Скажи, что мне делать...

      Второй месяц пролетел еще быстрее, чем первый, и говорить о том, что Юнги пропал, перестал даже Тэхен, плюнув на своего подопечного и прожигая дни в компании Чонгука. Как ни странно, за столько времени, ни один, ни второй не перестали любить друг друга ни на грамм. К тому же в новой жизни Чонгук имеет ту же внешность, что и в то время, когда Тэхен понял, что будет любить Гука вечность. Так как вечное нахождение ангела Хранителя рядом со своим подопечным не обязательно, чем пользуются и другие ангелы, Тэхен с чистой совестью оставляет Юнги одного, да и для парня бывает полезно подумать в одиночестве, беря во внимание его вечные замыкания в себе по поводу отношения к Хосоку.       Юнги считает себя чокнутым, просыпаясь и засыпая с единственной мыслью о Чон Хосоке. После того легкого поцелуя в щеку у Юнги началась болезненная зависимость от альфы. Он никогда не думал, что, будучи бетой, будет так жаждать внимания альфы; не думал, что в его отсутствие будет так плохо, а когда тот говорит с кем-то из противоположного пола, так больно. Держать все в себе Мин даже не пытается, взрываясь как снаряд, на ничего непонимающего Хосока. Юнги бесит, что Чон совершенно не чувствует, как бета утопает в нем, словно в омуте. Невыносимо. Почему никто не предупреждал, что альфы туго мыслят…       За второй месяц Юнги даже с Чимином сблизился настолько, что мальчик нередко надоедал вопросами своему отцу, расспрашивая о блондине. Слышать от обычно молчаливого мальчика столько вопросов и рассказов о Мине для Хосока было чем-то невероятным. Чимин еще ни к кому так быстро не привязывался. Хосок временами даже ревнует.       Если Юнги не может спокойно сидеть на месте, вечно придумывая себе новые причины, как бы заставить Хосока обратить на себя внимание, то Чон уже давно сдался, наблюдая, что же еще придумает младший, чтобы добиться его расположения. Юнги такой милый, когда старается привлечь внимание, что Чон не может просто все это прекратить и признать уже, что бета ему нравится. «Но, рано или поздно, все все равно случается», — как-то говорит Тэхен, на что Чонгук улыбается незаметно от Тэ, сжимая руку в кулаке, из-за невозможности даже коснуться задумчивого лица ангела. Чонгук больше не может так жить…       В четверг срочный звонок от Хосока вырывает Юнги с пары, и бета со все ног мчится к нему домой. Внезапная командировка на новый объект не дала возможности найти для заболевшего Чимина хоть кого-то, кто присмотрел бы за ребенком. Джина на неделе отвезли в больницу, а оставлять ребенка Намджуну, вечно таскающемуся к своей беременной омеге — не вариант. Хосок просто нажимает на контакт Юнги и просит о помощи, обещая все возместить, только вот Мин вторую часть не дослушивает, сбрасывая трубку со словами «Сейчас буду». Чон с некоторых пор начал ставить Юнги в категорию людей, которой безоговорочно доверяет.       Юнги и правда быстро приезжает, чем снова и снова убеждает Хосока, что является, по меньшей мере, сверхзвуковой ракетой. Чимин появлению беты несказанно рад, даже внимания особого на уезжающего отца не обращает, виснув на шее Мина. Хосока провожают с улыбкой, и он впервые рад, что в жизни происходят такие резкие изменения. И не важно, что он вернется только поздно ночью, главное, что его будут ждать, а что может быть лучше этого?       Чимин хоть и болеет, но выглядит уже лучше, чем несказанно радует Юнги. Мин души не чает в ребенке, и сейчас, когда Хосок доверил свое сокровище в его руки, бета чувствовал себя самым счастливым на планете. День быстро приближался к концу, Юнги за это время понял, сколько прекрасных, по мнению Чимина, мультфильмов он пропустил в своей жизни, когда смотрел уже второй подряд мультик. Таблетки по расписанию, обед, ужин. Юнги любит готовить, и забитый до отвала холодильник Хосока давал возможность разгуляться на полную. Чимин с интересом наблюдал, как парень нарезает овощи, как помешивает что-то в кастрюлях и на сковороде. В его детских глазах Юнги был ангелом, посланным для него и его любимого отца. Чимин уже много говорил и слышал от отца про Юнги, и последняя новость просто распирала ребенка от радости.       — Юнги-я, ты ведь согласишься остаться с папочкой и со мной? — Юнги останавливает процесс готовки, удивленно смотря в широко распахнутые глазки ребенка.       — Что?       — Ну, папочка постоянно говорит с дядей Джуном, что хочет оставить тебя у нас. Я ОЧЕНЬ хочу, чтобы ты всегда был с нами. Ты ведь согласишься?       Юнги теряет дар речи, чувствуя, как бешено бьется сердце. Хосок думает о том самом, о чем больше всего мечтает Мин. Бета может лишь выдавить из себя улыбку и качнуть головой, заставляя Чимина радостно захлопать в ладошки и подбежать к Юну, обнимая его ноги, громко смеясь. Как только Чимин отстраняется с громким и счастливым «Теперь я буду звать тебя папочка!» и убегает в комнату, Юнги не может взять себя в руки. Пальцы трясутся, не желая возвращаться к готовке ужина, сердце вот-вот готово выпрыгнуть и умчаться к Хосоку по осеннему ветру. Тэхен незамедлительно появляется рядом, наблюдая странное, но счастливое состояние Юнги, и выдыхает.       — Сколько можно, ты меня в гроб заведешь со свои сердцем, — привлекает внимание Тэ, на что Мин лишь отмахивается.       — Давай не будем говорить об этом. Сейчас я слишком счастлив, чтобы говорить о смерти.       — Что-то случилось?       — Ага, случилось то, чего я не ожидал уже очень давно, ТэТэ…       Поужинав, Юнги укладывает Чимина спать, долго слушая, что мальчик теперь всегда хочет засыпать вместе с ним. Мин выходит на балкон, где, сидя на перилах и свесив ноги вниз, сидел Тэхен, глубоко о чем-то задумавшись. Юнги садится на пол, упираясь спиной о те же перила, и смотрит в небо.       — Почему ты любишь Чонгука? — вдруг спрашивает Юнги, отвлекая Тэ от мыслей.       — Не знаю, просто люблю. Слишком много всего в нем, чтобы ответить на этот вопрос кратко.       — И как ты выносишь то, что он даже не может прикоснуться к тебе? — Тэхен отводит взгляд, смотря куда-то далеко.       — Иногда я думаю, что лучше бы никогда не влюблялся в него… Но потом вижу его улыбку и забываю обо всем на свете. Я просто хочу быть с ним рядом вечность, даже если это безумно тяжело для нас обоих. Сейчас я знаю, что Чонгук раздражен и бесится из-за этого, но я ничего не могу сделать. Вокруг него очень много людей, особенно омег, вечно желающих от него чего-то большего, и я знаю, что он тоже хочет этого, но я держу его, отчего чувствую себя еще хуже, но и отпустить его не могу, ведь люблю… С каждой его жизнью я чувствую, как он сдается, ведь вокруг слишком много соблазна, но он все равно остается со мной. Я все чаще думаю о смерти, которая меня никогда не настигнет из-за этого наказания… — Тэхен поворачивает голову, и в свете луны видно, как он печально улыбается.       — Я не знаю, что мне делать, Тэхен.       — Ты о Хосоке? — Юнги кивает. Тэхен с грустью смотрит в ночное небо и хочет кричать, что есть сил о несправедливости мира.       — Я так погрузился в это, что совсем забыл, что не могу привязываться к кому-то. А теперь, я даже не представляю, что будет дальше, но и оставить все я не могу. Я чувствую себя таким эгоистом.       — Любовь всегда эгоистична. Даже когда мы хотим, чтобы у любимого нами человека было все хорошо, мы находим окольные пути, чтобы все равно привязать его к себе.       — А у бет с альфами все так же происходит в постели? А то опыта у меня что-то нет.       — Ты испортил такой великолепный разговор по душам, Мин Юнги.       Юнги тихо смеется, выслушивая Тэхена. Сегодняшний день оказался не таким уж простым, как показалось вначале. Юнги чувствует сильную усталость и тяжесть в голове. Тэхен, ощущая состояние подопечного, настаивает на сне, и Юнги, не сопротивляясь, плетется к дивану, моментально отключаясь.       Глубокая ночь опускается на Сеул. Осенний ветер окутывает каждого проходящего по улице человека в столь поздний час. Дверь в квартиру Чон тихо открывает в районе двух часов ночи. Хосок прислушивается к тишине, пытаясь не издавать лишних звуков, снимает верхнюю одежду и проходит в комнату, где на диване спокойно спит Юнги. Хосок чувствует аромат вкусной еды из кухни, смотрит на лицо беты, и его переполняют эмоции. Даже загруженный рабочий день сейчас казался совершенно простым и невыносимо долгим. Так хотелось скорее попасть домой.       Юнги сейчас такой беззащитный, нежный, милый и еще куча слов, вертящихся в голове альфы, описывающих то, как ему нравится Мин. Ему плевать, что отец беты не выносит своего подчиненного, что наверняка не разрешит Хосоку быть с Юнги, плевать на коллег, которые точно начнут шептаться за спиной о корыстных чувствах альфы. Хосок просто хочет, чтобы Юнги был всегда рядом, чтобы так же улыбался ему, чтобы остался с ним и Чимином навсегда. Иногда Хосоку приходит на ум странная ассоциация между Юнги и мороженым. Если в один момент Мин растает, Хосок не уверен, что еще раз впустит в свое сердце кого-то.       Юнги во сне чувствует, как под чужим весом прогибается диван, и медленно открывает глаза, в полусонном состоянии замечая Хосока. Юнги потирает глаза кулачками, сбивчиво начиная говорить, что с Чимином все хорошо, он покушал, принял лекарства и спит, Хосок ближе наклоняется к лицу парня, заглядывая в его глаза.       — Я не хочу, чтобы ты растаял.       — Ч-что?..       Юнги чувствует на своих губах губы Хосока и перестает дышать, замирая. Простое касание, казалось бы, а у Юнги дар речи пропадает, и внутри все переворачивается, словно сумасшедшее. Хосок отстраняется, осматривая шокированного парня, и думает, что поторопился с такими резкими действиями.       — Прости, не мог больше сдерживаться.       — А ты сдерживался раньше? — шёпотом произносит Юнги. Хосок так близко, что вот-вот вновь коснется его губ. Горячие порывы выдыхаемого альфой воздуха Юнги вдыхает словно Альпийскую свежесть.       — Сдерживался, к сожалению.       — Дурак…       Юнги ладошками обхватывает лицо альфы, отрываясь от подушки, и впивается поцелуем в улыбающиеся губы Хосока. Даже будучи бетой, Мин чувствует, как сладко становится от соприкосновения их языков. Хосок забирает инициативу в поцелуе, пересаживая Юнги к себе на бедра. Оторваться от младшего становится какой-то непосильной задачей, не имеющей решений. Для альфы существует только этот хрупкий парень, пытающийся внушить всем, что он самый сильный на земле. Хосок уже давно это понял. Понял, что защищать Юнги будет его работой, самой любимой работой и самой важной.       Юнги прерывисто выдыхает в поцелуй, отстраняясь, чтобы вздохнуть, и смотрит на Хосока. Все то же спокойное лицо, что и всегда, только вот теперь Юнги видит в нем то, что скрыто от чужих глаз. Взмах ресниц, приподнятые уголки покрасневших губ, глубоко смотрящие глаза — все это лишь для одного Юнги. Парень сильнее обнимает Чона за шею, прижимаясь еще ближе к его телу.       Хосок удобнее подхватывает легкое тело беты на руки, вставая с дивана, и идет со своей ношей в спальню, укладывая парня на кровать, и нависает сверху.       — Стой… Мы не можем… Чимин услышит… — кое-как проговаривает Мин, пока Хосок все ближе наклоняется к его лицу.       — Тогда, тебе придется быть тише, потому что я сдерживаться больше не смогу.       Водопад поцелуев обрушивается на Юнги, не давая все обдумать. Первый секс с альфой для Юнги — это ново. Даже после разговора с Тэхеном странное чувство страха и волнения переполняет теперь еще больше. Руки Чона забираются под одежду, дотрагиваясь до оголенной кожи, что сейчас больше напоминает электрические провода. Рой мурашек проходится вместе с горячей ладонью альфы. Юнги понимает, что это уже не просто секс — это любовь.       Плавные толчки сменяются более сильными и грубыми. Хосок то и дело меняет темп, заставляя Юнги стонать и царапать свою спину ноготками. Громкий голос Мина тут же прерывается глубокими поцелуями, не давая бете в полной мере сорвать голосовые связки.       Останавливаться не хочется обоим, даже несмотря на усталость. Хочется утопать друг в друге все больше и больше. Чувствовать друг друга еще ближе и глубже. Юнги не хочет думать ни о прошлом, ни о будущем, он просто хочет остаться в настоящем навсегда, вместе с Хосоком.       Юнги первый кончает, сжимая альфу в себе, доводя до точки кипения, и обхватывает бедра Чона ногами, не давая отстраниться.       — Юнги, я сейчас… кончу, если ты не расслабишься.       — Не выходи… Я хочу этого… Все равно ничего не будет, я ведь бета…       Юнги притягивает альфу за шею, и тот делает последние толчки, изливаясь в парня. Юнги чувствует заполненность, не может нормально вздохнуть и просто продолжает лениво целоваться с альфой. Эта осенняя ночь будет одной из самых дорогих для него, для них обоих.       Юнги уже много раз представлял, как проснется утром вместе с Хосоком, получит от него нежный поцелуй и объятия, но альфа рушит все его планы своим отсутствием в кровати, когда Мин открывает глаза. Парень несколько секунд дует губы в обиде и сползает на пол, находя рубашку старшего висящей на кроватной спинке. Одеваться в свою одежду кажется для беты чем-то совершенно неинтересным, и висящая рубашка быстро оказывается на его худом теле, усыпанном красными метками.       Хосок в спортивных штанах орудовал на кухне, что-то напевая под нос. Несмотря на то, что он спал несколько часов, он чувствовал себя совершенно бодрым, и приготовить завтрак для своих любимых мальчиков показалось ему отличной идеей.       Тихо пробравшись на кухню, наполненную вкусным запахом блинчиков с вареньем, Юнги со спины обнимает альфу, прижимаясь к нему всем телом. Кое-как уложив подбородок на плече высокого Хосока, Мин заглядывает на готовящийся завтрак, вызывая у Чона смешок.       — Ты такой маленький, меня точно не посадят за сексуальные домогательства? — ухмыляется Чон, разрывая объятия, и перемещает Юнги вперед, меняясь с ним местами и теперь уже прижимая к своей груди внезапно занервничавшего парня.       — Я не маленький, — бурчит Юнги, чувствуя, как Хосок носом проходится от плеча к шее, зарываясь во взлохмаченные белые волосы. — Я ведь даже не пахну, тебе это, наверное, не очень нравится…       — Думаю, он с тобой не согласен, — Чон прижимается к Мину пахом, чтобы бета чувствовал его возбуждение, и наблюдает краснеющие ушки младшего. Так и хочется его сейчас затискать до изнеможения.       Юнги прикусывает губу, переводя все внимание на тарелочки с разным вареньем. Бледный пальчик беты погружается в тарелочку с малиновым вареньем, а затем под непрерывным взглядом Хосока перемещается в ротик. Чон подозревает, что над ним в прямом смысле издеваются. Он поддевает подбородок беты пальцами, поворачивая голову чуть вбок, сминая сладкие губы парня. Прерывистый выдох Юнги сопровождается довольным смешком и топотом детских ножек по полу. Взрослые тут же отлипают друг от друга, отводя глаза, пока Чимин потирает сонные глазки и заходит на кухню. Мальчик полностью просыпается и с громким криком «Папочка!» бежит мимо распахнувшего объятия Хосока прямиком к до безумия счастливому Юнги.       Чимин целует Мина в щечку, жмуря глазки от радости, что парень до сих пор в их доме. Хосок откровенно завидует, причем обоим.       — Чимин-а, а как же я? — обидчиво тянет Чон, показательно дуя губы, смеша Юнги. — Твой папочка тоже хочет поцелуйчик. Юнги, так нечестно.       — У нас вчера с Чимин-и был серьезный разговор, думаю, теперь мне стоит заниматься раздачей поцелуйчиков с утра, — Юнги так тепло улыбается, что Хосок хочет весь мир положить к его ногам, отдать последнее, что у него есть, и любить так сильно, чтобы никто даже смотреть на его сокровище не посмел. Он смотрит на Чимина с прищуром, пока мальчик сильнее обхватывает Юнги за шею, и, цокнув языком, говорит: «Сдал отца с потрохами», — а затем подходит к своим мальчикам, заключая обоих в объятия, и целует Мина в лоб. Кажется, жизнь решила подарить ему собственного ангела, который превратил обычного альфу Чон Хосока в самого счастливого на свете мужчину. И только Юнги в этот момент хотел дать волю слезами, наблюдая, как появляется Тэхен из-за внезапно сильно бьющегося сердца. И это было совсем не из-за волнения…       Дни тянулись за днями, перерастая в недели, а затем и в месяцы. Юнги практически переехал к Хосоку, предпочитая своей квартире его. Все казалось таким правильным и обычным, что Чон иногда думал, что попал в сон. Еще немного, и он очнется от этой прекрасной сказки и вернется к бренному существованию, но рядом в такие минуты появляется Юнги и выбивает из альфы все эти мысли легким поцелуем. Чимин счастлив, Хосок счастлив, даже отец Чона положительно отреагировал на бету, чем малость смущал пару. Благословение от Чона-старшего было как знак свыше, только вот, чем больше проходило времени, а для Юнги самого счастливого времени, бета все больше начинал плакать, оставаясь в одиночестве. Тэхен успокаивал, как мог, но встречал лишь грустный вопрос «А разве что-то изменится?» и отводил взгляд в сторону.       Так проходит еще два месяца перед тем, как об отношениях Хосока и Юнги узнают в компании отца беты. И если раньше Хосок не пользовался популярностью у начальства, хоть и занимал одну из главных должностей архитектора, то теперь пришлось испытывать на себе полный завал от директора Мина. Альфа явно намекал на свое негативное отношение к паре, на что Юнги лишь закатывал глаза и махал рукой, Хосока же ситуация слегка напрягала. Он уже столько работает в «Yoon-art», что испытывать на себе такое отношение, будто он сопливый новичок, было раздражающе. И в один обычный день Бог, видимо, решил прекратить свои приколы над Чоном.       Юнги по обычному сценарию с утра пораньше засиживался в кабинете Хосока, точнее сидел он на его рабочем столе, крепко обхватывая альфу ногами и руками, наслаждаясь любимыми губами. Возражать Хосок уже давно перестал, все равно ведь не послушает никто, и просто отдавался моменту, водя ладонями по бокам Мина.       Вежливое покашливание за спиной альфы заставило отлипнуть друг от друга и посмотреть на вошедшего в кабинет директора Мина, что сейчас являлся для Чона больше отцом Юнги, нежели начальником. Юнги как ни в чем не бывало слезает со стола, чмокая Хосока в губы. Парень подходит к отцу, оставляя поцелуйчик на его щеке, и со словами «Удачного дня, увидимся вечером» скрывается за дверями, оставляя альф наедине.       Хосок за незнанием, что делать, просто кланяется директору, мол, ну спалился, значит придется сейчас все рассказать, но его опережают.       — Ты спишь с моим сыном?       — Я много чего с ним делаю, так что попрошу поменять тему разговора на более приемлемую. Я не буду говорить с Вами о таком, — старший альфа с прищуром смотрит на Хосока с его непробиваемым на эмоции лицом.       — Сегодня в 8 часов жду тебя в баре «Lie». Это будет самый серьезный разговор в твоей жизни, так что готовься, Чон Хосок.       После работы Чон рассказывает все Юнги, выслушивая от младшего кучу претензий, и затыкает его поцелуем, просит посидеть с Чимином и уходит на встречу. И как бы Мин не просил Тэхена подслушать разговор этих двоих, Тэ лишь закатывал глаза, а потом и вовсе ушел к Чонгуку, фильм, видите ли, вышел новый. Юнги потом долго думал, зачем Тэ смотреть фильмы с Чоном, они точно мазохисты.       В баре, в котором договорились встретиться альфы, было много людей, что уже не нравилось Чону, но больше всего бесило то, что в баре полно омег. Зачем его позвали в такое место, он не понимал.       Отец Юнги сидел за барной стойкой, переговариваясь с барменом, когда Хосок медленно к нему подошел и сел рядом. Оценивающий взгляд сразу же пробежался по альфе, завершая все негромким фырканьем старшего.       — Вы должны расстаться, — Хосок вздыхает, ожидая именно такого.       — Нет.       — На увольнение захотел?       — Увольняйте.       — Какой бесстрашный. И зачем тебе мой сын? Вокруг ведь столько прекрасных омег; думаешь, сможешь долго продержаться и не поддаться соблазну?       — Я даже не думаю об этом, потому что уверен, что люблю вашего Юнги больше, чем кто-либо, и буду любить даже через тысячу лет. Если Вы решили притащить меня в надежде споить и подставить перед Мином с какой-нибудь омегой — у вас не выйдет. Во-первых, я не пью много, во-вторых, мне сказали, что кастрируют, как только я посмею изменить. Знаете, это звучало очень убедительно, — усмехается Хосок.       — Знаешь, ты мне всегда нравился, не удивлен, что Юнги такого же мнения, — Хосок даже давится напитком, поворачивая голову к альфе с непонимающим выражением лица. — Хах, а что ты хотел? Надо же было тебя уму разуму научить, когда пришел совсем зеленый, а потом как-то привыклось.       — Хотите сказать, что я Вам нравлюсь, но Вы по привычке на меня орете вечно? — мужчина пожимает плечами. — Я ведь думал, что Вы меня терпеть не можете…       — Стал бы ты одним из моих замов, если бы я так тебя ненавидел?       Хосоку кажется, что мир сошел с ума, потому что ожидания и реальность точно поменялись местами. Отец Юнги вне работы оказался отличным человеком, с которым интересно говорить, дал свое разрешение по поводу отношений со свои сыном, еще и похвалил Хосока за отличную работу на компанию. Чон пришел домой как счастливая новогодняя гирлянда, кружа Юнги на руках.       В это утро Юнги ночевал у себя, когда голова начала словно вулкан накаляться. Еще немного, и из нее тоже бы потекла раскаленная лава, если бы не вовремя примчавшийся Чонгук. Тэхен за несколько минут до начала приступа предупредил Гука, и тот, вызвав скорую, направился к дому Юнги. Парень всю дорогу до больницы был без сознания, пугая Гука, но Тэхен успокаивал, что ничего в ближайшее время не произойдет и это один из обычных приступов Юнги, которыми он страдает уже около двух месяцев. Уже в палате Мина Чонгук задал вопрос, заставивший Тэхена задуматься.       — Может, сказать Хосоку? Я думаю, он должен знать.       — Я не знаю… Юнги сказал молчать, но еще немного, и смысла в этом уже не будет. Он не хочет расстраивать его раньше времени, но ведь потом будет хуже. Он этого не понимает.       — Я расскажу все сам. Юнги никогда на это не пойдет, а у тебя не получится поговорить с Чоном самому.       Чонгук выходит из палаты, прикрывая за собой дверь, и набирает номер Хосока.       — Да? — слышится сонный голос альфы.       — Это Чонгук. Тебе нужно приехать в больницу.       — Чонгук? А, друг Юнги. Эмм… И зачем мне это надо в час ночи?       — Потому что быть с Юнги сейчас нужно не мне, а тебе, — на другом конце воцаряется тишина. Хосок сложил два слова вместе, медленно приходя в ужас.       — Куда ехать? — последнее, что говорит альфа, выслушав адрес, и сбрасывает вызов, через полчаса уже стоя перед палатой Мина.       Чонгук отрывается от стены, рядом Тэхен, который придает сил, напротив Хосок, как вкопанный смотрящий в стеклянную вставку на двери, через которую виднелась кровать с его Юнги.       — Что с ним?       — Он не хочет, чтобы ты узнал об этом, у нас просто не было другого выхода.       — У «нас»? Что, черт возьми, с Юнги?!       — Успокойся. Твои крики ему не помогут. Сейчас уже все прошло, но приступы у него повторяются, и со временем все чаще, — Хосок ничего не понимает, пока Чонгук продолжает под печальным взглядом Тэхена: — У Юнги опухоль головного мозга, Хосок, и операцию проводить ему нельзя из-за реакции организма на наркоз. Он скрывает это от тебя, потому что боится…       Хосок дальше уже не слушает, медленно открывая дверь в палату, где лишь противный звук больничной аппаратуры и тихое дыхание Юнги.