Мой дом Азкабан

Видит Бог, она хотела сжечь эту пакость, но не смогла. Смалодушничала. Целая коробка с книгами и склянками. Всё, что осталось от сестры. Теперь же, спустя два года, Петуния Дурсль трясущимися руками судорожно листала пожелтевшие страницы в поисках заклинания и перебирала пузырьки с зельями. Вот оно! «Узреть незримое». О, она узрит! Она найдёт эту волшебную помойку и вышвырнет туда противного мальчишку. Ребёнку скоро два года. Прятать его становится сложнее с каждым днём. Ещё эти дикие огни. Когда малыш горько плакал, а это случалось довольно часто, вокруг него вспыхивали мелкие искры. Это проявление той самой мерзости, от которой хотелось держаться подальше. Ее сын Дадли не должен расти с этим ненормальным! Прежде чем отправиться в самое странное путешествие в своей жизни, женщина заглянула в спальню своего сына. Солнышко. Маленькое розовощёкое солнышко. Он так сладко спал в своей кроватке. «Это всё ради тебя, милый» – прошептала Петуния, поправив голубое одеяльце. Ее муж Вернон так же крепко спал, оглашая супружескую спальню могучим храпом. Она должна защитить свою семью. Под покровом ночи Петуния уложила на заднее сидение старого седана спящего ребенка. Она села за руль, пристегнулась и очень дисциплинировано покинула свою подъездную дорожку. Сдерживаясь изо всех сил, женщина медленно проехала по улице. Оказавшись же за городской чертой, она вжала педаль газа в пол. Прочь отсюда! Вон из города! Мили проносились за милями. Петуния всматривалась в пустынную дорогу, освещённую лишь желтым светом фар. Иногда она бросала обеспокоенный взгляд назад на спящего племянника. Ещё немного и все будет кончено. Весь день в дороге. Несколько часов на сон в дешевом мотеле, где никому нет дела до нервной матери с плачущим ребёнком, и среди ночи снова в путь. Она отчаянно давит на газ, словно сошла с ума, словно на заднем сидении горит адский огонь, а не спит маленький мальчик. Добравшись к рассвету до побережья, Петуния позволила себе на несколько минут перевести дух. Она вышла из машины и глянула сквозь стекло на ворочающегося малыша. Скоро проснётся. Надо заканчивать с этим. Ветер трепал ее волосы, забирался под одежду. Глаза слезились от резких порывов. Иногда казалось, что лёгкие разорвутся от такого напора. С трудом прикурив сигарету, Петуния судорожно затянулась. Крайне редко, в минуты отчаяния или глубоких дум, она позволяла пагубной привычке взять верх. Сейчас самое время впадать в отчаяние. Она прошлась по краю утеса. Внизу виднелась рыбацкая хижина и несколько деревянных лодок с мотором. Из машины сквозь завывание ветра послышался приглушённый плач. В глазах защипало, грудь сдавил стальной обруч совести. Через стекло на неё глядел черноволосый малыш с яркими зелёными глазами. Он упирался двумя ручками на дверь изнутри и отчаянно ревел. Красное лицо, блестящее от размазанных слез и соплей, широко раскрытый рот с подрагивающим от рыданий язычком. Петуния достала ребёнка из машины и, завернув его в тёплый коричневый плед, решительно зашагала к каменистой тропинке, что вела к самому морю, к рыбацкой хижине. Она ступала осторожно, иногда поскальзывалась на влажных, отполированных ветром камнях, но решимость ее была непоколебима. Что значит чужой ребёнок, когда есть свой, которого нужно оградить от опасностей, пусть и ценой другой жизни? Усадив племянника на дно лодки, Петуния несколько раз дёрнула шнур. Мотор завёлся, и лодка резво двинулась по волнам. Одной рукой женщина развернула вырванную из старинной книги страницу. Ломая язык, она прочла заклинание и выпила заранее подготовленное зелье, что нашла в коробке сестры. Ничего не произошло. Разве что изжога напомнила о больном желудке. Впервые за свою жизнь Петуния воспользовалась магией. И как вскоре выяснилось, в последний. Волны становились все злее. Они яростно швыряли утлое суденышко из стороны в сторону, но мощный мотор не давал сбиться с курса. Вскоре на горизонте показалось что-то невероятно огромное. Чёрная громада, вздымающаяся из морских глубин. Расстояние неумолимо сокращалось. Петуния уже могла разглядеть чёрные стены с мелкими бойницами и тёмные тени, зависшие над нагромождением тьмы, неподвластные диким порывам ветра. Малыш на дне лодки надрывался в истерике, сидя в холодной луже морской воды. Его отчаянный плач смешивался с рёвом разбушевавшейся стихии. Петуния намокла с головы до ног. Вот уже совсем близко чёрные скалы. Лодку, кажется, разорвёт в щепки. Низкие свинцовые тучи нависли над самой цитаделью. Мрачные тени медленно двинулись в сторону нежданных гостей. Петуния запаниковала. Цепляясь за мокрые камни, сдирая в кровь ладони и колени, ломая ногти под самый корень, она все же выбралась на берег. Усадив племянника в неглубокую расщелину, женщина бросилась к лодке, но та, повинуясь бешеной пляске морских волн, успела отплыть на недосягаемое расстояние. Не помня себя от ужаса, Петуния бросилась в пучину к единственному спасению. Ее швыряло о прибрежные камни, грозя разорвать на части, словно сама природа мстила за предательство крови. Она изо всех сил гребла к лодке. Уже виден ободранный борт с синей надписью «Непотопляемый». Глотая воду и задыхаясь, Петуния почти достигла своей цели. Она протянула руку, намереваясь ухватиться за скользкий край. Надежда на спасение тлела живительной искрой. Но стихия решила иначе. Невероятной силы волна схватила лодку и бросила в лицо несчастной. Красная пелена заволокла серое море, и вскоре тьма накрыла обессиленный разум, а морская пена сомкнулась над ее головой. Волны продолжали бушевать и яростно биться о чёрные камни, взбивая белые облака у самого берега. Только одинокое суденышко щепкой металось по бурлящей поверхности воды, напоминая о маленькой трагедии и достойно оправдывая своё название. В расселине* меж беспорядочного нагромождения вылизанных морем валунов сидел маленький мальчик. Он уже не плакал, только глядел своими огромными глазами, как с неба к нему приближаются чёрные тени, закрывая собой скудный свет. От его разгоряченного дыхания поднимался пар. Мокрое одеяло покрылось инеем, когда ледяные руки с тонкими длинными пальцами подхватили ребёнка и понесли по воздуху в сторону величественного и кошмарного Азкабана.