхен, заикаясь из-за слез, переходил на крик. — Почему Бог издевается надо мной? Разве мало я страдаю из-за этого наказания? Почему я не могу быть с тобой, дотрагиваться до тебя? Все из-за того, что люблю?       — Тэхен, успокойся, ты не в себе. Мы все переживаем и боимся…       — Ты хоть понимаешь, что он просто хочет через Юнги добиться своего?! Он так и будет издеваться над нами! Чонгук, я знаю, что ты больше не можешь жить так, что тяжело любить меня такого.       — И все же я люблю тебя. Мне тоже тяжело, но ты должен… — Тэхен вновь перебивает, не давая закончить, и перестает кричать.       — Я хочу умереть, Чонгук…       — Не смей говорить так.       — Я нашел способ, Гукки. Я избавлю нас от этого наказания.       — Замолчи! Ты не посмеешь! Ты хочешь оставить меня? Я не позволю, Тэхен! Слышишь?! — Тэ оказывается совсем близко, и Чонгук замолкает, читая в глазах напротив уже решенный вопрос. — Т-Тэ… Не надо… Не уходи от меня.       — Я так сильно люблю тебя, Гукки. Я не могу портить твою жизнь вечно. Ты должен жить как полноценный человек, я лишь торможу тебя.       — Нет… — Тэхен улыбается уголками губ, подаваясь вперед, и оставляет поцелуй на губах парня. Чонгук даже не чувствует его, но слезы сами застилают глаза, а после тихое «Люблю тебя», и Чон не хочет открывать глаза, потому что Тэхен уже исчез куда-то, а в груди начинает сильно жечь из-за ощущения, что Тэ больше никогда не появится…       Тэхен уже много лет думал, как ему поступить, искал ответы, и вот, наконец, когда все было так ужасно, на Тэхена сошло озарение. Ангельский поцелуй придает людям силы и энергию. Этот жест он часто использовал на людях, в том числе на Хосоке, и после того раза Тэхен подумал, что в этот поцелуй можно вложить не только крупицу своей силы, но и вовсе полностью передать ее.       Ангел вновь наблюдал за пищащей аппаратурой у кровати Юнги. В мыслях был лишь Чонгук, которого так не хотелось оставлять, так не хотелось бросать. Часть его сердца всегда будет у этого альфы, и Тэхен даже не хочет забирать ее, чтобы было хоть что-то после его ухода, напоминающее о таком ненормальном ангеле как Тэхен.       Тэхен наклоняется к Юнги, прикрывая глаза, и улыбается, когда очередная слеза скатывается по его щеке. Внезапно горячее прикосновение губ ко лбу человека, и пустая комната озаряется ярким светом, привлекая внимание людей за закрытой дверью. Хосок тут же вскакивает со своего места, но его опережает Чонгук, влетающий в палату.       — Тэхен…       Ангел успевает лишь повернуться к Чонгуку с улыбкой на губах и исчезает в ярком свете. Чонгук падает на колени, смотря куда-то перед собой, пока в палату входят остальные. Хосок тут же оказывается рядом с Юнги и осматривает его, но ничего. Альфа замечает, как веки начинают подрагивать и медленно открываться. Юнги смотрит мутным взглядом несколько секунд и вновь закрывает глаза. Хосок даже описать не может, что чувствует.

*год спустя*

      — Папочка!!!       — …       — Ну отец! Давай, просыпайся! Ты ведь обещал! Паа! Отец не хочет вставать!       — Хосок!       — Вы вообще люди? Восемь утра! Дайте мне поспать в мой заслуженный выходной.       — Хосок, у тебя отпуск уже как три дня, давай вставай. Если из-за криков Чимина сейчас придет Джин, я тебя закопаю, — альфа, не открывая глаза, чувствует теплые губы с привкусом кофе и жмурится от приятных ощущений.       Возможно ли так быстро начать верить во что-то сверхъестественное? Хосок — прямое тому доказательство. Если раньше все чудеса казались ему какими-то небылицами, то, когда Юнги пошел на поправку, после крайней стадии опухоли, даже некоторые врачи уверовали, что там говорить о родных и близких.       Юнги долго не приходил в себя, но приборы все твердили, что бета идет на поправку, противореча всем законам мира. После еще пары месяцев восстановления Хосок приезжает в оздоровительный центр, сажает бету в машину и увозит к себе домой, не говоря ни слова, да и какие нужны слова, Юнги переполняют эмоции. Он чувствует себя полностью здоровым, но одно очень быстро заставляет парня задуматься. Либо после выздоровления он больше не может видеть Тэхёна, либо это крылатое создание как всегда натворило дел. Связываться с Чонгуком стало сложнее. Парень то игнорировал, то просто был занят и не мог уделить другу внимания, а Юнги лишь расстраивался. Чонгук полностью отдался мысли о поиске Тэ, и верить в то, что ангела больше нет, он не собирался. Так проходил месяц за месяцем, пока Юнги полностью не восстановился и не выпытал у Гука о произошедшем. После несколько ночей прошли в слезах и успокоительных объятиях Хосока, не оставляющего своего драгоценного мальчика одного надолго.       Совсем недавно Чон сделал предложение Юнги, и парень чуть ли ультразвуковой сиреной на пол улицы не разразился, если бы Хосок не заткнул ему рот. Все шло так гладко, что Юнги не мог не бояться за новые повороты судьбы. «А что, если» стало для Мина обычной головной болью, с которой трудно было справиться. Юнги привык все рассказывать Тэхёну, который вечно рядом, сейчас же на его месте Хосок, но любимому человеку не всегда хочется рассказывать то, что заставит его волноваться, вот и приходится держать все в себе.       Жизнь с Хосоком и Чимином для Юнги стала каким-то волшебным подарком. Утренние поцелуи от мужа, сын, о котором Мин даже мечтать не мог — все это казалось чем-то запредельным. Но вот уже год они вместе. Юнги знает, что его альфа — не идеал; что бывает и бесит безумно; что растущий ребенок — это тоже проблема не маленькая, но Юнги и сам не подарок. Хосок иногда психует похуже омег течных, захлопывая за собой дверь, и оставляет Юнги в квартире со спящим в своей комнате Чимином. По возвращению этого психа Мин жаждет крови, но не успевает даже пискнуть, как у него тут же просят прощения. Бета может даже обидеться на долгих пару дней, пока не получит легкий втык от матери, и все сразу встает на свои места. Жизнь тянется своим чередом, забрасывая прошлое все дальше и дальше, но Юнги все продолжает молиться, чтобы все не кончалось вот так, он счастлив, но ведь Бог не может сделать счастливыми одних, отнимая это счастье у других…       — Все, поднимайся, Чон Хосок. Ты везешь нас за покупками. И, да, кстати, потом встретимся с Чонгуком, что-то он меня в последнее время бесит своей амёбностью.       Хосок еще раз потягивается в кровати, пока слушает, как Чимин уже налегает на завтрак на кухне. С некоторых пор маленький омежка стал куда разговорчивей и смелее, видимо, общение с Юнги дает свои плоды.       Альфа наконец приводит себя в порядок, заходит на кухню. Первый поцелуй достается Юнги, второй хихикающему над ними Чимину. Завтрак проходит наполненный смехом, и Чон чувствует, как отлично начинается этот день.       К обеду Хосок полностью меняет свои представления и уже замученный плетется за светящимися от счастья заговорщиками. Юнги что-то нашептывает на ушко ребенку, иногда оборачиваясь с ухмылкой на несущего пакеты альфу. Хосока эта ухмылка начинает беспокоить, когда они сворачивают к салону красоты. Альфа сразу вспоминает свои прошлые страхи о крашенных волосах Чимина, но все это совершенно не важно по сравнению с тем, что задумал Юнги.       Двери салона открываются, у Хосока начинается истерика, Юнги же самой довольной походкой подходит к девушке-омеге, чтобы узнать информацию.       — Здравствуйте, я бы хотел узнать, по поводу прокола ушей.       — Вы как раз вовремя, у мастера сейчас нет клиентов, он вас с радостью примет, — где-то позади с грохотом на стул садится Хосок. Юнги оборачивается на мужа, ловя вопросительный взгляд девушки, и лишь машет на альфу рукой.       — Не обращайте внимания, он у нас против дырок, — омега как-то странно смотрит то на Юнги, то на Хосока, пока последний закрывает глаза рукой с протяжным «Ну Юнги». Девушка забивает на странную пару и показывает Юнги кабинет мастера, улыбаясь стеснительному Чимину, крепко держащемуся за руку беты.       Дверь в кабинет открывается, девушка говорит с мастером о клиенте, и зашедший внутрь Юнги застывает с открытым ртом, когда видит парня напротив.       — Вы хотели проколоть уши себе или Вашему ребенку? — голос тот же, Юнги на сто процентов уверен. Этот голос он не перепутает с другими никогда, слишком часто и неожиданно он его слышал.       — Тэхен?       — Эм, Вы меня знаете?       — Что? Конечно, знаю, ты ведь… Ты ничего не помнишь? — Юнги еле сдерживается, чтобы не броситься к парню с объятиями, и дрожащей рукой достает из кармана телефон, набирая номер под вопросительным взглядом стоящего перед ним Ким Тэхена, как написано на бейджике. — Я-я Тэхена вижу, Чонгук.       — Очень смешно.       — Заткнись и быстро сюда. У Хосока адрес, позвонишь и спросишь.       Юнги сбрасывает вызов, чем немного пугает Тэ.       — Вы обо мне говорили? Что это значит?       — Да нет, ничего, не волнуйтесь. Просто мой друг давно ищет Вас.       — Меня?       — Говорят, Вы хорошо выполняете свою работу.       Тэхен как-то недоверчиво смотрит, но быстро отвлекается, приступая к расспросу по делу. Маленького Чимина усаживают на стульчик, намечая точку для будущей дырочки, и через несколько мгновений щелчок на пистолетике, а в маленьком ушке красуется переливающийся камушек сережки. Чимин жмется к Юнги, чтобы не показывать, как все-таки щиплет и немного болит.       Через десять минут в салон врывается взъерошенный Чонгук. Юнги пальцем показывает нужную дверь, продолжая доказывать Хосоку, что проколотые уши это нормально, тем более для омежек.       Чонгук распахивает дверь и видит то, от чего сердце замирает. Тэхен. Прямо перед ним стоял его Тэхен. С темными волосами в белом халате и вопросом в глазах, но все тот же Тэхен.       Чонгук, не раздумывая, в несколько шагов оказывается рядом, заключая ошарашенного парня в объятия.       — Эй! Что Вы себе позволяете?! — Тэ пытается выбраться из объятий, но его лишь сильнее прижимают, запуская пальцы в густые темные волосы.       — Я знал… Малыш, я искал тебя.       — Да что Вы несете… — Тэхен чувствует, как сердцебиение начинает учащаться с каждым словом незнакомого альфы, а тело слабеет от близости.       Чонгук отстраняется, проводя ладонью по щеке Тэ, и внезапно прикасается губами к чужим.       «Я так сильно люблю тебя, Гукки»       — Отстань!       Тэхен отталкивает альфу, переводя дыхание. Он точно слышал свой собственный голос и промелькнувшую в голове картинку. Чонгук замечает, как парень испуганно смотрит на него, и понимает, что чужие воспоминания забрали. Еще одно наказание, еще одна мука для Чона.       — Ты не помнишь… — Чонгука будто ледяной водой обливают снова и снова, но он никак не может привыкнуть. Сначала запрет на прикосновения, потом смерть, теперь Небеса и вовсе решили избавиться от этой любви, забрав воспоминания Тэ. Чонгук больше не выдержит. Он целый год держался, чтобы не сойти с ума, чтобы не завершить и свою жизнь; и все ради чего? Ради того, чтобы сейчас любовь всей его никчемной демонской души даже не вспомнила его? Альфа опускает руки и разворачивается к выходу. Видеть лицо Тэхена, который то ли боится, то ли бесится, сейчас слишком больно. Чон вздыхает полной грудью, и тут же чувствует, как чужие длинные пальцы переплетаются с его. Он резко поворачивает голову к Тэхену, который вот-вот разразится рыданиями.       — Ч-Чонгук-и…       Тэ больше ничего не говорит, лишь прикрывает глаза, когда Чон вновь целует, уже более глубже и чувственнее, показывая, что вот-вот с ума сойдет от счастья, и соленный привкус поцелуя из-за слез его вовсе не останавливает.       Юнги тихо прикрывает дверь, отталкивая от нее Хосока, а затем утыкается в его широкую грудь, улыбаясь, и чувствует теплые объятья мужа, а через секунду и прижимающегося к ним Чимина.       Юнги теперь счастлив. По-настоящему счастлив за всех. Хосок думает, что его жизнь стала намного ярче с появлением этого блондина, и даже если судьба бывает той еще стервой — вместе они всегда справятся.       — Ну, и что скажешь мне теперь делать, дорогой мой муженек? — Юнги смотрит на Хосока, мягко скользя по чужому лицу, и привстает на носочки, получая любимый поцелуй.       — Просто, будь со мной вечность.